Кристальный шторм (ЛП)

Глава 20. Люция. Пелсия

— О, она невероятна! Такая прекрасная… Богиня — не смертная, вот что я вам скажу! И я могу точно сказать, что она всех нас спасёт.

Люция остановилась у какой-то лавки, где продавались яблоки, такие спелые, что им уж точно не место в Пелсии, и посмотрела на продавщицу, что говорила со со своей подругой

— Ну, да, вполне с тобой согласен, — отозвалась она.

Может быть, это речь о волшебнице из предсказания?

— Простите, — вмешалась она, — я не хочу мешать, но о ком речь? — голос девушки дрожал, ведь она столько времени вынуждена была молчать.

— Ха! — продавщица удивлённо уставилась на неё. — Конечно же, об императрице!

— Действительно, о ком же ещё… — пробормотала себе под нос Люция. — О, и вы верите, что вас спасёт Амара Кортас. От чего ж спасёт?

Женщины устало, нетерпеливо переглянулись.

— А ты, девочка, не из местных?

— Я родилась в Пелсии, но меня взяли в лимерийскую семью.

— И тебе повезло, что из этого кошмара тебя забрали ещё такой маленькой! — продавщица вновь покосилась на подругу. — Знаешь, сколько б мы отдали за подобную возможность? — и они как-то безрадостно, грустно рассмеялись.

— Я куплю это яблоко, — Люция почувствовала, как в ней загорается нетерпение. Она коснулась фрукта, отдала женщинам серебряную монету. — А ещё я могу заплатить за любую информацию о том, где сейчас находится императрица.

— О, да нет проблем! — жесты и взгляд женщины были изголодавшимися, жадными. — Но где ж тебя носило, деточка, что ты не знаешь об императрице? В мхах ты, что ли, среди гор пряталась, или залезла в берлогу к медведю?

— Что-то вроде этого, — пусть на самом деле она и находилась в гостинице, вот только теперь надо было бежать. Пусть Сэра боялась за неё, Люция знала, что нельзя — ведь её живот, в конце концов, скоро не даст ей подняться с постели! Она коснулась его рукой, чувствуя, что тот опух ещё сильнее, и женщина наконец-то обратила внимание на этот жест.

— О, девочка, да ты беременна, ещё и вот-вот разродишься!

— Всё в порядке, — отмахнулась Люция, пусть это и было ложью.

— А где твоя семья? Муж? О, нет, не говори мне, что ты тут одна!

О, ну почему её беременность заставляла людей становиться такими приторно добрыми? Относиться к ней как-то иначе? Единственная польза от этого живота — её действительно не трогали, жалели, пропускали вперёд.

— Мой муж… — она проронила это без должной доли грусти, — умер. И я ищу свою семью.

Вторая женщина потянулась к ней, сжала руки Люции.

— Сожалею, дорогая.

— Спасибо, — Люция почувствовала, как ей почему-то становится тяжело дышать. Почему ж ей теперь так трудно себя контролировать?

— Может быть, тебе всё-таки стоит тут задержаться? — поинтересовалась продавщица.

— Нет, спасибо, это лишнее. Я просто хочу узнать, где находится императрица. Если она всё ещё в Лимеросе…

Женщины так недоверчиво переглянулись, будто бы вопрос казался совершенно невероятным.

— Великая императрица Кортас, — начала продавщица, — сейчас живёт в деревеньке, что когда-то принадлежала вождю Базилию. Завтра она обратится ко всей Пелсии, желает видеть каждого, кто только сможет прийти.

— Обратится к Пелсии? Зачем?

— О… — женщина вздохнула. — Наверное, ты забыла о том, как страдала Пелсия, ведь ты счастливая — тебе удалось коротать годы в Лимеросе. Но тут дела обстоять намного хуже…

— И это мягко говоря, — дополнила её подруга.

— Да, — кивнула продавщица. — А императрица видит, как мы сражаемся, признаёт это, поэтому желает помочь нам. Она ценит Пелсию и говорит, что это очень важная часть её империи.

Люция заставила себя не закатывать глаза. Как же, она ведь знает жестокую, властолюбивую Амару в разы хуже, чем какие-то две селянки!

— И именно по мудрости своей императрица и вышла за Кровавого Короля, — протянула женщина.

— Простите, что? — ошеломлённо выдохнула Люция. — Она замужем за королём… королём Гаем?

— Да. Но сейчас его нет, равно как и его демонического наследничка. Хочется верить, что покоятся они глубоко под землёй, императрица ж не слепая, видит, что эти люди делают с нами…

— Действительно. Да, хочется верить, — кивнула Люция, чувствуя, как в её сердце вновь плещется отчаянная, дикая боль. Сэра не говорила о том, что Гай женился на Амаре, может, это просто враки? — Простите, я… Мне нужно идти, — и она, пусть извинялась уже двадцатый раз, отступила в рыночную толпу.

