Это мгновение

Глава 33

Кайден

Если есть список вещей, о которых родители должны предостеречь своего ребенка, то переезд к партнеру, с которым вы спите и который, возможно, ваш парень (но вы не можете быть уверены, потому что ни один из вас ещё не использовал это слово), должен быть первым в этом списке. Или хотя бы в первой пятерке.

— Твоя музыка обязательно должна быть такой громкой? — спрашиваю я, морщась. Сейчас раннее утро пятницы. Снаружи листья деревьев медленно меняют цвет, становясь золотисто-коричневыми и падая на тротуары. Внутри мой парень — потому что давайте называть вещи своими именами — танцует по кухне в черных боксерах и белых носках. Его музыка, ревущая из динамиков, давит на мой мозг, который уже пульсирует от головной боли. Кухня снова в таком состоянии, что у меня чешутся глазные яблоки, а кот, несмотря на мои предупреждения, что человеческую еду есть нельзя, похоже, грызет куриную ножку.

Три недели, а точнее двадцать три дня назад, Джейми переехал из Девона в Кингстон и поселился в моей постели. Я чертовски люблю его в своём пространстве, люблю цепляться за него, как нуждающаяся коала, люблю просыпаться от его твердого тела рядом с моим и от его запаха, проникающего в каждую частичку этой маленькой квартиры. Я люблю наши неспешные и непринужденные беседы, а также ощущение его смеха, когда моя голова ложится ему на грудь, его урчание — успокаивающий, мирный бальзам.

Но Джейми без цели — это Джейми, который также довольно разочаровывает.

— Ты проснулся! — кричит он сквозь музыку, его сильные руки притягивают меня к себе.

— Не мог бы ты сделать немного потише? Я проснулся с жуткой головной болью, — говорю я.

Он нажимает что-то на своем телефоне, и в комнате воцаряется тишина.

Джейми целует меня в висок.

— Прости, милый. Давай я принесу тебе таблетку и что-нибудь на завтрак, — предлагает он.

— Нет, я в порядке. Мне скоро нужно идти на работу, захвачу что-нибудь по дороге.

Он смотрит на меня как побитый щенок за то, что я отказываюсь. Я хочу сказать, что он приготовил блинчики, но он только слегка кивает и оставляет еще один целомудренный поцелуй на моем виске.

— Ты собираешься пойти в университет? До нового учебного года осталось всего несколько недель, — спрашиваю я, готовясь к ответу, зная, что это щекотливая тема для него. Но, честно говоря, нам это нужно. Он не стал прежним с тех пор, как переехал сюда. Без работы или каких-либо перспектив на будущее он мало что делает, кроме как сидит дома или бегает. Боюсь, он довольно скоро возненавидит меня.

— Я займусь этим, — рявкает он, уже не в первый раз, когда поднимается эта тема. Он отпускает меня и собирается покинуть комнату. Я останавливаю его, кладя руку ему на предплечье.

— Ты говорил это каждый день на этой неделе, скоро у тебя не будет возможности поступить в этом году.

Он поворачивается ко мне, его ноздри раздуваются.

— И я сделаю это, когда буду готов. Перестань давить на меня.

— Кто-то же должен! Черт возьми, Джейми. Ты всегда мечтал стать архитектором, у тебя нет причин не записаться и не закончить курс. Ты был так близко. К чему все это сопротивление?

— Я не знаю, ладно? Думаю, я забыл эту часть себя где-то на этом пути.

— Тогда найди это снова! Ты не можешь продолжать сидеть сложа руки и ничего не делать со своей жизнью. Тебе еще нет и тридцати, а ты уже опустил руки. Мы должны были жить, и я единственный, кто делает это прямо сейчас! — кричу я. Он вздрагивает, его глаза расширяются, и у меня опускается живот.

— Прости, я не это имела в виду, — говорю я, протягивая ему руку.

— Да, это так. Посмотри на нас, — горько усмехается он. — Роли поменялись, у тебя одна жизнь, а у меня огромный гребаный беспорядок. Кто бы мог подумать?

