Хитрая злая лиса

8.45.5 Истории про работу и новости для Двейна

В «Коте» было мало людей, но личный стол министра уже был занят — в углу сидел Двейн, напротив Артур, рядом с ним Эйнис, рядом с Эйнис села Кайрис. Вера села к Двейну, с другой стороны сел министр, махнул официанту накрывать, им сразу стали выносить горячее. Вера смотрела на свои руки, а ощущениями оценивала соседей — все в амулетах, только министр без амулета.

«И Кайрис тоже в амулете. А я заметила только сейчас. Значит, они улучшили амулеты настолько, что я уже не замечаю. Может быть, если бы Кайрис была без амулета, ей бы удалось меня убедить, и спор выиграла бы она.»

Вера посмотрела Кайрис в глаза, та ответила ей прямым взглядом, полным смирения с дерьмовостью этой жизни, чуть пожала плечами и отвела глаза, стала заниматься своей тарелкой. Вера сказала:

— Ладно, я расскажу. Лично тебе, если тебе это нужно.

Эйнис переводила заинтригованный взгляд с Веры на Кайрис, все молчали, Эйнис спросила:

— Что, про кого? Почему нужно?

— Кайрис очень просит историю про парня, который хотел перемен, а получил пинка для рывка.

— Каких перемен? — с подозрением нахмурилась Эйнис, Вера невинно пожала плечами:

— Чтобы я перекрасила волосы, по-другому оделась, поярче накрасилась, сделала пластическую операцию. Спойлер — он сходил нахрен. Длинную версию рассказывать?

Кайрис опускала голову всё ниже и выглядела всё напряжённее, а Эйнис наоборот заулыбалась и перевела на Кайрис не верящий в такое трогательное событие взгляд:

— Ты ради меня просила, что ли?

Кайрис стала такая красная, что в это было трудно поверить, закрыла глаза и отвернулась ещё сильнее, делая вид, что поправляет волосы, а не закрывается рукой. Эйнис обняла её за эту руку и прижала локтем к своей груди, укладывая подбородок на плечо Кайрис и шмыгая носом:

— Это так мило.

— Отцепись,— пробурчала Кайрис, пытаясь освободить свою руку, но Эйнис была сильно крупнее и ничего не вышло.

— Кайрис, я рассталась с ним.

— Но ты всё ещё переживаешь! — возмущённо сообщила столу Кайрис, Эйнис попыталась залезть на неё ещё сильнее и куда-то деть неприличных размеров улыбку:

— Не волнуйся, это временно.

— Ага, ты и в прошлый раз так говорила. А потом вернулась к нему.

— Я к нему не возвращалась, я просто хотела с кем-то выпить и поговорить, а у меня кроме него никого нет. И, видимо, не будет уже.

Кайрис продолжала изображать терракотового воина, Эйнис продолжала прижимать к себе её руку и сопеть ей в шею, но атмосфера из милой всё сильнее становилась безысходной. Вера решила врываться, пока не поздно.

— Да я тебя умоляю, мужиков в мире тьма.

— Легко тебе говорить, ты красивая, — вздохнула Эйнис. Кайрис фыркнула так, как будто они дуры обе, Эйнис спросила: — Что?

— Слезь с меня.

— Ну чего?

Кайрис опять попыталась её стряхнуть, Эйнис с большой неохотой слезла и надула губы:

— Ты тоже красивая. Одна я чучело.

Кайрис мрачно качнула головой:

— Не завидуй, тут нечему. Красота больше мешает, чем помогает. В любых вопросах.

Вера хитро улыбнулась:

— Она помогает, если ты хочешь что-то получить и задействуешь для этого других людей. И сильно мешает, если ты хочешь сидеть тихо и делать своё дело. Не получается сидеть тихо, когда ты одним своим существованием бесишь всех. Женщин бесишь тем, что выделываешься и сильно много хочешь, хотя ты не выделываешься и хочешь только чтобы тебя оставили в покое. Мужиков бесишь тем, что не обращаешь на них внимание, а если обращаешь, бесишь тем, что ты круче, чем они. Мужики этого страшно не любят.

