История любви

Глава 33

Жади и Латиффа готовились к приходу гостей, но Жади внезапно решила уйти, чтобы избежать встречи с Маизой.

— Когда она звонила Саиду, у меня возникло ощущение, что она все знает…

Латиффа принялась убеждать сестру.

— Она ничего не знает! Иначе она не принимала бы тебя у себя дома, а сразу выцарапала бы тебе глаза!

— Не все такие, как ты, не все демонстрируют свои чувства, — Жади обняла сестру. — Как только они уйдут, позвони и все расскажи мне.

— И тут зазвонил телефон. Жади взяла трубку.

— Иветти, — Жади обрадовалась, — я так хочу тебя видеть!

— Поэтому я и звоню, нам нужно повидаться. Угадай, кто сидит рядом со мной?

Улыбка на лице Жади сразу сменилась серьезным выражением. Она стала волноваться еще больше и не могла произнести ни слова.

— Здесь у меня один человек…

— Дай, я поговорю! — Лукас вырвал трубку из рук Иветти, как нетерпеливый ребенок. — Жади…

— Лукас… — она мечтательно вздохнула, закрыла глаза и замерла, слушая любимый голос.

— Жади, я хочу тебя видеть! Я уже поговорил с женой и подал на развод. Мы не можем большё ждать, мы слишком долго ждали! — Жади вздрогнула от звонка в дверь. — Я люблю тебя.

— Салам алейкум! Добро пожаловать! — заговорила Латиффа.

В дом вошли Маиза и Лидиани. Жади посмотрела на гостей и поняла всю нелепость ситуации: она все еще держала трубку в руках, а Лукас продолжал что-то говорить. Маиза криво и злобно усмехнулась, взглянув на Жади.

— Вы принесли свет в мой дом, вы принесли радость в мой дом! — Латиффа театрально разводила руками перед гостьями.

— Когда мы сможем встретиться? — спросил Лукас на том конце провода.

— Потом, потом… Когда я смогу, я позвоню ей, хорошо?

— Ты не можешь говорить, да?

Иветти вырвала у него трубку и сказала, что позвонит позже. И объяснила Лукасу, что не стоит переспрашивать, так как к разговору могут подключиться ненужные уши. Иветти и Лукас договорились встретиться после рабочего дня и снова попытаться позвонить Жади.

— Какой великолепный дом! Этот восточный стиль такой романтичный, такой сексуальный, правда, Маиза? — Лидиани с восторгом осматривала обстановку.

— Очень сексуальный, — согласилась с подругой Маиза и просверлила жестким взглядом Жади.

— Вы просили моего мужа помочь с интерьером? — обратилась Жади к Лидиани.

— Это я, — сказала Маиза.

— Вы тоже будете делать ремонт? — Жади не переставала улыбаться белоснежной улыбкой.

— Капитальный, я хочу все разрушить и построить заново. Ремонтов было много, но это всего лишь ремонты. Ничего интересного. Ничего оригинального.

Пока Лидиани и Латиффа мило беседовали, Жади и Маиза продолжали кидать друг на друга взгляды, полные ненависти. Лидиани рассказывала о том, что она делает, чтобы ее муж не смотрел на других женщин.

— Если бы ты была мусульманкой, тебе бы не приходилось так стараться, — сказала Маиза. — Это правда, что женщину, которая изменила мужу, ждет наказание?

— Восемьдесят ударов плетьми на площади, чтобы служило примером, — сказала Латиффа, наливая чай.

— Кажется, мужчинам тоже полагается плеть? Мужа наказывают вместе с женой, да, Жади? — увлеченно продолжала Маиза.

— Да, это правда. Но если обвинителю не удается ничего доказать, если он не приводит четырех свидетелей, которые видели все собственными глазами, то удары полагаются ему, чтобы это послужило примером другим клеветникам, — гордо ответила Жади.

— Да, потому что оклеветать человека — это очень большой грех, — добавила Латиффа.

