История любви

Глава 31

Маиза сидела в машине возле отеля, где жили Жади и Саид, и внимательно смотрела сквозь черные очки. А вот и тот, кого она ждала… Саид Рашид вышел из такси. Маиза поняла, что пришло время действовать. Она вышла из автомобиля, подошла к Саиду и ловко незаметно выбросила все содержимое своей сумочки на землю. Наивный Саид, который расплачивался с таксистом, подумал, что это он толкнул женщину. Он стал виновато подбирать ее вещи.

— Извините, я торопился… А как говорят у меня на родине, спешка никому не поможет прийти первым, — сказал Саид.

— Это верно, но она иногда приводит к неожиданным последствиям, если вообще верить в неожиданности. По-моему, ничто не происходит случайно, как вы думаете? — Маиза напустила на себя загадочный вид и сразу высказала близкие многим марокканцам мысли по поводу судьбы.

Саиду незнакомка в черных очках понравилась. Он даже попытался пригласить таинственную особу к себе на чай, но та отказалась, так и не дав ему узнать себя. И ушла, сказав, что, возможно, они еще встретятся. Некоторое время Саид стоял неподвижно. Где же я видел эту женщину? — думал он. Маиза направилась к своей машине. Отлично получилось! Рыбка сразу клюнула! — ликовала она.

— Ты вернулся?! — Жади взволнованно выбежала навстречу мужу.

Знала бы она, о чем он мечтал, пять минут назад!..

— Я же сказал, что вернусь. Ты еще не готова? — спокойно спросил Саид.

— Сейчас переоденусь. Саид протянул жене руку и усадил ее на диван рядом с собой.

— Ты чувствуешь себя неловко в обществе Лукаса? — снова затеял он старый разговор.

— Мне неприятно, что ты давишь на меня.

— Я просто хочу, чтобы ты поняла, — тихо сказал он.

— Что поняла? — Жади опять заговорила нервно.

— Ты не сможешь любить меня до тех пор, пока не посмотришь правде в глаза, — поучительно начал наставлять жену Саид.

— О какой правде ты говоришь?

— Погляди на все, как взрослая женщина. Ты воображала его принцем, а я хочу, чтобы ты увидела мужчину, поэтому я привез тебя сюда и стал общаться с ним.

Жади тяжело вздохнула.

— Ты была для этого бразильца лишь экзотическим приключением, игрушкой… Они все такие! Живут в свое удовольствие, не думая о том, что однажды предстанут перед Аллахом, — Саид пытался доказать своей жене, да и самому себе, праведность своих намерений.

— Чего ты добиваешься?! Я вижу, ты сам не понимаешь, что тобой движет! Вначале, я думала, что любовь…

— Любовь, — мягко сказал Саид, но глаза его оставались жесткими.

— Нет, не любовь! Когда мы поженились, может, ты и любил меня, но сейчас уже все прошло… Это, скорее, похоже на какое-то соревнование с Лукасом. Как будто ты хочешь одолеть его любой ценой, через столько лет… Это гордыня, больное самолюбие… Что угодно, но только не любовь… Если бы ты любил меня, ты оберегал бы меня, но ты этого не делаешь.

— Все это не против тебя, а против него, — ласково отозвался Саид.

Жади замотала головой.

— Ты стал злым!

— Да, стал! Я зол на того, кто отнял тебя у меня, и воспоминания о нем все еще живы! Все эти годы ты сравнивала меня с ним и не ценила того, что я делал для тебя. Считаешь, что с ним твоя жизнь была бы сладкой, как мед?

— Прекрати, Саид, хватит! — с болью в голосе закричала Жади и хотела встать, но муж крепко сжал ее пальцы.

— Я заставлю его страдать! И он будет страдать гораздо больше, чем ты думаешь!

