Кристальный шторм (ЛП)

Глава 23. Магнус. Пелсия

Магнус знал, что никогда ни о чём не просил: ни о пощаде, ни о прощении, ни о втором шансе. Вот только сегодня ему хотелось сделать это — пойти к Клео и умолять её осознать, что он прав.

Проклятый Ник! Даже если проклятый мальчишка наконец-то умер, то, как отреагировала Клео, не дало ему ни одного шанса порадоваться этому.

Он шагнул к лестнице.

— Даже и не думай, — остановил его голос его бабушки. — Отпусти её. Не преследуй, а то станет только хуже. Прошу, милый, доверься мне.

— Я и не знал, — Магнус обернулся и с удивлением узрел с любопытством смотревшую на него из дверного проёма Селию, — что наши разговоры кто-то слышит.

— Солнце моё, ну ведь я не настолько глухая, чтобы не услышать… — она склонила голову набок, — то, что ты называешь разговором.

— Прости, Селиа, но я не хочу говорить с тобой об этом.

— О, много бы я отдала, чтобы ты называл меня бабушкой, как в детстве, когда был маленьким мальчиком.

Он вновь повернулся к лестнице, надеясь на то, что случится чудо и он сможет помириться с Клео.

— Я называю тебя так, как мне нравится.

— Ты слишком суров, как для столь молодого мужчины, даже если речь идёт о лимерийце. Тебя, конечно, растила Альтия, так что я практически не удивлён. Ни разу не видела, чтобы эта женщина улыбалась.

— А мой драгоценный папочка говорил, что убил её? А потом солгал мне и заявил, что моя настоящая мать — это его любовница Сабина?

— Нет, — она равнодушно накрутила серебряную цепочку на палец. — Впервые об этом слышу.

— И ты считаешь, что отсутствие радости во мне столь странно, учитывая, что мы воюем с огромной империей, что может с лёгкостью уничтожить всех нас?

— О да, ты прав. Прости, мои мысли были далеко от этого…

— Завидую тебе.

— Тебе стоит знать, что твой отец эту ночь не переживёт, — она поджала губы. — Смерть его одолеет уже к этому утру. Тебя это совершенно не заботит?

Магнус так ничего и не ответил. Он не знал, хорошо это или плохо. Он считал, что будет радоваться его смерти, смерти человека, которого ненавидел столько лет, сколько себя помнил. Но нет… пустота.

— Он тебя любит, — Селиа будто прочла его мысли. — Веришь ты этому или нет, но это правда. Ты и Люция — это самое важное, что только было в его жизни.

О, нет, на подобное враньё у него уж точно не было свободного времени!

— В самом деле? А мне всё же кажется, что на первом месте у него жажда власти.

— На самом краю смерти ни богатство, ни наследие не имеет значения, лишь бы было кому держать тебя за руку в тот момент, когда ты умираешь…

— Когда буду умирать, обязательно вспомню об этом. — Магнус холодно посмотрел на неё. — Прости, но что ты хочешь от меня? Ждёшь, что я пойду наверх, сожму руку моего отца, буду сидеть рядом, пока он будет умирать, оставляя на меня весь тот бардак, что сотворил теми ладонями, которых я должен касаться? Прости, я не настолько хорош в притворстве…

— Нет, дорогой. Ты просто будешь со мной в таверне, на встрече с моей подругой Дарией.

— Гелиотроп, — выдохнул магнус, чувствуя, как сжимается его грудь.

— Да, — кивнула она. — Я хочу, чтобы ты был рядом со мной в это мгновение.

— Но зачем?

— Потому что это важно — вот зачем. Знаю, ты сомневаешься относительно тех решений, что я принимала в прошлом, но я уверена, что однажды ты всё-таки сможешь понять меня.

Магнус отправился бы с ней только для того, чтобы забыть о гневе, печали и о любви? Нет, конечно же. Он отправился бы за нею потому, что даже в это смутное время гелиотроп был той частью магии, за которую стоило умереть.

