Клетка

Глава 6. Дилер

Лис дрожащими нетерпеливыми пальцами ломает плитку. Я не привык его видеть таким. Без присущей ему гримасы пренебрежительного превосходства он кажется слишком уязвимым. Чай пьётся слишком неспешно. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что Лис тянет время. Не хочет оставаться один. Наедине со своей болью. После чая разошлись молчаливо по комнатам. У дверей я медлил. Ждал, что он обернётся, позовёт. Но когда он скрылся в спальне, понял, что всё себе придумал. Моя компания Лису не нужна.

В кровати ворочался. Считал овец и баранов. Что там они должны делать? Прыгать через забор? Но они не прыгают. Никак не могу заставить. Сбились в кучу возле изгороди и бессмысленно таращат на меня свои жёлтые глазищи. Блеют, как оглашённые. Как тут уснёшь? Заткнул уши, пытался прогнать наваждение. Но долбаные бараны заполнили собой все уголки моего сознания. Лезли изо всех щелей. Лис прав, какой от меня толк, если не могу разобраться даже с плодами своей фантазии, вышедшими из-под контроля. Интересно, что он сейчас делает? В любом случае, мне он рад не будет. Я его раздражаю. Самоуверенный Лис не хочет выглядеть жалко даже в моих глазах. Ничего, переживёт как-нибудь. Проверю, как он, и вернусь дрессировать баранов.

Закутался в покрывало, как привидение, и побрёл в его комнату. Свет погашен. Лис на кровати. Вжался в стену, впечатывая голову в её равнодушный холод. Плечи ходят ходуном. Его колотит. Осторожно присел на край кровати. Он не чувствует или ему уже всё равно. В лунном свечении, мягко проникающем сквозь незашторенное окно, его лицо кажется страшным. Бледное, заострившееся. Прикрытые веки с силой жмурятся. Вместе с дыханием вырываются тихие постанывания. Неосознанно опустил ладонь на его плечо и слегка сжал его. На мгновение он замер. Больше никакой реакции на моё присутствие.

— Переждём ночь как-нибудь. Рассвет всё равно наступит, — тихо прошептал не знаю кому.

Проснулся от непонятной возни. Протёр сонные глаза, попутно пытаясь выбраться из-под вороха набросанных на меня вещей. Шея ныла. Повёл ей из стороны в сторону до хруста позвонков. Пытался понять, что делаю в чужой комнате, хозяин которой увлечённо суетился, метался от шкафа к кровати, передвигал вешалки, ворошил вещи на полках, вполголоса комментируя свои действия.

— Это в топку! Туда же.

Всё, что «в топку» летит на кровать.

Некоторые вещи прикладывал к себе и оценивал отражение, вынося вердикт. Наконец заметил меня. Выглядел он получше. Активность ему явно на пользу.

— О, проснулся! Неужели! Как спалось?

Ожидая подвох, тихо ответил:

— Хорошо.

— Зато для меня это была самая худшая ночь в моей жизни. Мало того, что ты увалился на меня, чуть не сплющил, так ещё и храпел, как паровоз, прямо в ухо. До сих пор болит!

Он ругался, но беззлобно. Глаза выдавали его.

— Я обычно не храплю. Значит, лежал неудобно.

— Чтобы было удобно, спать надо в своей комнате. Да и кто теперь тебе поверит. Дрых, как сурок. Половина первого уже.

— Ничего себе, — попытался окончательно выбраться из-под завала.

— Лучше подскажи, как тебе рубашка? — он прислонил к себе чёрную рубашку с дурацким белым принтом.

Неопределённо пожал плечами:

— Аляповатая какая-то.

— Не нравится?

— Угу.

— Значит, оставлю. Надо поторопиться — скоро приедет мой спаситель.

— Он же говорил, вечером.

— Да. Только я ему сказал, что если он не поторопится, то потеряет своего постоянно клиента, — Лис довольно ухмыльнулся. — Помоги собрать шмотки.

Он начал сгребать вещи и распихивать их в неизвестно откуда взятые огромные полиэтиленовые пакеты из супермаркета. Заторможено последовал примеру Лиса, пытаясь проявить хотя бы минимальную аккуратность.

