Хаски и его учитель белый кот. Том III

Глава 302. Пик Сышэн. Разбитая душа Дворца Ушань

Хотя Дворец Ушань по сути являлся бывшим Залом Даньсинь, после того как Тасянь-Цзюнь провозгласил себя императором, он изменил планировку, разделив общий зал на три части: передний зал, средний и задний двор.

Братья Мэй не стали врываться, а остановились у ворот дворца. Когда к ним присоединился Сюэ Мэн, старший из братьев сказал:

— С этим зданием что-то не так: внутри чувствуются одурманивающие миазмы[302.1].

— Что еще за одурманивающие миазмы?

Мэй Ханьсюэ пояснил:

— Эти ядовитые миазмы похожи на Ароматный Туман Сокровенного Знания[302.2], что не рассеивается круглый год в сливовой роще Дворца Тасюэ.

— Для чего они могут использоваться? — побледнев, спросил Сюэ Мэн.

— Они не дают тем, кто вторгся на территорию, найти дорогу, — сказал Мэй Ханьсюэ. — Эта разновидность чар не действует на своих, но искажает видение злоумышленников, сбивая их с пути и мешая обнаружить настоящий выход или вход. Вероятно, ты слышал присказку простого люда «призраки водят кругами и бьют о стену»[302.3], так вот, общий принцип именно такой.

Сюэ Мэн: — ...

— Вероятно, кто-то пытается тянуть время. Похоже, на заднем дворе сражаются, — холодно заметил старший Мэй Ханьсюэ.

— И что нам делать? Можно ли обойти? — спросил младший брат.

Старший Мэй Ханьсюэ бросил на него один короткий взгляд и ответил:

— Прожив во Дворце Тасюэ больше двадцати лет, ты спрашиваешь об этом меня?

Смущенно кашлянув, младший брат повернулся к Сюэ Мэну и сказал:

— Выбора нет, нужно войти, найти источник миазмов и развеять, — увидев выражение лица Сюэ Мэна, он поспешил его успокоить, — но ты не волнуйся, в этом деле я лучший. Мне часто приходилось прятаться на заднем склоне горы за барьером сливовой рощи Дворца Тасюэ, чтобы скрыться от преследующих меня заклинательниц. Дай мне пять-десять минут, и я найду способ развеять эти чары.

Стоило ему об этом упомянуть, как лицо его старшего брата стало мрачнее тучи, а голос подобен льду:

— И у тебя еще хватает наглости говорить об этом?

В этот момент Сюэ Мэн был не настроен слушать их пустые препирательства. Сделав два шага вперед, он толкнул дверь приемного зала Дворца Ушань.

Словно призрак, разверзший свою вонючую пасть, резная лакированная дверь со скрипом медленно отворилась. Внутри мерцали свечи и царила мертвая тишина. Когда Сюэ Мэн вошел, то в самом деле почувствовал витавший в воздухе легкий аромат цветов.

Когда он обернулся, то братья Мэй уже исчезли. Можно предположить, что, прежде чем миазмы рассеются, они друг друга не увидят, при этом каждый из них будет видеть собственную иллюзию.

В этот момент с высоты возвышающегося над главным залом внушительного трона раздался знакомый голос:

— Сюэ Мэн…

Порыв холодного, пронизывающего ветра приподнял черный, полупрозрачный занавес. Пораженный увиденным, Сюэ Мэн закричал:

— Мо Жань?!

Послышался вздох, и тот же хриплый голос сказал:

— Сюэ Мэн, ты все-таки пришел?

Горло Сюэ Мэна сдавило, спина напряглась до предела. С мечом наперевес он направился вглубь тускло освещенного зала.

Раздвинув занавес острием меча, он увидел его.

Высоко наверху, на троне из расплавленного золота, закрыв глаза, полусидел-полулежал красивый, но очень бледный мужчина в императорском одеянии и венце из девяти бусин. У него были черные как смоль брови, высокая переносица с мягким изгибом, заостренные, но мужественные черты, слегка поджатые бледные губы и практически нечитаемое выражение лица.

Это был Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь.