Магнус долго ждал Клео у двери её спальни, но она так и не вышла. И когда солнце зашло, он зашагал вместе с Селией в сторону привычной таверны. И даже отсюда он видел, как под луной сверкало великое множество кораблей, что прибывали и прибывали к городу. Басилиа ночью казалась более живой, чем когда-либо прежде днём. Сейчас все расходились по тавернам, пытались наесться, напиться, как-то успокоиться и удовлетворить свои мелочные желания, и все они толпой тянулись из доков и рвались к этому маленькому кусочку постороннего, незнакомого многим на самом деле уюта.

Таверна была полна, и большинство людей были уже в стельку пьяны, когда Магнус и Селиа втиснулись в здание. Но принц всё равно надвинул капюшон на голову, пытаясь скрыть собственную личность. Нет, узнать его уж точно никто не мог.

Селиа повела его к столу в дальнем углу, который занимала юная красотка с золотисто-каштановыми волосами и бронзововолосый мужчина, в глазах которого плескалось приглушённое золото.

Трудно было не узнать этого человека.

Стоило только увидеть его, как жуткие воспоминания о дороге к лагерю в Запретных Горах ринулись в его сердце. Ведь именно этот ссыльной Хранитель и пытался вливать магию в дорогу, чтобы соединить Митику единой полосой чар. Это он сделал всё, чтобы Родичи вновь появились в этом мире.

Магнус никогда не говорил с ним лично, но он отлично помнил, как тот отобрал жизнь у другого ссыльного, когда повстанцы напали на них.

— Ксанф, — выдохнул наконец-то Магнус. — Ты меня помнишь?

— О, Ваше Высочество, — он поднялся, выше Магнуса почти на голову, и золотые кольца на правой руке засияли при свете свеч. — Конечно же, я помню тебя.

— Не стоит любезничать. Не в этот день. Да и вовсе, я бы попросил не использовать моё имя, мой титул… Это ведь возможно, не так ли?

— Как пожелаете, — согласился Ксанф.

— Много месяцев от вас ничего не было слышно.

— Да, это так, — кивнул мужчина. — Но ведь моя работа была выполнена, так что следовало отдохнуть, восстановить силы… Присаживайтесь, прошу.

Магнус и Селиа, не споря, опустились на деревянные лавки.

— О, как ты прекрасно выглядишь сегодня, — обратилась Селиа к незнакомой женщине, в которой Магнус не узнал ни одной схожей черты. — Магия воздуха у тебя становится с годами всё сильнее и сильнее.

— Ты так думаешь? — захихикала она, накручивая прядь каштановых волос на палец, а после игриво заулыбалась. Ксанф лишь осторожно сжал её ладонь.

— Дариа всегда прекрасна.

Дариа? Женщина с такими молодыми глазами, женщина, что просто пользовалась своей силой, чтобы казаться моложе в чужих глазах. Стоило только присмотреться, и можно было заметить, как тускнели черты её лица, будто бы она была сейчас в тени, а не у свечи на столе, да и совершенность её была слишком прекрасной, чтобы оказаться реальной.

— Дариа сказала, что вы хотели со мной поговорить, — проронил Ксанф. — Это очень важно, мне стоит поскорее приехать… Слишком сумбурно, да. Иначе я бы не позволил беспокоить себя.

— Скажи мне, — Магнус почувствовал, как в его душе пылает отчаянное любопытство, такое сильное, что он не мог его контролировать, — а ты всё ещё поддерживаешь связь с Миленьей?

Ксанф только хмыкнул, покосившись на Магнуса.

— Нет.

— И что же с ней случилось? Она прекратила приходить в сны моего отца.

— Миленья делает только то, что она хочет. Думаю, теперь, когда Родичи пробудились, она пытается восстановить наш дом в его прежнем величии.

