Хаски и его учитель белый кот. Том III

Глава 264. Цитадель Тяньинь. Божество[264.1] подобное ему

В прежние времена учитель и ученик, в конце концов, все-таки направили оружие друг на друга и стали смертельными врагами.

Естественно, что кульминацией и конечной точкой этого противостояния стало то сражение.

В финале из-за хрупкости своего духовного ядра Чу Ваньнин не смог устоять перед сокрушительной мощью[264.2] и свирепостью молодого Мо Жаня.

— Ты уже при смерти, сдавайся, — чем больше сражался юный демон, тем больше в нем было боевого задора и спеси. Оскалившись в снисходительной улыбке, он нанес новый рубящий удар. Бугуй и Хуайша — два непревзойденных клинка, вновь сошлись в смертельной битве.

Золотое сияние начало мерцать, постепенно угасая, а изумрудный огонь сиял все так же ярко, наполнив своим ослепительным светом глаза учителя и ученика.

Мо Жань взглянул на мертвенно-бледное лицо Чу Ваньнина, после чего смерил насмешливым взглядом питающий Хуайшу поток духовной энергии, который начал постепенно угасать.

— У тебя не осталось духовных сил. Если продолжишь сражаться со мной, твое духовное ядро разорвет в клочья. Учитель, ты же такой гордец, что скорее умрешь, чем станешь обычным человеком, не так ли?

Чу Ваньнин сцепил зубы и ничего не ответил. Его губы были совершенно бескровны.

В конце концов сияние Хуайша рассеялось и погасло. Зная, что Чу Ваньнин к этому времени израсходовал все свои духовные силы, Мо Жань уже без всякого стеснения веселился от души:

— Что ты еще можешь сделать, чтобы дать мне отпор? — его полный издевки голос был похож на клекот стервятника. — Юйхэн Ночного Неба… мой возвышенный и оторванный от мира[264.3] Учитель?

Опираясь на меч, Чу Ваньнин опустился на одно колено. Все его белое одеяние было запятнано брызгами крови.

В то время обида и ненависть Мо Жаня были слишком глубоки, поэтому, когда Чу Ваньнин поднял на него свои прекрасные глаза, он увидел в его взгляде только упрямую решимость, но не смог заметить скрытую за ней печаль.

Много лет спустя, когда Тасянь-Цзюнь принял яд, чтобы покончить со своей жизнью, он неосознанно вспомнил именно этот момент той самой первой ожесточенной битвы и не смог удержаться от мысли, что Чу Ваньнин в то время действительно был полон решимости умереть, лишь бы остановить его…

Сначала все живые существа, а последний ты сам.

Некогда он обозвал его подлым лицемером, умеющим лишь говорить красивые речи. Однако на самом деле Чу Ваньнин был человеком слова и сделал именно так, как говорил.

— Помни добро, — сказал его Учитель, — не держи зла.

Вспыхнул золотой свет.

Мо Жань успел заметить, что за секунду буря в глубине глаз Чу Ваньнина улеглась и там, наконец, воцарились покой и умиротворение, а потом в одной из его ладоней вспыхнуло яркое золотое сияние. Этот Бессмертный Бэйдоу, одинокий человек, у которого в мире совершенствования не было ни родных, ни друзей, пожертвовал своим духовным ядром, чтобы вновь призвать все три своих непревзойденных божественных оружия… Цзюгэ, Тяньвэнь и Хуайша.

Уступил ли этот гордец Чу Ваньнин хотя бы немного?

Созданная Мо Жанем огромная непобедимая армия была полностью повержена силой духовного ядра Чу Ваньнина. В сиянии его непревзойденных божественных оружий белые и черные камни вэйци были раздроблены в пыль.

Тогда Мо Жань стоял совсем рядом, буквально напротив Чу Ваньнина, но, как ни странно, просто смотрел на отчаянное сопротивление человека, который использовал последние силы на борьбу с ним. Тогда он даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить его.

В некотором изумлении он с любопытством смотрел на него.

Ему было интересно посмотреть, как далеко зайдет этот бесчувственный человек ради тех, кого он пафосно назвал «всеми живыми существами».

Он просто наблюдал.