Жади со страхом отдернула руки. Саид хотел отомстить, или даже исполнить то обещание, которое дал почти двадцать лет назад, в их первую брачную ночь…

Маиза же демонстрировала Лукасу чудеса любезности. Она сказала ему, что поняла свою глупость во время последней вспышки ревности и теперь забыла всю эту историю с Жади. Но ее цель была точно такой же, как и Саида: заставить страдать близкого человека.

Маиза рассказала Лидиани о своей подстроенной встрече с Саидом. Она пыталась выставить себя хитрой интриганкой, не выдавая своих намерений.

— Я хочу, чтобы ты отлично провел этот вечер, и постараюсь все для этого сделать, — она с издевкой погладила мужа по кончику носа.

Прием в доме Мохаммеда уже был подготовлен, но главные гости еще не явились. Дли опять твердил Саиду, что тот поступает глупо, и нужно бы научится подчинять свои чувства разуму.

И вот подкатили гости… Жади увидела Лукаса, Саид — Маизу, лица у всех сразу переменились. Каждый думал о своем. Жади тяжело дышала, Саид открыт рот от удивления. Лидиани и Латиффа поздоровались, как старые подруги.

Он просто ошеломлен. Не знает, как говорить со мной, что делать, — рассматривала Маиза Саида.

— Вы хотите потрясти нас, — язвительно обратилась Маиза к Жади.

— Не поняла, — наивно удивилась та.

— У вас очень красивый дом, обожаю марокканский стиль…

Смущенно улыбаясь, все четверо отправились на экскурсию по дому.

— Ты собираешься завести роман с этим марокканцем? — шепнула Лидиани Маизе.

Та покачала головой.

— Нет, всего-навсего легкий флирт, и ничего больше…

Али отвел в сторону Лукаса.

— Ты счастлив? — спросил любопытный дядюшка.

Он думал о племяннице.

— Я спокоен, — отозвался Лукас.

— Счастье — это и есть спокойствие, — изрек довольный Али.

Вышла танцовщица Аиша. Лукас и Жади стояли у окна. Их взгляды пересеклись.

Хищно оглядывая Маизу, Саид думал злую думу: «А что? Я мог бы отплатить ему той же монетой…»

Жади нервно дернулась. Лукас поднялся со своего места и встал у нее за спиной:

— Я хочу поговорить с тобой, только не здесь, — он отчеканивал слова, пытаясь не смотреть на Жади.

— Лучше не стоит, — взгляд Жади тревожно забегал.

— Улица Магеллана, тридцать три, буду ждать тебя там после трех.

Свидание было назначено. Заметил ли Саид, что Лукас обменялся с Жади несколькими словами?.. Ведь он, не отрываясь, смотрел на жену Ферраса…

Леонидас посоветовал Саиду купить дом в их районе. Лукас спокойно согласился, что в их районе очень хорошие дома.

Мел соврала родителям, что у нее болит голова, и отправилась тусоваться на вечеринку вместе с Телминьей. Но, увидев Сесеу, девочка сразу захотела уехать. Однако сразу сбежать не удалось — на дискотеке началась драка из-за Шанди, тоже оказавшимся здесь.

Он танцевал с Бетой, своей подружкой, которая только что мило простила его после очередной ссоры, но тут на дискотеку пожаловала Карла… Она набросилась на Бету и начала хватать ее за волосы. Шанди не мог оторвать дерущихся женщин друг от друга, а толпа потешалась над ними. Мел стояла в стороне и с ужасом наблюдала за происходящим. Наконец, она метнулась на улицу, и тут Шанди заметил свою подопечную и побежал за ней, бросив двух своих девушек.

Он начал уговаривать Мел доехать с ним до дома.

— Мне надоела тень рядом со мной! — отрезала девочка.

— Не я, так кто-то другой, — пожал плечами Шанди. — В конце концов, это моя работа…

— Заладил одно и то же — работа, работа! — крикнула Мел и неожиданно бросила: — Ладно, пусть тень, но без костюма!

Мел попросила таксиста довезти их до магазина, где заставила своего охранника перемерить кучу прикольной и просто откровенно дурацкой одежды.

