История любви

Глава 25

Мосинья развлекала внука разговорами о том, что в деревне якобы есть тигры и игуаны. Мальчик оставался равнодушным. Она обещала, что в выходные к ним приедет мама, но Лео заявил, что ни она, ни мать ему не нужны, и он хочет только к отцу.

Мальчик целыми днями сидел под большим деревом возле дома бабушки. Та всячески пыталась отвлечь его, но безуспешно. Есть Лео тоже отказывался и пытался скрыть от бабушки то, что он все-таки ел тайком, когда она выходила из дома. Албиери и мальчик — оба! — казалось, лишились смысла жизни.

Растерянная Деуза, немного пометавшись в Рио в одиночку, сказала Лауринде, что приняла новое решение и уедет к матери и сыну навсегда.

Лауринда и Иветти проводили несчастную подругу в Пару. Им хотелось ей помочь, но они не знали, что лучше сделать.

В тот день Лео плакал, сидя во дворе у бабушки. Когда та сообщила ему, что приехала мать, он поначалу обрадовался, но даже не обнял Деузу, заявив привычное: «Я хочу к папе!». И убежал от нее. Деуза залилась слезами отчаяния. Только теперь она начинала понимать, что громоздит ошибки одна на другую.

Она пошла вслед за сыном. Тот вяло бросал камешки в воду.

— Я привезла тебе игрушки и купила новую, которую ты так хотел… — робко начала Деуза и попробовала поцеловать мальчика.

— Отстань, уходи, уезжай! — крикнул Лео матери и снова убежал.

Донна Мосинья, стоявшая неподалеку, грустно качала головой. Танцовщица попыталась взять себя в руки.

— Там, в Рио, я не смогла стать ему такой матерью, какой хотела, но я стану ей здесь, — она через силу улыбнулась матери. — Все будет так, как во время моей беременности.

— Так больше никогда не будет. Когда дети рождаются, они нам больше не принадлежат, — мудро заключила донна Мосинья.

Зачем я все бросила? Лео не ценит той жертвы, которую я принесла ради него, — подумала Деуза. Она уже жалела, что оставила веселую жизнь в Рио и уехала в глушь.

Лео большую часть времени проводил на улице, привязать его к себе ей так и не удалось. Но говорить о жертвах с ее стороны тоже казалось глупо: ведь она пожертвовала всем не ради блага сына, а ради удовлетворения своих материнских инстинктов. Она привезла сына туда, откуда сама когда-то сбежала в большой город, и минимум, что она могла теперь сделать — это поехать за ним.

Вечерами Деуза сидела при свете масляной лампы и слушала радио, вспоминая свою шумную и пеструю жизнь в Рио. Мать, жалея ее, посоветовала ей сходить на местные танцы — фаро.

Там Деуза быстро нашла себе партнера, напомнившего ей Эдвалду, и на время успокоилась. Но ненадолго. Лео опять куда-то пропал. Маникюрша начала расспрашивать местных женщин, не видели ли они Лео, и одна сразу поинтересовалась, когда она взяла мальчика на воспитание.

— Это мой сын! — закричала Деуза и вновь залилась слезами.

Никто не принимал ее за мать…

Вечером танцовщица села писать письмо в Рио.

«Подруги, с каждым днем мне все сложнее… Лео заставляет меня пройти через все муки ада. Я думала, что приеду сюда, и мы сблизимся, но он все дальше и дальше от меня… В какой-то степени сеньор Албиери отнял у меня моего сына, я убежала на край света, но не смогла избавиться от него…» — писала Деуза.

А профессор, отчаявшись отыскать ее следы (он пытался расспрашивать и ее подруг, и Эдвалду) решил нанять частного детектива.