— Так что люди думают не один раз, прежде чем выдвинуть такое обвинение. Они боятся наказания, — Жади победно улыбнулась.

— Я бы была спокойна, если бы такой закон ввели у нас, — сказала Лидиани. — Тавиньу боится насилия, он ни за что не рискнул бы изменить мне.

— У нас никому не нужны эти четыре свидетеля, — Маиза продолжила свою психологическую борьбу с Жади. — У нас есть детективы, фотоаппараты. Фотографии скажут больше, чем слова четырех свидетелей, которые могут и соврать, между прочим.

Жади напряглась и перестала улыбаться. А вдруг его жена велела следить за нами? Вдруг у нее есть наши фотографии? О, Аллах! — испуганно подумала она.

— Ни один муж-мусульманин не усомнится в подлинности фотографий, ни один, — Маиза хитро прищурилась.

— Хватит, — прошептала Лидиани, когда они усаживались за стол.

— Этот разговор может плохо кончиться. Тебе лучше уйти, — шепнула Латиффа Жади.

— Нет, теперь я не уйду! — ответила ей Жади.

Все явно были смущены и раздосадованы. Латиффа и Лидиани снова принялись болтать, а Жади и Маиза пристально рассматривали друг Друга.

— Тебе нужны еще доказательства? Если раньше я была не уверена, то теперь я точно знаю: она была с Лукасом, — сказала Маиза подруге по пути домой. — И она все прекрасно поняла. Если раньше она не представляла, с кем имеет дело, то теперь сообразила, наконец.

— Чем все это кончится?.. — ужаснулась Лидиани.

— Гарантирую восемьдесят ударов плетьми, от меня лично, собственными руками, — жестко сказала Маиза.

— Каким кошмаром закончился ваш брак… Я холодею от одной мысли, что у меня все может быть так же, — заныла Лидиани.

— Не будет! Потому что в твоей жизни не было Жади. Как я ненавижу эту женщину! Я хочу, чтобы она страдала так же, как я страдала из-за нее!

— Ты хочешь вернуть Лукаса? Я могу дать тебе ту одежду, которую мне дала Латиффа, — предложила Лидиани.

— Даже не смей об этом думать! Я могу разрезать эту одежду на мелкие куски, сжечь! — закричала Маиза с остервенением, как будто самой виноватой в этой истории оказалась несчастная одежда.

Маиза очень страдала и от этого становилась все озлобленнее.

Мел проезжала на машине мимо пляжа. Здесь за столиком кафе сидел Шанди с приятелем и болтал о Карле. Мел ехала медленно, и в ее автомобиль врезался ехавший следом. Владелец вышел из машины и стал ругаться, грубо хватая девушку за руки. Но Шанди был рядом и сразу заметил, что в аварию попала именно его незадачливая подопечная. Он подбежал к Мел и одним ударом уложил водителя, который нападал на Мел. Потом обнял ее, попросил приятеля дать поверженному шоферу его телефон и повез Мел домой.

Он так добр… — с нежностью думала о нем девочка. — Он кричал, но не называл меня дурой, не смеялся надо мной, как Нанду и Сесеу. Она Нервно теребила браслетик, подаренный Шанди на рождество.

А Шанди сам пока не замечал то, что уже становилось понятно всем окружающим: он по-особенному относился к своей подопечной. Он был явно влюблен в Мел, хотя пока Шанди упорно отрицал это, говоря себе, что просто девочка очень ранимая, и ей нужна его защита.

Саид высадился из такси у своего дома. И поразился, увидев направляющуюся к нему Маизу. Жена его врага гоняется за ним, как маньячка… И он прекрасно знает, что этим нужно воспользоваться! Но как?!

Маиза усмехнулась, заметив растерянность Саида. Ничего, она все возьмет в свои хрупкие руки, и Саиду не придется размышлять.

Латиффа увидела с балкона, что Маиза разговаривает с Саидом, и попросила дочь и племянницу быстренько спуститься. И все же Саиду и Маизе удалось назначить встречу и скрепить намечающийся союз крепким рукопожатием.

