Это мгновение

Глава 24

Кайден

Джейми суетится. Как только мы возвращаемся ко мне, он буквально подталкивает меня в душ, и когда я выхожу, у кровати уже стоит стакан воды и две таблетки парацетамола. Я беру их и запиваю остатками воды.

Вытираясь, я натягиваю пару черных спортивных штанов и его толстовку с капюшоном. Потом босиком иду в переднюю часть квартиры, где нахожу его стоящим ко мне спиной. Он перемещается от клетки Бэзила к моим полкам с растениями.

— Я пытался обнять твоего демонического питомца, но он укусил меня, — говорит он, как только замечает, что я вошел в комнату. Я подавляю смешок и не говорю, что предупреждал его.

— Мне нравятся твои растения, — заявляет он.

Сдерживаемый смех все-таки вырывается наружу.

— Тебе нравятся мои растения? Господи, до чего мы докатились, если уже обсуждаем это?

Он смотрит на меня и улыбается, и на его щеках появляются крошечные ямочки.

Даже когда я впервые встретил его, я подумал, что он красивый. Но когда он улыбается — и эта улыбка направлена на меня — это захватывает дух.

— Ты всё еще занимаешься ландшафтным дизайном? — он берёт несколько планов, сложенных на одной из полок, и бегло их просматривает. — А проектированием? Купер был так горд тем садом, который ты создал в доме престарелых. Он рассказывал о нём всем, с кем сталкивался. — Джейми поворачивается ко мне. — О своем удивительно талантливом близнеце.

Голос Джейми становится легче, когда он говорит о Купере, и по тому, как он произносит его имя, становится ясно, сколько мой брат значил для него. Моё сердце сжимается за него — за то, что он потерял в тот день. Я никогда по-настоящему не думал о Джейми в этом контексте — слишком был погружён в собственное горе, чтобы заметить чужое. Но теперь я вижу это. Вижу, с какой тяжестью он несёт свою утрату.

— Да. Наверное, это лучшее, что у меня сейчас есть, — говорю я, думая о своём начальнике, о сообщениях, которые я ему отправлял, и о том объяснении, которое, как мне кажется, я ему всё ещё должен. — Если я и это не просру, — добавляю я.

— Как ты обходишься без машины? Я имею в виду… тебе ведь нужны инструменты для такой работы, не так ли? — спрашивает Джейми.

— Я не так уж много времени провожу на стройке. В основном сижу в офисе — работаю над концепциями или участвую в тендерах. А если нужно выехать на объект, то мой коллега за рулём, и мы встречаемся уже на месте. До сих пор это срабатывало.

Я вспоминаю тот самый первый разговор с Хэнком, когда вскользь рассказал о Купере. Он отнёсся с пониманием, и моё беспокойство по поводу вождения никогда не стало тем, что вставало на пути.

Джейми тихо напевает себе под нос.

— Я рад, что ты занимаешься тем, что тебе действительно нравится.

В его голосе проскальзывает надлом — может быть, грусть, а может, и сожаление — прежде чем он аккуратно складывает чертежи обратно и переходит к следующей полке. Там он достаёт фоторамку, спрятанную между двумя пышными папоротниками.

— Вы оба выглядите как сплошная проблема, — размышляет он.

На фотографии нам с Купером лет шесть или семь, и мы играем в лесу за нашим домом. Мы измазаны в грязи, в волосах застряли ветки, колени — в ссадинах. Мы улыбаемся ярче солнца, обняв друг друга за плечи. Я помню тот день, будто это было только на прошлой неделе. Иногда я могу смотреть на это фото часами, а иногда даже взглянуть на него — слишком тяжело.

Ностальгия и тоска по тем, более светлым и лёгким дням поднимаются внутри меня, и мне приходится отвернуться и откашляться, чтобы справиться с внезапным комком в горле.

— Мы были как две капли воды. Лучшие друзья и злейшие враги в одном лице, — я задумчиво улыбаюсь. — А теперь он где-то там, наблюдает, как я шаг за шагом разрушаю свою жизнь, потому что не знаю, как быть наполовину человеком.

Джейми подходит ко мне сзади. Запах его Эрл Грея достигает меня раньше, чем его тепло касается моей спины. Он кладёт руку мне на плечо, и я позволяю себе раствориться в этом крохотном утешении. Уже сейчас я чувствую, как начинаю привязываться к пространству, которое он занимает в моей жизни — и это опасное, глупое чувство.