— Например? — заинтересовалась Кайрис.

Вера смотрела на неё, а видела как будто фотографию, или манекен из музея восковых фигур, до неё только сейчас дошло, и только сейчас стало обидно и досадно, опять. Но она всё равно решила выступить, хотя бы в качестве компенсации за обличение заботы Кайрис об Эйнис — было у неё подозрение, что Кайрис ей этого так легко не забудет, придётся постараться.

— Когда-то один коллега меня изводил месяцами, любой вопрос у него сводился к тому, что я стерва, шлюха, меркантильная и нихрена не могу, зато всё получаю благодаря сиськам. Хотя я всегда вела себя суперпрофессионально, исключительно культурно и спокойно, как бы меня ни выводили, я всегда сохраняла спокойствие, и его это бесило ещё сильнее. С чего он взял, что мне только бабло нужно, я не знаю — может, потому, что у меня оклад был больше, чем у него, хотя стаж меньше. Ну сорян, я ему предлагала переводиться в мой отдел, я бы обучила, он бы получал столько же. Я даже начальнику участка предлагала, он всерьёз это с ним обсуждал, тот сказал: «Нет, нафиг надо». Ныть, что денег мало — это хоть каждый день, а переучиться и получать много — это «нафиг надо». Логики ноль, а дурой почему-то называет меня. Сидел рассуждал, что наш директор завода не хочет нам покупать оборудование дорогое, а нам бы вот это и вон то, вот бы мы зажили как цари. Я говорю: «Так предложи, он у нас часто бывает». Он: «Нет, нафиг надо». Но ныть, какой директор жмот — это каждый день. В очередной раз допёк меня, и как раз директор пришёл, мы знали, что он в здании, и этот в очередной раз начал, что директор жмот и не хочет оборудование купить. Я в очередной раз сказала: «Скажи ему это, ты его чё, боишься?» — Понизила голос и сказала, как забавный секрет: — А он правда страшный, он здоровенный такой мужик, и вечно ходит психованный, у него такой голос, что кажется, что он орёт, когда он просто рассуждает, все его боятся. А меня это не впечатляет, я дочь своего папы, я этих орущих царьков наслушалась с самого детства, у нас их как нерезаных, на всех не напугаешься. И слышно, что он идёт по коридору, уже орёт на кого-то, и я говорю чуваку: «Ну вот, идёт, скажи ему, что тебе надо оборудование. Или зассал?» Он такой: «И скажу, возьму и скажу, это вы, бабы, любите всё выпрашивать и нихрена не работать, и все конфликты на мужиков перекладывать, а я не такой, я возьму и скажу». Пришёл директор, нормальный, улыбается, спрашивает, как дела, как успехи. Этот молчит, кивает, глазки отводит. Директор почти ушёл, тут я говорю: «Подождите, у меня есть вопрос». И встаю. Ровно, ты понимаешь. Жду, чтобы он чуть-чуть осознал, где у меня вопрос, беру документы, страстно к себе прижимаю и говорю: «Нам бы вот это оборудование и вот это, нам очень надо, прямо так надо. Мы всем отделом будем просто в восторге. Нам будет намного приятнее работать. И быстрее. И эффективнее. Вам же не сложно сделать нам приятно?» Директор слегка в себя пришёл, голос частично растерял, но кивать вспомнил как. Сказал: «Хорошо, присылайте запрос в отдел снабжения, я подпишу». Ушёл. Я к этому дебилу подошла и говорю: «Вот так решаются вопросы, дорогой. Да, я женщина. И работать мне это не мешает. А баба здесь ты». Как думаешь, как он отреагировал?

