Искушение Фрейи

Глава 19

Гроза в горах – это опасно. Всё живое стремится попрятаться в укрытия. Словно армия рассерженных йотунов сражается каменными кулаками с небесными духами. Небо дрожит и раскалывается от протяжных раскатов грома, яркие вспышки озаряют скалы на много миль вокруг, чтобы затем снова погрузить в непроглядную тьму… и бесконечная, бесконечная, бесконечная стена ливня, который вот-вот наполнит собою бездонные ущелья до самого края.

Какое счастье, что всё это буйство природы мы видели через трещину в скале, которая отделяла нашу крохотную пещеру от стихии.

- Не знаю, как ты, а я спать, - проворчал Мэл из тёмного угла.

Коготь остался у самого выхода, сторожить. Мэлвин объяснил мне, что не только мы такие умные, чтобы в непогоду искать убежища посуше. В округе могли бродить и дикие барсы, и чёрные медведи, и росомахи, и вообще кто угодно. Но мимо нашего стража муха не пролетит незамеченной, можно спать спокойно.

Я протянула руку и поймала кончиками пальцев дождевые капли. Умылась. Серебристый кошачий зрачок сверкнул недовольно. Разлёгшийся на проходе барс вытянул могучие лапы, потянулся, показал гигантские кинжалы когтей. Снова спрятал в пушистые варежки. «Ненароком» хлестнул меня хвостом по ногам.

Вздохнув, я отошла вглубь пещеры. Интересно, Мэлу не кажется, что у нас в походе целых две Вредины? Впрочем, он явно привык к сложному нраву своего животного. Даже удивительно – сколько у этих двоих было взаимопонимания. Кот слушался хозяина даже не с одной команды – с полуслова, с полувзгляда. В глубине души я отчаянно завидовала такому родству душ.

Это здорово, когда в мире есть кто-то, кто делит с тобой все радости и горести.

При всей моей любви к брату, я всегда знала, что он – одиночка.

Я всегда чувствовала его плечо рядом. Но всё равно оставалась одна.

Новый раскат грома заставил меня вздрогнуть. Не то, чтобы я боялась гроз… но с самого детства не очень их любила. Слишком часто мне приходилось пережидать грозу в башне Гримгост, закутавшись с головой в одеяло, когда просто не к кому было прийти и попросить лечь рядом, потому что страшно.

Поэтому я приказывала себе не бояться. И поборола свой страх – так же, как делала всё, я поборола его в одиночку.

Но оставалось кое-что, с чем справиться самостоятельно у меня так и не вышло. Изматывающий холод, который гроза в горах приносила вместе с ливнем и штормовым ветром.

К тому же, теперь нас окружали каменные стены пещеры, из них сочился такой могильный холод, что даже стоять долго было холодно. А костёр разводить здесь было совершенно не из чего – не камнями же топить, в самом деле.

Я с тоской поглядела на пушистый бок большого кота. Как было бы заманчиво… Коготь широко зевнул, демонстрируя милые зубки размером с половину моей руки, и надоедать зверю своей лаской перехотелось.

За моей спиной послышался шорох и нетерпеливое ворочание в одеяле. Я прекрасно знала, кто этой ночью от моей ласки не то, что не отказался бы – ещё и добавки попросил. Но именно от этого меня охватывала невыносимая робость при одной мысли о том, чтобы идти спать к нему.

Впрочем, выбор был не велик.

Или к Мэлу под бочок – раз уж больше никто под бочок не пускает – или околеть к утру. Вряд ли Фенрир обрадуется, если ему вместо сестры доставят хладный труп. Так что… это выбор без выбора, увы.

Я решительно обернулась. Что ж. Будем по привычке встречать свой страх лицом к лицу.

Лицо моего страха светлело бледным пятном в полумраке. При очередной вспышке молнии я увидела, что Мэлвин лежит, как обычно, подложив руки под голову. Не шевелясь. Глаза закрыты. Буйная грива раскинулась по тощей подушке, которую он все же взял с собой, как и матрас. Возможно, в этом причина нелюбви ко мне Когтя – с моим появлением у него существенно прибавилось груза.

Широкая грудь мерно вздымается, прикрытая до середины шерстяным одеялом. Рядом осталось еще прилично место на матрасе, мою половину дипломатично оставили пустой, намекая.