Наблюдал, как Чу Ваньнин израсходовал последнюю каплю своей духовной силы. Как схлынул бурлящий прилив, и разлетелись заслонившее солнце стаи птиц. Как к вышедшим из-под его контроля живым начало возвращаться сознание, а утратившие связь с черными шашками мертвецы вновь закрыли глаза, отправляясь на вечный покой.

Мо Жань просто наблюдал.

Он наблюдал, как духовное ядро уважаемого Бессмертного Бэйдоу разлетелось на куски, видел, как сорвалась с небес и упала звезда Чу Ваньнина, он наблюдал, как его Учитель опустился перед ним на колени, а потом, вконец обессилев, упал в грязь у его ног.

В тот момент на лице Мо Жаня не отразилось практически никаких эмоций. Оно лишь едва заметно дрогнуло, когда с шумом крови в ушах он услышал едва различимый голос матери, этой доброй женщины, которая перед смертью погладила его по щеке и дала последний наказ:

— Отплати за добро, не мсти за обиду.

Прошло столько лет, и вот он опять услышал эту хорошо знакомую фразу, когда, прежде чем пожертвовать своим духовным ядром, Чу Ваньнин сказал ему:

— Помни добро, не держи зла.

Но он не последовал этому наказу.

Казалось, в его сердце поселились бесконечная обида и неисчерпаемая ненависть, и только свежепролитая кровь могла дать ему небольшую передышку…

Он разрушил Пик Сышэн, вырезал орден Жуфэн, убил тетю и дядю, глав духовных школ, множество простых заклинателей, окрасив небеса алой кровью и завалив землю белыми костями непогребенных мертвецов. И, в конце, когда войско восставших против его власти заклинателей окружило гору, он умер под пагодой.

Все это было в его жизни, и все эти чудовищные преступления были совершены именно им. Он был должником, ответственным за ту поражающую воображение жестокостью ужасную резню. Его Бугуй был запятнан кровью множества людей, в его руках Вэйци Чжэньлун сгубила несчетное количество человеческих жизней.

Это был он.

Перед глазами все замерцало, закружилась голова. Он тяжело и часто дышал, пытаясь справиться с поднявшимся из глубины его сердца гневом.

Приглушенный стон внезапно вырвал его из трясины воспоминаний. Опомнившись, он увидел, что марионетка вэйци проткнула своим мечом плечо Му Яньли. Брызги горячей крови окропили его лицо.

— Хозяйка Цитадели!

— Хозяйка Цитадели, осторожно!

Люди из Цитадели Тяньинь тут же стали протискиваться сквозь толпу, пытаясь прийти на помощь и защитить главу своего ордена.

Тяжело дыша, Му Яньли выдохнула сквозь сцепленные зубы:

— Все в порядке.

Рассыпая искры от скольжения меча по мечу, стоявшая перед ней марионетка Вэйци Чжэньлун отдернула палаш, а потом на глазах у всех благоговейно преклонила колени перед Мо Жанем. Склонив голову, скрытый под маской воин сказал:

— Этот подчиненный не смог оказать помощь хозяину и потерпел поражение в этой битве. Побеспокоив добродетельного государя, он совершил непростительное преступление и заслуживает смерти.

Люди содрогнулись от ужаса:

— Выходит, именно Мо Жань контролирует этих марионеток!

— Он назвал его хозяином!

— Нет… все не так… — попытался оправдаться Мо Жань.

Но кто бы ему поверил? Кто сейчас мог поверить ему?!

Охваченный отчаянием, он замотал головой и попятился. На всех обращенных к нему лицах были лишь ненависть и сомнение.

Все не так.

Он взглянул в сторону Сюэ Мэна, но тот находился слишком далеко и привлечь его внимание было практически невозможно. Мо Жань перевел взгляд на госпожу Ван и Сюэ Чжэнъюна. После того, как они своими глазами видели, как развивались события, эти двое выглядели совершенно потерянными и ошарашенными.

Губы Мо Жаня чуть приоткрылись. Он хотел сказать хоть что-то в свое оправдание, однако совершенно не представлял, как вообще можно объяснить все случившееся.

В этот момент краем глаза он заметил, что за спиной госпожи Ван одна из марионеток смогла пробиться сквозь толпу:

— Тетя, осторожно! — закричал он.