Цвет лица Тасянь-Цзюня был очень плохим, кожа имела легкий синюшный оттенок, который бывает после приема яда. Перед ним стояли украшенные изображениями гор и рек серебряные блюда с фруктами, фиолетовым виноградом и наливными красными яблоками, но человек на троне не смотрел на них. Его глаза были закрыты, и в какой-то момент даже показалось, что этот человек полностью отрешился от мира.

Иллюзия? Реальность?

То, что видел Сюэ Мэн, не слишком походило на правду. От прилива крови к голове в ушах загудело. Когда он пришел в себя, то словно издалека услышал свой собственный голос:

— Мо Жань, ты…

Казалось, что Тасянь-Цзюнь все еще не совсем очнулся от своей дремы. Хотя он так и не открыл глаза, но все же ответил:

— Что?

Возможно, человек перед ним был слишком слаб, а может, под ливнем снаружи Сюэ Мэн уже выплеснул весь свой гнев. Как бы там ни было, но, столкнувшись с призраком на троне, он чувствовал скорее сильнейшую усталость, чем злость.

Он не знал, ответит ли ему Мо Жань, так же как и не знал, есть ли в этом хоть какой-то смысл. Он только упрямо бормотал себе под нос, задавая вопросы, которые тяжким грузом лежали на его сердце, грозясь раздавить его:

— Зачем ты все это делаешь? Ты правда переродился? Ты... ты и Учитель... Вы с ним правда…

Конечно же, Тасянь-Цзюнь не ответил, а лишь только тихонько фыркнул, а затем медленно приоткрыл глаза.

В тусклом свете свечей он наконец взглянул на Сюэ Мэна:

— Если подумать, ведь с той твоей короткой встречи с Учителем у Дворца Тасюэ в горах Куньлунь прошло уже два года.

Сюэ Мэн на мгновение опешил:

— Что?

Тасянь-Цзюнь улыбнулся и, не обращая на него никакого внимания, продолжил:

— Сюэ Мэн, ты скучал по нему?

Ошеломленный Сюэ Мэн переспросил:

— При чем здесь Дворец Тасюэ? Какие еще два года? Что за чушь?!

На самом деле иллюзия, что предстала перед его глазами, была отражением того последнего разговора Сюэ Мэна и Мо Жаня из прошлой жизни, который состоялся после того, как Тасянь-Цзюнь принял яд, чтобы покончить со своим бренным существованием. Фактически сейчас он слышал последние слова, оставленные живым Тасянь-Цзюнем в этом смертном мире.

По случайному стечению обстоятельств сейчас повторялась сцена из прошлой жизни, после которой пути этих людей разошлись навеки.

Но Сюэ Мэн не знал этого. Смущенный, подавленный, встревоженный и испуганный, он в шоке уставился на человека на троне:

— Что за чушь ты несешь?!

Глаза Тасянь-Цзюня смотрели на него, но казалось, что он его не видит, и сквозь Сюэ Мэна из плоти и крови смотрит на призрачную тень совсем другого человека. Именно с этой тенью он и вел разговор:

— Вернуть тебе? Что за бред! Пораскинь мозгами! Если я так сильно ненавидел Учителя, то разве мог позволить ему жить в этом мире?

Сюэ Мэн просто дар речи потерял.

Все верно... это иллюзия. Даже если он ничего не скажет, Тасянь-Цзюнь все равно будет продолжать говорить. Сейчас он разговаривал с кем-то, кого Сюэ Мэн не мог видеть.

Но о чем он говорит?

В ушах Сюэ Мэна все еще гудело, поэтому он не мог расслышать все слова, которые произносил Тасянь-Цзюнь. Но из-за того, что глаза восседающего на троне человека были слишком безумными и холодными, в них было слишком много противоречий и одержимости, от его взгляда Сюэ Мэн почувствовал ледяной холод во всем теле... Это не его брат. Он не узнавал его.

Все так же мрачно и яростно император продолжил:

— Должно быть, ты хочешь напомнить мне, как он не раз спускал с меня шкуру, прилюдно заставлял вставать на колени и признавать вину. А может, ты говоришь о том времени, когда ради тебя и горстки чужих людей он сражался со мной, снова и снова вставая на моем пути и вмешиваясь в мои великие замыслы?