Иветти ответила подруге на письмо и рассказала, что в ее магазине дела идут хорошо. Правда, время от времени, чтобы привлечь покупателей, она устраивает представления с фокусами и прибегает к самым разным уловкам, чтобы продать товар. Но есть в ее жизни и неприятная сторона: когда она находит нового мужчину, с которым готова связать судьбу, на горизонте снова моментально появляется «львеночек». Он будто чуял возможные перемены в жизни Иветти, и, по иронии судьбы, водил своих дам туда же, куда Иветти ходила со своими новыми возлюбленными. Они встречались и не могли оторваться друг от друга, но и вместе быть тоже не могли… — жаловалась Иветти.

В конце была письма приписка, что Албиери нанял следователя, чтобы найти Деузу.

Саиду предложили сотрудничество с сетью гостиниц. Он должен был поставлять продукты через страны Латинской Америки. Дело могло стать выгодным, но Саид пока колебался.

Мохаммед, Назира, Латиффа и Самира приехали в Рио.

— Я останусь здесь навсегда! — сразу заявила Назира.

Она решила найти Эдвалду через танцзал, так как не знала его точного адреса. Назира получила письмо от Эдвалду, который тосковал без нее и признавался в любви. Однако она не подозревала, что письмо написала Жади, которая была готова на все, чтобы надолго отправить ненавистную золовку подальше от Феса.

Вечером в доме Мохаммеда в Рио Назира изобразила, что безумно устала. Латиффа хотела послушать новую музыку, но золовка убедила ее поскорее лечь спать, чтобы не пропало молоко. Брата она тоже уговорила отдохнуть. Сама Назира спать не собиралась и, не теряя даром времени, нашла адрес танцзала, нарядилась и вылезла в окно.

Для начала она смутила таксиста, требуя сказать ей точную цену за проезд. Потом на входе в танцзал отказалась «снимать головной убор, утверждая, что ее хотят раздеть. Ее впустили только потому, что на горизонте появился Эдвалду. Она не позволила кавалеру взять ее за руку, сказав, что это грех, и начала танцевать «по-своему». Вскоре все танцующие собрались вокруг нее.

После ее ухода в зале поднялся хохот.

— Ну, что, ты женишься на этой восточной кукле? — весело спросили Эдвалду.

И он объявил, что дал ей от ворот поворот, сказал, что уезжает в Эспериту-Санту, так как навязчивая восточная невеста уговаривала его жениться на ней и уехать в Марокко. Она рассказала Эдвалду, что там за нее давали пятнадцать верблюдов, а каждого верблюда меняют на пластину золота.

В танцзале снова захохотали.

Албиери собрался в Фес к своему старому Другу Али. Нужно было поделиться своими сомнениями, бедами, раскаянием. Профессор нуждался в утешении, а Эдна способна была лишь упрекать.

— Мы похожи на лук, из которого наши дети пускают свои живые стрелы, — Али и профессор сидели в одном из марокканских кафе.

— Он больше не вернулся в Рио, его мать тоже исчезла… — рассказывал доктор.

— Если так случилось, значит так предписано, мактуб.

— Наверное, очень приятно думать, что все мы играем в одной пьесе, которая написана давным-давно, и мы обречены участвовать в ней. Самое грустное, что передо мной лежат чистые страницы жизни, и я не знаю, чем их заполнить, — продолжал философствовать профессор.

— Тебе не хватает веры в Аллаха, Аугусто… Сверху, с балкона, их увидели Жади и Зорайде.

— Это крестный отец Лукаса! — заволновалась Жади.

— Ты снова хочешь разбудить то, что заснуло? — вздохнула служанка.

Али попросил Зорайде принести чай, понимая, что Жади стоит на пороге, и спросил о Лукасе.

— У него семья, подрастает дочь. Он теперь правая рука отца в компании.

Али выразительно смотрел на племянницу, слушая друга.

Жади замерла, одно упоминание о Лукасе возродило в ней слабые надежды. Но сколько их уже было… Она задумчиво села рядом с Зорайде, рассматривавшей фотографии Самиры. Латиффа и Мохаммед были счастливы, они уже ждали второго ребенка.

— Только у меня нет счастья, — пробормотала Жади.

— Это потому, что ты не хочешь быть счастливой. Жизнь многое тебе давала, но ты не захотела брать, все вышвырнула! — объявила служанка.

