Это мгновение

Глава 19

Кайден

Грустная улыбка появляется на моем лице всякий раз, когда я закрываю глаза. Я не могу перестать думать о нем и о том, что он сказал, говоря, что мы — семья. Перед смертью Купа был небольшой промежуток времени, когда я почувствовал, что начинаю становиться частью новой смешанной семьи, которую так любил мой близнец. Но после его смерти я не верил, что для меня найдется место, а если и найдется, то я этого не заслуживаю.

От этой мысли становится легче. У нас с папой отношения не были лучшими до аварии, и я был уверен, что после нее у нас не было шансов.

Прощание с мамой было труднее — я так долго боготворил ее, верил каждому слову, когда она обвиняла отца в распаде нашей семьи. Слишком мало, слишком поздно. Если бы я только понял, насколько токсичными были мои отношения с ней, возможно, все сложилось бы иначе.

А Джейми? Прощание с ним, наверное, было самым трудным.

Горячая вода обжигает мне руки, и я понимаю, что смотрел в окно так долго, что вода стала слишком горячей. Я заканчиваю мыть руки, вытираю их и прислоняюсь бедром к мраморной стойке. Форд сонно вытягивается на полу у моих ног, его белый живот выставлен напоказ, когда он наклоняет голову и смотрит на меня с прищуренными глазами.

Сегодня пятница, и день следовало провести на улице, работая над новым проектом для бутик-отеля. Но, проспав почти до полудня, я отправил своему боссу Хэнку сообщение, что слишком болен, чтобы прийти.

Хэнк — понимающий начальник. Тихий и созерцательный. Я встретил его, когда не знал, как буду жить дальше, когда нужно было платить за квартиру, которую едва мог себе позволить, а мои скудные сбережения таяли.

Он слушал меня с добрыми глазами и нежной улыбкой, рассеянно потирая безымянный палец, как будто привык крутить на нем кольцо, пока я рассказывал ему о своем опыте работы с ландшафтным дизайном. Затем, без всяких вопросов, предложил мне работу.

Это был первый раз, когда что-то пошло по-моему. Я задолжал ему гораздо больше, чем просто паршивое текстовое сообщение.

Голова разболелась, когда я вылез из постели, отказался от душа в пользу уборки, а затем снова лег в кровать на несколько часов, проснувшись только тогда, когда мой лечащий врач позвонил по телефону, который я оставил ранее, чтобы договориться о приеме лекарства.

Теперь уже больше восьми, и в доме приятно пахнет лавандой и отбеливателем. Развалившись на диване, я включаю телевизор, несмотря на то, что мне не следует смотреть на экран, и скоро мысли о том, что делает Джейми и с кем, отвлекают меня от ярких образов перед глазами.

Я рассеянно провожу рукой по браслету, ощущая прохладу металла, когда он скользит по моей коже. Голубой, как мои глаза, черный, как мои волосы. Выбран Джейми. Для меня.

Ему нужно уйти и вернуться к своей жизни.

Я так сильно хочу, чтобы он остался..

Его фотография с какой-то девушкой постоянно всплывает у меня в голове, и от этого сводит живот. Он выглядел таким чертовски счастливым, когда я мельком увидел его, прежде чем он спрятал свой телефон. Интересно, сколько времени ему понадобилось, чтобы двигаться дальше. Он встретил её вскоре после смерти Купера? Он хотя бы горевал по моему брату, прежде чем прыгнуть в постель с кем-то другим? Я скриплю зубами, затем потираю челюсть, пытаясь найти название чувствам, которые вызвал визит Джейми Дюрана.

Беря пульт, я бесцельно прокручиваю каналы. Как только я наконец решаюсь на повторный просмотр «Ходячих мертвецов», у меня звонит телефон.

Непривычная улыбка появляется на моем лице, когда всплывает имя моего лучшего друга. Я не солгал доктору, когда тот спросил, есть ли у меня кто-то, кому я мог бы позвонить, кто поддержал бы меня. Впервые в жизни у меня есть друг, на которого я могу положиться. Тот самый друг, который, вероятно, зол на меня из-за того, что я пропустил несколько звонков и не ответил на одно из его сообщений с вечера в среду.

