Это мгновение

Глава 4

Джейми

Звучит инструментальное исполнение песни Perfect - Ed Sheeran, когда я беру маму под руку, восхищаясь тем, как прекрасно она выглядит в своем розовом атласном свадебном платье. Ее глаза блестят, щеки порозовели, светлые волосы локонами ниспадают на обнаженную спину.

— Готова? — спрашиваю я, и она кивает, шмыгая носом и промокая платком глаза.

—Да. Я люблю его больше, чем когда-либо считала возможным.

Я улыбаюсь ей, надеясь всем сердцем, что этот брак сохранится и что Дункан — это любовь, которую она искала с того дня, как мой отец разлюбил ее. Снова и снова она отмахивалась от своего разбитого сердца. Теперь, когда я смотрю на нее, а затем на заплаканного Дункана в конце прохода, я надеюсь, что независимо от того, права она или нет в своих взглядах на любовь, они продержаться всю жизнь.

Непролитые слезы блестят в голубых глазах Дункана, когда он любуется красотой моей матери. Рядом с ним Купер, элегантно одетый в черный смокинг и розовый галстук-бабочку, а из-за очков в черной оправе выделяются его голубые глаза. Он выглядит исключительно привлекательным, и я качаю головой, чтобы прогнать эту мысль, потому что сейчас не время думать о моем влечении к этому мужчине.

Однако чем дольше я смотрю на него, тем больше мои мысли крутятся вокруг того, насколько он чертовски великолепен.

Кайдена нигде не видно. Мы все прекрасно понимали, что он не хотел, чтобы эта свадьба состоялась. Он был верен своей матери. Я не знаю их истории, кроме того, что она ушла от них, когда им было десять. Хотя он живет в большом доме с четырьмя спальнями, в который моя мама и Дункан переехали незадолго до свадьбы — его собственная мать утверждает, что у нее нет для него комнаты, — моя мама говорит, что они его почти не видят. Он почти не разговаривает со своим отцом, а когда бывает дома, то запирается в своей комнате в компании своей кошки.

Ни Купер, ни я не живем с ними — мы живем в общежитиях университетского городка, но ездим к ним по крайней мере два раза в неделю, и тогда я не получаю ничего, кроме странного ворчания и острых взглядов.

Единственный человек, на которого у него есть время, — это Купер.

Удивлен ли я, что он не появился сегодня? Совсем нет. Разочарован, но не удивлен. Часть меня думала, что за почти три месяца, прошедших с тех пор, как мы встретились, и за тот, что прошел с тех пор, как наши родители стали жить вместе, он сжился с мыслью о нашей смешанной семье, но как я вижу, это не так.

Мой взгляд перебегает с Купера на Дункана и на пустое место, где у алтаря должен был стоять Кайден. Когда Купер встречается со мной взглядом, он пожимает плечами, покусывая нижнюю губу, но затем улыбается, когда смотрит на мою маму.

Я не сбрасываю на него ответственность за действие его брата — это не один и тот же человек, и он не защитник Кайдена, как бы сильно он ни старался им быть. Передавая маму заплаканному Дункану, я целую ее в щеку и занимаю свое место рядом с ней.

Любить, почитать и дорожить,- они обещают друг другу. Вечно.

Они произносят свои клятвы и целуются под аркой из розовых и белых роз. На лице Купера появляется глупая улыбка, когда он наблюдает за счастливой парой, и когда он замечает, что я смотрю на него, румянец заливает его щеки. Я опускаю голову, на моем лице появляется улыбка, и когда он улыбается в ответ, мой пульс учащается, заставляя сердце биться чаще.



Отсутствие Кайдена на свадьбе не осталось незамеченным. Когда к Куперу обращаются, чтобы он ответил очередному родственнику о местонахождении своего близнеца, я врываюсь и беру его за руку, оправдываясь тем, что наши родители хотят нас видеть, затем тороплю его покинуть роскошный бальный зал и иду по коридору, держа его за руку.

Он смеется, когда мы замедляем шаг, тяжело дыша, ныряем в кладовку и закрываем за собой дверь. За последние несколько месяцев мы сблизились, иногда ужинаем вместе в кампусе и видимся, когда ходим на семейные ужины. С ним весело, он всегда полон историй и фактов обо всем на свете. Он смеется безудержно, а когда он улыбается мне? Когда он улыбается, весь мой мир вращается, как будто я застрял на карусели, которая вышла из—под контроля. Мое сердце бешено колотится о грудную клетку, кровь сильнее пульсирует в венах, и все мое тело наполняется гулом возбуждения.