С ней, трудно было не согласиться.

Саид хвастался новыми тканями перед Абдулом.

— Где ты была? — обратился он к вошедшей жене.

— Я ходила к дяде Али, а потом смотрела, как студенты выходят из университета, — холодно ответила Жади.

— Ты все еще хочешь учиться?

— Да, хочу!

— Ты лучше бы подарила мужу детей, чем мечтать о заведении, где мужчина и женщина находятся вместе, — пристыдил невестку Абдул.

— Это не так, дядя, группы раздельные, — успокоил его Саид.

— Не всегда! Они утверждают, что раздельные, но студенты все равно пересекаются друг с другом во дворе, — Абдул прищурился. — А этого не должно происходить. Единственное, что должна знать женщина — это Коран, чтобы учить своих детей. Если она хорошо подготовлена перед свадьбой, то она все умеет.

— Вы против того, чтобы женщина училась?

— Если у нее есть дом и дети, то зачем ей ходить по улицам?

— Я не верю, Саид, что ты разделяешь мнение дяди Абдула, — возмутилась Жади. — Неужели ты против того, чтобы я стала врачом?

— Только если ты будешь лечить женщин и детей, — ответил Саид.

— Хорошо, я буду лечить женщин и детей.

— Мы поговорим об этом потом, — Жади пошла вниз и услышала реплику дяди Абдула:

— Древние говорили, и я полностью с ними согласен, что если хочешь, чтобы все получилось, выслушай женщину и сделай наоборот.

Жади в гневе и отчаянии ходила по комнате. Она не могла больше сидеть дома в бездействии. Она схватила ткани Саида, купленные для магазина, и стала раздавать их прохожим.

— Идите! Берите! Аллах благословляет вещи из моих рук! — кричала она, раскидывая ткани.

Оскорбления, которых Жади никогда не слышала от мужа, посыпались на нее одно за другим.

— Я сверну тебе шею! — заорал Саид.

Не на шутку испуганная Жади выпрыгнула в окно, а Саид бросился за ней через дверь. Жади примчалась во двор дяди Али и спряталась за спиной Зорайде. Все домочадцы высыпали во двор.

— Эта женщина меня погубит! Она выбросила мои деньги на ветер! — Саид стоял весь взмыленный, в бешенстве. — Я с тобой развожусь!

Жади с надеждой подняла на него глаза.

— Аллах не допустит этого! — испуганно залепетала Зорайде.

— Я с тобой развожусь! Я с тобой развожусь! Развожусь! — крикнул Саид.

Али зажмурился, будто его пронзил кинжал. Жади опустила голову на плечи Зорайде и радостно улыбнулась.

— Я разведена, — прошептала она и легко вздохнула.

Неужели это правда?! И ей не грезится, не мерещится все происходящее?

— Что ты наделал, Саид?! — закричал Али.

— Эта женщина пустит меня по миру! Она меня доконала, замучила! Жить с ней, все равно, что гореть в пламени ада! Она и есть пламя ада! — закричал Саид. Он едва владел собой. Жади не узнавала своего всегда выдержанного мужа. — Она превратила мою жизнь в мучения! Выбросила мои деньги на ветер! Она не умеет вести дом, пересаливает еду, не заботится о моем благе, не думает обо мне! И не рожает мне детей! Она не любит меня! Это змея, которую я пригрел на своей груди, ее мать ничему ее не научила! Почему я не слушал Назиру?! Почему?! Зачем я женился на этой дряни?!

— Дан развод, — вздохнул дядя Али.

— Дан развод, — подтвердил Абдул.

А Жади веселилась на кухне, думая, что она в миг стала свободной. И не подозревала, что этот долгожданный миг растянется не на три дня, не на три месяца и даже не на три года, а больше чем на десять лет. Мактуб… Конечно, она наивно мечтала, не признаваясь Зорайде, что снова встретится с Лукасом и начнет все сначала. Ведь сама служанка дважды нагадала ей, что пройдет время, и они встретятся вновь, прошлое пересечется с будущим, а значит, они будут счастливы.