Жади лежала на коленях у дядюшки Али, он гладил ее по голове.

— Я предпочел изменить свои планы, Жади, но твой муж руководствуется порывами. Он упрямо хочет оставить тебя в Рио-де-Жанейро. Аллах не одобряет таких импульсивных поступков.

Жади вздохнула. Она понимала, что ее спокойная жизнь отныне окончилась, но расставаться с ней ой как не хотелось.

— Дело закончится тем, что ты опять поставишь все на того парня, как было в прошлый раз.

— Нет, дядя, нет… — Жади села.

— Первую ошибку можно простить, но второй нет прощенья… Ты не сможешь снова всех обманывать.

— Вы знаете, как я не хотела приезжать, как я хочу уехать отсюда. Это Аллах надоумил Саида отпустить меня.

— Лишь бы лекарство было принято вовремя… — вздохнул Али.

— Больше всего я хочу уехать отсюда! Там я забуду все снова и навсегда… — твердила Жади.

— Если бы Кадижа была дочкой Латиффы, то я бы еще понял. А Самира… Самира очень похожа на тебя, когда ты только приехала в Марокко… Меня очень тревожит ее судьба, — с беспокойством сказал дядюшка напоследок. — Она хочет учиться, хочет сама выбрать себе мужа…

— Нет, у нее все будет иначе. Ей не придется жить в Марокко, как пришлось мне, — Жади вытерла слезы.

— Кто знает, наши судьбы начертаны на Небесах. Аллах распоряжается судьбами людей…

Я забыла в первый раз, забуду и во второй, — сказала себе Жади. Но на первый раз ей понадобилась около десяти лет. Однако мосты были сожжены: возврата к спокойному счастью уже не было.

Пока Жади думала, как ей забыть Лукаса, он, напротив, размышлял о том, как им быть вместе. Он предпринял еще один решительный шаг: пошел на разговор с отцом. Леонидас сидел в своем кабинете и изучал какие-то бумаги.

— Отец, я хочу поговорить с тобой, — Лукас подошел к столу старшего Ферраса.

Тот оторвался от бумаг и вопросительно поднял глаза на сына.

— Я попросил развода у Маизы и женюсь на Жади.

Леонидас тотчас разразился бранью. Он не считался с чувствами своего сорокалетнего сына и не принимал их во внимание. Он упоминал лишь о выгодном контракте и об открытии дверей на Восток… А что такое счастье единственного сына для Леонидаса Ферраса?! Ни-че-го! Конечно, судьба предприятия для него гораздо дороже, чем судьба сына!..

— Ты сможешь жить, как хочешь, лишь после моей смерти! — заявил старший Феррас. — Или ты откажешься от этой женщины, или я пойду против тебя! Первый раз в жизни я пойду против тебя! — он грозил сыну пальцем, но тот уже поднимался по лестнице, не обращая внимания на его крики.

Тогда Леонидас привычно стал вспоминать Диогу. Тот, по словам отца, был совсем другим, и с ним удалось бы обновить компанию.

Вот он унаследовал от меня все лучшее! — вздохнул Леонидас, вспоминая погибшего сына.

— Я знаю, Далва, он предпочел бы, чтобы погиб я, а не Диогу! — кричал Лукас, расхаживая по спальне взад и вперед.

— Не говори так, Лукас! Какой отец будет выбирать между сыновьями?! Не надо оговаривать отца! Для него вы равны, — успокаивала его нянюшка.

— Я знаю, Далва, знаю! Мой отец никогда не одобрял моего образа жизни! Мне пришлось попытаться стать похожим на Диогу, чтобы он сильней — любил меня! И вот чего я достиг: меня уже нет, но мне не удалось превратиться в Диогу! Я кажусь старше, чем есть на самом деле. Меня ничто не волнует, моя жизнь — это бессмысленный отсчет дней. Я потерял вкус к жизни!

— И все из-за этой женщины! Она — твое проклятие! — заголосила служанка.