По счастью, Мэлу хватило ума не раздеваться, иначе я бы точно к нему на милю не подошла. Кое-как выстиранная рубаха… ему была тесна, едва не лопаясь на массивной грудной клетке. Одетый Мэлвин совершенно не облегчал мне задачу решиться подойти. Ведь я слишком хорошо помнила, какова ткань этой рубашки на ощупь. Будет слишком велик соблазн коснуться снова.

Только рубашки, конечно же.

Я медленно-медленно пошла вперёд.

Рисунок дыхания лежащего мужчины неуловимо изменился. Я была абсолютно уверена в том, что он не спит – а ждёт моего возвращения, караулит, как кот в засаде. Это будоражило и заставляло моё сердце нестись вскачь. И пару раз я чуть было трусливо не повернула назад.

- Я тебя не съем, трусиха, - пробормотал Мэл, не открывая глаз. Темнота сгустилась так, что я уже совершенно ничего не видела. Но безошибочно шла туда, где меня ждало желанное тепло.

- Точно?

- Разве что, пообкусываю.

Моя решимость в очередной раз поугасла. Темнота усмехнулась, совершенно правильно истолковав мою остановку.

Я разозлилась и нагнулась, решительно стягивая с ног сапоги один за другим.

- Имей в виду – обувь оставлю рядом. Будешь руки распускать – получишь сапогом в лоб!

- Это если у тебя руки свободны будут, - промурлыкала темнота.

Ну что за невыносимый тип!

Я благоразумно решила ничего из одежды не снимать. Такая роскошь, как ночная рубашка, в походе мне всё равно не доступна. То, что я буду мятая, лохматая, и вообще выглядеть, словно выпала из вороньего гнезда, когда явлюсь ко двору правителя Таарна – уже сейчас пугало меня до глубины души. Но вот в данный конкретный момент самой насущной задачей было в принципе туда добраться.

А это снова возвращает нас к делу номер один. Как не околеть.

- Ты не мёрзнешь? – поинтересовалась я у притихшего таарнца, который заинтересованно прислушивался к моим действиям в темноте. Очевидно, ждал шороха одежды и проверял, раздеваюсь я или нет. У-у-у-у… гад озабоченный!

- Нет. Готов греть мою вредную леди.

- Вот и замечательно, что нет! – с торжеством провозгласила я, и сдёрнула с Мэла одеяло.

На его попытки возмущаться, заявила, что мне нужнее, а он мужчина и должен уступать даме.

Завернулась в привычный кокон как следует и улеглась к Мэлвину спиной. Вот так! И сегодня я изо всех сил постараюсь во сне не вертеться. Еще раз такого зрелища поутру, как сонно улыбающееся лицо Мэла в дюйме от моего, мне не пережить.

- Жестокая! – простонал мой проводник. И привычным уже движением придвинулся ко мне сзади, крепко обняв. Я напряглась. Но Мэл больше не шевелился и чутко прислушивался к моей реакции. Я предупредила на всякий случай:

- Учти! За функцию походной грелки доплачивать тебе не собираюсь.

- Ничего, я на добровольных началах, - фыркнул Мэл мне в затылок. От его дыхания на моих волосах по всему телу расползлись предательские мурашки.

Дождь стал тише… блеснуло где-то далеко… ливень проходил стороной. Ещё немного, и гроза закончится.

Раскат грома догнал молнию чуть позже. Я приказала себе спать. Но сон не шёл.

Мешало сопение над ухом. И тяжесть чужой руки поверх моего тела.

А ещё холод, который предательской змеей выполз из камней, на которых лежал тощий матрас, и просочился под одеяло. Чем дольше я лежала так, тем сильнее мёрзла. И не помогало ничего. Я в панике подумала, что если так пойдет дальше, к утру я чего доброго подхвачу воспаление лёгких. Меня всё сильнее била дрожь. Но признаться Мэлу в том, что мне холодно, не позволяла гордость. Ну что со мной не так? Почему никто из асов не мёрзнет, а я вся трясусь, как заячий хвост?!

Мэл вздохнул, заворочался и сел.

- Нет, я это не могу больше терпеть. Обязанность твоей походной грелки вынуждает меня принять решительные меры!

Я бросила осторожный взгляд поверх плеча. В темноте слабо обрисовывались очертания массивного мужского тела надо мной. Мурашки побежали быстрее.

- Т-ты, сумас-сшедший! Чт-то ты там опять прид-думал?..

- Тихо, - шикнули на меня строго. – Ты тут больше не командуешь. Ты уже докомандовалась. Почти до ледышки. Если я угроблю первого же клиента – кто меня ещё возьмёт проводником?