Этот тиран походил на ослепшего дракона с острыми когтями, который даже на последнем издыхании лежа в грязи до конца сохранял свою свирепость.

Словно одержимый или помешанный, идиот или просто безумец, он говорил и говорил. И хотя этот человек выглядел очень злым, но было заметно, что на самом деле он ужасно устал.

— Уже неважно, насколько хорошими или плохими были наши отношения учителя и ученика, — сказал он. — Я положил его мертвое тело на горе Наньфэн в Павильоне Алого Лотоса. Учитель лежит там среди лотосов. Сохранился так хорошо, что кажется, он просто спит, — а потом еще добавил, — моя духовная сила все это время поддерживала его труп в нетленном состоянии. Если ты хочешь увидеть его, иди к нему сейчас, не трать время на разговоры со мной. С пользой используй время, что у тебя осталось, ведь очень скоро я умру.

Крепко сжав рукоять Сюэхуана в своей вспотевшей ладони, Сюэ Мэн сделал большой шаг к ступеням возвышения, на котором стоял трон:

— О чем ты говоришь?

«Кто умер в его прошлой жизни?

Чье мертвое тело лежит в Павильоне Алого Лотоса?

Чей труп поддерживается в нетленном состоянии духовной силой Тасянь-Цзюня... Кто?»

На самом деле, исходя из слов Тасянь-Цзюня и той могилы, которую он видел у Пагоды Тунтянь, в глубине своего сердца Сюэ Мэн уже знал ответ. Однако разум словно наполнился ледяной крошкой, губы дрожали, а зубы выбивали дробь.

«Кто умер... Кто мертв?!»

Внезапно он переменился в лице и бросился вверх по лестнице. Он протянул руку, чтобы схватить Мо Жаня за одежду, но его пальцы прошли сквозь призрачный образ.

Прямо перед ним Тасянь-Цзюнь опустил голову и хрипло сказал:

— Уходи уже. Иди, взгляни на него. Если я умру раньше, чем ты доберешься до места, моя духовная сила иссякнет, и он обратится в прах.

После этих слов император в изнеможении закрыл глаза. Яд наконец поразил его.

Сюэ Мэн широко распахнул глаза, его била дрожь…

«Как все до этого дошло? Что за абсурд творился в этом смертном мире?»

— Ты убил его?

Голос Сюэ Мэна еле слышно шелестел, готовый вот-вот сорваться:

— Это ты убил его?

— …

— Ты знал все, с тех пор как переродился? Ты вообще что-то знал?

Естественно, ему никто не ответил, но Сюэ Мэн все же не мог не спросить.

В этом мире было много ответов на вопросы, узнав которые, человек не станет счастливее, а будет только еще больше страдать. Но даже зная об этом, люди все равно будут задавать вопросы и стремиться к истине.

Горькая правда или сладкая ложь, в конце концов что из этого есть любовь, а что ненависть?

— Брат, если ты знал... почему обманывал нас? Брат... как ты мог так ожесточить сердце… как ты мог настолько ожесточить сердце, чтобы все это вынести…

Перед ним было сведенное судорогой боли лицо. Впрочем, когда начинает действовать яд, вряд ли кто-то будет выглядеть хорошо. Струйка крови вытекла из уголка рта Тасянь-Цзюня. Он поднялся и нетвердой походкой вышел из зала.

— Куда ты идешь?

Сюэ Мэн протянул руку к призраку из иллюзии.

— Ты хочешь...

Внезапно его пальцы попали во что-то теплое.

Сюэ Мэн вздрогнул. Ощущаемый им цветочный аромат исчез, и вместе с ним разлетелась вдребезги уходящая в закат фигура в черно-золотом одеянии.

— Мо Жань?

Но Мо Жань уже исчез.

Когда иллюзия развеялась, на лице Сюэ Мэна застыло ошеломленное выражение. Он был совершенно разбит и сломлен. Сон и иллюзия, прошлая жизнь и жизнь настоящая, в конце концов какая из них подлинная, а какая фальшивая? Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти были взломаны, так что теперь тот и этот миры переплелись и вместе погрузились в хаос. Который Мо Жань настоящий, и какое из его собственных «я» является подлинным?