— Совсем другое дело! — сказала Мел и улыбнулась телохранителю, выбрав для него ярко-оранжевый пиджак. — Теперь так и ходи!

Шанди чувствовал себя идиотом, но почему-то возражать девочке не осмелился.

— Ну, конечно, я же совсем забыла… В Марокко я ни от кого не слышала про Рождество, — Жади вспомнила, что оно уже на носу.

— А как его празднуют? Весело, с музыкой, с танцами? — спросил Саид, надевая пиджак.

— Нет, в семейном кругу: устраивают праздничный ужин, — улыбнулась Жади.

— Как в конце месяца Рамадан?

— Нет, в Рамадан мы приглашаем соседей, люди гуляют по улицам, а в Рождество все сидят по домам и дарят друг другу подарки…

— Тогда нам некуда будет пойти…

Но у Маизы были другие планы на этот счет. Она решила повеселить арабских партнеров и предложила Леонидасу пригласить их на празднование Рождества. Старший Феррас охотно согласился, объявив, что у его невестки есть деловая жилка, не то, что в сыне.

Лукас был ошарашен, когда узнал, что арабы празднуют Рождество у них, но противиться отцу не стал.

Саид сообщил жене, что Леонидас пригласил их на Рождество, попрощался с ней нежным поцелуем и ушел на работу. Жади осталась в тяжелых раздумьях.

Телефон в гостиничном номере, где остановились Рашиды, тревожно зазвонил. Жади ожидала многого от этого звонка, но выяснилось, что это Латиффа, и неверная жена облегченно вздохнула. Латиффа приглашала сестру к себе.

«Буду ждать там тебя после трех…» — Жади задумалась, вспоминая слова Лукаса.

Он пришел в свою квартиру для свиданий. Скинул пиджак, ослабил галстук, сел на кресло и нервно сжал зеленый камешек в руках. Небо обложили тяжелые облака.

Лукас ходил по квартире взад вперед. Он посмотрел на часы: было без пяти три.

Жади нервничала не меньше. Я пойду, только чтобы сказать, все, что я о нем думаю, — убеждала она себя. Жади позвонила Латиффе и наплела сестре, что хочет заехать в мамин дом, а потом приедет к ним. Она вдруг четко представила, как Саид тащит ее на двор дома Али. Вот она стоит в чаше с водой, а вокруг нее толпа… Саид кричит, что отказывается от нее и возвращает дяде. Али говорит, что она заслуживает восьмидесяти ударов. Даже Зорайде не защищает ее и твердит, что Жади сама упустила свое счастье. Вот она завет дочь и тянет к ней руки, но та крепко прижимается к отцу…

— У тебя больше нет дочери! Ты больше не увидишь Кадижу!

В ужасе от собственных мыслей, Жади снова набрала номер Латиффы… Трубку взяла Кадижа. Дочка заныла, что тоже хочет посмотреть на дом, где жила ее бабушка.

— Ты приезжай к нам, — сказала сестра, взяв трубку, — а потом Мохаммед отвезет тебя и Кадижу к твоему старому дому.

Жади пообещала приехать. На самом деле она собиралась ехать в другое место, где ее уже ждали… Но едва она подошла к двери, ее решительность сразу угасла. Постояв пару секунд в дверном проеме, Жади крепко стиснула платок и вышла из гостиницы, с опаской оглядываясь по сторонам. Наконец, она поймала такси…

Лукас увидел Жади с балкона и занервничал еще больше, тщательно поправляя галстук и пиджак.

Лучше не надо, — подумала Жади, подойдя к ограде дома. Она уже почти отошла от ограды, но вдруг остановилось. Пять минут… Я зайду всего на пять минут… Этого хватит, чтобы сказать все, что я о нем думаю…

Она повернулась и решительно пошла к дверям. Лукас включил романтичную музыку и встал у двери. Прозвенел звонок. Лукас снова поправил на себе одежду.

