Это мгновение

Глава 6

Джейми

— Он невыносим!

Я делаю глоток латте, вздрагивая, когда обжигаю рот. В девяти случаях из десяти этот кофе навынос получается тепловатым, но это единственный раз, когда он меня обжег.

Вчера во время семейного обеда у меня была еще одна восхитительная стычка с надоедливым близнецом. Тот факт, что он появился, показался мне чудом, даже несмотря на то, что он провел день либо молчаливым и несчастным, либо огрызался на своего отца. Единственное, что ему, казалось, было интересно нам рассказать, — это о поездке в Испанию, которую они с мамой планируют.

Я увидел потерянного, полного надежд маленького мальчика, которого он прячет, когда он взволнованно улыбался, перечисляя все планы, которые у них есть. Я не упустил из виду, как Купер и его отец обменялись грустными взглядами, прежде чем натянуть фальшивые улыбки. Все мы прекрасно понимали, что она вряд ли доведет дело до конца.

— Он ревнует.

Говорит Сейдж рядом со мной ковыряя свой черничный маффин.

Осень в самом разгаре, и по холодному ветерку, который обдувает мою обнаженную шею, я бы сказал, что зима наступит очень скоро. Под ногами у нас хрустит радуга из красных, желтых и оранжевых листьев, когда мы направляемся из университетского кафе на наши первые занятия.

Мы с Сейдж оба живем через несколько дорог от инженерного корпуса нашего университета. Это в добрых двадцати минутах ходьбы от того места, где проходят занятия Купера, но я вижу его по крайней мере раз в день с тех пор, как занятия возобновились после летних каникул. После того первого поцелуя на вечеринке мы тайком проводили время вместе при каждом удобном случае. На прошлой неделе он назвал меня своим парнем, его бледные щеки вспыхнули, когда это слово сорвалось с языка, и я прижался губами к его губам с такой силой, что мне пришлось схватиться за его футболку, чтобы он не упал.

Наши родители знают, хотя мы и не тыкали этим им в лицо, потому что я не думаю, что они хотят смотреть на наше публичное проявление чувств. Я боялся того, что они скажут, но мама и Дункан были искренне рады за нас. Мама сказала, что в нашей ситуации не было ничего необычного, и мы не росли вместе. Мы встретились как незнакомцы и стали кем-то большим еще до того, как у нас появилась возможность думать друг о друге как о братьях.

— Ревнует к кому? Я не пытаюсь встать между ним и Купером.

Я прижимаю язык к верхней части рта, чувствуя бугорок там, где горячая жидкость обожгла чувствительную кожу.

Сейдж пинает кучу листьев, и они разлетаются вокруг нас, некоторые из них танцуют на холодном ветру.

— Давай посмотрим, — начинает она с набитым кексом ртом. —У его отца новая жена, у его матери снова новый парень, а его близнец занят другими делами. Он очень странный. Ты должен понять, насколько это отстойно для него, верно?

Сейдж всегда была мудрее из нас двоих и в чем-то права. Но в свою защиту могу сказать, что это не значит, что я не пытаюсь включить Кайдена в нашу жизнь, я стараюсь не меньше, чем Дункан. Однако его отношение “отвали и умри” становится немного утомительным, и я ловлю себя на том, что все еще активно пытаюсь избежать любого конфликта с ним.

С другой стороны, у Купера есть все время в мире для Кайдена. А почему бы и нет?

Они братья, близнецы, и они любят друг друга.

— В твоих словах есть смысл, — говорю я, поджимая губы, в то время как Сейдж выразительно кивает.

—Ну, мы оба знаем, что я всегда права, так что... — она замолкает со смехом, когда я толкаю ее в плечо. —Почему бы не попытаться приложить больше усилий? Не принимай его угрюмое отношение так близко к сердцу, и тогда, возможно, вы двое могли бы стать друзьями. Я думаю, парню нужны друзья.

Я думаю обо всех вечеринках, на которых мы были за последние несколько месяцев — по настоянию Кайдена — и о том, как на каждой он знакомится с кем-то новым и как его тянет к той же группе людей, которых он называет своими друзьями, но даже тогда он больше выделяется. Если подумать, я не думаю, что видел его с кем-либо из них вне этих вечеринок.

—Хорошо. Я приложу больше усилий. Он тащит Купера, а следовательно, и меня, на какую-то вечеринку в эти выходные. Купер ненавидит их, но еще больше он ненавидит подводить своего брата. Хочешь присоединиться?

Сейдж морщит нос, затем кивает.

—Да, хорошо. Я бы не отказалась поставить какого-нибудь самоуверенного мальчишку на место.

— И где это? Под тобой?