Потускневшие глаза Сюэ Мэна затуманились, а на изможденном лице читался такой сильный душевный надлом, что это выглядело даже жалко.

Потребовалось время, чтобы его взгляд вновь стал осмысленным, и в светло-карих зрачках отразилась фигура младшего из братьев Мэй Ханьсюэ.

— Очнись, — отпустив его руку, Мэй Ханьсюэ довольно болезненно щелкнул его по лбу.

— Все кончено.

— ... — измученному Сюэ Мэну потребовалось время, чтобы выйти из состояния прострации и окончательно прийти в себя. — Мне очень жаль... — почти на пределе сил пробормотал он.

Мэй Ханьсюэ поджал губы:

— Не за что извиняться. Эта иллюзия весьма загадочна. Чем больше забот и переживаний таит твое сердце, тем больше пугающих вещей она сотворит в твоем воображении.

Подняв голову, Сюэ Мэн взглянул на него все еще немного влажными темными глазами.

На самом деле ему не нравилось разговаривать с Мэй Ханьсюэ, но, похоже, сейчас стоявший перед ним человек был единственным реальным и неизменным существом среди окружавшего его моря лжи, поэтому в итоге он не выдержал и хрипло спросил у него:

— А ты? Что ты видел?

Младший из братьев Мэй Ханьсюэ не стал спешить с ответом. Помолчав немного, он улыбнулся:

— За десять с лишним лет из-за меня пострадали более тысячи девушек. Увы, в царстве нежности и ласки меня ждала такая грандиозная битва плоти и шелка. По правде говоря, ваш покорный слуга весьма опечален.

— ...

В этот момент они внезапно услышали, как что-то взорвалось на заднем дворе.

Взгляд старшего Мэй Ханьсюэ тут же стал холодным как лед. Вытащив меч, он сказал:

— Идем.

Под заливающим внутренний дворик проливным дождем Сюэ Мэн и младший Мэй Ханьсюэ последовали за ним. Первое, что они увидели, когда добрались до заднего коридора, была изящная фигурка в платиновых одеждах, бегущая по двускатной крыше. Заметив трех незваных гостей, женщина остановилась и взглянула на них сверху вниз. Новая вспышка молнии выхватила из мрака ночи ее лицо.

Нахмурив брови, старший Мэй Ханьсюэ холодно обронил:

— Му Яньли?

В этот момент впереди раздался крик:

— Сестрица Му, не обращай на них внимания, быстрее беги!

Хотя она и не хотела этого делать, но, услышав этот окрик, все же побежала дальше. К тому времени, когда Сюэ Мэн с братьями Мэй добрались до места, задний двор был наполовину разрушен. Повсюду валялись обломки дерева и черепицы, огонь алчно облизывал сломанные балки. Казалось, пылающие шелковые занавески пытались передать свое последнее послание небесам — тысячи тонких алых нитей тянулись ввысь, и черный дым клубился, нависнув над ними огромной приливной волной.

Среди этого хаоса две стремительные белые тени сошлись в битве не на жизнь, а на смерть. Хлестал ветер, и сыпались искры! Двигаясь быстрее молнии, тени схлестнулись в воздухе и вновь разлетелись в разные стороны.

Был слышен лишь лязг металла, сопровождающийся вспышками золотого и голубого света. С грохотом взмыли в воздух кирпич и черепица, когда огромное дерево, словно свернувшийся дракон лежащее посреди щебня и песка, вдруг поднялось в воздух. С другой стороны из-под разрушенной кирпичной кладки, вырвавшись наружу, забила фонтаном голубая волна духовной энергии.

Две фигуры, одна — на верхушке огромного дерева, а другая — на вершине огромной голубой волны, замерли друг напротив друга.

Лицо Сюэ Мэна внезапно побледнело:

— Учитель!

Независимо от того, какой была правда, перед лицом опасности Сюэ Мэн инстинктивно беспокоился о Чу Ваньнине.

Прищурившись, Мэй Ханьсюэ обратил взгляд на витающие вокруг едва заметные водяные брызги и пробормотал:

— Ши Минцзин...

