Хитрая злая лиса

8.44.18 Остаться без денег, чтобы почувствовать их силу

— Что это было? — они стояли в центре библиотеки третьей квартиры, щурясь от яркого света, министр схватил Веру за плечи и с силой сжал, как будто хочет встряхнуть, но пока сдерживается. Она положила ладони ему на пояс и улыбнулась:

— Это была дословная цитата из вашей матушки. И она всё правильно поняла.

— То есть? Вы встречались?

— Я же вам рассказывала. Она и Саюри выносили вещи из вашего дворца, и обсуждали мышей, которых во дворце очень много. Я там ходила в теле кошки, и они решили, что загнать во дворец кошку — отличный план, ваша матушка лично открыла для меня западную калитку, сказала: «Заходи», своей ногой меня туда подпихнула, и сказала именно то, что я ей процитировала. И я теперь там.

— Вам это приснилось, — нахмурился он, она закатила глаза:

— И матушке вашей тоже?

— Может быть, — он отпустил её, развернулся к столу, стал перебирать документы, которых там не было, когда они приходили в прошлый раз. Взял из ящика наушник, надел и приказал: — Секретаря на третью квартиру с отчётом. — Посмотрел на Веру и сказал тем же тоном: — Ждите меня на кухне.

Она посмотрела на него пару секунд, пытаясь понять, уж не охренел ли тут кое-кто от внезапно свалившихся на него новостей, решила, что таки охренел, но в честь праздника и стресса она ему это простит, и пошла на кухню.

Чайник ещё даже не остыл, но она всё равно поставила его греться, села за стол, но на этот раз подальше от любимого места министра — пусть не думает, что она не заметила его тон. Открыла сумку, достала веер и раскрыла — он был настолько яркого жёлтого цвета, что как будто светился. На жёлтой ткани были вышиты ласточки, стремительно летящие на восток, к красному солнцу, встающему над широкой рекой, которая текла чётко к руке, держащей веер.

Эти ласточки и пробудившиеся воспоминания о роскошной ги-син так захватили её, что она как будто уплыла внутрь себя, а снаружи медленно закрывала и раскрывала веер, прислушиваясь к ощущениям. Он танцевал.

Как ручка, которая хранит в себе почерк хозяина, и первые несколько строк в новой руке пишет по-старому, расставаясь с памятью по чуть-чуть, неохотно, веер двигался плавно и мягко, как будто траекторию чертили по лекалам, или как будто Верину руку вела гораздо более уверенная рука, лежащая поверх кисти и объясняющая — вот так, сюда, потом сюда, видишь?

«Вижу.»

Она была безосновательно уверена, что ни одна проверка этой магии не найдёт.

«Но она там есть.»

Вошёл министр, что-то сказал, помолчал, потом пошёл к плите и выключил чайник, сел за стол, подождал и громко позвал её:

— Вера!

— А? — она оторвала взгляд от веера, но рука продолжила двигаться, так что Вера опять опустила глаза к ласточкам, закончила движение и закрыла веер, сразу же откладывая его подальше. Подняла глаза на министра, он с нервной улыбкой спросил:

— Так понравился веер?

— Ага, — она не до конца понимала, о чём он, как будто до сих пор была немного не здесь, но изо всех сил прикидывалась адекватной. Посмотрела на бумаги в его руках и спросила: — Как успехи?

— Вы были правы, я обанкротил собственную мать. Чёрт, — он рассмеялся, развёл руками, — я не думал, что это будет так легко. Я был уверен на сто процентов, что у неё золота полные подвалы, но она их выскребла ради этой войны. Она долгие годы раздавала это золото сундуками, покупая расположение цыньянских аристократов, я о некоторых знал, но о некоторых, похоже, нет. У неё достаточно активов, приносящих стабильный доход, чтобы вполне неплохо жить — было, до того, как я за них взялся. А учитывая, что взялся я откровенно и не скрываясь, многие заинтересованные люди быстро прикинули перспективы и изъяли свои деньги из её предприятий, просто на всякий случай. В итоге, часть её активов уничтожена физически, часть перестала приносить прибыль, но продолжила требовать денег на содержание, часть ей пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами по обязательствам — всё, баланс сошёлся в ноль. У неё остались только украшения и вещи на память о былом величии. И четыре дочурки, две из которых точно не ликвидны — тоже баланс сошёлся, потому что кормить и одевать нужно всех. Вера, чёрт! Так быстро и легко, и совсем не так дорого, как я ожидал, почему я раньше этого не сделал?