Она ухмыляется мне, затем засовывает обертку от маффина в карман. Мы как раз подходим к двери моего первого класса, когда сквозь толпу студентов, направляющихся в коридор, появляется знакомый темноволосый парень. Когда наши взгляды встречаются, мое сердце подпрыгивает, и я протягиваю Сейдж свой латте, а затем бросаюсь вперед, чтобы заключить его в свои объятия.

— Скучал по тебе, малыш, — говорю я, прижимаясь губами к покрытым блеском губам Купера. На вкус он как арбуз и что-то такое, что присуще только ему. Это вкус, от которого я никогда не устану.

— Ты видел меня прошлой ночью.

Купер прижимается носом к моей шее, затем нежно целует нежную плоть, заставляя все мое тело содрогаться.

—Этого недостаточно, никогда не бывает достаточно. — я неохотно делаю шаг назад, когда слышу, как закрываются двери в коридор. —Что ты здесь делаешь?

Он указывает за спину в направлении библиотеки.

—Мне нужно было вернуть книгу, и я подумал, что смогу незаметно поговорить с тобой перед уроком. Но, — он поворачивается лицом к закрытым дверям моего класса, — я думаю, тебе уже пора идти.

— Извини, но мне действительно пора. Но увидимся позже?

Купер кивает, затем целует меня в щеку. Я неохотно захожу в класс, сажусь в конце и слушаю, как мой профессор бубнит об истории и теории архитектуры.



— Я никогда не хочу прекращать целовать тебя, — говорю я, поднимая Купера и прижимая его к стене моей спальни. Его ноги обвиваются вокруг меня, и я жадно целую его. В перерыве между занятиями, за которыми следуют учебные группы и поздний ужин, прошел целый день с тех пор, как его губы были на моих. Что мне пришлось исправить еще до того, как закрылась дверь.

Он стонет, целуя меня, его язык проникает в мой рот и выходит из него, и я отвечаю ему взаимностью, ощущая сладость — как пирог с корицей и яблоками, который он ел ранее. Он восхитительный, теплый и манящий, и я хочу одновременно поглощать его и смаковать, двигаться быстрее и замедляться. Он заставляет меня хотеть испытать миллион разных вещей, когда я прижимаю его к себе.

—Тебе определенно не следует прекращать целовать меня. Привилегия быть моим парнем, — бормочет он мне в губы, проводя руками по моим плечам и вниз по груди, теребя пуговицы на моей рубашке. —Но, может быть, ты мог бы сделать что-нибудь еще, кроме поцелуя?

Я продолжаю, мои руки крепко сжимают его упругую задницу.

— Да? Ты бы этого хотел?

—Эм... тысячу процентов да. Я имею в виду, что это, — он указывает на нас, наши тела прижаты друг к другу, — потрясающе, но я хочу тебя, Джейми. Я хочу обладать тобой всеми возможными способами.

Я грубо целую его, разминая округлости его задницы, и он визжит, когда я разворачиваюсь и бросаю его на свою неубранную кровать. Ползаю по его стройному телу, целую линию ниже уха, вдоль шеи, а затем опускаю рубашку и посасываю отметину на ключице.

—Боже, я хочу этого. Так сильно хочу тебя, малыш.

Садясь, я срываю с себя рубашку, мой взгляд останавливается на румянце, который поднимается вдоль его шеи, доходя до ушей. Он извивается подо мной, затем садится, чтобы снять свою рубашку.

— Черт возьми, ты прекрасен. Я говорил тебе это раньше?

Я наклоняюсь и втягиваю его сосок в рот. Руки Купера хватают меня за волосы, и он мяукает, когда я добавляю зубы.

— Расскажи мне еще раз.

Его голос похож на шепот, на сладкую нежную мольбу, когда я посасываю и покусываю его набухший сосок.

— Ты красивый, Купер, чертовски красивый. Потрясающий, – говорю я, садясь и провожу руками вверх-вниз по его обнаженной груди.

Он дрожит под моими прикосновениями, и я наблюдаю, как мои руки опускаются ниже, потирая эрекцию в его джинсах. Мой собственный член твердый, как камень, и ноет, но я пока не спешу заходить дальше. Если бы я мог лечь здесь и нанести на карту равнины его тела всю следующую неделю, я бы это сделал.

— Прикоснись ко мне, Джейми. Пожалуйста.

Его кожа приобретает приятный розовый оттенок, и я наклоняюсь к нему и целую в губы, пока мои руки расстегивают его джинсы. Я как раз расстегиваю молнию, когда звонит его телефон, и он приподнимает бедра, чтобы достать его из заднего кармана. Морщины появляются на его великолепном лицо, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть имя на экране.

Кайден.

— Не обращай внимания. — я пытаюсь поцеловать его снова, но он отталкивает меня, пока мы оба не садимся.

—Я не могу. Он собирался сегодня навестить нашу маму. Если он звонит так скоро, значит, что-то не так.