Магнус ждал, что Селиа ответит хоть что-то на слова о кристаллах, но она молчала и заинтересованно рассматривала свою подругу и её спутника. А Ксанф лишь равнодушно отпил из своего кубка и махнул рукой подавальщице, чтобы та принесла ещё.

— И что же тебе ещё от меня нужно?

— Ещё один вопрос, — Магнус подался вперёд. — Знаком ли ты с кем-то по имени Каян?

Ксанф вновь посмотрел на Магнуса, но на сей раз взгляд его был мрачен.

— Он на свободе.

— Да. Возможно, ты можешь посоветовать, что делать с этим всем?

— Держись от него подальше, если есть шанс, потому что это единственный твой шанс выжить, — протянул Ксанф. — Миленье казалось, что она была совершенно права, помогая богу огня — и он украл тело одного моего дорогого друга, — он мрачно покосился на Дарию и вновь потянулся за кружкой. — И это из-за такого меня сюда приволочили? Чтобы я отвечал на вопросы принца, ещё и касающиеся того, что я ни с кем и никогда не хотел бы обсуждать?

— Нет, — Селиа не позволила ответить своей подруге, а заговорила сама. — Думаю, впрочем, интересно узнать побольше о Родиче Огня, так что спасибо за это.

— Родичи пробуждены, — в голосе Дарии чувствовался страх. — Правда ли это?

— Правда, — сладко заулыбалась Селиа. — Ксанф, сколько лет ты уже живёшь в этом мире?

Он только перевёл взгляд на свою спутницу.

— Селиа надёжна. Ты можешь говорить.

— Что ж. Пусть. Двадцать лет прошло с той поры, как я покинул Убежище.

— Просто невероятно… — Селиа покачала головой. — Я знала многих ссыльных хранителей, и четверти этого времени им хватало для того, чтобы потерять остатки собственной силы. А ты же был столь могуч, что смог даже вдохнуть чары в такую длинную, огромную Императорскую Дорогу.

— Да, — кивнул он, — Миленья пообещала мне, что моей магии хватит на многие годы, пусть я всё равно становился смертным. Конечно, я рисковал — и этому обещанию пришёл конец всего несколько месяцев назад, когда своё предназначение я всё же исполнил.

Наконец-то подавальщица принесла напитки, и Магнус осознал, что это эль — он лишь раздражённо оттолкнул его от себя.

— Тебе не нравится? — хмыкнула Селиа. — А, конечно же, ведь тебе больше по вкусу пелсийское вино!

— С чего ты взяла? — удивлённо уставился на неё Магнус.

— Да от тебя несёт им каждый вечер, — её улыбка была до очарования резкой. — Гай тоже в юности очень любил вино, нарушая все законы, что только оказывались на его пути. О, как же зверствовал его отец от того, что он так не уважал его законы и прекрасную богиню! Пелсийцы, оранийцы, террийцы, крешийцы… Он у каждого пробовал новый сорт. Я сама даже в рот не брала, не хотела никогда, потому что предпочитаю чистоту и ясность ума.

Но вопреки своим словам Селиа подозвала девушку и потребовала две лучшие бутылки. Магнус и не пытался остановить её, откупорил обе — и пил из той, на которой была надпись «Виноградники Агеллона». Бунтарь повсюду, стоит ли спасаться от его кошмарного имени сейчас, если столько всего произошло?

Селиа удивлённо изогнула бровь, когда первая бутылка опустела.

— О, да, вино ж растворит каждую твою проблему… Магнус, милый Магнус, оно ничего не решит, только усугубит то, что уже случилось!

— Какой прекрасный совет от той, что никогда не пробовал вина, — он вздохнул. — Этот жуткий день меня утомил. Сколько ещё мы должны находиться здесь?

— Осталось совсем немного.

— Замечательно!

— Дариа, — Селиа подалась вперёд. — Время наступило.

— Я понимаю, — щёки женщины покраснели. — Делай то, что должна.

Селиа бросила взгляд на ссыльного хранителя.