Она смотрела на него с улыбкой, он нервно стучал пальцем по листу бумаги, отложил верхний, показал Вере второй:

— А насчёт мужчин дома Хань вы ошиблись — они живы, их двое. Один даже на фестивале был, с женой. Но зато угадали по поводу главы Хань — он действительно спивается. Как? — он развёл руками с нервным смехом, — вы сказали: «По логике, он спивается», а я подумал — какая логика, нет в этом заявлении ни капли логики, у вас нет информации, откуда выводы? И тем не менее, вот. Это как будто решать уравнение неподходящим способом, полностью неправильно, но получить в итоге правильный ответ. Как?

— Если вы не видите логики, это значит только то, что вы её не видите.

— Да к чёрту логику... — он убрал второй лист и показал Вере третий: — Она ищет мужа для Мико. Но без особого успеха — большеногая девушка, которая обучается боевым искусствам, мало похожа на идеал цыньянской невесты. Там наследие Золотой Госпожи уже мало кто помнит, и северные традиции императрицы Ю Ли тоже больше не в почёте — их наследниц среди предателей не осталось, так что смелые и сильные женщины уже лет сорок как ассоциируются с карнскими цыньянцами, которые со всех сторон хуже исконных. А ради приданого её брать уже тоже смысла нет — я пустил слух о банкротстве семьи Хань, мать мигом растеряла большую часть друзей. А вы говорите, деньги — не главное в жизни. Да конечно. Попробуйте остаться без них, сразу почувствуете их силу.

— Я осталась.

Он усмехнулся, покачал головой:

— Вы богаты, Вера. И будете становиться богаче с каждым днём. Я планировал потратить на укрощение матери миллионы, а потратил едва ли сотню тысяч, так что разница по праву ваша. Хотите дворец?

— Хочу постамент на Аллее Духов, — усмехнулась она, он покачал головой и отложил следующий листок, потом ещё один, и ещё. Посмотрел на Веру и сказал:

— Я не хочу ещё раз проходить пешком через две площади, так что отправил туда гонца с «маяком», когда он дойдёт, с нами свяжутся. У нас есть минут пятнадцать, можем перекусить.

— Я не хочу.

— Я хочу, накрывайте.

— Может, вам ещё сплясать?

Он посмотрел на неё удивлённо, подождал продолжения, не дождался и отложил бумаги, поднимаясь с видом отважного героя, идущего спасать мир:

— Ладно, я сам накрою.

Вера опять взяла веер, министр чем-то шелестел в холодильнике, потом с досадой сказал:

— Вам нужны слуги. И я решу этот вопрос.

«Что ещё мне нужно, господин эксперт в том, что мне нужно?»

Ей не нравилось его настроение и не нравилось, что он прочитал ей не все листы, которые принёс. Но чего-то требовать было наивно — она видела по его состоянию, что он всё в мире уже решил сам, и ничья помощь ему не нужна.

Министр накрыл для себя блюда, которые Вера в первый раз видела, сам молча поел ровно за пятнадцать минут и сам убрал. В библиотеке раздались шаги и голос секретаря Чи:

— Господин? Курьер на месте.

— Идём.

Он собрал бумаги и протянул Вере руку, она не горела желанием её брать, но опять подумала о том, что для министра весь этот день был бесконечным стрессом, который сорвёт гайки кому угодно, и взяла. Он улыбнулся с победным видом и повёл её в библиотеку.

***