Дариус знает все мои секреты, он встречался с моими демонами, он был свидетелем моей боли, но иногда мне хочется солгать ему. В тот день, когда мы встретились, когда он приударил за мной в ночном клубе, и сразу стало ясно, что между нами нет сексуальной химии, я пообещал себе, что больше не буду тем человеком, которым был раньше. Не с Дариусом. Никакой лжи, никаких отталкиваний, никаких стен.

В любом случае, он не позволил бы мне выйти сухим из воды из-за того дерьма, которое я раньше вытворял. У светловолосого твинка ростом пять футов семь дюймов с острым язычком есть встроенный детектор лжи.

Он бесстрашен.

Это не так.

Страх, что он может причинить мне боль, стоит между нами, как неприятный запах. Люди всегда будут разочаровывать тебя. Это ужасная мысль о твоем лучшем друге, твоем единственном друге, но слова моей матери отпечатались в моей голове, как татуировка.

Мой желудок сжимается, когда экран моего телефона темнеет. Еще один пропущенный звонок в уведомлениях.

Когда телефон снова звонит, я отвечаю, не пытаясь сдержать улыбку, которая становится шире, когда я слышу его голос. Мне следовало позвонить ему раньше.

— Лучше бы у тебя была действительно веская причина игнорировать меня с ГРЕБАНОЙ среды! И единственная причина, по которой лучше быть выше шести футов ростом и мускулистым, как лошадь.

— Привет, Дариус, — фыркаю я от смеха, прежде чем трезвею. — Я эм...

Дариус чувствует мою нерешительность, и его голос меняется, игривый тон сменяется озабоченностью.

— Кайден? Что случилось?

Я слышу музыку на заднем плане и пытаюсь представить, где он. Сегодня пятница, и это значит, что он, скорее всего, в Бирмингеме со своими родителями.

— Я, эм, был в больнице. — Он ахает, и я представляю, как расширяются его красивые голубые глаза. — Но я в порядке. Не беспокойся обо мне.

— Ты был в больнице, и я не должен о тебе беспокоиться? — недоверчиво спрашивает он. — Ты, дурак, как мало ты меня знаешь? — Дверь закрывается, и музыка на заднем плане стихает. — Расскажи мне, что случилось.

Я верю. Я рассказываю ему все до мельчайших подробностей: от вечеринки до больницы и возвращения Джейми в мою жизнь. Я плачу, и он пытается меня успокоить, как может. Когда он говорит, что вернется в Кингстон самым ранним поездом, я настаиваю.

— Тебе не нужно этого делать. Я действительно в порядке. Хотя, на самом деле... я не в порядке. Я больше не буду так поступать.

Его ответ звучит устало, но он принимает мою просьбу не торопиться и обещает, что будет у моей двери в ясное утро воскресенья.

— Ты позвонишь мне, понял? — добавляет Дариус. — В любое время. Хорошо? Если тебе кто-то понадобится, ты позвонишь мне. Я люблю тебя, чувак.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я со вздохом, прежде чем закончить разговор.

Мне кажется, что я сижу один на диване часами. Форд приходит и уходит, а Бэзил крутит колесо. Внезапно звуки телевизора начинают раздражать меня, и я выключаю его, но тишина становится настолько громкой, что вскоре Джейми снова возвращается в мои мысли. У меня болит голова, ноги подкашиваются, и я не уверен, хочу ли я лечь или встать и подвигаться. Внутри меня царит беспокойство, которого я ненавижу.

Мне нужно что-нибудь выпить.

Резко вставая, я решаю действовать, вытягиваю руки над головой, пытаясь ослабить напряжение в теле, и направляюсь на свою безупречно чистую кухню.

Здесь все в порядке, как всегда. В моем доме никогда нет ничего лишнего — ни стакана на буфете, ни непрочитанной почты. Ничего. Беспорядок вызывает у меня клаустрофобию и ощущение потери контроля, а я ненавижу чувствовать себя неуправляемо.