Шелест одежды. Он в два быстрых движения скидывает с себя рубашку и швыряет куда-то в сторону.

И так почти ничего не видно, но я для чего-то ещё зажмуриваюсь. Кажется, выбора нет. Будь что будет.

- Шт-таны не смей снимать! – бубню упрямо.

- Посмотрим. Как пойдёт, - вкрадчиво шепчет темнота за моей спиной. Приближаясь всё ближе.

Одеяло осторожно вытаскивают из-под моей спины. Под шерстяной полог уверенно заныривает что-то большое и горячее. Прижимается сзади. Тяжёлая пятерня приземляется на мой живот.

Новый раскат грома запускает волну по коже. Я снова вздрагиваю. Но на этот раз то совсем другая дрожь, она проходит по всему моему телу от головы до кончиков пальцев на ногах, когда меня окутывает жар чужого полуголого тела.

Холодного краешка уха касаются мужские губы.

- Ну вот, упрямая моя, совсем окоченела… придется согреть получше.

Пальцы сминают тонкую ткань рубашки на моём животе.

- Не надо… - шепчу испуганно в ответ. И вцепляюсь ногтями в крепкое запястье.

Помимо воли оживает застарелый страх. Тело отзывается колоссальным напряжением, я как натянутая струна.

Рука останавливается. Чужие губы обжигают поцелуем нежную кожу за ухом. С моих губ срывается тихий вздох.

- Глупышка… неужели я до сих пор не доказал, что ты мне можешь доверять? Я не собираюсь торопить события. Всё у нас будет. Когда увижу, что ты готова. А пока просто погрею. Даю слово. Иди ко мне, Леди Вредина.

Он решительно разворачивает меня к себе, накрывает нас обоих с головой одеялом. Так тесно, темно и боязно от неизвестности и странных, непонятных мне самой чувств. Такое ощущение, будто я падаю в глубокое тёмное ущелье – и непонятно, падение это, или полёт. Ждут ли меня на дне острые пики скал, которые насквозь пронзят моё глупое, всё ещё живое сердце? Или…

Его шумное дыхание.

Мэл берёт мои заледеневшие ладони и кладёт себе на грудь. Там так жарко, и так часто и гулко стучит… тук-тук… тук-тук… тук-тук… прямо мне в ладонь.

Я почему-то даже не пробую протестовать и вырываться. Хотя какая-то крохотная благоразумная часть меня понимает - теперь не получится списать все на сон и отравленное ядом сознание. Теперь все слишком ярко, слишком остро.

Робко трогаю кончиками окоченевших пальцев медальон. Провожу по груди. Нахожу новое горячее место, чуть левее, которое еще не остыло от моих ладоней, греюсь там. Затем снова смещаю. От Мэлвина жарко, как от печки. Мои руки очень быстро возвращают чувствительность. Даже слишком большую.

Согреваюсь, дрожь проходит. Тело начинает расслабляться – как после длинного дня во льдах погрузиться в горячую ванну. Счастливо вздыхаю.

Мэл терпеливо ждет, осторожно придерживая меня за талию. Мне кажется, он сам удивился моей смелости. Почти не дышит и боится спугнуть – пока я то ли греюсь, то ли оживаю… то ли изучаю.

Это уже далеко перешло границы простого «согревания» об него, но у меня никак не получается остановиться. Медленно веду ладонями вверх по тугой горячей коже. Как-то помимо воли получается, что обнимаю таррнца за шею. Затихаю испуганно. Это… я сама сделала?

Он глубоко вдыхает запах моих волос и тычется носом мне в висок.

– Не прижимайся слишком сильно, малыш.

- Почему? – срывается с моих губ раньше, чем успеваю удержать.

Он усмехается.

- Вот поэтому.

Его ладонь тяжело и властно ложится мне на ягодицу и толкает вперёд, к напряжённым мужским бедрам. Каменная твёрдость утыкается в низ живота, пуская расплавленную волну по телу.

- Оценила всю степень моего героизма?

Закусываю губу и боюсь пошевелиться. Вот такой новый уровень близости рождает во мне абсолютно незнакомые чувства. Стыдливость велит бежать. И в то же время крохотным огоньком вспыхивает странное любопытство.

Я забываю, что добыче не положено любопытно заглядывать в пасть хищнику, чтоб поинтересоваться размером клыков.