На этот отчаянный крик повернулось множество людей. Сюэ Чжэнъюн тоже, наконец, пришел с себя, однако к этому моменту он сам оказался в окружении врагов и не смог бы вовремя добраться до жены.

— Тетя!

— Мама!..

Дзинь! — в яркой белой вспышке металл со звоном ударился о металл.

К счастью, Цзян Си успел прорваться сквозь толпу и отбил своим божественным мечом Сюэхуаном направленную на госпожу Ван атаку, отбросив марионетку Вэйци Чжэньлун более чем на три метра.

Ошеломленная госпожа Ван пробормотала:

— Младший соученик…

Обернувшись, Цзян Си окинул ее холодным взглядом и сказал лишь пару слов:

— Смотри по сторонам.

Тем временем настоятель Сюаньцзин первым заметил, что весь горизонт заволокла огромная черная туча, которая стремительно приближалась к Пику Сышэн. Сначала он даже не понял, что именно видят его глаза, а, всмотревшись, просто не смог поверить в реальность происходящего.

Только когда множество других людей тоже заметили эту катящуюся прямо на них огромную черную тучу, он, наконец, осознал, что не ошибся и, схватившись за бороду, громко закричал:

— Как это возможно?! В конце концов, сколько же всего этих марионеток вэйци?!

И правда, казалось, бесчисленная армия марионеток в черном надвигалась на них подобно огромной приливной волне.

Некоторые из них были уже мертвы, а некоторые все еще живы… При помощи какой-то чудовищной магии у живых людей были сожжены лица и вырваны языки, поэтому, даже если бы они смогли восстановить свое сознание, то не смогли бы ничего рассказать.

За ними следовало множество птиц и разных зверей, от собак до змей, которые также находились под контролем Вэйци Чжэньлун.

— Мо Вэйюй!

— Мо Жань…

В следующий момент все люди вокруг Мо Жаня повернулись и снова уставились на него, вот только на этот раз страха в их глазах было намного больше, чем злости. Даже те, кто пытался подавить его, обступив со всех сторон, невольно попятились назад.

— Безумец… Мо Жань, ты сошел с ума?!..

— В конце концов, сколько этих марионеток вэйци ты сотворил?!

Мо Жань открыл рот, собираясь сказать: «Нет, это не я!»

Но если не он, то кто еще это мог быть?

Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти снова открыты, и Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь привел в этот мир свою многомиллионную армию. Но в чем разница между ним и Тасянь-Цзюнем?

У них одни воспоминания, одни магические техники, и образцовый наставник Мо может использовать Вэйци Чжэньлун не хуже императора Тасянь-Цзюня. Не имея какого-то особого приказа, созданные Тасянь-Цзюнем марионетки признают Мо Жаня своим хозяином.

Вырезать целые города, практиковать запретные техники, при помощи магии[264.4] создать огромную непобедимую армию, перевернуть весь мир с ног на голову, косить людей, как траву, принести в жертву все живое[264.5]… Все это целиком и полностью можно отнести и к нему, так что в этой ситуации его уж точно не назовешь несправедливо обиженным.

Все больше марионеток вэйци приближалось к границам Пика Сышэн, и, казалось, у этого темного потока не было ни конца, ни края. Словно кто-то пролил жидкую черную тушь на бумагу для каллиграфии, и теперь это пятно медленно растекалось, постепенно все ближе подступая к ним.

Кто-то в панике закричал:

— Нужно же что-то делать!

— Мо Жань! — гневно крикнула Му Яньли. — Так вот какие нечестные уловки ты придержал про запас?! Это и есть твой коварный план! Мне остается лишь горько сожалеть о том, что Цитадель Тяньинь не вмешалась в это дело раньше и не убила тебя!

Черные тучи заслонили солнце, небо потемнело.

Осенний ветер уныло зашелестел листьями, принеся с гор мерзкий запах крови и гниющего мяса. Это бесчисленная армия контролируемых черными шашками вэйци трупов зависла высоко в небе подобно огромному колоколу, который в любой момент со страшным грохотом обрушится на землю и, расколовшись, разлетится по всему миру, сминая человеческие жизни, словно ничтожных букашек.

Мо Жань смотрел на небо сузившимися до размеров иголок зрачками.