Наконец, он вздохнул и открыл дверь. Жади стояла перед ним, они оба не могли двинуться с места и произнести что-нибудь.

— Входи… — с трудом прошептал Лукас. Жади вошла и стала разглядывать квартиру, чтобы справиться со смущением. Пять минут, думала она, всего пять минут…

— Я думала, это офис… Чья это квартира? — спросила она.

— Моя, — отозвался Лукас так неуверенно, словно сам не знал, чья это квартира.

— Место свиданий… — Жади посмотрела Лукасу в глаза, и он невольно опустил взгляд.

— Хочешь воды? — спросил он, безуспешно пытаясь взять себя в руки.

Он почувствовал себя неживым. Жади кивнула. На ее ресницах блестели слезы…

Лукас поспешил на кухню. Жади нервно вздрогнула: в сумочке не вовремя зазвонил ее сотовый телефон. Муж словно выследил неверную…

— Алло, Саид, ты в Рио? — шепотом спросила она, отойдя к окну.

— Нет, я еще в Сан-Пауло. Я не смогу вернуться сегодня, а мы ведь приглашены к Феррасам…

— Ничего, я попрошу Мохаммеда извиниться перед ними, — Жади пугливо оглядывалась.

— Мохаммеду нужно обязательно пойти на ужин. И я хочу, чтобы ты тоже пошла, как мой представитель. Я подумал о твоих словах… Пожалуй, ты права. Я больше не хочу жить прошлым, не хочу, чтобы оно влияло на нашу жизнь… Я верю тебе, мне больше незачем проверять тебя, — Жади устало закрыла глаза. — Я люблю тебя, очень люблю… Что с тобой? Ты меня слышишь?..

— Слышу… До завтра, я тоже люблю тебя… — Жади опустила сотовый в сумочку.

Вернулся Лукас со стаканом воды.

— Хотел найти лед, но, увы, я из тех, кто забывает оставлять формочки с водой в морозилке.

Их разделял диван. Они стояли довольно далеко друг от друга, растерянные и неловкие. Жади взяла стакан и поставила его на стол, не сделав ни глотка.

— Спасибо, — холодно поблагодарила она. — Я ненадолго. Меня ждут… Я обещала дочери показать дом, где жила с мамой.

— У меня тоже скоро совещание, и мне придется все время поглядывать на часы.

Оба пытались выдавить из себя что-то вроде улыбки. Абсолютно не понимая мыслей друг друга, они пытались поддерживать совершенно бессмысленный разговор.

Я всю жизнь мечтала о нем, мечтала об этой встрече, но, увы… — подумала Жади, глядя на Лукаса.

— Отец передает мне бразды правления компанией, это очень сложный для нас период…

Я для него лишь приключение в середине рабочего дня, — сделала вывод Жади.

— Скоро он полностью передаст компанию в мои руки, я ведь говорил тебе?

Экзотика, о которой можно рассказать друзьям, — мысленно заключила она, не слушая Лукаса.

Как мне хочется обнять и поцеловать ее… Как мы далеки друг от друга…. — подумал он.

— Что с тобой? — спросила Жади, когда вновь повисло напряженное молчание.

— Столько времени прошло… Я только сейчас осознал, сколько прошло времени… По-твоему, я очень изменился?

— Все очень изменилось, Лукас… Все…

— Я пытаюсь найти в тебе ту девочку, которой ты была тогда… Которая бежала с распущенными волосами по городу от дяди Али, чтобы встретиться со мной… Ту девочку, которая говорила, что я ее судьба, и что никто и ничто не может изменить предначертанное Аллахом… Которая танцевала для меня в развалинах… Где она? — в глазах Лукаса теплилась надежда, но во взгляде Жади было больше боли и разочарования, чем тепла.

— Она потерялась в пустыне, еще более огромной, чем Сахара, если считать по времени, — голос Жади стал мягче. — Потерялась вместе с теми глупостями, что говорила. Ты, наверное, со смехом вспоминаешь обо всем этом?