Достав из кухонного шкафчика стакан, я открываю кран и наполняю его водой. Затем выпиваю все это залпом, ополаскиваю стакан, высушиваю его и немедленно ставлю на место.

Окно над раковиной выходит на улицу внизу. Уже стемнело, и уличные фонари освещают дорожку между моим домом и соседним многоквартирным домом. Я наблюдаю за парой, идущей рука об руку, пока они не свернут за угол и не исчезнут из поля моего зрения. Эта пара снова напоминает мне фотографию Джейми и его девушки. На секунду я задумываюсь, преследую ли я его мысли так же часто, как он мои.

— Это не имеет значения, он больше не часть твоей жизни, — говорю я вслух своей пустой квартире. Вчерашний день был всего лишь вспышкой в ткани наших жизней.

Мы уже не те, кем были раньше, мы больше ничего друг для друга не значим. По правде говоря, мы никогда по-настоящему не значили. Это был Купер, который держал нас вместе, и без Купера здесь... Что ж, Джейми и Кайдена не существует.

Подтягиваюсь обратно к дивану, громкий выдох слетает с моих губ, когда я опускаюсь на подушки. Снова включая телевизор, я смутно различаю двух персонажей в жарком споре, прежде чем мой взгляд падает на повязку, обмотанную вокруг моего левого запястья — белую ткань, которая теперь немного потрепалась от износа. Я борюсь с желанием вонзить ноготь в заживающую рану. Я знаю, что лучше не трогать это, но импульс есть, потребность освободиться от напряжения, которое начинается в моей груди, почти непреодолимая.

Вместо этого я засовываю руку в джинсы и провожу пальцем по рельефному шраму на внутренней стороне бедра. Это старый шрам, вероятно, тот, который я получил сразу после переезда сюда, но он зажил неправильно, оставив после себя онемевший бугорок на мягкой коже. Я провожу по нему ногтем, взад-вперед, взад-вперед. Ритмичные движения не делают ровным счетом ничего, чтобы успокоить мой учащенный пульс.

Мне нужно лечь в постель, немного поспать, почитать книгу — заняться чем-нибудь, что не заставит меня сидеть и думать о мертвых близнецах и сводных братьях, которые для меня больше не значат ничего. Может быть, мне стоило бы попросить Дариуса вернуться.

Мой телефон снова издает звуковой сигнал, и я смеюсь, задаваясь вопросом, откуда Дариус узнал, что я думаю о нем.

Но это не он.

Из всего, что я сделал по-другому после смерти Купа, есть одна вещь, которую я должен был сделать, но не сделал: я должен был вычеркнуть Оливера из своей жизни. Купер его ненавидел, и он точно не подходил мне, но уже было предначертано, что я приму ошибочные решения, и Оливер — один из них. Это было чистое совпадение, что мы встретились два года назад в лондонском клубе. Еще более удивительное совпадение, что он жил всего в двух остановках от меня на поезде, что делало поздние ночные встречи легкими и удобными.

Я провожу рукой по волосам — они жирные, нуждаются в мытье. Хотя мой дом безупречно чист, у меня не было сил позаботиться о себе. Мой желудок урчит, сводя судорогами, напоминая, что я ничего не ел с завтрака. Игнорируя боль, я открываю сообщение от Оливера. Секс по вызову — все, что мы когда-либо предлагали друг другу. Пьяные ночи и несколько приятных минут.

Оливер: Ты свободен сегодня вечером?

Для тебя? Нет. Определенно нет.

Я: Да, хочешь зайти?

Я понимаю, что это неправильный выбор, как только отправляю сообщение. Я знаю, что это неправильный выбор, с тех пор как из-за него меня чуть не исключили из школы. Но я встревожен и выбит из колеи, и мне нужно что-то. Позвонить Джейми — это вариант, возможно, действительно чертовски хороший вариант, и именно поэтому Оливеру нужно тащить свою задницу сюда. Я не заслуживаю хороших вариантов.

Оливер: Увидимся через час.