Я так влюблен в этого парня.

— Спасибо тебе за это. — Купер указывает в сторону бального зала. —Я не могу передать тебе, сколько тетей, дядей и старых соседей спрашивали, где Кайден. Я ненавижу лгать ради него, но говорить им, что его здесь нет, потому что у них с моим отцом … проблемы, похоже, немного портит настроение.

Я прислоняюсь к стене, пока Купер возится с незажженной свечой, которую он нашел на одной из полок. Комната тускло освещена, на нас падает свет единственной лампочки.

—Что с ним вообще такое? Я понимаю, что он против этой свадьбы, но я действительно не понимаю почему. Твой папа счастлив — разве это не хорошо?

Мы много говорили за прошедшие недели, но никогда о Кайдене. По какому-то негласному соглашению мы избегаем иметь что-либо общее с капризным близнецом Купера. И, может быть, потому, что я всегда сосредоточен только на Купере и на том, чтобы построить то, что у нас есть, я не беспокоился о том, что ничего не знаю об этом парне.

Однако, увидев короткую вспышку разочарования на лице моей матери и печаль в глазах Дункана, я захотел узнать, что заставляет его вести себя так.

Купер напевает, снимая декоративную наклейку со свечи. Он поигрывает ею между пальцами, прежде чем, наконец, положить ее и ответить мне.

—Моя мама не очень хороший человек. На самом деле она заботится только о себе.

Он прислоняется к закрытой двери, затем опускается на задницу, согнув колени так, чтобы можно было опереться на них локтями. Я повторяю его движения, пока не оказываюсь рядом с ним, на расстоянии волоска между нами.

— Ей было двадцать, когда мы у нее родились, двадцать один, когда она вышла замуж за моего отца. Я не думаю, что она когда-либо по-настоящему хотела быть мамой. Я был трудным ребенком, у меня были постоянные ушные инфекции, я часто болел и вообще приносил одни проблемы.

Я ничего не говорю, вместо этого придвигаюсь немного ближе, так что наши ноги прижались друг к другу. Сквозь стены маленькой комнаты я слышу, как вдалеке продолжается вечеринка — звуки людей, празднующих любовь и союз молодоженов.

Но здесь настроение мрачное, пока Купер смотрит вдаль.

—Но Кайден был другим, — продолжает он. — Он был “легким близнецом”, как она называла его своим друзьям. Он был милым и спокойным, он хорошо спал и никогда не доставлял ей хлопот. — он смеется, но без юмора. — Что забавно, потому что сейчас с ним далеко не так легко. Как бы то ни было, к тому времени, когда нам исполнилось восемь, она начала исчезать на целые дни, и все, что делал мой отец, — это находил для нее оправдания. Пока однажды она не ушла и не сказала Кайдену, что не вернется.

Мое сердце болит за маленьких мальчиков, которых бросила мама. Может, мой папа и бросил мою маму, но он был в моей жизни, несмотря на распад их брака. Купер снова молчит, поэтому я пользуюсь случаем спросить:

—Какое это имеет отношение к тому, что твой отец снова женился, или почему Кайден всегда так злится на него?

Купер наклоняет голову и кладет ее мне на плечо, затем кладет руку мне на колено.

Я напрягаюсь, одновременно ликуя и ужасаясь от его близости и тому, как мое сердце реагирует на его прикосновения. Он делает это время от времени — берет меня за руку, обнимает за плечи, кладет ладонь мне на талию. Я не думаю, что он знает, что это делает со мной, или как я откладываю каждое прикосновение его кожи к своей в маленькие сундучки своего сердца. Там, где Кайден холодный и отчужденный, Купер обидчивый и нежный, и я впитываю каждую каплю его привязанности, как изголодавшийся детеныш.

— Мой брат думает, что если бы мой отец был лучшим мужем, моя мама была бы счастливее и никогда бы не ушла. Она рассказала нам, что папа женат на своей работе, что он холодный и отстраненный, и единственное, что его когда-либо заботило, — это зарабатывание денег. И Кайден ей верит.

Он пахнет ванилью и сандаловым деревом, напоминая мне о холодных напитках в солнечный день. Это успокаивающий аромат, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не провести носом по его тщательно уложенным волосам, хотя я не упускаю возможности глубоко вдохнуть, немного вдыхая его запаха.

— Но почему? В этом нет никакого смысла.

Я не могу сопоставить Дункана, которого он описывает, с мужчиной, которого я узнал поближе — мужчиной, который приносит моей маме цветы, водит ее на свидания и настаивает, чтобы она лежала дома по воскресеньям, пока он присматривает за домом.