— Ты не наполовину человек.

Его голос тёплый, мягкий, и от него у меня наворачиваются слёзы. Я устал. Голова действительно раскалывается, а последние несколько дней были слишком насыщены болью и противоречивыми чувствами. Моя кожа зудит, и знакомое ощущение удушья давит на грудь. Руки мечутся вдоль тела, и желание засунуть одну в штаны, чтобы почесать старые шрамы, становится почти непреодолимым.

Моё дыхание сбивается, и я не могу понять, то ли на меня накатывает паника, то ли я вот-вот расплачусь, но, что бы это ни было, это отстой. Я стараюсь сделать глубокий вдох, наполнить лёгкие воздухом — и в этот момент сильные руки обвивают мою талию, притягивая к горячей, твёрдой груди.

— Я в порядке. Я в порядке, — повторяю я снова и снова, пока Джейми держит меня, его дыхание щекочет мне шею. Я не плачу, и он ничего не говорит. Через какое-то время он отпускает меня, берёт за руку и ведёт в мою комнату.

— Эта неделя была… тяжёлой. Последние три года были… блядь… с этим даже сравнить нечего. Поспи немного, ладно? — говорит Джейми, подводя меня к кровати.

Сидя на краю, я наблюдаю, как он кладёт свой телефон на комод, а потом подходит и встаёт между моих раздвинутых ног. Его телефон жужжит, отозвавшись вибрацией от дерева, и его челюсть напрягается, когда он смотрит на экран, но не двигается. Когда его взгляд встречается с моим, в нём легко прочесть нерешительность. Он пришёл попрощаться. Он собирается уйти — я это знаю.

Но не сейчас. Пока нет.

Меня часто обвиняли в эгоизме, но никогда прежде я не чувствовал этого так остро, как сейчас. Я прекрасно понимаю, что этот мужчина не мой, но всё равно хочу, чтобы был. Пусть даже на час.

— Останешься? — спрашиваю я тихо, с надеждой в голосе. — Пожалуйста.

Я отодвигаюсь, уступая ему место на другой стороне кровати. Джейми колеблется, ещё раз бросает взгляд на телефон, а потом стягивает джинсы, оставаясь в чёрных боксерах и серой футболке.

Он ничего не говорит, когда скользит под одеяло и поворачивается ко мне лицом. Наши головы покоятся на подушках, всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Я не должен быть здесь. Мы не можем этого делать… Мне действительно пора идти. — Его слова говорят одно, а тело — совсем другое, потому что он двигается ближе ко мне. — То, что я должен уйти, не значит, что я этого хочу. Или что я вообще могу, — добавляет он, утыкаясь щекой в подушку. — Чёрт, Кайден, что мы творим?

— Шшш, — я прижимаю палец к его губам. — Давай просто не будем всё усложнять. Мы ведь просто разговариваем. Вот и всё. Так что давай. Расскажи, почему ты не получил степень?

Взгляд Джейми на секунду задерживается на моих губах, прежде чем он шевелится под одеялом — его нога случайно задевает мою.

— Я пропустил слишком много занятий, и оценки поползли вниз. — Он пожимает плечами. — Мне тогда было всё равно. Ни на себя, ни на своё будущее. Ни на что вообще.

— А сейчас? Что-то изменилось?

Он говорил, что не только я оказался сломан после смерти Купера. Мне нужно знать, как он справился. Как он продолжил жить. Смог ли он вообще двигается дальше?

— И да, и нет, — отвечает Джейми. — Мама настояла, чтобы я пошёл к врачу, и я пошёл. И к терапевту. Они оба помогли. Ну и лекарства тоже. Все вокруг меня тогда суетились. Мама, Дункан, Сейдж…

При упоминании моего отца я зажмуриваюсь, пытаясь подавить волну чувств, накрывшую меня. Сокрушительное сожаление. Всепоглощающее чувство утраты.

— Я не мог выносить их встревоженные взгляды, эту постоянную нужду что-то для меня сделать. Поэтому начал притворяться. Врать. Им, себе… Пока однажды это всё не стало выглядеть так, будто я справился. Будто продолжил жить.