Два события происходят каждый раз, когда Оливер приходит. Помимо выпивки и секса. Во-первых, он оставляет за собой ужасный беспорядок, а это значит, что после его ухода мне придется несколько часов наводить порядок, не в силах нормально дышать, пока не исчезнут все его следы. А во-вторых, я провожу следующую неделю, убеждая себя, что это был последний раз.

Мой хомяк Бэзил кусает мой палец, когда я засовываю руку в его клетку с новыми овощами, в то время как Форд обвивается вокруг моих ног, царапая их своими когтями через носки. Закрыв клетку Бэзила, я наклоняюсь и глажу его пушистое тело, которое в ответ тихо мурлычет, показывая свою мягкую, любящую сторону.

— Ты уже поел — говорю я, щекоча его живот, когда он переворачивается на спину.

Форд поджимает ноги и шлепает по моей руке, показывая мне свою не слишком любящую сторону.

— Ты, маленький засранец!

Я ругаюсь, убирая руку. Он смотрит на меня, как будто спрашивает: «Что ты собираешься с этим делать?»

Я накладываю ему еще еды, потому что он слишком чертовски милый, чтобы сказать «нет».

Затем я начинаю приводить себя в порядок: чищу зубы, переодеваюсь в чистый спортивный костюм и ставлю в очередь бутылку водки и две стопки.

Через полтора часа после его сообщения раздается стук в дверь. Я открываю её и вижу Оливера с пластиковым пакетом в руках и улыбкой, полной лукавых обещаний.

— Всё в порядке, красавчик?

Оливер протискивается мимо меня, останавливаясь, чтобы поцеловать меня в щеку, затем неторопливо проходит на кухню. На ходу он скидывает туфли, и они беспорядочно приземляются посреди ковра. Его пальто следует за ним, приземляясь на кухонную стойку, прежде чем он ставит сумку.

Звенят бокалы, пока он распаковывает вещи, расставляя в ряд пиво, которое всегда приносит с собой.

Я следую за ним, затем стою, приклеенный к месту, наблюдая, как он расхаживает по моей кухне так, словно она принадлежит ему. Ему здесь слишком комфортно, и это моя вина, что я позволил этому случиться. Одетый в черные джинсы и белую футболку, я уделяю минуту, чтобы оценить его мускулистое телосложение, которое когда-то давно кое-что сделало со мной. С его глубокими карими глазами, песочно-белокурыми волосами и дерзкой улыбкой, он — своего рода эротическая мечта. Только в эти дни он не моя влажная мечта. Я имею в виду, он горяч, и он знает, что нравится моему телу, но в основном я обращаюсь к нему, потому что с ним всё легко. Он в безопасности.

Мы не разговариваем. Он не задает вопросов. У нас есть игра, в которую мы играем, и он уходит, как только она заканчивается. Никто ничего большего не ожидает. И все равно, каждый раз, как только встает солнце, я жалею об этом.

Промойте и повторите.

Оливер открывает пиво, крышка со звоном падает на пол, затем он поворачивается и смотрит на меня. Я всё ещё стою, наблюдая за ним, и он приподнимает бровь, потягивая свой напиток. Его глаза сужаются, когда он замечает повязку на моем запястье, и я проклинаю себя за то, что не надел рубашку с длинными рукавами.

Он наклоняет голову в мою сторону.

— Хочешь поговорить об этом?

Он наливает водку в рюмку и протягивает её мне. Я медленно подхожу к стойке, беру бокал, с гримасой бросаю его обратно, затем протягиваю стакан, чтобы он снова его наполнил.

— Не особо.

Он кивает, и мы оба понимаем, что это предложение всё равно было пустым.

— Круто, круто. Давайте перенесем вечеринку в гостиную, — предлагает он. — Почему бы тебе не снять футболку, чтобы я мог увидеть твоё красивое тело?

Я решаю не тянуть. Мое сердце бешено колотится, а щеки горят, когда я стягиваю футболку через голову. Оливер одобрительно хмыкает, затем поднимает своё пиво и направляется в гостиную. Форд спит на диване, но быстро уходит, как только замечает другого мужчину.