— Может быть, но жизнь дает мне еще один шанс, и я его не упущу! Я буду делать то, что мне нужно, а на остальных мне наплевать!

Туг вошла Маиза, и няня буквально выбежала из комнаты, не желая присутствовать при очередном семейном скандале.

— Маиза, предупреди, что я не буду ужинать. Жена кивнула.

— А как насчет нашего разговора?

— Поговори с Жади и назначь время круглого стола.

— Она здесь ни при чем!

— Если хочешь, я сама назначу, — усмехнулась Маиза.

Лукас вышел из комнаты. Он не знает, что она уезжает, — смекнула Маиза и улыбнулась своей собственной догадке.

Саид рассказывал жене о встрече с женой Лукаса.

— Я же тебя просила не ходить! — укорила Жади.

Она ревнует меня, — догадался Саид. И снова взялся мучить жену, сказав ей, что, видимо, Маиза хочет отомстить мужу за боль, причиненную ей из-за Жади.

— Возможно, она тоже все эти годы чувствовала себя отодвинутой на второй план, как и я. Очень трудно быть на втором плане… Может, по этому, она нашла во мне родственную душу, — голосом невинной жертвы заговорил Саид.

— Это пытка! Тебе нравится издеваться надо мной! — закричала Жади.

— Успокойся, — все тем же выдержанным тоном остановил ее он.

— Я чувствую себя виноватой, но я ни в чем не виновата. Ты совсем не такой добрый, как все считают! — Жади отошла к окну.

Что ни говори, а теперь она не могла не ощущать за собой вины. Я боюсь того, что он может сделать, — подумала она.

— Прости, — он взял ее за руку и повернул к себе.

— Оставь меня, — устало вздохнула она.

— Я слишком сильно люблю тебя…

— Это не любовь: это гордость, оскорбленное самолюбие.

— Забудь все, скажи, что простила, — выпрашивал Саид отпущения грехов.

— Хорошо, я пойду собирать вещи, — жена ушла. Она не забыла его, — в глазах Саида таилась прежняя злоба… Надо ли было ему извиняться?..

Иветти твердила Лауринде что Леонидас ее любит, и она не понимает, почему он не хочет быть с ней.

— Ему трудно забыть, как ты предала его с Диогу! — объяснила подруга.

Иветти искренне удивилась. Она считала, что поступила честно, переспав с юношей. Какая-нибудь другая на ее месте подумала-бы об этом, но не сделала, а значит, предала в чувствах. А она была откровенна, что тут такого? Иветти решила, что просто никто не любит честных людей.

— Я люблю счастливых людей, счастливые лица! А так как я не могу помочь себе, то я помогу вам, — заявила Иветти в ответ на благодарность Лукаса и снова позвонила Жади.

— Я знаю, ты не можешь говорить, тогда слушай! Завтра, в три часа, у меня, — сказала Иветти.

— Скажи, что я люблю ее, — шепнул Лукас.

— Он говорит, что любит тебя, — передала Иветти.

— Я тоже, очень, — ответила Жади со слезами на глазах.

Но были ли ее слезы слезами счастья или горя от предстоящей разлуки?..

А Назира тем временем усиленно уговаривала Мохаммеда оплатить билет Эдвалду до Марокко. Тот согласился ехать. Она опять применяла психологическое воздействие в виде крика. Мохаммед сказал сестре, что может устроить ее свадьбу с Мустафой, но Назира требовала в качестве жениха только Эдвалду. Брат сказал, что позвонит Абдулу, и если тот согласится принять этого бразильца, то все будет так, как она хочет.

— О, Аллах! — шептала у себя в комнате Латиффа. — Сделай так, чтобы Назира поскорее вышла замуж и оставила нас в покое!

Три женщины мечтали об одном и том же.

Али зашел попрощаться с Албиери.

— А ты допускаешь возможность существования в мире взрослого клона? — спросил он напоследок.

