Экзамен для дракона

Глава 5 Деревня

— Куда теперь? — я обернулась, чтобы спросить моего маленького спутника, но на том месте, где он всего мгновение назад стоял своими крошечными лапками, осталась лишь тонкая серебристая тропа, мерцающая в воздухе, как след от звезды.

— Спасибо тебе, — прошептала я в глубину леса. — Я никогда не забуду твою доброту в самые темные минуты моей жизни.

В ответ легкий порыв ветра ласково коснулся моих щек, запутался в волосах и тихо зазвенел в хрустальных лепестках. Этого было достаточно — я поняла без слов. Он услышал. И благословляет мой путь.

Аккуратно, стараясь не задеть острые шипы, я сорвала три розы. Их стебли были теплыми на ощупь, словно живые. С этими цветами в руках я сделала первый шаг по тропинке, которая, казалось, тянулась до самого края мира.

Путь казался бесконечным. Я еле волочила ноги, которые больше не слушались — онемевшие, чужие, будто кто-то привязал к ним камни. Но останавливаться было нельзя, что-то незримое вело меня вперед, словно сама тропинка мягко подталкивала под босые ступни. Губы потрескались от жажды, а в горле стоял вкус пыли и усталости. Когда уже казалось, что в следующее мгновение я рухну на землю, среди деревьев мелькнул серебристый отблеск — ручеек, чьи прохладные струи звенели в тишине леса.

Я побежала, не чувствуя ног, и рухнула на колени у самой воды. Первые прикосновения влаги к губам показались мне чудом. Она была холодной, чистой, и я пила, закрыв глаза, чувствуя, как жизнь возвращается ко мне вместе с каждым глотком. Потом зачерпнула ладонями, умылась — и, откинув мокрые волосы, заглянула в воду.

Вместо моего измученного отражения в ручье проступили черты незнакомца. Миг — и его образ отпечатался в сознании, как след от прикосновения раскаленного металла. Видение испарилось, но в душе остался след, будто я коснулась важного воспоминания и тут же его потеряла. Однако этого хватило: в теле появилась неведомая энергия, и я двинулась дальше с неожиданной лёгкостью, словно кто-то невидимый подставил плечо.

Когда вдалеке начали проступать очертания деревни, меня снова охватило беспокойство.

— Что дальше? Куда идти? Кто мне поможет? Надо было разузнать побольше, дурёха, — бормотала я себе под нос, кусая губы от волнения.

Первые лучи солнца только начали золотить соломенные крыши, когда я ступила на главную улицу деревни. В воздухе витал аромат свежеиспеченного хлеба, смешанный с дымком из печных труб. Лавочники расставляли свой товар на прилавках, хозяюшки спешили к колодцам с ведрами, перекликаясь утренними приветствиями.

Один из торговцев, высокий мужчина с окладистой бородой, первым поднял глаза — и вдруг окаменел. Глиняный кувшин выскользнул из его пальцев, разбившись о землю с таким оглушительным звоном, что даже петухи в округе замолчали.

— Святые небеса… — прошептал он, и в его голосе было такое трепетное смятение, что все вокруг обернулись.

— Хрустальные цветы! — крикнула рыжеволосая женщина с корзиной яиц.

— Три века ждали… Три долгих века… — бормотала старуха у колодца, её морщинистые пальцы судорожно сжимали ведро.

Шум нарастал, как приливная волна. Кто-то уронил деревянный поднос, кто-то начал креститься. Старая пряха выронила веретено, и оно покатилось по земле, оставляя за собой тонкую нить.

Я беспомощно сжимала свой сверкающий букет, чувствуя, как колени подкашиваются от усталости. Мое платье, изорванное в клочья лесными колючками, босые ноги, исцарапанные до крови, и лиловый синяк, цветущий на щеке — казалось, сама нелепость этого зрелища только подогревала их священный трепет.

Они стояли полукругом, замершие, будто перед чудом. Их глаза, широкие и влажные, ловили каждый мой вздох, каждый вздрагивающий жест. А я… я была всего лишь потерянной девочкой.

Когда первый шок прошел, я сделала шаг вперёд и тихо заговорила:

— Простите… Мне сказали, здесь могут помочь. Я, правда, почти ничего не понимаю, — голос предательски дрогнул. — За одну ночь случилось слишком много. Я просто… ищу угол, где можно немного поспать. Обещаю, не даром. Могу готовить, убираться, полоть грядки.

Наступила мертвая тишина. Люди переглядывались, словно только сейчас заметили мое изможденное состояние. Тут толпу грубо раздвинули. Вышла высокая женщина в простом синем платке, выцветшем от многих стирок. На её поясе болтались пучки сухих трав, пахло мятой и чем-то горьковатым. Она посмотрела на меня не как на диковинку, а как на живого, измученного человека.

— Да что ж это за люди такие! — возмущенно закричала женщина. — Девонька чуть жива, дрожит вся, а вы, как пни неотесанные, рот разинули.

Она резко повернулась ко мне, и ее жесткие черты неожиданно смягчились:

— Зовут меня Марта, местная знахарка. Пойдем, я тебя в баньку отведу да травяным настоем напою. А потом расскажешь, как это тебя угораздило…

Когда её твёрдая, уверенная рука легла мне на плечо, хрустальные розы вспыхнули чуть ярче — будто сказали: «Да, эта подойдёт».

Женщина бросила быстрый, пронзительный взгляд на цветы, и я уловила в нём нечто большее, чем простое любопытство. Она явно что-то знала.

Я, впрочем, не стала расспрашивать. Мысленно сложила все вопросы в аккуратную стопку, отодвинула в дальний угол сознания и пообещала себе: разберусь. Обязательно. Сразу после десяти часов сна и хотя бы одной чашечки чего-то горячего, желательно напоминающего кофе. Остаётся надеяться, что здесь знают, что такое кофе. В противном случае… что ж, придётся экспериментировать с местными злаками. Овёс, например, вполне сойдёт.