Как-то Купер сказал, что животные чувствуют, когда человек плохой. Не первый раз я думаю, что стоит прислушаться к предупреждению, которое мне так очевидно подает моя кошка. Но тревога, которую я чувствовал раньше, снова возвращается. Мои мышцы напряжены, а в груди ноет. Я знаю, что способ найти разрядку — он сидит в гостиной, положив ноги на мой стеклянный кофейный столик.

Отголоски боли в голове всё ещё ощущаются — она не прошла с тех пор, как я попал в больницу, и медсестра предупреждала, что пить слишком рано после сотрясения мозга не рекомендуется, но я всё равно тянусь к бутылке водки.

Я отказываюсь от рюмок и делаю большой глоток. Жидкость обжигает, и дрожь пробегает по позвоночнику, когда я глотаю. Я повторяю это снова, чтобы усилить эффект. Без пищи, которая могла бы её усвоить, она быстро проходит через мой организм, и я уже ощущаю, как размытость начинает притуплять мои мысли.

Оливер похлопывает себя по бедру. Безмолвный приказ, которому я подчиняюсь.

Оседлав его бедра, я всё ещё держу бутылку в руке, он отпивает пиво и проводит рукой вверх-вниз по моей спине. Мы не целуемся, я не позволяю себе этого, и вместо этого он наклоняется вперёд, касаясь губами моей шеи, медленно спускаясь по телу.

Поднося стеклянную бутылочку к губам, я судорожно глотаю воздух, когда его губы находят мой сосок. Он проводит зубами по чувствительной коже, его член упирается в мою задницу. Мои штаны частично спущены. Оливер прижимается и прикусывает мягкое место под ключицей, без сомнений оставляя след..

Его руки блуждают по моим бокам, затем снова опускаются, пока он не сжимает в ладонях мои ягодицы. Мои глаза закрываются, когда он толкается вверх, постанывая при этом.

Возбуждение медленно разгорается в моей крови. Не совсем достигая поверхности и без риска поджечь меня. За моими веками изумрудно-зеленые глаза заполняют мое зрение, и внезапно мой разум предает меня, и это не Оливер оставляет синяк на моей шее, а Джейми. Все еще с закрытыми глазами я подношу водку к губам, заливая прохладную жидкость в горло, чувствуя, как набухает мой член. Моя голова кружится от алкоголя и мыслей о моем сводном брате.

Еще один большой глоток водки, и я чувствую, что плыву. Мои веки и конечности отяжелели, но это не имеет значения, потому что Джейми теперь несет меня. Я представляю, как он укладывает меня на кровать, взбирается по моему телу и крепко сжимает мое горло. Он улыбается, и это соблазнительно и греховно, и мое тело сдается ему, растворяясь в матрасе. Мои ноги раздвигаются, и Джейми устраивается между мной. Он прокладывает поцелуями дорожку вниз по моей обнаженной груди, к поясу спортивок.

— Джейми, — шепотом произношу я его имя.

Мое сердце замирает, а легкие разрывает паника, когда он начинает стаскивать мои штаны.

—Ты наконец-то позволяешь мне попробовать твой член на вкус? — спрашивает голос, который определенно не принадлежит Джейми, и я возвращаюсь к реальности, открываю глаза и обнаруживаю, что лежу на своей кровати, свет в моей комнате приглушен. Карие блестящие глаза вопросительно уставились на меня.

Оливер. Не Джейми.

Мой желудок протестует, водка разливается по телу, как приливная волна, и я переворачиваюсь, снимая руку Оливера со своего пояса. Он знает правила. Никто не прикасается к моему члену. Секс раком, желательно в темноте. Вот и все. Так было всегда.

Он хихикает, хотя в его смехе слышится нотка раздражения. Я стаскиваю штаны и боксеры, затем зарываюсь лицом в подушки, ложась на живот. Мой желудок сжимается, и я сглатываю желчь, застрявшую в горле. Оливер что-то бормочет себе под нос, прежде чем толстые, смазанные пальцы входят в меня. Зажмурив глаза, я пытаюсь представить Джейми, но это бесполезно. Все, что я вижу, — это темные волны, разбивающиеся, тянущие и толкающие, хватающие меня и удерживающие под водой. Я захлебываюсь ею, когда тону.