Люди не хотели сдаваться без боя. Кто мечом, а кто и врукопашную, большинство заклинателей уже вступили в схватку с первой волной наступающих марионеток. На этот раз обстановка на поле боя была куда напряженнее и ожесточеннее, чем раньше. Повсюду лилась кровь, слышались крики боли и панические вопли, падали снесенные с плеч головы, вывалившиеся кишки волочились по земле.

А от потемневшей линии горизонта к ним неслись все новые бурлящие волны неистощимого и безудержного черного прилива, при виде которого у людей волосы вставали дыбом от ужаса.

Внезапно издалека донесся крик Сюэ Мэна:

— Отец! Мама!

Резко обернувшись, Мо Жань увидел окровавленных Сюэ Чжэнъюна и Цзян Си. На их одежде было столько крови, что невозможно было понять, они ранены или же запятнали себя кровью убитых врагов.

Отчаянно сражаясь, Сюэ Мэн пытался пробиться к своим родителям, но врагов было слишком много.

— Сюэ Мэн!..

Мо Жань хотел было помочь ему, но когда Сюэ Мэн заметил это, на его лице отразились очень противоречивые чувства, и, в итоге, он постарался его обойти.

Внезапно один из мертвых героев Духовной школы Жуфэн бросился на Сюэ Мэна и пронзил мечом его плечо. Кровь хлынула ручьем, мгновенно окрасив алым легкие серебристые доспехи.

— Сюэ Мэн… Сюэ Мэн!

Сердце Мо Жаня словно бросили в огонь. Охваченный беспокойством, он попытался прорваться к нему, но они были очень далеко друг от друга и между ними было слишком много сражавшихся людей. Он не мог пройти… не мог прорваться…

После того, как Сюэ Мэн был ранен, к нему устремилось еще больше марионеток вэйци, и его силуэт очень быстро скрылся в черной массе шашек Вэйци Чжэньлун, красные глаза которых горели жаждой убийства.

— Мэн-эр!

— Мэн-эр!..

Голоса госпожи Ван и Сюэ Чжэнъюна слились в один пронзительный скорбный крик, который прорвался сквозь шум сражения.

Никогда прежде Мо Жань не слышал такого крика. Этот вопль раздробил все его кости и разорвал мышцы. Кожа на голове онемела.

Сюэ Мэн…

Нет.

Так не должно быть.

Есть же какое-то решение! Наверняка, должен быть выход!

Раз уж Хуа Биньань отправил его сюда и создал такую ситуацию, вряд ли его целью было то, чтобы он своими глазами увидел разрушение Пика Сышэн. Каких действий ждет от него Хуа Биньань?

Что он должен сделать??! В конце концов, что именно Хуа Биньань хочет получить от него?! Ради чего был подготовлен этот «сюрприз»? Что нужно сделать, чтобы положить этому конец? Как именно выбраться…

И тут вдруг… до него дошло. Все стало ясно и понятно.

Мо Жань на мгновение оцепенел, сердце пропустило удар, а потом заколотилось быстро-быстро: тук-тук-тук!

Он наконец-то все понял.

Безжалостно подставив его, Хуа Биньань хотел не только лишить его положения и доброго имени, но и полностью отрезать ему все пути отступления… Он понял!

Это то, что сделал Наньгун Сы на горе Цзяо.

И то, чем закончил их противостояние в прошлой жизни Чу Ваньнин.

Хотя сейчас он утратил духовные силы… у него все еще есть его духовное ядро. Мо Жань мог почувствовать, как в его груди струится свет, поднимаясь и опадая с биением сердца.

Хищная и безумная усмешка на лице Тасянь-Цзюня из прошлой жизни, казалось, вновь возникла перед его глазами…

«У тебя не осталось духовных сил. Если продолжишь сражаться со мной, твое духовное ядро разорвет в клочья. Учитель, ты же такой гордец, что скорее умрешь, чем станешь обычным человеком, не так ли?»

Теперь он знал, что должен сделать.

В его глазах вспыхнул огонь решимости. Посреди бушующего пламени битвы Мо Жань вдруг резко успокоился.

В прошлой жизни, следуя своему убеждению, что сначала все живые существа, а последний ты сам, Чу Ваньнин пожертвовал собой. Тогда своим личным примером он доказал, что его слова не были пустой болтовней.

