Это мгновение

Глава 20

Джейми

Сегодня вечером на реке оживленно — что неудивительно, учитывая, что пятница, а воздух раннего лета теплый и влажный. Обходя пару, стоящую у края речной стены, я поворачиваю налево и поднимаюсь по небольшой лестнице, которая ведет на главную улицу. Ночные покупатели и все больше посетителей ресторанов затрудняют движение в этом районе, поэтому я сворачиваю направо и направляюсь обратно к реке, но в противоположном от ресторанов направлении.

Мой темп ускоряется, когда я углубляюсь в жилой район. Моя грудь протестует, а легкие горят при каждом вдохе. На затылке выступил пот, и мне действительно не помешало бы что-нибудь выпить. Я весь день работал удаленно из своего тесного гостиничного номера, не делая ни единого перерыва, так что, несмотря на боль, это приносит облегчение. Я сосредотачиваюсь на том, что важно прямо сейчас — на движении ног, длине шага, положении спины и плеч. В моих мыслях нет места для сводных братьев, попыток самоубийства, разбитых сердец, подружек, гостиничных номеров или неправильных выборов.

Только когда я сворачиваю за угол и сталкиваюсь лицом к лицу со знакомым зданием, я осознаю, как далеко я забежал. Резко останавливаюсь, наклоняюсь и перевожу дыхание, затем смотрю на пятиэтажный жилой дом, втиснутый между аналогичным зданием слева и большим викторианским домом справа. Высокое дерево стоит впереди, как часовой, а клочок зеленой лужайки тянется до края тротуара, где я стою. Уличные фонари окрашивают местность в светло-желтый цвет, и я делаю два шага вперед. Моя тень падает на дорожку, ведущую ко входу в квартал Кайдена.

Сегодня я потерпел неудачу. Не смог выбросить его из головы. Не смог собрать сумку и отправиться домой. Я ненавижу, что он поранился, и злюсь. Но не на него.

Нет. Я злюсь на себя. Я миллион раз репетировал свои извинения. Продумал, что скажу, если когда-нибудь снова увижу его, а когда он оказался прямо передо мной, я достал оружие вместо слов. Как и в день похорон Купера, прошлой ночью я сбил Кайдена с ног, потому что мне было больно.

Он не единственный, кто действует, не подумав. Какая же мы пара.

Я думал отправить ему сообщение сегодня — он сменил номер, когда уехал, но теперь у меня есть актуальный, и я мог бы им воспользоваться. Я был так искушен, набирая и удаляя сообщение за сообщением, прежде чем наконец бросить телефон на кровать. Он хочет, чтобы я оставил его в покое, и, возможно, Сейдж права — как часто бывает — может, так и лучше. Хотя я в это не верю — есть что-то в его взгляде, как будто его глаза умоляют меня остаться, даже когда его слова говорят мне уйти.

Так что, то, что я сейчас здесь, не случайно. Он поглощает мои мысли, и пока я не сделаю что-то с этим — пока не поговорю с ним и не улажу раскол между нами или не попрощаюсь навсегда — я застрял. Может быть, это эгоистично, черт возьми, возможно, так и есть, но мне нужно его увидеть.

Еще два шага вперед. Потом еще один. Потом еще один, и вдруг моя рука оказывается на стеклянной двери, которая открывается в небольшой вестибюль. Я замолкаю, глядя на свои бело-голубые кроссовки и пропитанную потом спортивную майку. Я должен уйти. Я не должен быть здесь. Я поворачиваюсь, чтобы вернуться по дорожке, но затем снова оборачиваюсь, качая головой, и открываю дверь.

Я не хочу уходить.

В вестибюле я развязываю черную толстовку, висящую у меня на талии, и надеваю её. Она слегка пахнет им, когда я медленно натягиваю её через голову.

Затем я провожу рукой по волосам, пытаясь хоть немного привести в порядок то, что можно только представить как потную копну коричневых неопрятных волн.

На втором этаже я зависаю на пороге дома Кайдена. Изнутри доносится музыка.

Тяжелый монотонный ритм, как будто проигрыватель застрял, проигрывая одно и то же снова и снова. Это не тот мрачный инди-рок, который, я знаю, ему нравится, но, может быть, я его совсем не знаю.

Я стучу кулаком в деревянную дверь. Раз. Два. Три раза. Ответа нет, поэтому на четвертый стук я ударяю по дереву немного сильнее. Когда не приходит ни звука, кроме ритма музыки, мой пульс учащается. Миллион и одна мысль о том, что могло с ним случиться, захлестывают меня. Мне не следовало оставлять его одного.

— Кайден!! — кричу я, стуча снова, быстро и неистово. — Кайден! Открой.

Ничего. Только буф-буф-буф музыки, соответствующей бум-бум-бум биению моего сердца. Оглядываясь по сторонам, я обдумываю варианты — позвонить в полицию, выбить дверь (маловероятно), попросить соседа о помощи. В конце концов, я решаю попробовать самое простое. Ручка легко поворачивается под моей рукой, и дверь в квартиру Кайдена распахивается. Внутри музыка звучит громче, а в прихожей лежит пара ботинок, слишком больших для него.