Однажды Алексиус рассказал Люции о том, как оживить Родичей с помощью кольца волшебницы. Она надеялась, что это поможет ей отыскать Магнуса и её отца. Вот только кольцо так хорошо кружилось в Ораносе, когда она сотворяла прекрасную карту Митике, а тут — вообще ничего. Её элементали были поразительно слабы, и она постоянно останавливалась, ведь вынуждена была идти пешком, вместе с другими гадкими, отвратительными пелсийцами, чтобы услышать речь великой и спасительной Амары!

Она не хотела верить в то, что её семья погибла. Они не могли позволить сделать с ними что-то плохое, только не её брат и отец. Ведь они такие сильные, такие умные… И если уж папа женился на Амаре… Нет, эта мысль была такой нелепой — её отец умён и безжалостен, он всегда делает то, что надо для заполучения власти, для того, чтобы выжить. Амара молода и красива, но увлечение — нет, это уж точно не о короле Гае.

Но пелсийцы были повсюду. Тысячи людей жались к стенам. Да, до Басилиа ещё так далеко, дня два, три пути… И она смотрела, как скрипели высокие, тяжёлые ворота, пуская людей в маленькую деревню. Люции казалось, что весь мир слился в сплошное пятно, и она отчаянно пыталась отыскать хоть одно знакомое лицо — не заметила ни каменной дороги, ни глиняных домов, ни лабиринта улиц, что привёл её на огромную площадь. Здесь были только люди, сплошные люди, и несколько старых, разбитых каменных возвышений. Да, когда-то вождь Базилий устраивал тут варварские представления, и глупые мужчины пытались поразить его, готовые ради самодовольного мучителя пойти даже на смерть. Земля тут была пропитана кровью — сейчас уже смешавшейся с пылью, конечно, но всё равно уставшей, холодной, дикой.

Толпа всё увеличивались и увеличивалась, но Люция не слышала ни единого слова о прежнем вожде, о том, какие развлечения на костях своего народа он выбирал. Все говорили только об одном, о том, как величественна и прекрасна новая императрица.

Люция не понимала, почему они так просто давали себя обмануть. Сначала они считали вождя Базилия колдуном, божественным ребёнком, и не счесть годы, что он их мучил. Базилий… Вождь — или отец для неё? Это его дом, это место, где она росла бы, если б её не выкрали из колыбели! Она ненавидела когда-то Гая за то, что он приказал это, а теперь смотрела на улицы, на боевую арену, пыталась почувствовать ту потерю, глупое щемящее чувство, которое преследовало её прежде, когда она только-только встретилась с Каяном. Но в ответ встречала только пустоту, холод — единственным домом, о котором она могла думать, домом, куда всегда хотела вернуться, был огромный чёрный дворец среди льда и снега.

Чем скорее она покинет это гадкое королевство, тем лучше! И Пелсия ей не нужна — только уничтожить Каяна. Был ли он здесь? Ведь ни единого шёпотка о боге огня не оставалось, никакой смерти, никаких кровавых слухов. Она всё сжимала янтарный шар и звала его в ночной тишине. Ведь его нельзя убить, верно? Тимофей повторял это много раз, но так и не рассказал, что было на уме у своенравного Родича. Вдруг он стал сильнее? А может, наоборот пострадал? И был столь глуп, чтобы не вернуться за своим кристаллом в горы… Его поверхность — этого янтарного шара, — так приятно холодила пальцы, так успокаивала её. Действительно ли она сильна для того, чтобы сражаться? Действительно ли может сегодня оказаться лицом к лицу с Каяном, действительно ли способна победить?

Признаться себе было труднее всего, но Люция знала, что сегодня обязательно проиграла бы. Вот только у неё не было выбора — она должна оставаться сильной.

— Да, она просто невероятна! — бормотал совсем рядом сутуловатый старик, тоже пелсиец. — Только императрица способна исцелить нашу землю…

— А я хочу отомстить за смерть своей семьи! — отозвалась какая-то молодая, но такая уставшая женщина.

— И я тоже, — согласилась старуха.

— Исцелить? От чего ж исцелять можно землю? — спросила Люция.

— Жуткая болезнь! Тёмная ведьма злом обожгла землю, убила тысячи пелсийцев и выжгла всё своими гадкими, отвратительными руками.

— Я… — Люция заломила руки. — Я слышала о её проступках…

— Проступках?! — крик показался ей пощёчиной. — Говорят, проклятая Люция Дамора должна была уничтожить нас всех своим пламенем, бессмертная волшебница, рождённая от демоницы и кровавого короля во время страшного ритуала… И её стоит уничтожить, пока она не разрушила весь наш мир!