Он как будто опять увидел мертвенно-бледное лицо Чу Ваньнина перед тем, как тот уничтожил свое духовное ядро.

Тогда его учитель был уверен, что сейчас умрет, и перед своей смертью сказал Мо Жаню:

— Помни добро, не держи зла.

Земля содрогнулась от оглушительного грохота.

— Что это?

— Что происходит?

Люди были напуганы: одни в панике бросились бежать, другие принялись искать источник шума.

На самом деле долго искать не пришлось: звук исходил от места, где стоял Мо Жань. В следующий момент от него распространилось огненное сияние, но это было не настоящее пламя. Сильный духовный поток, исходивший от взорвавшегося невероятно мощного духовного ядра огненной природы, полностью окутал тело Мо Жаня.

Мо Вэйюй, в прошлой жизни — Наступающий на Бессмертных Император, а в этой — образцовый наставник Мо… перед лицом мировой катастрофы, он в самом деле… вопреки всему все-таки смог все это остановить… расколов собственное духовное ядро!

Так же как Наньгун Сы и Чу Ваньнин при расколе собственного духовного ядра он смог мгновенно обрести огромную духовную силу. Перенесенная боль практически не оставила следа на его красивом лице, лишь взметнувшийся до небес духовный огонь окрасил черные зрачки в темно-алый цвет.

Кем он был в этот момент?

Мог ли он перестать быть презираемым всеми Наступающим на бессмертных Императором? Если бы он мог, то хотел бы стать таким, как Чу Ваньнин.

Духовное ядро в его груди медленно распадалось и таяло.

Разгораясь все ярче, исходивший от него духовный огонь пронзил темные тучи и осветил весь небосвод.

И в тот же миг он вдруг ощутил, как его самые чистые и незапятнанные детские грезы, плавно паря в воздухе, медленно возвращаются к нему, заполняя самые потаенные глубины его сердца. Стоя в центре этого пламени, он вновь видел Дуань Ихань и Чу Ваньнина.

Он видел, как в ветхом дровяном сарае мама гладит его по щеке и говорит ему:

— Отплати за добро, не мсти за обиду.

Он видел того юношу из Храма Убэй, что обеими руками держал горшок рисовой каши и бережно кормил его.

— Ешь помедленнее, если не хватит, есть еще…

Ведь изначально на протяжении двух своих своих жизней он хотел быть хорошим человеком.

В прошлой жизни у него не получилось.

В этой жизни, постоянно возвращаясь мыслями в собственное прошлое, он размышлял о своих неблаговидных поступках и мучился угрызениями совести на протяжении всех десяти лет.

Не зная, как можно искупить свою вину, он безуспешно страдал и томился изо дня в день.

Если бы он сейчас сказал кому-то, что некогда мечтал дать приют всем обездоленным бедным людям в мире, кто бы ему поверил?

Он мог рассчитывать лишь на насмешки, брань и издевки.

Потому что он, Мо Вэйюй, и есть Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь.

Он оступился и повинен в убийстве множества невинных, поэтому бесполезно предпринимать что либо, пытаясь искупить этот грех.

Это только его вина и никто его не простит, потому что нет ему прощения.

Может быть только разрушив свое духовное ядро, только пожертвовав собой в этом пламени, пройдя до конца по той же дороге, что и Чу Ваньнин в прошлой жизни, он, наконец, смог обрести немного утешения.

Только теперь, очень осторожно и с великим почтением, он мог произнести эту фразу: «Если бы я мог, то хотел бы стать таким, как Чу Ваньнин».

Прошу вас, люди, услышав об этой моей мечте, не смейтесь надо мной.

Не нужно плеваться и с презрением отворачиваться от меня.

Я очень глупый и очень долго никого не было рядом со мной.

Когда-то я сбился с пути, и двадцать лет на протяжении двух жизней так и шел по кривой дорожке.

Я слишком туп, чтобы понять почему, в конце концов, я дошел до того, что оказался в этом безграничном мраке. Я не понимаю, почему все так повернулось и закончилось этим, но, оглянувшись назад, я вижу, что все было неправильно.

Я не могу найти маму.

И я не могу найти Учителя.

Прошу вас, люди, в аду слишком холодно.

Позвольте мне вернуться…

Я хочу вернуться домой.