Он прикрывает рот, как только произносит эти слова, но уже слишком поздно. Мое тело горит от гнева.

— Пошел ты, Джейми, у меня нет на это времени. — я беру ключи и бумажник со стойки и поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Убегай, как обычно, — заявляет он.

— Я собираюсь работать, потому что у некоторых из нас есть дела за пределами этой квартиры.

С того самого дня, как я снова увидел его, я знал, что он скрывает свою жизнь. Я видел это по его печали в глазах, когда он упомянул о том, что бросил учебу, и по тому, как он менял тему разговора, если когда-нибудь речь заходила о его работе.

Часть меня надеялась, что он снова найдет свой путь, переехав сюда, но все, что он делал, это игнорировал это, и это заставляет меня чувствовать себя полной задницей из-за того, что я давлю на него.

— Звонить им или нет, решать тебе, но мне нужно идти.

Я не жду, пока Джейми скажет что-нибудь еще, прежде чем выхожу за дверь.

С тех пор мой день становится все хуже и хуже. Моя головная боль не проходит, и какая-то дама врезается в меня, когда я выхожу из кафе, разбрызгивая мой горячий напиток. Она извиняется и предлагает купить мне новый, но я отказываюсь и ухожу на работу, где дела не улучшаются.

— Гребаная кофеварка! — кричу я, ударяя рукой по кофеварке на кухне для персонала.

— Кто-то сегодня веселый, — замечает мой босс Хэнк, входя в комнату и обнаруживая, что я вымещаю свое разочарование на аппарате, который работает в компании дольше меня.

— Извините, босс. Неудачное утро.

Я отказываюсь от попытки влить в себя хоть каплю кофеина и вместо этого наливаю стакан воды.

Я не всегда работаю в офисе, но благодарен судьбе за то, что сегодня я занимаюсь дизайном, и мне не нужно выполнять никакой физической работы. Такое ощущение, что это тот день, когда я в конце концов что-нибудь случайно сломаю.

— Я бы спросил, не хочешь ли ты поговорить об этом, но я знаю, что это маловероятно.

Я заставляю себя улыбнуться человеку, который взял меня на работу много лет назад, не имея ни одной квалификации, необходимой для этой должности.

Однажды он сказал мне, что потерял жену всего за два месяца до того, как я переступил порог его дома, и увидел во мне то же горе и бесцельность, которые чувствовал в себе. Предложение мне работы, по его словам, было его способом признать, что жизнь должна продолжаться.

— Я знаю, что ты работаешь над дизайном дома отдыха миссис Катберт.

Хэнк возится с кофеваркой, заводит её, и довольно скоро кухня наполняется ароматом столь необходимого мне утреннего напитка.

Я киваю.

— И мне нужно уточнить цены на водные услуги отеля Starline, — напоминаю я ему.

— Мы попросим Габриэллу сделать это, — говорит он, имея в виду свою дочь, которая работает здесь администратором несколько дней в неделю. — Я придумал кое-что, что, думаю, тебе понравится. Может быть, это сделает твой день лучше.

Хэнк протягивает мне кружку черного кофе, которую я с благодарностью беру, дуя на нее, прежде чем сделать глоток. Я уже чувствую, как напряжение, накопившееся ранее, начинает спадать с моих плеч. Хэнк продолжает рассказывать мне о работе, которая появилась в поселке для престарелых на окраине Ричмонд-парка. Он хочет, чтобы я съездил туда на следующей неделе, точно выяснил, чего они хотят, и составил планы.

Когда я впервые начал работать ландшафтным дизайнером в Девоне, летом, когда мне исполнилось шестнадцать, я занимался мелким ручным трудом и самостоятельно осваивал элементы дизайна. Я мог бы учиться дальше — это открыло бы для меня больше перспектив получить ученую степень, но я предпочел этого не делать. У меня еще есть время, если бы я захотел продолжить карьеру дипломированного ландшафтного архитектора, но я счастлив и так, как есть.