Эти двое, сражавшиеся друг с другом посреди бури, были никем иным, как Чу Ваньнином и Ши Минцзином. В прошлом один из них был учителем, а другой его учеником.

Но что еще более странно, все тело Ши Минцзина было окутано потоком мощнейшей духовной энергии, явно принадлежащей Тасянь-Цзюню. Вся кожа, что была на виду, была сплошь покрыта черными рунами, но куда страшнее выглядели вздувшиеся кровеносные сосуды.

Сюэ Мэн бросился к ним с криком:

— Что здесь происходит? Ши Мэй, Учи…

С оглушительным грохотом его отбросило подальше от поля боя. С трудом поднявшись, он увидел перед собой усыпанный цветами яблони золотой барьер.

Мрачный как туча Чу Ваньнин рявкнул:

— Не подходи!

Мэй Ханьсюэ вышел вперед и встал рядом с Сюэ Мэном. Вглядываясь в исходивший от Ши Мэя необычайно сильный духовный поток, он нахмурился:

— Странно. Он использует собственные водяные техники, но вся духовная сила принадлежит другому человеку.

После мимолетной передышки со скоростью двух молний Чу Ваньнин и Ши Минцзин снова столкнулись друг с другом. В этот момент сила обоих была полностью высвобождена, и эта невероятная мощь придавила троих невольных зрителей так, что какое-то время было тяжело даже вздохнуть.

Золотая лоза колыхалась под ногами Бессмертного Бэйдоу, в руке ослепительно сиял Хуайша. Меч вспыхнул, осветив его глаза, которые были острее и безжалостнее, чем отраженное в них лезвие. Крепче сжав рукоять, он с легкостью ласточки взмыл в воздух и рубанул по Ши Мэю!

— Чу Ваньнин! — гнев полностью исказил голос Ши Мэя. — За две жизни я ни разу не пытался убить тебя… а ты вот как со мной обращаешься?!

Выкрикнув последнее слово, он поднял руку, чтобы сформировать печать, и тут же перед ним появился темно-синий барьер, заблокировавший атаку Чу Ваньнина.

Однако, присмотревшись, можно было заметить, что барьер не родился из воздуха, а был образован длинным мечом без ножен… Это был Бугуй. Тело Ши Мэя было до краев наполнено духовной энергией Тасянь-Цзюня. Аура императора была такой мощной, что даже Бугуй, не признав своего хозяина, откликнулся на призыв Ши Минцзина и теперь был готов служить ему.

Глаза Чу Ваньнина потемнели:

— Нет, это ты убил меня в обеих жизнях, — сказал он.

Когда золотой меч был отведен назад, после яркой вспышки на созданном Ши Мэем барьере появилась едва заметная трещина. Ши Мэй увидел, как Чу Ваньнин, перевернувшись в воздухе, ногами ударил прямо по трещине. Используя всю силу отдачи, он отскочил назад и в следующий миг направил Хуайша прямо на него! Были слышны лишь раскаты грома, и черные тучи быстрее помчались по потемневшему небу в тот момент, когда в сердце бури, что потрясла до основания всю Поднебесную, Хуайша пробил барьер Ши Мэя!

Ши Мэй вскинул руку, чтобы блокировать атаку, но в конце концов он все-таки не был Мо Вэйюем.

Ему не удалось выдержать напора Хуайша, поэтому вырванный из его рук длинный меч с лязгом вонзился в землю. В следующий момент сияющее золотом божественное оружие пронзило грудь Ши Минцзина!

— Ах... — Ши Мэй с большим трудом смог уклониться, чудом избежав смертельного ранения в сердце, но полностью уйти из-под удара ему не удалось. Алые брызги разлетелись во все стороны. Хуайша насквозь прошил плечо Ши Мэя и, умывшись в его крови, вернулся в руку Чу Ваньнина.

Ши Мэй упал на землю. Среди обломков кладки и черепицы он из последних сил старался зажать рану и подняться на ноги.

В его взгляде читались ярость и дикая злоба:

— Почему ты помешал мне! Зачем меня останавливаешь?! Если ты остановишь меня, те, кто уже умер, смогут вернуться к жизни?! Если ты остановишь меня, жизнь у всех вас снова станет прекрасной? А может, остановив меня, ты сможешь вернуть в прошлое эти два мира?!