— Я?! — Лукас опустил голову и закусил губу.

— Мы были глупыми детьми. Ты говорил, что бросишь все: отца, компанию, что переедешь в Марокко, станешь мусульманином и будешь работать вместе с дядей Али. Помнишь? — в глазах Жади стояли слезы. На лице застыла вымученная и горькая улыбка. Лукас ответил ей такой же искаженной улыбкой. — Представляешь, ты в марокканской одежде идешь по городу, с дядей Али, чтобы купить верблюдов?.. Ты, наверное, со смеха умираешь, когда вспоминаешь об этом…

— Меня так мучила совесть… Я боялся, что мог навредить тебе.

— Да нет, Лукас… Я тоже выросла. В юности мы склонны все драматизировать, преувеличивать. Мы говорим: все или ничего, середины не признаем. Нам кажется, что если нам не позволяют выйти замуж за любимого, то жизнь кончена.

— Да…

— Не беспокойся, я повзрослела. Теперь я по-другому смотрю на жизнь. Наверное, ты тоже смотришь на все иначе.

— Конечно, но я говорил о том, как в порыве чувств пришел к твоему дому и стал стучать в окно, помнишь? — Лукас явно нервничал и снова поправлял галстук.

— Разумеется, — все тем же холодным голосом ответила Жади.

— Меня очень мучила совесть при мысли о том, что я мог бы расстроить твой брак, и тебе бы пришлось расплачиваться за это наказанием плетьми, о которых говорил дядя Али.

— Вот сумасшедший… — Жади опустила глаза и улыбнулась.

— А все из-за моей инфантильности, из-за мальчишеской дури, из-за ошибки юности, как ты говоришь.

— Хорошо, что мы не причинили друг другу вреда… Остались лишь забавные воспоминания… Приключение, о котором мы вспоминаем со смехом…

Лухас отвернулся, чтобы не выдать себя.

Они стояли не очень близко, их разделяли два-три метра. Но они были куда дальше друг от друга, потому что их разъединяли бесстрастные фразы, воспоминания об обидах, неуверенность друг в друге. И только взгляды и слезы всё еще напоминали о том, что они близки, что изменилось все, и не изменилось ничего… И любовь еще не угасла…

Лухас предложил Жади сесть и отошел в сторону. Опять повисла мучительная пауза. Оба едва сдерживали слезы. Лукас сел на другой край дивана.

— Как ты живешь, ты счастлив? — прервала Жади тягостное молчание.

Лукас посмотрел вверх.

— Можно сказать, что я реализовал себя…

— Судя по этому дому, я догадываюсь, что у тебя бурная жизнь, полная приключений, — тон Жади стал осуждающим.

— Да, как ты утверждаешь, у меня не осталось юношеских иллюзий.

— Когда-то ты сказал, что не в силах представить себе жизнь без настоящего чувства, что хочешь любить одну женщину, только одну, помнишь? Что ты не понимаешь мужчин, которые женятся, а потом начинают изменять…

— В то время я верил в любовь. Она для меня была всем: это была цель, к которой я шел, мечты подростка. Подростки верят в настоящую любовь и считают, что она существует, а потом они учатся переживать обычную любовь, — Лукас смущался все больше и теребил от волнения нос.

Конечно, он не ожидал от Жади столь холодных вопросов, но и сам не мог преодолеть барьер, который был между ними.

Оба вдруг отвернулись друг от друга. — А ты счастлива?

— Очень, я научилась любить Саида. И сейчас я думаю, что мой народ относится к любви с большей мудростью. Как говорил дядя Али, у нас любовь рождается от совместного проживания, а у вас она умирает от совместного проживания, по щеке Жади потекла слеза…

— Вероятно…

Как она красива, — восхищенно подумал Лукас.

— Саид — лучший муж, которого могла бы встретить женщина.

— Я рад, что у тебя все хорошо… Ты будешь встречать Рождество у нас дома.