Моя голова опускается, и я вздыхаю, затем отодвигаюсь и плюхаюсь на кровать рядом с ним, прикрывая глаза рукой.

— Прости, — говорит Купер, нежно целуя меня в щеку.

Я не сержусь на него, я никогда не смог бы. У Купера большое сердце, особенно когда дело касается его брата, и он сделает для него все. Я не понимаю их связи — у меня никогда не было брата или сестры, не говоря уже о близнецах, — но я признаю, что это важно для него.

Купер берет трубку, и я слушаю, как он разговаривает с Кайденом, в его голосе слышится беспокойство.

—Где ты сейчас, Кайд? — я не могу разобрать ответ, реплика слишком приглушена, чтобы я мог расслышать. —Ну и какого хрена ты там делаешь? Черт возьми, Кайден, когда ты прекратишь это делать? — он снова замолкает, когда встает и снова надевает рубашку. —Просто стой там, я иду.



Нам требуется двадцать минут, чтобы добраться до “Bad Bobs”, бара в худщей части города.

Мы входим, держась за руки. Воздух насыщен запахами пива и жареной еды, и слышен гул разговоров, смешивающийся с хриплым ритмом, доносящимся из динамиков. Отпуская руку Купера, я кладу ее ему на поясницу и веду его вперед, к барной стойке.

Прежде чем мы переходим к делу, дама, одетая в короткое кожаное платье и кожаный укороченный топ, расталкивает нескольких байкеров и встает перед нами.

— Ты здесь, чтобы поднять этого пьяницу с пола в моем туалете? — спрашивает она, и Купер вздрагивает. Я снова беру его за руку и сжимаю ее.

— Боюсь, что так. Я сожалею о всех неприятностях, которые он причинил, — говорит он. Интересно, сколько раз он извинялся за действия своего брата.

Она качает головой, затем указывает в конец коридора.

— Он там, внизу, уведите его отсюда и скажите, чтобы больше не возвращался. Ему повезло, что он не получил по заднице, когда пытался подраться с Эрлом. — она указывает на привлекательного парня, сидящего на барном стуле и наблюдающего за игрой в бильярд. —Фингал был предупреждением.

— Мне действительно жаль, — снова говорит Купер.

Крепко сжимая мою руку, мы направляемся по темному коридору. Мерцает тусклый свет, и несколько человек проходят мимо нас, но ничего не говорят. Открывая дверь, мы вдыхаем запах нашатырного спирта и рвоты. Мои глаза сканируют плохо освещенное помещение, две кабинки и три писсуара, пока не останавливаются на Кайдене. Он сидит спиной к стене, обхватив голову руками, и его заметно трясет. На полу у его ног лежит открытая бутылка водки, с которой капает. Я почти уверен, что бармен ему ее не продавал, а значит, он принес ее из дома.

Купер бросается к нему, соскальзывая на грязный пол, не обращая внимания на то, как жидкость, которая, я надеюсь, водка, просачивается ему в джинсы, когда он заключает Кайдена в объятия.

—Эй, шшш, все в порядке. Я здесь. Шшш.

Кайден поднимает голову, и его налитые кровью глаза встречаются с моими. Его щека распухла, под кожей расцветает синяк. Его спина напрягается, прежде чем он снова смотрит на своего близнеца.

— Ты был с ним?

Я неловко стою в дверях, оставляя Купера контролировать ситуацию. Я мало что могу сказать, чтобы успокоить Кайдена, когда он в таком состоянии. Только Купер может достучатся до него.

—Я уже говорил тебе, Джейми — мой парень. Так что да, я был с ним. Тебе не нужно принимать его как брата, но ты должен принять тот факт, что он мой, и он мне действительно чертовски нравится. Хорошо?

В груди у меня разливается тепло, и я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице, даже если сейчас не время улыбаться. Он мой. Так он сказал. Я его. Весь его.

Кайден кивает, но больше не смотрит на меня. Вместо этого он кладет голову на плечо Купера и плачет.

—Она сказала, что мы сегодня поужинаем здесь. Она сказала, что мы могли бы поговорить о поездке в Испанию, которую мы планировали. Но потом, в последнюю минуту, как только такси высадило меня, она позвонила и сказала, что у нее другие планы. Она уезжает с новым парнем. Она сказала: “Может быть, мы сможем обсудить Испанию в другой раз”.

Купер гладит Кайдена по затылку, в то время как его близнец плачет сильнее, уткнувшись ему в шею. Он выглядит намного моложе своих девятнадцати лет, и под маской холодности я вижу грустного мальчика, который просто хочет, чтобы его мать любила его и оберегала.

У меня мурашки бегут по коже, и я стискиваю зубы от всепоглощающего желания защитить Кайдена. Это отличается от того, что я чувствую к Куперу. Это чувство мягче, менее первобытное, менее напряженное. Я не хочу предъявлять на него права и зарываться в его душу так, как я это делаю с его братом. Но я действительно хочу, чтобы он больше не чувствовал этой боли.