Они знали её имя. Они ненавидели её. Они жаждали её смерти слишком сильно. И не имеет значения, что был ещё и Каян. Старик прав: она сотворила всё это и не могла вернуть прошлое. Время вспять не воротится, Люция понимала — следовало смириться с теми грехами, что она сотворила. Да, она в их глазах ведьма, демоница, ненавистный сорняк на их территории, жуткое зло. И не стоит и спорить, ведь они абсолютно правы!

Но все разговоры стихли, стоило только императрице выйти на помост. Даже Люции она показалась самой прекрасной девушкой на свете. Её длинные чёрные волосы стекали волнами по плечам, изумрудное атласное платье сверкало, будто фениксом — и она вскинула руки, взывая их к благоговению.

Амара так красиво говорила! Говорила о том, что их ждало светлое будущее, а толпа впитывала каждое слово, будто бы губка. Она была так искренна, так прекрасна — и так легко говорила обо всём, так легко на словах исправляла всё, что творилось в этом мире. Она говорила, что отомстит за них. Что в этом мире воцарится абсолютная справедливость, а она уничтожит каждого, кто посмел причинить им боль. И она разрушит их жизни. Превратит в пепел её семью.

Люция сжимала руки в кулаки, чувствуя, как в ней кипит ненависть к Амаре, и ей так хотелось спросить, что же отвратительная императрица сделала с её семьёй. Вот только слова внезапно замерли, и сладкий поток превратился в чужой, громкий крик. Люция не понимала, что происходит, пока не увидела, как стрела впилась в горло стражника Амары. Почему? Почему сегодня? Ведь она только-только собиралась спросить, куда пропала её семья!

Для того, чтобы призвать магию воздуха, понадобились огромные усилия. Струйки знакомого, родного ветра окружили её ладони полупрозрачными спиралями, и она двинулась вперёд, бросилась сквозь толпу к помосту, пытаясь невидимой, сильной магией расталкивать своих противников. Крешийские стражники бросались в народ такими же потоками — и их чарами было оружие, политое кровью. Сколько паники, сколько страха! И они рубили всех и каждого, кто оказывался на пути, повстанцев или обыкновенных людей, что лишь просто пытались бежать. Детей, женщин, стариков… Крешийцев не интересовало, кого они уничтожали.

Люция пыталась увидеть, что происходило на помосте. Амара всё прижималась к девушке, что напомнила Люцие служанку Клео, вскочила было на ноги — и на её пути оказался странный высокий мужчина с чёрной повязкой на глазу и с огромным мечом в руках. Люция пыталась призвать пламя — оно уже почти дотянулось до всех тех глупых людей, что стояли преградой между нею и Амарой. Надо успеть, успеть — она только на мгновение отвернулась и замерла.

На коленях возле неё стоял Николо Кассиан. Одна его ладонь сжимала его плащ, вторая прижималась к глубокой ране на животе, и кровь пузырилась на губах.

Ей и спрашивать не приходилось, чтобы понять, что ранение было смертельным.

Она вновь бросила взгляд на помост, но Ник захрипел — кто так поступил с ним? Кровожадные стражники, испуганные пелсийцы? Да какая разница! Ведь рана глубока, смертельно опасна… Как он тут оказался? А у неё нет магии, чтобы бороться с тысячами! Она даже не сможет отвести его в более безопасное место! И столько людей толкали её, живот отзывался такой мучительной болью… А Ник всё не отпускал и не отпускал.

— Прин… Принцесса… — с трудом выдохнул он, и в глазах вспыхнула последняя искринка жизни. Сколько ему осталось? Не больше нескольких минут! А ведь он близкий друг Клео — девушки, которую когда-то Люция считала настоящей подругой, такая глупая, такая слепая… Вот только это её отец отобрал всё, что было у Клео. Отобрал её родителей, её свободу, её любовь… И как же она ненавидела, когда её терзали угрызения совести, когда что-то немое в её мыслях шептало о Клео… Клео всё, всё потеряла, и она была следом её прошлой жизни — девушка, что угаснет, стоит Нику умереть. И она, не колеблясь, опустилась на колени рядом с Ником, коснулась его раны, подняла тунику и скривилась, глядя на кровь, заливающую живот.

— Скажи Клео… — прошептал он. — Скажи… — он отчаянно пытался дышать. — Скажи… Я люблю её… Я… Она последнее… Она — моя жизнь… Я… Мне так жаль… Жаль…

— Береги воздух, — оборвала его Люция. — Скажешь сам. После.