Я думаю о Джейми и о том, как он был взволнован своей будущей карьерой. Тогда не осталось незамеченным, что у нас были схожие интересы в карьерах. Не в первый раз я надеюсь, что он снова находит в чем-то тот же уровень радости. Я перестал отождествлять то, что мы делаем, с тем, чего, как я думаю, Купер хотел для нас, потому что нет способа узнать наверняка. Однако я уверен, что ему было бы грустно узнать, как много потерял Джейми, когда Купер умер.

— А ты как думаешь? — спрашивает Хэнк, и я понимаю, что смотрела на него, прижав кружку к губам.

— Звучит заманчиво. Я отправлюсь туда в понедельник утром.

Он хлопает меня по плечу и направляется в свой офис.

Примерно через час приходит Габриэлла, как всегда, делает музыку погромче — они с Джейми бы хорошо поладили, — и я погружаюсь в работу. В какой-то момент мой компьютер выходит из строя, теряя файл, над которым я работал, и колесо на моем стуле проваливается.

Я бы посмеялся над чередой событий, если бы не был так чертовски раздражен и не был уверен, что это единственный в мире способ сказать мне, что я был действительно дерьмовым парнем. Достаю телефон, открываю ветку сообщений с Джейми.

Я: Мне очень жаль.

Когда он не отвечает, несмотря на то, что сообщение доставлено, я опускаю голову и смотрю на рисунок, разложенный на моем столе, прежде чем спросить Хэнка: «Ничего, если я уйду пораньше?» Это всего на час раньше моего обычного времени окончания, но с меня хватит этого дерьмового шоу на сегодня.

Когда я вхожу, в квартире тихо, а Джейми сидит в гостиной, уставившись в свой телефон. Форд, который обычно приветствует меня, когда я прихожу домой, бросает на меня один взгляд и несется по коридору в нашу спальню. Я не виню его, у меня такое чувство, будто я весь день ходил с мрачной тучей над головой. Ирония в том, что я продолжаю думать о Купере и о том, как сильно я хочу поговорить с ним обо всем, несмотря на то, что у меня проблемы с его парнем или бывшим парнем, я думаю. Я никогда не забываю, что на самом деле они не расстались. Смерть разлучила их, и я не думаю, что это одно и то же.

— Ты мне не ответил, — говорю я, когда Джейми видит меня. Он встает и медленными шагами пересекает комнату. — Я пытался извиниться, но ты проигнорировал меня.

Я бросаю ключи и бумажник на приставной столик с чуть большей силой, чем необходимо.

— Ты был не совсем любезен со мной этим утром, — говорит он, и, о Боже, он дуется? Я подхожу на шаг ближе, и да, парень дуется. Он расстраивает и ошеломляет, и мне хочется поцеловать его глупо надутые губы, но потом я вспоминаю, что он меня действительно чертовски раздражает. Следующие слова Джейми дают понять, что он раздражен не меньше.

— Ты сбежал, как ты всегда поступаешь, — продолжает он. — Мы не можем этого сделать — мы не можем устроить бурную дискуссию, а потом один из нас уйдет. Взрослые так не общаются, и честно говоря, Кайден, я устал от этого.

Его надутые губы исчезли, сменившись суровым выражением. Он не ошибается. Мы с Джейми умеем разговаривать телами, но не словами.

Я сокращаю расстояние в два шага.

— Ты прав. Мне следовало остаться и разобраться с этим. Прости, что я ушел, но ты не без вины во всем этом. — я вскидываю руки в воздух, мой голос повышается на октаву, раздражение в нем кристально чистое. — Я боюсь, что в конечном итоге ты обидишься на меня за то, что я пригласил тебя сюда, и прости, что я такой назойливый. Глупый я, что хочу, чтобы мой парень был счастлив. — моя рука опускается на его грудь. — Я ненавижу видеть, как ты сидишь без дела. Ты хотел, чтобы я лучше заботился о себе, и я хочу того же для тебя.