Я открываю глаза и ловлю его взгляд. Его тёмно-зелёные глаза полны боли, и от этого у меня перехватывает дыхание. Джейми опускает руку чуть ниже моего подбородка, и я повторяю за ним, пока наши мизинцы не касаются друг друга.

Я понимающе киваю. Мы с ним не так уж и разные. Три года мы просто существовали. Прятались, притворялись, надевали маски, пытались найти своё место в мире, в котором больше нет Купера. Всё это — просто разные формы одного и того же. В итоге всё сводится к притворству.

— У тебя когда-нибудь было ощущение, что мы всё делали неправильно? — спрашиваю я наконец, придавая словам ту мысль, которая не покидала меня последние годы.

— Что ты имеешь в виду?

Сейчас ещё только ранний вечер — может, около семи, — но затемняющие шторы уже опущены, и в комнате горит лампа, отбрасывая мягкий свет на лицо Джейми. Его брови хмурятся, на лбу снова проступает глубокая морщина. В этот раз я не сдерживаюсь — провожу по ней кончиком пальца, затем следую по линии его подбородка, спускаюсь ниже — по шее, по плечу — и останавливаюсь на его руке.

— Купер умер, а мы нет. Но всё это время мы жили так, будто тоже не выбрались из той катастрофы. Просто тратили дни, которые получили после. Мы выживали, но не жили. Ты говорил, что Купер не хотел бы такой жизни для меня… Но ты никогда не думал, что он и для тебя этого не хотел бы?

— Постоянно, — тихо говорит Джейми. Его палец находит мой на кровати, обвивает его, и моё сердце замирает. Тепло разливается по венам.

— Может, пора начать жить по-настоящему, Джейми.

Он на несколько секунд замолкает, прежде чем ответить:

— Я начну, если начнёшь ты. И мы сделаем это для себя. Не ради кого-то ещё.

Я хочу спросить, сможем ли мы сделать это вместе, но вместо этого просто киваю, закрываю глаза и крепче сжимаю его мизинец одной рукой, а другой обнимаю за бицепс. Я уже почти сплю, когда чувствую, как его пальцы перебирают мои волосы, а губы прижимаются к моей щеке.

— Что я делаю?.. — шепчет он скорее себе, царапая ногтями мою голову.

Я утыкаюсь носом в подушку и позволяю сну окутать меня.

Я не знаю, что ответить на его вопрос.



Когда я просыпаюсь, с ужасом осознаю, что остался один. Лампа всё ещё горит, и в воздухе висит та гнетущая тишина, которая бывает только в ранние утренние часы. Где-то посреди ночи я снял толстовку Джейми — июльский воздух был горячим и тяжёлым в моей маленькой квартире. Вылезая из постели, я нахожу телефон на прикроватном столике и смотрю на экран. Только что пробило два часа ночи. Голова стала легче, но горло пересохло, а в животе урчит от голода.

Я передвигаюсь по квартире на автопилоте: захожу в ванную, потом иду на кухню, наливаю себе стакан воды и, сделав пару глотков, устраиваюсь на диване. Бэзил уже проснулся и крутится в колесе — скрип его петель звучит особенно громко в тишине. Форд замечает меня с того места, где спал, потягивается и поднимается, прежде чем запрыгнуть ко мне на колени.

— Похоже, мы снова одни, ребята.

Я кладу руку ему на спину, ощущая, как он вибрирует от мурлыканья, кружит вокруг и царапает мне ноги, пока не устраивается поудобнее.

Откинув голову на спинку дивана, я уставился в потолок, жалея, что снова позволил себе надеяться. Мы ведь договорились начать жить, а не просто выживать, но, видимо, Джейми решил, что это значит вернуться домой и разобраться со своей девушкой. Он так рвался остаться, а теперь, наверное, решил, что так будет правильно. Возможно, это и к лучшему. Я стараюсь почувствовать хоть какую-то радость за него, но, если быть честным, во мне только разочарование.

Мои глаза снова закрываются, но тут же распахиваются, когда раздаётся стук в парадную дверь. Сердце вмиг начинает бешено колотиться, я сбрасываю Форда с колен и вскакиваю. Благодаря Дариусу первое, что приходит в голову, — “убийца с топором”. Мысль абсурдная, но срабатывает инстинкт бегства, и я уже на полпути к ванной, собираясь запереться там, как вдруг дверь распахивается, и в комнату вваливается Джейми с пакетами из продуктового магазина в руках.