Она прижала ладонь к его кровавой ране, направила в неё всю магию земли, что только была в ней. Он рухнул на пыльный грунт и закричал, выгибаясь, пытался остановить её, но был слишком слаб. Сколько крови он потерял — Люция даже не знала, есть ли у неё достаточно магии, чтобы его исцелить! Но она пыталась, даже не обратила внимание на капюшон, соскользнувший с её головы, открывший её лицо — столько сил она отдавала этому мальчишке, столько сил, что в ней самой не осталось ни единой капли. Она пыталась, до той поры, пока кто-то не потащил её. И стоило ей только обернуться, как она столкнулась взглядом с отвратительным человеком, лицо которого было перекошено от злобы.

— Гляньте-ка, кого я нашёл! — он потащил её куда-то от Ника, и девушка даже не видела, что с ним. — Вот она, колдунья, убила человека! Все руки её в пелсийской крови!

Люция пыталась призвать пламя, воздух, оттолкнуть этого человека от неё, но ничего не получалось. Она пыталась вырваться, но ничего не выходило.

— Смотри на меня, ведьма! — она обернулась, и он с силой ударил её по лицу, так сильно, что аж зазвенело в ушах. — Вот! Видишь?

— Сожги её! — закричал кто-то. — Сожги ведьму, как она сжигала наши деревни!

Её тянули по сухой земле — и внезапно всё перед глазами пошло пятнами. Её швырнули в центр круга, поставили на колени, кто-то бросил в неё камнем, кто-то — ударил в лицо, заставив кричать от боли. На щеке чувствовалась тёплая кровь.

— Я не та, за кого вы меня принимаете, — выдавила она, вытягивая руки вперёд в примирительном жесте. — Вы должны меня отпустить. Немедленно…

— Ведьма, ведьма, сегодня твой последний день! — расхохотался кто-то совсем близко. — Все согласны?

Толпа согласно закричала. И ни капли милосердия ни в одном взгляде… Кто-то уже даже отыскал верёвку, такую толстую, страшную…

— Вяжите ей ноги! — крикнул мужчина.

Её запястья перехватили верёвкой, заставили встать… И она услышала жаркий шёпот у самого уха:

— Привет, принцесса. Ты продолжаешь вредить Пелсии, всё как обычно…

Йонас! Боги, Йонас Агеллон… И в его глазах пылала такая дикая, страшная ненависть, что трудно было передать это словами.

— Йонас, — выдавила она. — Прошу, помоги мне. Йонас…

— Помочь? Тебе? А такая могучая колдунья сама спастись не может? — он прищёлкнул языком. — Какая трагедия, да и люди эти желают твоей смерти… Сжечь тебя, верно? Какой хороший конец для ведьмы…

— Где мой отец? — выдохнула она. — Где мой брат? Ты знаешь?

— Слушай, принцесса, не о том думаешь. Правда, — он повернул её к себе — и его рука задела её живот. Он нахмурился, будто бы думая о чём-то.

— Да-да, — она ухватилась за свой последний шанс. — Ты всё ещё хочешь казнить меня, зная, что со мной умрёт невинный ребёнок?

— Невинный? Ты не можешь привести в этот мир ничего невинного! — прошипел он.

— Это не я убила ту девушку. Это был Каян, и… Я не в силах остановить его. Я хотела, правда, и мне так жаль! Я бы хотела вернуть время вспять…

— Её звали Лисандра, — Йонас сжал зубы и умолк, слыша крики толпы — сжечь её, сжечь! — И где ж Каян?

— Я не знаю, — честно призналась она.

— И ребёнок, — он встретил её взгляд, — испивает твою внутреннюю магию.

— С чего ты взял?

— Ты б превратила это место в равнину, будь у тебя твоё волшебство. Да?

Она смогла лишь кивнуть, а Йонас выругался себе под нос.

— Ты всем так нужна, а не можешь даже позаботиться о том, чтобы выжить… Глупая девица, — о, она б прежде так возмутилась, назови он её глупой.

— Ну сделай ты хоть что-то! Прошу!

Йонас замер на мгновение — а после решился, выдернул меч из ножен, направляя его на остальных пелсийцев, столпившихся вокруг них.

— Планы немножко изменились. Волшебница пойдёт со мной.

— Даже и не думай! — прокричал мужчина.

— Это не обсуждается. К тому же, оружия у вас нет, — он осмотрел их. — Как глупо в толпе быть безоружным, но мне-то проще. Пойдите за нами — и умрёте, — он бросил взгляд на Люцию. — Ну что, принцесса, пойдём? — он схватил её за руку и потянул за собой.

— Куда ты тащишь меня?

— О, — хмыкнул он. — К твоему любимому отцу и брату, чтоб вы гнили все в Тёмных Землях!