Мои ноги дрожат, когда я бросаюсь по короткому коридору слева от кухни, следуя за источником музыки. Дойдя до двери его спальни, я резко останавливаюсь, моё зрение сужается, когда я осматриваю сцену перед собой. Клянусь, всего на мгновение мир становится красным.

Над кроватью Кайдена, полностью обнажённого и полностью возбужденного, стоит парень, которого я смутно узнаю. Он потягивает пиво из бутылки, в то время как его ногти прочерчивают красные линии на нежной коже обнаженной задницы Кайдена.

Кайден лежит с открытыми глазами, тупо уставившись вдаль, прижавшись щекой к простыням. Его губы приоткрываются, когда он видит меня, но он двигается только для того, чтобы убрать прядь волос со лба.

В моих венах раздается жужжание, похожее на хлопанье крыльев тысячи рассерженных пчел. Мои кулаки сжимаются и разжимаются, затем снова сжимаются, сжимая так сильно, что ногти впиваются в мягкую кожу ладоней. Моя челюсть напрягается, и я знаю, что не имею права на бурю эмоций, вспыхивающих внутри меня.

Нет права.

И все же…

Я бросаюсь вперед, мои руки касаются плеча парня, и, поскольку он меня не ожидает, он отшатывается в сторону. Бутылка пива выпадает у него из рук, проливая содержимое на ковер, и его лицо искажается злобным оскалом.

Он выпрямляется, расправляя плечи, и делает шаг ко мне. Он подходит так близко, что я чувствую запах дрожжей в его дыхании.

— Что за черт?

Капля слюны попадает мне на щеку, когда он кричит мне в лицо, достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь оглушительную музыку.

Краем глаза я замечаю, как Кайден садится и сворачивается калачиком, положив голову на колени.

Парень прижимает одну руку к моей груди и толкает меня назад. Я опускаюсь на пятки, прижимая ноги к земле, и ему удается лишь слегка сдвинуть меня с места. Сжимая кулак, я поднимаю руку и отвожу её назад, готовый нокаутировать этого ублюдка, но, по какой-то причине, он отступает, поднимая руки в знак капитуляции.

Если он ожидал застать меня врасплох, ему это не удалось. Даже когда он делает шаг назад и выключает музыку, мои мышцы остаются напряжёнными для борьбы.

Тишина наполняет пространство, исчезнувший барабанный бой оставляет ощущение пустоты, и мой голос звучит громче, чем ожидалось.

— Тебе нужно уйти.

Губы парня кривятся в усмешке, и вдруг до меня доходит, откуда я его знаю. Он тот самый придурок, от которого Купер всегда предупреждал Кайдена держаться подальше. Оливер. Моя борьба тускнеет, когда я осознаю это по-настоящему.

Кайден ушел. Он оставил свою семью, свой дом, но он сохранил этого парня. Реальность этого поражает меня так сильно, что мне хочется развернуться и уйти.

Оливер не может прочитать смятение на моём лице — или, может быть, может, и ему всё равно, потому что его улыбка становится шире, и он поворачивает подбородок в сторону Кайдена. С другой стороны, Кайден просто сидит, его глаза мечутся между нами двумя.

— Приятель, — начинает Оливер, и от этого слова у меня встают волосы дыбом, — Я не его гребаная пара. Здесь всё по обоюдному согласию. — Он машет рукой от своей обнажённой груди в сторону съёжившегося Кайдена. — Парню нравится грубость. Обычно я бы не отказался от секса втроем, но от тебя я не улавливаю этой атмосферы, так что, если ты нас извинишь...

У Оливера хватает наглости хвататься за свой член одной рукой, в то время как другой он отталкивает меня от кровати.

— Не прикасайся к нему, блядь!

Кричу я, втискиваясь между Оливером и краем кровати. Он шире и выше меня, но моя ярость заставляет меня чувствовать себя чертовски огромным. Смерив его взглядом, я произношу слова медленно, с оттенком осторожности:

— Шаг назад. — моя рука касается его груди. — Прочь. — Я подхожу ещё ближе. — И убирайся отсюда, к чёртовой матери.

Я не знаю, что я буду делать, если он не уйдёт. Всё, что я знаю, это то, что он больше не прикоснётся к Кайдену. Я не понимаю этого внезапного чувства собственничества, которое охватывает меня, поэтому говорю себе, что это потому, что он близнец Купера, и защитить его — это то, чего хотел Купер. Я не могу допустить, чтобы это было чем-то большим, это не что-то большее. Это не так.

К счастью, Оливер не проверяет меня. Он бросает взгляд через моё плечо, затем пожимает плечами и хватает свою одежду, разбросанную по комнате. В дверях он поворачивается ко мне, но его слова предназначены Кайдену.

— Он не стоит таких хлопот.