Первый развод мог быть отменен. Но Саид остался тверд в своих намерениях.

— Я выдержал столько, сколько не выдержал бы любой другой муж, — заявил он.

— И я свидетель: я дважды ел баранину в их доме, и после этого мне не хотелось даже смотреть на еду, — подтвердил Абдул. — Как можно жить с женщиной, которая способна так испортить мясо?

— Твой муж не передумал, — сказал Али племяннице. — Он не хочет больше жить с тобой.

— Так будет лучше для нас обоих, дядя, — Жади взглянула на мужа.

— Когда нечего сказать, то лучше промолчать, — пристыдил Али племянницу.

Но Жади никогда не прислушивалась к советам дяди.

— Итак, мы разведены! — она заулыбалась. — Я могу сходить с Зорайде за своими вещами?

— Нет! Мы должны соблюдать предписания священной книги! Ты обязана переждать три месяца. Еще три месяца вы будете жить под одной крышей, — сказал Али. — Аллах осторожен. Он велит убедиться, что ты не беременна.

— Если бы не это, я бы не пустил тебя на порог, — пробурчал Саид.

— Мы ничто перед предписаниями Аллаха. Он могуч и мудр! — заметил Абдул. — И если супруги верят в Него и в судный день, то они должны проверить, не зародилась ли новая жизнь. У мужа есть полное право взять свои слова обратно потому что права всегда соответствуют обязанностям, и у мужа прав всегда больше!

— А почему у мужчины больше прав, чем у женщины? — возмутилась Жади.

— Потому что у кого больше ответственности, у того всегда больше прав, — спокойно заметил Абдул. — Мужчина содержит свою семью, жену, детей. А теперь возвращайтесь домой и попытайтесь жить в мире до дня освящения развода.

Что такое три месяца, для того, кто ждал так долго? — легкомысленно думала Жади, стоя у окна в своей спальне.

Саид всерьез задумывался о том, не подобрать ли ему новую жену. Абдул сказал племяннику, что многие семьи мечтают выдать своих дочерей за него.

А дядя Али решил снова поговорить с племянницей.

— Я не хочу больше рисковать, выдавая тебя замуж здесь, в Фесе, — сказал он. — Чтобы быть мусульманкой, недостаточно верить в Аллаха, нужно следовать традициям, которые предписывает религия. И, значит, ты не мусульманка! Я отправлю тебя в Бразилию, к Латиффе, и обеспечу твое обучение в университете.

Жади была счастлива. Она примчалась домой и стала танцевать в своей комнате. Тут вошел Саид, и она быстро села.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила она мужа.

— Пока ты находишься в моем доме, ты должна вести себя согласно обычаям. Я не хочу, чтобы ты целыми днями пропадала на рынке, — холодно отчеканил Саид.

— Я была у дяди Али. Разве я больше не могу ходить к нему?

— Нет, ты будешь сидеть в своей комнате. И не выходи оттуда, когда я дома. Я не желаю, чтобы ты мелькала у меня перед глазами.

Я буду учиться в Бразилии, — подумала Жади, спрятала улыбку и кивнула.

— Хорошо.

Саид тосковал. Чтобы хоть как-то отомстить и отыграться, он надумал доказать Жади, что может быть счастлив без нее. Он собрался сыграть шикарную свадьбу с другой девушкой и пригласить на празднество свою почти уже разведенную жену.

На дома Феса медленно опустился вечер. Пока Саид переодевался в спальне, Жади, чтобы не «мелькать» у него перед глазами, пряталась в простенке. Потом она подслушала, что Саид и Абдул идут выбирать невесту в ресторан Мустафы, куда приведут самых лучших девушек города.

Дядя Али тоже собирался в ресторан спасать свой дом от разрушения.

— Я пришел присмотреть себе новую жену, — объяснил ему Саид.