Чу Ваньнин спустился с небес на землю и, приземлившись на носки, твердо встал на ноги посреди руин.

Он промок насквозь, кровь продолжала течь из его ран, но из-за выражения полного безразличия на его лице он был совершенно не похож на Чу Ваньнина.

То, что он только что сказал, было правдой.

Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия поглотил его возлюбленного, поэтому в обоих мирах он умер от рук Ши Минцзина. В обеих жизнях.

— Что бы ты ни пытался сделать, уже слишком поздно! Знаешь, что ты должен был сделать, чтобы предотвратить все это?! — скаля зубы в бессильной злобе, обезумевший Ши Мэй продолжал кричать на Чу Ваньнина, и даже проливной дождь, что накрыл их, не мог погасить огонь его ненависти. — В той жизни ты должен был открыть Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти и, вернувшись в прошлое, убить Мо Жаня, разорвать его труп на куски, сжечь его дотла, а пепел развеять по ветру! Ты должен был убить его!

Взгляд Чу Ваньнина остался таким же безразличным и холодным.

— Какое еще новое начало, какое спасение через искупление грехов! Смех да и только! Только потому, что ты хотел спасти его и не хотел убивать, я смог заполучить его вновь окрепшее, невероятно мощное духовное ядро! Только благодаря этому я смог вновь переплавить Тасянь-Цзюня, и мы пришли к такому итогу! — после этих слов Ши Мэй рассмеялся в голос.

Его взгляд источал яд, словно клыки гадюки, хвостовой коготь скорпиона и тысячи осиных жал.

— Это все из-за тебя... — снова процедил он сквозь стиснутые зубы, — потому что ты не смог этого сделать. Разве ты не хотел остановить меня? Если бы ты без жалости убил его раньше, все было бы кончено. Что бы мне тогда оставалось делать?! Это ты втянул два бренных мира во все это! Нет, только подумай, весь такой из себя ярчайшая звезда небосклона Юйхэн, Бессмертный Бэйдоу, что ты натворил?! Это ты ничего не сделал! Я же просто использовал оставленный тобой пространственно-временной разлом, чтобы овладеть тайной первой запретной техники и вновь открыть Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти… Ха-ха-ха… Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…

С его губ сорвался смех, липкий, как паутина, и жуткий, словно кружащийся над головой стервятник.

Этот смех вертелся как уж на сковородке, то поднимался, то опускался, вытекая с кровью из уголков рта Ши Мэя. Магические руны на его теле начали бледнеть и исчезать, но ему было все равно. Все свои силы он бросил на то, чтобы оскорблять и проклинать человека, который стоял перед ним.

Неважно, было то искушение сердца или сердечная привязанность…

Все исчезло под проливным дождем.

Возможно, он недооценил Чу Ваньнина или слишком переоценил себя. Раньше его переполняло тщеславие при мысли о том, что Чу Ваньнин может стать игрушкой в его руках, и после того, как его великая цель будет достигнута, можно будет поднять ее и наиграться всласть. Ему не нужна была его жизнь, но в этот момент…

— Если смогу начать все сначала… — в персиковых глазах полыхало пламя гнева и блестела холодная сталь. Закрыв рукой свое раненое плечо, Ши Мэй продолжил, — …я убью тебя!

Последние магические руны на его теле исчезли, после чего исчез и наполнявший тело Ши Мэя мощный духовный поток.

Лежащий на земле человек вновь превратился в обычную прекрасную костяную бабочку.

Задыхаясь, Ши Мэй смотрел на Чу Ваньнина сквозь завесу дождя.

Только что он использовал свою самую смертоносную технику — «Занять у Бога»[302.4]. Когда-то в гостинице на Острове Линьлин он уже использовал этот трюк перед перерожденным Мо Жанем.

Эта техника по сути представляла собой принятие чудодейственной пилюли. Сама таблетка была закалена кровью Тасянь-Цзюня, что позволяло ему получить силу Мо Жаня примерно на то время, которого хватило бы, чтобы сгорела одна палочка благовоний.