— Чёрт возьми, Джейми! — восклицаю я, прижимая ладонь к всё ещё бешено колотящемуся сердцу. — Что ты делаешь?

Он скидывает ботинки, ставит пакеты на кухонную стойку. Он запыхался, а подмышками на его серой футболке проступили тёмные пятна пота.

— Я же сказал, что приготовлю тебе суп.

Он начинает распаковывать продукты, а я стою с открытым ртом, не зная, что и думать. Всего полчаса назад я был уверен, что он ушёл, а теперь он здесь — и ведёт себя так, будто это самое обычное дело.

Он достаёт кастрюлю, ставит её на плиту, потом берёт телефон и прислоняет его к стене.

— Сейчас два часа ночи, — сообщаю я, на случай если он не в курсе, насколько безумно раннее утро.

Он поднимает взгляд от трёх морковок, которые разложил перед собой, и ножа.

— Я знаю, который час. Но я не мог уснуть. И я голоден. А ты нет?

Он начинает нарезать морковь с такой скоростью, что я всерьёз начинаю беспокоиться за его пальцы.

— Нет, я тоже голоден. Вообще-то, очень. — Я обхожу прилавок и встаю рядом с ним, плечом к плечу. — Что мне делать?

Джейми передает мне луковицу, и я без всяких инструкций начинаю её резать. Он заканчивает с морковью и кладет её в миску. Затем разогревает масло на плите, и как только лук готов, я сбрасываю его с тарелки в горячее масло.

— Завтрак был ужасным, но ты реально знаешь, как приготовить суп с нуля? — спрашиваю я, наблюдая, как он добавляет в кастрюлю чесночный порошок и воду.

Он хихикает и качает головой.

— Я понятия не имею, что делаю. Посмотрел одно видео и нашёл этот рецепт в интернете. — Он указывает на телефон. — Единственный магазин, открытый в это время, имел круглосуточную лицензию, но у них не было всего по списку, так что я импровизирую. — Он поднимает стеклянную банку с надписью “Итальянская приправа” на этикетке. — У них не было кориандра, но в этой приправе есть кориандр, и мы не будем обращать внимания на остальные вкусы.

Он добавляет приправу, уверен, что переборщил, а потом бросает в кастрюлю морковь и бульонный кубик.

Отступив на шаг, я внимательно наблюдаю за тем, как он помешивает в кастрюле. Я не говорю, что суп слишком горячий или что он забыл посолить, потому что таким расслабленным я его не видел с тех пор, как он вернулся в мою жизнь. Он больше похож на того Джейми, которого я помню — на щеках появляются ямочки, когда он улыбается Форду, который крутится у его ног, а затем, напевая незнакомую мелодию, снова добавляет воды.

— Думаю, оставим это на некоторое время. Когда морковь станет мягкой, измельчим и добавим сливки. Потом будем есть.

В его глазах светится что-то вроде гордости, и у меня не хватает смелости сказать ему, что у меня нет блендера.

Примерно через тридцать минут Джейми проверяет суп и решает, что он готов. Я намазываю маслом тосты, пока он добавляет сливки, косится на меня из-за отсутствия у меня блендера, а затем разливает густой суп по тарелкам. Мы идем в гостиную и садимся, скрестив ноги, по разные стороны дивана. Джейми выжидающе смотрит на меня, помешивая содержимое своей миски.

— Вкусно пахнет, — говорю я, затем дую на ложку. Сильный запах орегано наполняет воздух, и когда первый кусочек попадает на язык, я ощущаю насыщенный привкус чеснока, но морковь мягкая, суп прекрасно посолен и с лёгким привкусом кориандра. — На самом деле, это действительно вкусно, — говорю я, макая тост в суп и откусывая кусочек, прежде чем съесть ещё ложку.

— На самом деле? Ты сомневался в моих способностях?

Я улыбаюсь, держа ложку во рту.

— А ты нет?

Джейми смеется, затем приступает к еде, и мы сидим так до конца ночи. Едим густой чесночный суп и наслаждаемся тихой компанией друг друга.