Аугусто охотно рассказал другу об одной книге, написанной в 1978 году Дэвидом Рорвиком. Тот поведал о том, как один бизнесмен заказал группе ученых свой клон, и, по словам автора, эксперимент оказался удачным.

— Во времена древних греков, как мы знаем, люди гибли за то, что хотели овладеть знаниями богов. Сейчас речь идет не об отдельных людях: я вижу целую цивилизацию, которая хочет сместить Аллаха и занять его место. Когда же Запад остановится? Для вас Аллах — это наука! — возмутился Али.

— Аллах и наука не так уж несовместимы. Вчера я разговаривал с одним своим другом, Алексом, он вспомнил изречение философа Ницше: «Сам Бог, закончив свою работу, преклонился перед наукой, и уступил свою работу ей».

— Аугусто, не надо судить о Боге по изречением Ницше. Этот Ницше сам говорил, что Бога нет, — Али радостно осмеял известного философа.

Эдна тоже спустилась, чтобы попрощаться с Али, но ей не удалось уговорить спуститься Алисинью. Эта бедная овечка лелеяла свои хитрые замыслы. Она нашла дневник Албиери и стала копаться в записях ученого. Тут пришел хозяин дневника, и Алисинья быстро положила записную книгу на тумбочку.

Аугусто вышел из себя.

— Я оставлял дневник в тумбочке, а не сверху! — закричал он. — Почему ты все время роешься в моих вещах? Что тебе нужно?!

В итоге супруги снова поругались. Алисинья смотрела совершенно невинными глазами.

И никто не подозревал, что хитрая девчонка недавно нарочно переклеила надписи на пробирках, чтобы подвести Эдну. Алисинья твердила тетке, что всегда мечтала стать хорошим секретарем, как она.

Сотрудники сказали профессору, что, скорее всего, именно его жена перепутала анализы, и нужно сказать ей об этом после Нового года. Все считали, что на ее место должен прийти другой молодой специалист. Многие думали, что Алисинья сумеет прекрасно справиться с обязанностями Эдны.

Албиери зашел в тупик. Он не доверял племяннице жены, но Эдне она заменила дочь. Да и за все время своей работы в клинике, Алисинья не проявила никаких дурных качеств, кроме приторной услужливости. Но профессора больше всего настораживало, с какой настойчивостью она пыталась всем угодить.

Эдна подарила племяннице свое кольцо, которое девушке когда-то понравилось, и дала денег, на то время, пока их не будет. Супруги собирались в отпуск в Мараньяне.

И только Деуза знала, что Лео тоже находился там…

Али вернулся в Марокко вместе с Кадижей и Жади. В доме был праздник. Все обнимались, целовались и танцевали. Больше всех радовалась Жади, которой все-таки удалось убежать от Лукаса. Правда, она пока не задумывалась над тем, что от самой себя не убежишь… Даже предав свои чувства, невозможно их уничтожить.

Жади обняла старую верную служанку.

— Если бы меня бросили посреди Сахары, мне было бы не так одиноко, как в этом пустом доме. Здесь так не хватало смеха Кадижы и ссор Абдула и Али, — пожаловалась Зораиде.

Жади повела ее в спальню.

— Я видела Лукаса… Наедине… Служанка поняла и ужаснулась.

— Что ты наделала?!

— Это Саид толкнул меня к нему! Ты помнишь, что я не хотела уезжать из Марокко, чтобы не приближаться к Лукасу, ты помнишь?!

— А, может, Саид хочет убить Лукаса? — Зораиде со страхом делилась своими подозрениями.

— Почему ты так думаешь? — спросила Жади.

— Не знаю, но его поступки кажутся мне странными. Похоже, он намеренно сталкивает тебя с Лукасом. Вдруг он хочет убить Лукаса и ищет предлог?…

— Я думала об этом… Мне стало страшно, поэтому я сбежала при первой же возможности. Если бы я сейчас не вернулась с дядей Али, я не знаю, что было бы… Я не контролировала бы себя, рискнула бы всем и сбежала…

Зорайде горестно качала головой.