Кайрис посмотрела на неё со смесью восхищения и раздражения, точно как на министра недавно, Вера усмехнулась, перевела взгляд на Эйнис, та вообще на неё не смотрела. Она посмотрела на министра, министр ответил:

— Никак. Промолчал.

— Не угадали.

— Извинился?

— Не угадали.

Эйнис предположила:

— Психанул?

— И ты не угадала.

Она посмотрела на Артура, тот усмехнулся:

— Он перевёл всё в шутку.

— Угадал. Он стал смеяться, хлопать меня по плечам, рассказывать, как я офигенно этого тупого директора развела на оборудование, и вообще, я братан, я шарю за все вопросы, я умею решать дела, я самый полезный сотрудник, со мной приятно работать, меня можно на переговоры с террористами посылать, я у них автоматы отожму без малейшего сопротивления, я молодец. И отношения у нас стали прекрасные. Только шуточки про то, что все бабы меркантильные дуры, особенно я, сменились шуточками про всемогущие сиськи, порабощающие мир. Я не могла добиться человеческого отношения хорошей работой и уважительными манерами, но зато один ход сиськами сделал мою жизнь комфортнее в десять раз. Так что сидеть тихо не вариант, я уже столько раз это на практике проверила, мне каждый раз кажется, что если я буду доброй и хорошей, серьёзной, ответственной, прилежной и вот это вот всё, что требуют от хороших людей, то все будут меня ценить, любить и уважать. А вот фиг. Хорошо все относятся тогда, когда видят, что плохое отношение им выйдет боком. Нет, были в моей жизни хорошие люди, но обычно для непредвзятого отношения ко мне надо быть глубоко счастливым в браке человеком, и со всех сторон реализованным, а таких людей очень мало. Гораздо больше тех, кто живёт плохо и пытается обвинить в этом кого-то другого, особенно того, кто живёт хорошо. А если посмотреть на меня и задаться вопросом, почему я живу хорошо, то ответ напрашивается — просто я шлюха, которую содержат мужики, и помогают, и продвигают, и работу, видимо, за меня делают каждый день, бедные мужики, измываюсь я над ними. Нахрена я пошла с таким раскладом работать на завод — непонятно, могла бы пойти на панель, меньше бы парилась. Но я не иду, потому что, видимо, сильно высокого мнения о себе. Поэтому любой урод считает своим долгом мне напомнить, что я тут никто, и из ценного во мне только сиськи. Ну ещё ноги, руки, талия, волосы, личико, каждый палец, умение ходить, виляя задом, лепетать как кошечка и по-всякому бедных мужиков эксплуатировать. Когда я при этом успеваю план перевыполнять — это вопрос к боженьке. Наверно, ведьма.

— Наверно, — мрачно кивнула Эйнис.

У неё было такое унылое и вместе с тем смиренное лицо, что все рассмеялись, и Эйнис тоже стала смеяться, сначала невольно, продолжая отыгрывать возмущение, но потом сдалась и рассмеялась спокойнее. Поймала взгляд Кайрис и указала ей на Веру, детским надутым тоном предлагая:

— Давай её побьём?

— Не выйдет, — усмехнулась Кайрис, — она ещё и дерётся лучше тебя.

— Да блин!

Все рассмеялись ещё сильнее, Эйнис полушутливо посмотрела на Веру и уточнила:

— Правда, что ли?

Вера пожала плечами с мрачноватым смешком:

— Я не хочу это проверять, если честно.

— И не надо, — успокаивающе улыбнулся министр, — пусть это останется тайной.

Все опять смеялись, уже по инерции, потом успокоились, Эйнис занялась тарелками и спросила серьёзно:

— А чем конкретно ты занималась на работе?