Длинный выдох. Мэл запускает руку мне в волосы, тянет назад, заставляет выгнуться. Впивается губами мне в шею, прижимается, ловит поцелуем пульс.

Шум крови в моих ушах. С раскрытых губ срывается выдох.

Он глухо стонет и говорит хрипло мне в шею:

- Хочу тебя. Полетели, Богиня?

Мои распахнутые глаза невидящим взглядом глядят в потолок. Я вся сейчас – один оголённый нерв. Каждый дюйм моей кожи охвачен огнём… и почему-то предвкушением.

По счастью, последние остатки разума всё ещё со мной.

Твёрдо, изо всех сил стараясь, чтобы голос не звенел от волнения, заявляю:

- Мы договаривались, только греть!

Смешок, беглый укус в сгиб шеи. Заставляет поджаться все пальчики на ногах. Сжимаю ногти на его плечах. Мои руки живут своей жизнью – и не хотят отпускать.

- Леди Вредина. Моя.

Потом обречённый вздох.

Снова разворачивает меня спиной к себе, - наверное, подальше от соблазна. Утыкается лицом в волосы. Так не легче, потому что теперь Мэл прижимается возбужденным телом к моим ягодицам, и судя по всему, спать по-прежнему не собирается.

Я тяжело дышу и пытаюсь осмыслить, что вообще сейчас было. И почему я отреагировала так, как отреагировала. Разобраться в себе не выходит – в ушах шумит кровь, в голове мечутся до крайности противоречивые мысли. Одно я знаю точно.

Теперь мне уже не просто тепло – а жарко. Грелка меня не то что согрела, а по-моему перегрела даже.

Но если я ждала, что на этом мой «проводник» остановится, то как же была наивна! Судя по всему, этот человек привык крайне добросовестно исполнять взятые на себя обязательства. Пусть и весьма своеобразно их трактуя.

Не спрашивая моего разрешения, наглые мужские пальцы потащили край моей рубашки из штанов и нырнули внутрь. Горячая ладонь бесцеремонно улеглась на мой обнажённый живот. Как будто там ей было самое место.

- Мэл… - растерянно выдохнула я, когда чужая рука сдвинулась чуть выше. А потом ещё. С наслаждением провела по моей коже, слегка задевая рёбра. Погладила, едва касаясь, и по моему животу прошёл трепет от этого бесцеремонного касания.

Нахальные пальцы не сразу, но всё же послушались. Остановились в нескольких дюймах от цели.

- Хм… что, неправильное направление? А так?

Ладонь медленно опустилась ниже, вкрадчиво поглаживая низ живота. А потом осторожно коснулась пуговицы на моих штанах.

Это дерзкое прикосновение словно запускает во мне какую-то неконтролируемую реакцию. Меня снова охватывает дрожь. Вытягиваюсь в струнку, распластавшись по твёрдому мужскому телу. Закинув руку за голову, сжимаю в пальцах тёмные пряди. Затылком попадаю во впадину под небритым подбородком своего таарнца – и мы замираем так, совпав идеально, словно моё тело откуда-то знало, куда и как прижиматься.

Пуговица выскальзывает из петли.

- Мэ-э-л… - стону отчаянно и сжимаю пальцы в его волосах, причиняя, наверное, боль. Не уверена, правда, что отчаяние в моём стоне было так уж заметно.

Честно говоря, моё тело исторгло крайне странный звук.

- Мр-р-р-р… - рычит Мэл, снова возвращает руку на мой живот, вжимает в себя крепче и прикусывает меня за ухо. - Ладно, ладно. Понял! У нас и так прогресс. Ты впервые назвала меня по имени.

- Нет никаких «нас» - упрямо твержу ему.

А на языке по-прежнему горит вкус имени, которое сорвалось с моих губ так неосторожно.

Мэлвин.

Мэл.

Что же мне теперь делать со всем этим, несчастье ты моё синеглазое?

Спохватившись, выпутываю пальцы из лохматых прядей. Прижимаю кулак к губам и растерянно смотрю в темноту перед собой, изо всех сил пытаясь осмыслить происходящее. Разумеется, у меня ничего не получается, я так и засыпаю в смятении и с колотящимся сердцем.

Больше никаких поползновений на мою честь до утра не происходит. Но пуговица так и остаётся незастёгнутой, рубашка – бесстыдно задранной, а постороннюю конечность с моего обнажённого живота прогнать, разумеется, не удаётся.

Под стихающий рокот грозы далеко в горах я получаю третью самую уютную и тёплую ночь в своей жизни.