Я оглядываю темную ванную и выхожу в коридор, задаваясь вопросом, почему мать предложила это место для свидания за ужином со своим сыном. Если, конечно, это не имеет никакого отношения к новому бойфренду, что имело бы смысл.

—Я такой идиот. Почему я всегда это делаю? Я всегда верил, что она будет другой, но все, что она делает, — это подводит меня .

— Я знаю, — говорит Купер, затем целует его в макушку. —Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть гораздо большего от нашей матери, но я люблю тебя, Кайден, папа любит тебя. Может быть, однажды этого будет достаточно.

Это не вопрос. Это надежда. Это не первый раз, когда он собирает по кусочкам своего близнеца.

Осколки, которые их мать оставила разбитыми на земле. Я очень сомневаюсь, что они будут последними.

Мы выносим Кайдена наружу. Я предлагаю ему руку, и, хотя чувствую, как напряжение волнами исходит от него, он соглашается. Это первый раз, когда он опирался на меня.



К тому времени, как мы тащим Кайдена вверх по лестнице и укладываем в его постель, он лежит мертвым грузом и полностью отключен. Купер снимает обувь, стаскивает джинсы, а затем протирает лицо влажной тряпкой. Я вижу шрамы, когда он переворачивается на спину. Короткие красно-серебристые шрамы тянутся линиями по внутренней стороне бедер. Я также впервые замечаю, что он худее своего брата, ребра выступают из-под бледной кожи. Купер замечает, что я смотрю, и быстро укрывает своего близнеца одеялом.

— Его бедра, — тихо говорю я, вопросительно приподнимая бровь, хотя совершенно ясно, чем они вызваны.

Купер вздыхает, нежно берет меня за руку и выводит из комнаты, закрывая за нами дверь.

—Он сказал мне, что бросил, но некоторые новые. Он резался примерно с шестнадцати лет. Однажды он сказал мне, что это единственный раз, когда он чувствует, что контролирует свою жизнь.

Мой взгляд перемещается на закрытую дверь, затем обратно на Купера.

— Ты сказал своему отцу? Может, Кайдену стоит с кем-нибудь встретиться?

Внизу я слышу, как хлопает входная дверь и мамин смех разносится по лестнице, прежде чем она зовет меня по имени, без сомнения, увидев мою машину на подъездной дорожке.

— Сейчас спущусь! — кричу я, прежде чем снова обращаю внимание на Купера.

Он усмехается и понижает голос, глядя на лестницу, прежде чем продолжить.

—В первый раз, когда я рассказал об этом отцу, он накричал и назвал Кайдена безответственным. Мой папа хороший парень, но он не понимает Кайдена. Он не понимает, что Кайден не может просто забыть о своих чувствах. Я провел собственное исследование о том, как заботиться о ком-то, кто причиняет себе вред, но это неправильный путь. Я прочитал тысячи страниц в интернете, обращался на горячие линии поддержки и провел все возможные исследования, чтобы попытаться помочь ему. И я предложил терапию или даже просто поговорить с врачом, но Кайден упрям и говорит мне, что сам остановится. Что это не то, что он делает часто.

Его глаза увлажнились, и я притянул его к себе, так что мы оказались грудь к груди, сердце к сердцу. Затем я нежно целую его в лоб.

—Ты хороший брат, ты знаешь это?

Он двигается, утыкаясь лицом в изгиб моей шеи, и я вздрагиваю, когда его теплое дыхание касается моей кожи.

—Я был бы лучшим братом, если бы мог заставить его перестать причинять себе боль.

Мой милый, обаятельный парень с нежной душой. Он так много взваливает на свои плечи, и я хочу нести все это за него. Я целую его в макушку и прижимаю к себе немного крепче.

— Я сожалею о нашем вечере, — говорит он, его слова доносятся приглушенно.

— Тебе не за что извиняться. — моя хватка ослабевает. — Не хочешь спуститься вниз и кое-что посмотреть?

Купер долго молчит, прежде чем поднять на меня взгляд. Он покусывает нижнюю губу, а его глаза продолжают метаться к двери позади нас.

—Ничего страшного, если ты просто хочешь пойти посидеть с ним. Он твой брат, и ты хочешь позаботиться о нем. Я понимаю.

— Прости.

Он опускает голову, но я двумя пальцами беру его за подбородок и наклоняю его так, чтобы наши глаза встретились.

— Больше никаких извинений. Не за то, что заботишься о нем, ладно?

Прижимаясь своими губами к его губам, я позволяю им ненадолго задержаться, впитывая его еще на несколько секунд.

— Хорошо, — говорит он, когда я наконец отстраняюсь. — Я попробую.