Вера тоже взяла тарелку Двейна и стала ему предлагать блюда, он кивал, она накладывала и рассказывала:

— Украшениями, полный цикл производства. Мне маркетинговый отдел давал примерные пожелания, в каких рамках они хотели бы продавать — вес изделий, количество позиций в комплекте, количество камней, стоимость. Я рисовала на бумаге эскизы, иногда по этим параметрам, иногда от себя, мой начальник участка с этими эскизами шёл на большой совет, где заседали директора подразделений, они там выбирали то, что по их мнению будет хорошо продаваться. Начальник участка мне приносил их решения, и я делала на компьютере трёхмерную модель. Это как будто... вылепить из глины, или склеить из картона, но оно физически не существует, а находится в виде информации, формул. Графики функций видела? Математика?

Она на секунду оторвалась от тарелок и посмотрела на Эйнис, и поймала окончательно охреневший взгляд:

— Ты занималась математикой?

— Не совсем. Ну, ладно, представляй, что я лепила из глины. Или выпиливала из воска. А потом с того, что сделала я, снимали копию и отливали металлические изделия, сколько надо, хоть сотню. Фишка как раз в том, что можно делать сколько хочешь копий. Потом уже с металлом идут все этапы — обработка, полировка, установка камней. И я за всеми этими этапами слежу, чтобы ребята не пошли работать мимо моего замысла. И если у них что-то не получается, я переделываю изначальную модель так, чтобы им было удобно. Но с опытом это делается всё реже, я уже знаю всё оборудование и все процессы, и их руки, и все возможные места, где что-то может пойти не так, так что учитываю это на этапе разработки чертежа.

— Круто, — с завистью вздохнула Эйнис, Вера улыбнулась и вернула Двейну тарелку, взяла тарелку министра, он спросил:

— Вы говорили, у вас был отдел?

— Да. Когда я пришла, нас было двое. Но девочка, которая работала до меня, работала настолько медленно и коряво, что директор вообще сомневался, что отдел себя окупит, там очень дорогое оборудование, а люди дешёвые — брали студентов без опыта, потому что опытных в принципе не могло быть, на тот момент технология была настолько новая, что по ней не было ни учебников, ни курсов, ни форумов в интернете, только программа и руководство к ней, на иностранном языке. Я это руководство полностью перевела, адаптировала и очень хорошо усвоила, и стала работать так быстро и качественно, что эта девочка, которая до меня год работала, но не достигла успехов, которые я показала за два месяца, со скандалом уволилась, напоследок уничтожив все документы и все результаты своей работы за год, что нехило так добавило мне геморроя. А на её место взяли новую девочку, которую я обучила по своей самодельной методичке, и она стала работать настолько хорошо, что меня директор вызвал к себе на разговор по душам, и после этого разговора поднял мне зарплату вдвое и нанял ещё двух человек, и потом третьего и четвёртого через время, когда мы вышли на хорошие показатели. Пацаны на меня очень злились поначалу. Говорили успокоиться и сидеть тихо. У них количество работы сильно выросло из-за меня, но им наняли ещё людей и докупили всяких ништяков, оборудования и материалов, премии подняли, так что в итоге все остались в выигрыше, особенно я. Я однажды директору пожаловалась, что кабинет маленький, он сломал стену и построил новую дальше, откусив от соседнего кабинета пару метров. Там меня тоже невзлюбили, короче.

Все рассмеялись, Вера изобразила благородное негодование:

— Что? Их отдел убыточный и там осталось три калеки, потому что гадюшник и все увольняются, а мой прибыльный и все в него хотят, столы уже ставить некуда. Рыночек порешал. Но виновата осталась всё равно я и мои сиськи, это они у меня план перевыполняют, людей обучают, всё они делают. С каждой премии покупаю им новый лифчик, заслужили.

— Это шутка? — уточнил министр, принимая из её рук полную тарелку, Вера посмотрела на него как на не очень умного, но очень симпатичного мальчика, которому можно простить многое:

— Конечно. С премий я хожу на массаж и в ресторан, бельё я покупаю по мере необходимости, оно не роскошь, а средство существования.

Кайрис загадочно улыбнулась и понизила голос, заглядывая Вере в глаза:

— Тебе понравилось... то? Что ты просила. Это я выбирала.