Раздалась трель звонка. После разговора Лис набрал охране и попросил пропустить к нему друга.

— Будь здесь. Не высовывайся, — строго бросил мне и, подхватив пакеты, спешно вышел из комнаты.

Так я его и послушал. Никогда не видел наркодилеров. Интересно же. Подождав немного, отправился следом. Тихо спустился по лестнице и застыл на втором пролёте так, чтобы лучше видеть происходящее. Дилером оказался пацан, на вид ровесник Лиса. Обычный, ничем не примечательный. В чёрной куртке, блестящей от дождевых капель. С мокрыми, спадающими на лоб русыми волосами. Он рылся в пакетах, рассматривал вещи, проверял ярлыки.

— Цени. На такие уступки тебе иду. Приехал в непогоду. Теперь ещё сбагривать всё это кому-нибудь надо.

— Хорош причитать. Бабок срубишь намного больше, — оборвал его Лис. Он стоял спиной ко мне, но по его интонации представляю, какую морду он скривил.

Гость поднялся с корточек. Еле уловимое движение, синхронно с Лисом, со стороны похожее на рукопожатие. На миг выражение лица его изменилось, стало слегка настороженным. Голова по-птичьи чуть склонилась влево. Маленькие глазки смотрели мимо Лиса. Смотрели на лестницу. Смотрели на меня.

— Кто это тут у нас притаился? — на его губах появилась улыбка. — Это тот дурачок, о котором ты говорил?

— И что тебе в комнате никогда не сидится? — процедил Лис, не поворачиваясь.

— Да брось! Он же не вдупляет. По глазам видно, что «не-алёшенька» полный. Слушай, если будешь в следующий раз на мели, можем договориться. Не на шмотку. Он и не поймёт ничего.

— Не договоримся, — холодно, резко ответил Лис.

— Ну, нет — так нет. Предложил просто, — парень передёрнул плечами. — Я ж для общего блага.

— Давай-ка ты со всеми своими благими намерениями пойдёшь… по клиентам. Народ тебя заждался.

— Правда, пора уже. Физкульт-привет, — махнул мне свободной от пакетов рукой и вышел в сырость улицы.

— Что он тебе предлагал? Что я не пойму? — дождавшись, пока Лис поднимется, задал вопрос.

— Не бери в голову. Не стоит того, — улыбнулся широко, слегка взъерошил мои волосы. — Живём дальше. Ещё немного живём.

Грязно-белый порошок, высыпанный из пакетика прямо на полированную тумбу. Узкая дорожка, спешно сформированная пластиковой карточкой. Дорога… По краям которой бесконечный провал в бездну. Неужели она ведёт в рай? Рай, ради которого стоит терпеть такие муки. Смотрю, как Лис вдыхает наркотик через скрученную трубочкой сотку.

— Осуждаешь?

Что он прочитал в моём взгляде? Мысли я никогда скрывать не умел. Придал лицу безразличное выражение. Надеюсь, у меня получилось.

— Мне все равно. Я уже говорил.

— Неужели? — он усмехнулся. — Какой же ты ещё малыш!

Опять его надменный покровительственный тон, который мне так не нравится. Нашёлся мне взрослый мудрый дядя.

— Насупонился-то как! Не обижайся, — примирительно попросил он.

— Не обижаюсь. Понять хочу. Два дня тебя скручивало в жгуты, корчило в судорогах! У тебя лилось со всех дыр! Я реально думал, что ты кони двинешь. Неужели удовольствие сопоставимо со всем этим ужасом?

Он лёг на кровать, блаженно прикрыл глаза и, кажется, забыл обо мне.

Я мялся в дверях, не зная, стоит ли мне дальше здесь оставаться. Только собрался плюнуть на него и уйти, как тишину нарушил его расслабленный голос.

— Сначала было тепло. Приятное, доброе. Словно попал в реку, что как парное молоко, которая смыла с меня проблемы, боль, горечь, грязь и унесла меня, растворяя в себе, качая на волнах забвения. Теперь уже не то, но забыться получается.

Он улыбнулся. Не мне. Чему-то своему.