Али одобрил решение Саида, заявив, что мужчина не должен быть один, и предложил свою помощь в выборе невесты. Он тотчас напрочь раскритиковал все кандидатуры: одна была не религиозная, другая костлява, у третьей дядюшка заметил вставную челюсть. Али задался целью не допустить, чтобы Саид присмотрел себе новую жену.

— Как ты мог доверить Али помочь тебе выбрать жену? Ты плохой коммерсант, это же заинтересованная сторона! Мышь попросила хозяина убить кота и купить побольше сыра, — осуждал племянника Абдул. — Я сам нашел тебе подходящую невесту: она и красива, и религиозна. И уже назначена встреча.

Но дядюшке Али помогла сама судьба. Неожиданно Жади потеряла сознание, и Зорайде бросилась за врачом. Она боялась, что у ее любимицы та же болезнь, что и у ее матери, ведь та тоже падала в обмороки.

Врач сообщила Зорайде, что Жади ждет ребенка.

— Значит, я не разведена?! За что Аллах так наказывает меня? Я собиралась ехать в Бразилию, дядя обещал оплатить учебу… — расплакалась Жади.

— Не плачь, это грех, большой грех, — уговаривала ее служанка. — Смирись со своей судьбой! Чем больше ты хочешь от нее убежать, тем больше она идет тебе навстречу.

— Это ошибка, — твердила Жади и не хотела говорить о беременности Саиду, но Зорайде объяснила ей, что если она не сделает этого, то скажет врач.

Латиффа обрадовалась, узнав по телефону, что развода сестры не будет.

— Будет! — торжествующе заявила Назира.

Только позже, после рождения ребенка! Так положено! Тогда Саид заберет ребенка у Жади, так как ребенок Саида принадлежит их семье.

Пришел Саид узнать причину болезни жены..

— Я беременна, — она подняла на него печальные глаза.

Но Саид не обратил на грусть жены никакого внимания и начал вдохновенно читает благодарственную молитву..

Зорайде сообщила Али новость, и вся прислуга, вместе с хозяином стала весело танцевать. Только будущая мать сидела в своей комнате и лила слезы.

Саид был благодарен Аллаху за то, что не успел выбрать себе вторую жену. Они с дядей Али закатили шикарный праздник, чтобы отпраздновать новость. Но виновница торжества сидела по-прежнему в стороне и смотрела на всех безразлично. Ее раздражало, что Саид счастлив, а она нет… И, точно так же, как на своей свадьбе, Жади не верила, что все это происходит с ней.

Время шло, у Жади стал подрастать живот, но она все еще упорно ходила по тем старинным развалинам, собирая свои воспоминания в единое целое. Она жила прошлым. Настоящее ее не интересовало.

У Латиффы, к всеобщей радости, родился мальчик. Назира была удивлена и заявила, что младенец должен носить имя их отца — Амим. В результате малыш получил двойное имя Мохаммед Амим. Амим, как сказал дядя Али, означает доверчивый, а Мохаммед — имя пророка.

Зорайде считала, что если и у Жади родится мальчик, то Саид сойдет с ума от счастья. Он подарил жене ожерелье, сказав, что после развода оно останется у нее.

Мохаммед тоже подарил жене роскошное ожерелье и добавил, что купит ей платье из золота, чтобы она танцевала в нем для него. Братья баловали своих жен.

Когда начались роды, Жади пришла в дом дяди Али. Ее отвели в комнату Латиффы и уложили на кровать.

— Я не хочу, чтобы ребенок родился, потому что его заберут! — кричала Жади.

Зорайде пыталась успокоить ее.

Абдул позвонил в Рио и попросил Назиру вернуться в Фес, чтобы воспитывать племянника. Назира страшно возмутилась. — Я не сдвинусь с места, пока не вернется Эдвалду! — заорала она. — Я поклялась, что сделаю именно так!

В соседней комнате рыдала добрая Латиффа, твердя, что несправедливо забирать малыша у матери. Она очень переживала за ветреную и несчастную сестру.

— Но этот ребенок принадлежит нашей семье, а не вашей! — не понимал ее Мохаммед.