Нужно казаться безразличной, — подумала Жади и покачала головой.

— Нет… Наверное, к вам приедет мой деверь. Саид вынужден задержаться в Сан-Пауло по делам.

— Так он сейчас там? Жади кивнула.

— А я… Я хочу провести эту ночь одна, в том доме, где жила моя мама. Хочу снова вспомнить все, что было в моей жизни. Иногда я мечтаю вернуться в прошлое, чтобы прожить другую жизнь, — призналась она. — Это как перечесть страницу книги, чтобы лучше понять содержание и читать дальше, вот так…

Я по-другому представлял нашу встречу, — грустно подумал Лукас. Я чувствую себя мальчишкой, который ждет ее…

Жади вздохнула.

— Я воспользовалась этой поездкой, чтобы увидеть тебя…

Она изменилась или я изменился? — спросил себя Лукас.

— У тебя есть дочь?

— Да, Мел, — он улыбнулся.

— А мою зовут Кадижа, — Жади тоже искренне улыбнулась, вспомнив дочку.

Лукас потерялся окончательно. Что же ему делать, о чем спрашивать дальше?..

— Хочешь воды? — от безвыходности спросил он.

Жади кивнула.

Что я здесь делаю? — спросила она себя.

— Я сейчас принесу, — Лукас вышел. Жади кинула взгляд на журнальный столик, там стоял полный стакан воды, из которого она так и не отпила.

Зачем она пришла?.. Если пришла, значит, что-то осталось… — мучился Лукас.

Он вышел из кухни со стаканом воды, но Жади уже не было в комнате. Зато остались два стакана воды… Лукас бросился на балкон и увидел сверху быстро убегающую женскую фигуру. Жади мчалась по пляжу, близился закат, небо стало ярко-красным.

— Я с ума сошла! — шептала она на бегу. — Подвергать такому риску семью, собственную жизнь…

Лукас сел на кровать и стал рассматривать кулон, который так и не отдал владелице. Я выглядел идиотом, она хотела легкой интрижки, а я вспоминал юношескую любовь..

Теперь Жади медленно шла по пляжу.

«Я искала любви, а ему нужно совсем другое…»

Как часто два любящих сердца не в силах понять друг друга…

— Добрый день, — Иветти приветливо кивнула Кларисси и решительно направилась прямо к кабинету Леонидаса.

Секретарша побежала за ней, но схватить не успела.

— Пищевой промышленности эти колебания доллара очень вредны… — Леонидас копался в каких-то бумагах.

— Это я! — радостно заявила Иветти. Феррас побледнел от неожиданности.

— Мне некогда! — сухо бросил он, но человек, который вел с ним переговоры, вежливо сказал:.

— Дамы вперед.

Леонидас шепнул Кларисси, чтобы та вызвала охрану.

— Нельзя так врываться в офис! — закричал он на непрошеную визитершу. — Ты бестактна и распущенна! Ты не умеешь себя вести!

Иветти оставалась невозмутимой.

— Ты сейчас же уйдешь…

— Счастливого Рождества, — сказала она, протягивая «львеночку» коробку с подарком.

Несколько секунд они оба молчали, потом Леонидас взглянул удивленно. Он понял всю нелепость своего поведения.

— Ты мой Санта Клаус, а Санта Клаус тоже заслуживает подарка, — пропела Иветти.

Феррас стал открывать коробку — там лежали алые плавки.

— В тон моему платью! Правда, здорово? Красный цвет излучает энергию, надо обязательно носить что-то красное, — восторгалась Иветти.

— Красный цвет экстравагантен, да еще и модель такая, — Леонидас изумленно разглядывал подарок.

— Львеночек, они тебе очень пойдут! Леонидас быстро поцеловал Иветти.

— Я вас не звал, зачем вы явились? — гневно спросил он у телохранителей, выходя из офиса под руку с Иветти.

На прощание она радостно помахала обескураженной и недоумевающей Кларисси.