Пустое выражение, которое было у него несколько секунд назад, превращается в глупую, кривую ухмылку.

— Парень?

Конечно, это всё, что он вынес из тех последних нескольких минут.

— Не притворяйся удивленным. Мы живем вместе, спим вместе и удручающе зависимы друг от друга. Это делает нас парнями.

Его глаза блестят, а ухмылка становится шире, превращаясь в извращенную.

— Не смотри на меня так, я пытаюсь разозлиться на тебя, — парирую я. И разве это не история моей жизни? У меня никогда не получалось сдерживать свой гнев, когда дело касалось Джейми. — Джейми.

Я произношу его имя с притворным предупреждением.

— Кайден, — отвечает он за секунду до того, как прижимается своими губами к моим, поглощая меня обжигающим поцелуем, в котором только язык, зубы и голод. — Парень, — бормочет он мне в губы.

— Ты меня так чертовски злишь, — выдыхаю я, его руки находят край моей футболки и стягивают через голову.

— Как будто ты не делаешь то же самое со мной, солнышко. — он прикусывает мою нижнюю губу, одновременно расстегивая мои брюки-карго и ведя меня обратно в гостиную. Я снимаю с него одежду между жадными поцелуями, и к тому времени, как он бросается на диван, мы оба обнажены. —Я просто лучше справляюсь с твоим дерьмом, — размышляет он, широко расставляя ноги и сползая с дивана, чтобы выглядеть расслабленным.

— Иногда я забываю, каким ты можешь быть мудаком, — говорю я, вставая между его расставленных ног.

Он неторопливо поглаживает свой член, на покрасневшем кончике собирается капелька преякулята. Мой собственный член становится твердым и налившимся, пока он пристально наблюдает за мной, и я делаю три нежных поглаживания, наслаждаясь тем, как медленные движения заставляют мою кровь закипать.

—Тебе нравится, когда я веду себя как мудак, — говорит он с самодовольной ухмылкой на лице.

Правильно, я люблю, даже если я еще не произнес этих слов. Я люблю его, несмотря на то, что иногда он выводит меня из себя так, что я краснею.

—А теперь будь хорошим мальчиком для меня. Соси или оседлай его.

Он еще несколько раз дергает свой член, и я облизываю губы, но качаю головой.

— О нет, я думаю, сначала нам нужно сесть и поговорить. Общаться, помнишь?

Отступая, я поглаживаю свой член несколько раз и наблюдаю, как его глаза сужаются. Я изображаю чересчур театральный стон и откидываю голову назад.

—После. А теперь тащи свою задницу сюда, пока я не догнал тебя и не привязал к нашей кровати, — предупреждает он, и от образа, который приходит в голову, с моих губ срывается настоящий стон.

Я беру тюбик смазки с бокового столика и бросаю его рядом с Джейми, затем забираюсь на него, оседлав его бедра.

Поскольку он полулежит на диване, когда я приподнимаюсь на коленях, мой член оказывается на одной линии с его лицом. Крепко схватив Джейми за волосы одной рукой, я откидываю его голову назад, насколько это возможно, на подушку. Его адамово яблоко выпячивается и подпрыгивает, а зрачки расширяются.

Я тру кончик своего члена о его губы, смазывая их преякулятом и заставляя их блестеть.

—Открой, — говорю я, мое тело дрожит от силы моей потребности. Джейми снова ухмыляется, высовывая язык, чтобы облизать головку, дразня. — Я сказал, открой, — рычу я.

—Боже, ты такой горячий, когда командуешь, — говорит он, прежде чем открыть рот и плюнуть на мой член. Я стону, затем скольжу им по его языку в теплый, влажный жар его рта. Его руки опускаются на мою задницу и начинают массировать, пока я медленно вхожу в него и выхожу. Когда он тянет меня вперед, мои бедра подкашиваются, и мой член ударяется о заднюю стенку его горла, заставляя его задыхаться.