Кайден вздрагивает, но не отвечает. То печальное выражение, которое я видел на его лице сотни раз прежде, мелькает в его чертах, и я отворачиваюсь, потому что это заставляет меня чувствовать что-то такое, о чём я сейчас слишком много думаю.

Когда я возвращаюсь, убедившись, что Оливер ушёл, и заперев входную дверь, Кайден лежит, свернувшись калачиком, на боку, подтянув ноги к животу и закрыв лицо руками.

— Кайден?

Он шевелит руками и смотрит на меня водянистыми, налитыми кровью глазами. Я неуверенно двигаюсь к кровати, но резко останавливаюсь, когда вспоминаю, что он полностью обнажён. Мои глаза, как будто самостоятельно, начинают скользить по его телу, изучая каждую впадинку, каждую татуировку, каждый обнажённый дюйм кожи. Моя грудь сжимается, и кровь начинает кипеть от чего-то другого, кроме гнева.

Но он пьян, а я здесь не за этим. Я качаю головой. Какого чёрта эти мысли вообще приходят мне в голову? Мы не... это не для этого... Поговорить? Загладить вину? Попрощаться?

Убедиться, что с ним всё в порядке? Да, это одна из причин.

Прочищая горло, я перевожу взгляд на картину над его головой. Оттенки чёрного и серого с вкраплениями синего и бирюзового. Они напоминают мне о том, что я смотрю на галактику, на место, находящееся далеко-далеко за пределами нашего понимания.

— Я принесу тебе воды, хорошо?

Он садится, и я наблюдаю, как он небрежно натягивает спортивные штаны, стараясь скрыть переднюю часть своего тела от моего взгляда. Затем он делает попытку подняться с кровати, но спотыкается, как только ступает ногой на пол. Инстинктивно я бросаюсь вперёд и ловлю его. Мои руки опускаются на гладкую кожу, покрывающую его ребра. Он задыхается и наклоняется вперёд, пока мы не оказываемся грудь в грудь.

— Ты вернулся. Ради меня, — шепчет он, его губы в опасной близости от моего уха.

Дрожь пробегает по мне, когда моё сердце пытается покинуть безопасное место в груди. Его биение становится громче в моих ушах, чем дольше я обнимаю его.

Губы Кайдена касаются моей шеи, прежде чем он снова говорит.

— Я думал о тебе. Сегодня. Сейчас. С ним. — Его слова звучат невнятно, когда он постукивает себя по виску. — Ты здесь. Тебя не должно быть здесь.

Мой рот открывается, затем снова закрывается, потому что, чёрт возьми, что мне на это сказать? Я закрываю глаза и откидываю голову назад. Паника захлестывает мою грудь, и я не могу отдышаться, потому что губы Кайдена на моей шее, а затем его шершавый язык облизывает линию поперёк моего горла, и это так чертовски приятно. Чертовски хорошо. Но всё это так неправильно. Так неправильно.

— О Боже, — внезапно выпаливает Кайден, прежде чем высвободиться из моих объятий и, спотыкаясь, направиться к двери. Он движется быстрее, чем я думаю, возможно, для человека в его состоянии. Наступая ему на пятки, я следую за ним и наблюдаю, как он падает на пол у подножия унитаза, склонив голову над ним.

Его рвёт раз, другой, потом третий, пока он не начинает издавать жалобный рвотный звук.

Опускаясь на колени позади него, я провожу рукой по его спине, вдоль изгиба позвоночника. Он дрожит, и его грудь вздымается, когда он тяжело дышит.

— Ты в порядке, Кайд — успокаиваю я. Его вздохи переходят в рыдания, и я отбрасываю свой вихрь эмоций в сторону, потому что, независимо от того, что я чувствую или не чувствую к этому мужчине или его брату, ему кто-то нужен. Я здесь, я могу быть тем, что удержит его вместе, пусть даже только на эту ночь. Большего и не нужно.

— Ты вернулся. Ради меня.

Он оттолкнул меня прошлой ночью, но я должен был знать, что Кайден всегда так поступает. Мне следовало остаться. Теперь я никуда не уйду.

Обнимая Кайдена за тонкую талию, я притягиваю его к себе и устраиваю так, чтобы он сидел у меня на коленях. Кайден погружается в меня, его тело смягчается, когда он прерывисто дышит.

— Ты в порядке, — повторяю я.

Прижимая его к груди на холодном полу ванной, я думаю о событиях, которые привели нас сюда. Возвращаюсь мыслями к тому дню, когда мы встретились, к тому дню, когда я влюбился в его близнеца, к тому дню, когда наш выбор стоил нам больше, чем мы когда-либо могли себе позволить. В тот день, когда я сказал ему, что хочу, чтобы он умер, в тот день, когда он ушел, а потом во вчерашний день, когда я смотрел, как он спит на больничной койке, сожалея о каждом злом слове. А затем и сейчас. К этому моменту, когда кажется, что он наконец-то там, где должен быть. Когда от него пахнет незнакомо, но он всё равно похож на мой.

Эта мысль пугает меня больше, чем я хочу признать.