Роды у Жади затянулись. Она пришла в дом дяди засветло, но уже наступила ночь, а она все еще жевала простыни и хватала Зорайде за руки, изнывая от боли.

Наконец-то служанка достала новорожденного, обрезала пуповину и отдала девочку измученной матери.

Родился! — Саид радостно побежал наверх.

— Это девочка, Саид, — улыбаясь, сказала ему Зорайде.

— Моя дочка! — Жади, улыбаясь, посмотрела на мужа.

— Ее будут звать Кадижа, — объявил Саид.

— Мой отец хотел назвать меня этим именем, — Жади восхищенно глядела на дочку.

— Кадижа — имя первой жены пророка Магомета, — одобрил выбор Али.

— Очень достойное и добродетельное имя, — подытожил Абдул.

Малышка плакала, Жади ласкала ее и улыбалась.

— После положенных сорока дней я приду за дочерью. Вернется из Рио Назира и будет заботиться о малышке, — сообщил Саид жене.

Жади занервничала, машинально загораживая дочь от него, и заплакала, стараясь, чтобы ее слез не увидел муж.

— Я хочу, чтобы наш развод происходил без публичных скандалов и ссор, согласно предписанием Аллаха, — сказал Саид. — Я оставлю тебе все подаренные мной драгоценности и прошу обращаться ко мне за помощью, если в эти сорок дней, пока ты будешь с ребенком, тебе что-нибудь понадобится.

В доме дяди Али шло активное обсуждение текущих событий. Хозяин считал, что Жади слишком сильно обидела мужа и ничего изменить нельзя. Зорайде тоже потеряла надежду на то, что Саид передумает.

— Как говорят турки, ты можешь сесть верхом на льва, но не рань сердца мужчины, — мудро заключил дядюшка.

Но у Жади вместо призрачной надежды на свободу и на встречу с Лукасом появилась иная четкая цель — во что бы то ни стало остаться рядом с Кадижей.

— Я не знала, какое счастье быть матерью, — Жади широко улыбнулась Зорайде.

— Жаль, что она не родилась раньше и не соединила вас… И все из-за твоей любви! Я вообще боюсь любви! Она, как змея, которая притворяется ожерельем, — посетовала служанка.

Вошел дядя Али и присел на кровать племянницы.

— Я ничего не могу изменить! Аллах свидетель, что я сделал все, чтобы избежать твоего развода, — тяжело вздохнул он.

Али действительно старался изо всех сил.

— Это несправедливо, дядя! — воскликнула Жади.

— Судьба отворачивается от того, кто не думает о последствиях, а ты не думала о них! — посуровел дядя. — После положенного срока сделаем так, как мы договорились. Ты уедешь в Бразилию и будешь учиться тому, чему захочешь.

— Нет, теперь я не хочу уезжать! Теперь в моей жизни нет ничего важнее, чем моя дочь. Все остальное неважно, дядя, — Жади посмотрела на спящего младенца и заплакала.

— Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, когда говорил, что муж — лишь средство для достижения наивысшего счастья — иметь детей и семью! — назидательно изрек дядя.

— Я не отдам свою дочь! — как всегда твердо заявила Жади.

— Аллах подскажет тебе правильное решение. Он такой — одной рукой бьет, а другой гладит.

Саид в это время обменивался взглядами со своей предполагаемой невестой. Девушка была милая, но явно немолодая.

— Мою дочь не будет воспитывать другая женщина. Я не позволю Саиду жениться! — закричала Жади, услышав, что муж подобрал себе невесту, и попросила Зорайде во что бы то ни стало притащить девушку к ней. — Если бы у меня сейчас был кулон, он бы уберег меня от всех несчастий… Где он сейчас?

Кадижа спала на груди у матери.

— Кофейная гуща говорит, что если ты найдешь его, то станешь счастливой, — пояснила служанка.

— А я найду его?

— Не знаю, так трудно читать твою судьбу… Она у тебя очень запутанная.

И Зорайде вздохнула. Она очень любила эту взбалмошную юную женщину, но хорошо понимала, какой тяжкий путь та себе избрала.