Ощущения невероятные, тугие и горячие, и, черт возьми, мне нужно больше. Все еще держа руки в его волосах, я удерживаю его лицо неподвижно, а затем жестко и быстро трахаю его в горло. Он стонет и давится, слюна стекает по его лицу. Одна из его рук исчезает из моей задницы, и я ахаю, когда она возвращается, скользкий палец находит мою дырочку. Мой пах напрягается, и я вырываюсь из его рта и сжимаю основание своего члена.

— Мне нужно притормозить, — прохрипел я, делая глубокий вдох.

Джейми засовывает палец глубже в меня и касается моей простаты. Я стону и смотрю на него сверху вниз, когда он добавляет второй палец. Он намеренно прижимает оба пальца к этому чувствительному пучку нервов, и электричество разливается по моим венам.

— Джейми, я кончу, если ты не прекратишь, — предупреждаю я. Все во мне напрягается, и я сильнее сжимаю свой член, чтобы сдержать взрыв, который, я чувствую, закипает.

— Дай мне свою сперму, Кайден, — требует он, затем снова поглаживает мою простату. Джейми открывает рот, и я толкаюсь обратно, насколько могу. Он добавляет третий палец, одновременно давясь мной. Ощущения ошеломляющие — жар его рта, стеснение в горле, покалывание в пальцах, смешанное с непрерывным постукиванием по моей простате, — все это настолько мощно в сочетании, что я чувствую, как лопается веревка, удерживающая меня вместе.

— Блядь! — кричу я, отстраняясь, мой член скользит по его языку. Дофамин заполняет мой мозг, оргазм накатывает с такой силой, что кружится голова. Я убираю руки с волос Джейми и хватаюсь за спинку дивана, чтобы успокоиться и отдышаться. Я все еще нахожусь на пике оргазма, когда руки Джейми находят мои бедра и тянут меня вниз, перемещая меня так, что тупая головка его члена упирается в мой вход.

Затем он целует меня, и я стону, когда он засасывает мне в рот то, что я только что дал ему. Мы целуемся, разделяя мой вкус, пока наши губы не болят, и он полностью не входит в меня. Сначала это причиняет боль, и мое тело слишком чувствительно, но он двигается медленно, давая мне время привыкнуть. Прерывая поцелуй, губы Джейми находят мою челюсть, обводя ее контуры.

Наши глаза встречаются, его зелень, которая обычно яркая, как драгоценный камень, сейчас темная, как глубокий, опасный лес.

— Оседлай меня, — говорит он, его руки направляют мои бедра вверх и вниз по его члену. Я перенимаю движения, скачу на нем, пока мои мышцы не заболят. Он выглядит так чертовски сногсшибательно подо мной. Его рот открыт, челюсть отвисла, пряди каштановых волос падают на глаза. Развратный, великолепный, и, черт возьми, он весь мой.

Джейми, не прерывая зрительного контакта, обхватывает рукой мой мягкий член. Я шиплю от прикосновения, но чувствую, что начинаю утолщатся в его хватке.

—Вот и все, хороший мальчик, стань снова твердым для меня, — говорит он, и все мое существо загорается.

Джейми заставляет нас сесть прямее, и когда его руки находят мои бедра, он притягивает меня ближе, прижимая мой член к своему напряженному животу.

—Держись, — говорит он, прежде чем завладеть мной.

Уступая своим низменным желаниям, он впивается зубами в мою шею, высасывая воздух из моих легких. Мои руки находят опору на его плечах, ногти впиваются в его кожу. Мурашки пробегают по всему моему телу, когда он облизывает укус, который только что оставил на моей шее.

—Поцелуй меня, — ворчит он. —Мне нужен твой рот, мне нужно больше тебя.

Разве он не знает, что у него уже есть каждая частичка меня?