— Отлично, — кивнула Вера, наконец принимаясь за свою тарелку, Кайрис в этот момент свою уже почти доела и подбирала остатки. Эйнис опять почуяла, что где-то творится интересное, и опять без неё, и стала переводить взгляд с одного на другого:

— Что там? Кто что выбирал?

Кайрис послала ей загадочный взгляд и прошептала:

— Я тебе потом расскажу.

— Расскажи сейчас.

Кайрис закончила вытирать тарелку хлебом, сунула его в рот и встала:

— Пойдём.

Эйнис свою тарелку бросила без сожалений, вскочила и радостно вышла из-за стола следом за Кайрис, они скороговоркой поблагодарили всех за всё хорошее и ушли телепортом. Вера с задумчивым видом посмотрела на то место, где они только что стояли все такие довольные, и проворчала:

— Меня главное спросить, хочу ли я, чтобы они сплетничали о моём белье.

— От вас ничего не зависит, — флегматично вздохнул министр, — о нём трещит весь дворец, особенно отличились девочки Лоретты. Вы никак этому не помешаете, смиритесь.

— Офигенно, — вздохнула Вера.

— Ешьте быстрее, у нас большие планы.

— Ладно, — она занялась едой, голос подал Артур, очень осторожно и с большой надеждой:

— Можно мне телефон?

Вера потянулась его доставать, министр спросил:

— Зачем?

— Хочу кое-что посмотреть, мы там с ребятами из группы разработчиков спорили, мне нужна информация, техническая.

Вера уже держала телефон в руках, вопросительно смотрела на министра. Он вздохнул и разрешил:

— Ладно, но только здесь.

— Можно записывать?

— Можно.

Артур взял у Веры телефон, включил и стал в упор рассматривать светящийся экран блокировки, достал блокнот, стал что-то рисовать. Потом сказал, что всё понял и ему пора идти показывать этим снобам, кто тут настоящий математик, поблагодарил за еду, вернул телефон и ушёл.

Вера ела и вспоминала как Эйнис пыталась залезть на Кайрис, это было так невыносимо мило, что настроение более-менее поднялось, пусть не до состояния утра и кофе, но всё же выше нуля. Министр давно закончил с едой, Двейн не съел почти ничего, Вера пыталась как-то начать разговор с ним, но почему-то не осилила, между ними как будто стена была. Её аппетит тоже куда-то делся, она положила вилку и сказала:

— Если вы всё, то я тоже всё.

— Тогда идём, — министр встал, вера встала за ним, потом посмотрела на Двейна, который вставать не торопился, хотя есть тоже не собирался, и сказала министру:

— Самое главное забыли. Вы же не передумали? — она посмотрела на него прямо, он нахмурился, она указала глазами на Двейна, он понял и улыбнулся с предвкушением чего-то великолепного, сделал приглашающий жест. Вера прокашлялась и стала ровно, изображая государственное лицо и торжественный тон Левитана из мая сорок пятого: — Двейн! Слушай меня внимательно двумя ушами, и запоминай всеми мозгами, это важно. Слушаешь?

Он посмотрел на неё не сразу и так неуверенно, как будто не совсем понимал её слова. Потом взял себя в руки и кивнул, слабым голосом отвечая:

— Да.

— Ты, Кан Двейн Старший, с этого дня официально первый наследник младшего дома Кан.

Двейн чуть взбодрился и даже выровнялся, посмотрел на Веру, потом на министра, министр мягко уточнил:

— Не официально, а по слухам.