Теперь очередь Купера вздыхать, и по моей спине пробегают мурашки, когда его теплое дыхание касается моей шеи. Я и не заметил, что он наклонил голову, приблизив рот к моей коже.

— Кайден умен. Типа по глупому умен. Но он не умеет заводит друзей, а те немногие, что у него есть — люди, с которыми он проводить время, — не заботятся о нем. У него есть я — я всегда буду у него, — но он также так отчаянно нуждается во внимании нашей мамы, что позволяет желанию угодить ей управлять своей жизнью. А моей маме? Ей нравится Кайден. Большую часть времени. Возможно, она никогда не вела себя так, будто действительно хотела детей, но она смирилась с тем, что у нее есть по крайней мере один ребенок. Я слышал, как она однажды сказала, что он ее любимец, что она была бы счастлива иметь только его.

У меня неприятно сжимается внутри. Как мать могла такое сказать? Родителям не положено выбирать любимчиков. Это универсальное правило — по крайней мере, я так думал.

Купер вздыхает, и я кладу свою руку поверх его руки на своем колене, слегка сжимая ее.

— Прости.

Что еще я могу сказать? Что он мой любимчик? Что его мама стерва? Что мой мир стал лучше, потому что он его часть?

Купер продолжает, игнорируя мою бесполезную банальность.

— В его глазах она не может сделать ничего плохого. Поэтому, когда она говорит, что это папа виноват в том, что она так много раз изменяла ему, а потом бросила нас, он ей верит. Она жертва. Если бы папа любил ее больше, а свою работу меньше, мы были бы идеальной семьей.

Он поднимает голову и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Его глаза влажные, обычно ярко-голубые радужки потемнели по краям.

— Мы никогда не были идеальной семьей, но я не отниму этого у Кайдена. Она подводила его раньше и подведет снова, и я буду рядом, чтобы утешить его. Он так сильно хочет верить, что она ушла от нас не потому, что не хотела быть матерью, а потому, что больше не любила нашего отца.

Он снова смеется, но без тени юмора.

—Никто не хочет чувствовать, что их мать не хотела их.

Бесцельно двигаю рукой, рисуя круги на костяшках его пальцев, затем провожу кончиком пальца вверх и вниз по каждому из его пальцев, слегка нажимая.

— Но она и тебя бросила, и ты...

— Другой? — он перебивает, и я молча киваю, наблюдая, как моя рука рисует узоры на его коже.

—Я давно перестал старатся привлечь ее внимание. Когда мне стало казаться, что я должен заслужить его, а не то, что мать должна естественным образом давать своему ребенку. И за это время я стал ближе к своему отцу, в то время как Кайден все больше отдалялся от него. Я не возмущаюсь тем фактом, что она находит для него время, когда ей удобно, — что она так очевидно выбрала его,— но когда он ссорится с папой, у меня такое чувство, что он думает, что папа сделал похожий выбор, только он выбрал меня.

Купер качает головой, его голубые глаза впиваются в мои.

— Но он этого не делал, мой отец не такой, но Кайден отталкивает его, обвиняет, так что, очевидно, между ними возникла трещина.

Я перестаю шевелить пальцами и накрываю его руку своей.

— И тебя все это устраивает? — я машу свободной рукой в воздухе. —Свадьба, моя мама… я?

Его губы подергиваются, когда он кивает.

— Да. Мой папа счастлив, это никогда не было так очевидно, как с тех пор, как в его жизни появилась твоя мама. Кайден одумается. Или нет. Я действительно не знаю. Некоторые люди думают, что у близнецов есть этот сверхъестественный способ общаться друг с другом без слов, и хотя я в это не верю, я могу чувствовать, когда моему брату грустно, и я чувствую это, когда ему одиноко. И когда он говорит о маме, я чувствую его привязанность к ней, поэтому я позволяю ему верить в то, что ему нужно, и жду момента, когда она разобьет ему сердце, а потом набрасываюсь и обнимаю его.

— А как насчет тебя?

Купер поворачивает руку так, что его ладонь касается нижней стороны моей, затем переплетает наши пальцы. Кусочки головоломки, из которых состоят наши души, легко складываются вместе.

—Я?... Я — это просто я. Близнец, который поддерживает мир, близнец, который никогда не переходит границы дозволенного. Я знаю, чего хочу от жизни, я знаю свой путь.

— Но ты счастлив? — спросил я.

Он улыбается, его губы широко растянуты, идеально прямые, обнажая белые зубы.

— Да. — он кивает и сжимает мою руку. — Да, я счастлив.