Хотя эффект от таблетки нельзя было сравнить с истинной силой Мо Жаня, и время действия лекарства было очень коротким, но в большинстве случаев этого было достаточно, чтобы решить все проблемы.

Но на сей раз за отмеренное ему короткое время ему не удалось победить Чу Ваньнина, так что теперь он окончательно исчерпал все свои возможности[302.5].

Он очень ясно это понимал.

Стоявший неподалеку Сюэ Мэн окаменел. В растерянности он хрипло позвал:

— Учитель?.. Ши Мэй?

Хотя его голос был очень слаб, Ши Мэй упал не так далеко от Сюэ Мэна и, услышав его, повернул голову. Когда их глаза встретились, все мысли окончательено покинули разум Сюэ Мэна.

Какое-то время Ши Мэй просто смотрел на него, потом его взгляд вспыхнул, а на красивом лице появилась грустная улыбка.

— Молодой хозяин…

Потрясенный Сюэ Мэн вздрогнул.

Словно во сне, он будто бы вновь увидел Ши Мэя из прошлого. У него был тот же взгляд и то же лицо, кроме того, он был так жалок и слаб. Ши Мэй же не стал тратить время на пустые слова и просто протянул руку в сторону Сюэ Мэна.

Сюэ Мэн стоял на краю барьера. Нужно было сделать лишь шаг вперед… нет, полшага было бы достаточно, чтобы…

Однако именно в этот момент из вонзившегося в землю неподалеку Бугуя вырвалась вспышка света! На мгновение все растерялись. Все взгляды устремились к Бугую, который без всякой причины вдруг заполыхал алым огнем, а потом опять вспыхнул сине-зеленым пламенем, затем вновь алым, снова сине-зеленым, и так больше десятка раз, прежде чем исходящее от него пламя превратилось в единый невероятно мощный духовный поток!

Мэй Ханьсюэ крикнул:

— Осторожнее! — и оттащил Сюэ Мэна, который почти вышел за пределы защитного барьера.

Сразу после этого они увидели, как, подняв бурю, Бугуй оторвался от земли и, подобно падающей звезде, пронесся по небосклону, устремившись прямо к запретной зоне на горе Хоу.

Это явление видели и те заклинатели, которые на горе сошлись в битве с марионетками Вэйци Чжэньлун. Люди были поражены и напуганы:

— Что это?!

— В чем дело?

Прищурившись, Ши Мэй внимательно присмотрелся к алому столбу пламени, вспыхнувшему на горе Хоу. Когда красный свет отразился в его зрачках, он сжал пальцы в кулак так, что ногти вонзились в ладони, и закрыл глаза, прислушиваясь к каким-то внутренним ощущениям. Через некоторое время он словно что-то понял и резко открыл глаза. На его лице отразился восторг на грани экстаза:

— Тасянь-Цзюнь!

Чу Ваньнин резко обернулся, лицо его побледнело.

Ши Мэй расхохотался, а затем с хищным блеском в глазах воскликнул:

— Он не умер... ха-ха... на самом деле он не умер!

Непонятно откуда только сила взялась, но в следующий момент он уже поднялся с земли и, прежде чем кто-то успел хоть как-то отреагировать, быстро нажал на несколько акупунктурных точек, останавливая кровотечение. Расправив окровавленную одежду, он в один миг взлетел на черепичный карниз, преодолев эту преграду в несколько прыжков, и нырнул в раскинувшийся за дворцом сад.

— Учитель...

Чу Ваньнин не мог медлить ни минуты. Повернув голову, он бросил короткий взгляд на Сюэ Мэна, после чего обратился к Мэй Ханьсюэ:

— Пожалуйста, позаботься о нем, — и тут же взмыл в воздух, следуя за удаляющейся фигурой Ши Мэя.

В ловкости и легкости движений Ши Мэй не уступал своему учителю, так что какое-то время эти двое просто следовали друг за другом. Ши Мэй никак не мог оторваться от Чу Ваньнина, но и Чу Ваньнин не мог его догнать. В мгновение ока они добрались до горы Хоу, но сцены, что предстала перед их глазами, оказалось достаточно, чтобы оба остановились и в ужасе замерли.