— Откуда слухи? — нахмурился Двейн, Вера жизнерадостно развела руками, презентуя ему Зорину Веронику Владимировну из бездонных рудников, пришедшую в этот мир вытаскивать дом Кан из гораздо более глубокого места:

— Я организовала. Мы обсудили это и решили, что это отличная идея, и от этого всем станет лучше. Я сказала госпоже Виари в приватной беседе, что ты сын своего отца, которого прятали в империи, потому что опасались, что если о твоём существовании станет известно, то господина министра точно грохнут, поэтому его матушка помогла твоей матушке тебя спрятать. Ты воспитывался в империи, но сейчас тебя вызвали сюда, потому что дому нужен наследник. Как это оформить официально, мы будем ещё думать, но для всех с этого дня — ты ведёшь себя как наследник. Никаким охреневшим не кланяешься, обливать себя водой не позволяешь. Если возникают непонятные ситуации — зовёшь меня, я всем объясню, кто ты такой и как себя надо с тобой вести.

Двейн поднимал брови всё выше, и выше, и ещё выше, а потом и рот раскрыл, когда министр командным движением обнял Веру за плечо и сказал:

— Или меня.

— Да, — кивнула Вера. Посмотрела на министра и сложила руки на груди в позе «могу, умею, практикую, хоть щас».

Двейн переводил взгляд с Веры на министра, раскрывая рот всё сильнее, потом медленно закрыл и сказал шёпотом:

— Вы это оба... серьёзно?

Вера кивнула:

— Охренительно серьёзно. Мы считаем, что это хорошо и правильно. Госпожа Виари тоже сказала, что ты красавчик и у тебя всё получится, она рада за дом Кан и за тебя лично. А имя в свитке — вопрос времени. — Двейн продолжал смотреть на них по очереди так, как будто ждал, что ему вот-вот скажут, что это всё шутка, Вера посмотрела на министра и спросила: — Вы ему говорили про матушку?

— Нет ещё, — министр выглядел довольным, Вера тоже улыбнулась:

— Сказать?

— Вперёд.

— Новость номер два, — провозгласила Вера, — матушка господина министра не такая богатая, как все привыкли думать, она сильно поистратилась, слегка запустила бизнес и растеряла друзей. Так что, повернуться к любимому единственному сыну правильным местом, а не тем, чем раньше, будет для неё сейчас предельно мудрым решением, и мы просто подождём, пока она сама придёт и всё предложит. А не придёт — найдём другой путь. Твоя задача — привыкать к должности и морально готовиться.

— Да, привыкай, — ещё довольнее сказал министр, притиснул к себе Веру крепче и тихо рассмеялся, Вера тоже улыбалась — сейчас Двейн выглядел максимально присутствующим в этом моменте, его отрешённость как рукой сняло. Он переводил окончательно ничего не понимающий взгляд с министра на Веру и медленно качал головой:

— Вы с ума сошли? Вы понимаете вообще, что вы делаете? Я калека, я скоро ходить не смогу!

Вера отмахнулась:

— Быть наследником можно и лёжа. Ты справишься. Моя задача — поставить тебя в известность, а как ты это реализуешь — напряги фантазию, придумай что-нибудь. А нам пора.

Двейн хватал воздух ртом, как будто пытался отфильтровать из своей речи нецензурные слова, но после этого от неё ничего не оставалось и он просто выдыхал возмущение. Министр изобразил шутливую суровость:

— Соберись! И готовься к новым обязанностям. Приду — проверю.

— Вы чокнулись оба, — еле слышно выдохнул Двейн, Вера посмотрела на министра, обняла его за пояс, посмотрела на Двейна и кивнула с широкой улыбкой:

— Мы охренели. И тебе рекомендуем. Это очень весело.

Министр серьёзно подтвердил:

— Весело. Присоединяйся, тебе понравится.

— Вы больные... Вы просто... Что там произошло? Вы...

Вера посмотрела на министра с выражением невинного недоумения, он изобразил успокаивающую улыбку и сказал шёпотом, доставая амулет для телепортации:

— Он привыкнет. Ему нужно время. А мы пойдём. Пока, Двейн!

— Пока, Двейн, — Вера помахала Двейну ручкой, развернулась к министру и он переместил их обратно в дом Сун.

***