Мои губы наклоняются к его губам, и следующий поцелуй прекрасен, но жесток, под стать ненасытности, с которой он трахает меня. Язык, зубы и чистое, разжигающее огонь желание. Мой член скользит по его животу, и тепло разливается внизу моего живота. Когда Джейми стонет и откидывает голову назад, предоставляя мне неограниченный доступ, мои зубы сжимаются, и я посасываю, чувствуя, как мной овладевает собственническое желание оставить такие же отметины на его теле.

Джейми вздрагивает, его движения становятся не скоординированными.

—Да, Кайден, ты чертовски идеален.

Он толкается еще несколько раз, затем рычит, запрокинув голову, когда кончает в меня.

Жар пробегает по моему позвоночнику, и я беру свой член в руку, плюю на него и поглаживаю несколько раз, прежде чем пройтись по гладкой плоти его живота, зверь—собственник внутри меня безмерно гордится отметинами на его шее и моей спермой на его коже.

Никогда в жизни я не чувствовал себя таким ненасытным, как с этим мужчиной. Я хочу быть с ним одновременно нежным и грязным, любящим и диким. Я хочу быть всем, чего он хочет, в чем нуждается и к чему стремится.

Джейми, не теряя времени, перемещает нас на дальнюю сторону дивана и подхватывает меня под мышку, прижимая мою голову к своему сердцу. Его рука находит мои волосы, благоговейно расчесывая их, его ногти мягко царапают кожу головы. Всё во мне расслабляется и наполняется теплом.

— Я счастлив, — говорит он, пугая меня, когда глаза начинают закрываться. — Сегодня утром ты сказал, что хочешь, чтобы я был счастлив, и я счастлив. С тобой.

Я напеваю и обвожу пальцем его сосок.

— Я рад этому. Но ты можешь найти свое счастье не только во мне. Это чревато катастрофой. Тебе тоже нужно найти это где-то еще.

Он на мгновение замолкает, в комнате ощущается тяжесть моих слов.

— Я знаю, что ты прав, и я позвонил им сегодня после твоего ухода. Они собираются перезвонить мне в начале следующей недели.

— Это хорошо, что ты сделал, но я не имел права давить на тебя. И если это не то, чего ты хочешь, тогда всё в порядке. Мы можем придумать что-нибудь другое.

Его руки продолжают перебирать мои волосы, и мои глаза поддаются желанию закрыться.

— Это то, чего я хочу, но, думаю, я боюсь хотеть слишком многого. Чем сильнее я цепляюсь за то, что делает меня счастливым, тем больше становится то, что я могу потерять, — он сжимает меня крепче и шепчет: — Кажется, я сломан.

Я целую его в грудь.

— Ну, значит, будем сломаны вместе. Но, как бы там ни было, я не думаю, что кто-то из нас сломан. Ты сам сказал, что я не повреждён, и я говорю — ты тоже. Мы просто люди. Бояться — это нормально, Джей.

— Я создан для того, чтобы заботиться о тебе, — тихо размышляет он.

— Да, но мы созданы друг для друга. Вот как это работает, вся эта история с парнями.

Он напевает под нос, прежде чем добавить:

— Нам нужно научиться лучше говорить о вещах. Не то чтобы мне не нравилось разруливать всё телами, но я хочу, чтобы мы по-настоящему старались, Кайден. Так что... давай ещё поговорим. Договорились?

— Договорились.

Он целует меня в макушку.

— Кстати, ты чертовски сексуальный, когда злишься и пытаешься командовать.

Я игриво бью его кулаком в бок, и он хватает меня, притягивает к себе, пока я не оказываюсь под ним, вдавленный в диван его тёплым, тяжёлым телом. Когда его губы касаются моих, я выдыхаю и погружаюсь в ткань, позволяя ему делать с моим телом всё, что ему захочется.

Мы разговариваем. В перерывах между едой навынос и дурачествами мы говорим, смеёмся и узнаём друг друга изнутри и снаружи, пока оба не почувствуем себя сытыми, счастливыми и измученными. То, что происходит между нами, — волнует. Пугает. Сбивает с толку. Это невероятно, восхитительно и по-настоящему захватывает. И это — наше.

Все наше.