— Отдай мне своё кольцо, Ксанф.

— Что? Дорогая, оно не продаётся, — он был совершенно равнодушен, бросил лишь короткий взгляд на своё массивное украшение. — Я могу только назвать имя того, кто создал его для меня.

— Дариа, ты должна знать, что я подготовилась к этому вечеру с той поры, как ты ушла. Каждый день был за год, ведь мой любимый и единственный сын сгорал, будто бы свеча у меня на глазах. А ты отлично знаешь, что я могу отдать за него целый мир. Отбрось своё тщеславие на одно мгновение, посмотри, как мои чары пылают сегодня…

Магнус лишь удивлённо воззрился на свою бабушку, не понимая, о чём она говорила. Ведь ей нужен был гелиотроп для того, чтобы восстановить свою силу?

Хмурость на лице Дарии погасила красоты её внешности, искусственной и отвратительной.

— Я чувствую кровь, Селиа. Я чувствую её силу. Сколько же людей на твоей совести?

— Много, милая. В этом городе хватает тех, о ком никогда не будут скучать. Как же мне здесь нравится!

— Что? — прошептал Магнус, не понимая, как такое могло случиться. — Но когда? Ведь ты была рядом с отцом почти каждую секунду с той поры, как мы прибыли сюда!

— Каждую ночь вы шли спать. Каждую ночь я выходила в город, — Селиа ласково улыбнулась ему. — Мне почти не нужен сон, мой сладкий. И этому городу, кажется, тоже.

— И ты не считаешь, что я попытаюсь тебя остановить? — голос Дарии дрогнул.

Остановить? Магнус бросил взгляд на вторую ведьму, чувствуя, как сумятица вспыхивает между ними.

— Попробуй, — Селиа вскинула подбородок, а её губы превратились в одну тонкую линию. — Вот только ты проиграешь.

Дариа ахнула — её рука сжала её же горло.

— Но… Но я считала…

Её маска рухнула, будто бы маска, открывая её старое и морщинистое лицо, скрывавшееся под магией, и она рухнула на пол. Магнус отшатнулся, чувствуя, как ужас колотится в его сердце.

— Ты убила её, — голос Ксанфа звучал тихо, устало и очень опасно.

— А ты даже не попытался меня остановить.

— О… — он посмотрел на неё. — Твоя магия сильнее любой ведьмы, что я видел в своей жизни.

— Ведьмы готовы отдать многое за свою силу, за то, чтобы практически сравниться с колдуньей. Если, конечно же, это не очень надолго., - она бросила взгляд на свою ладонь. — А теперь отдай кольцо.

— Моё кольцо не… — он запнулся.

Селиа вскинула кинжал — и отрубила ему палец. Тот покатился по столу, оставляя по себе кровавый след.

Ксанф взревел от боли, бросившись на Селию.

— Я тебя уничтожу!

Но пламя вспыхнуло спустя мгновение, поглощая его. Он попытался его сбить, но то было таким быстрым, таким сильным и могучим, что он не успел ничего сделать.

— Пойдём, — Селиа схватила кольцо, стянула его с отрубленного пальца и потянула Магнуса за руку.

Магнус отвернулся от кричащего человека и бросился за бабушкой прочь из таверны, оставляя в сумятице безумия остальных пьянствующих там.

— Ну, удивила ли я тебя? — спросила она, будто бы ничего не случилось, когда они вернулись в гостиницу.

Магнус промолчал, отчаянно пытаясь успокоиться и забыть о том, что увидел.

— Мне бы очень хотелось знать о твоих замыслах до того, как всё случилось.

— И ты бы попытался меня остановить?

— Не дать убить ведьму и ссыльного Хранителя? О, нет, конечно же, — хмыкнул он. — Значит, гелиотроп в этом перстне?

— Да. И теперь у нас есть всё, что нам нужно.

Магнусу хотелось отобрать камень, вот только то, что сделала его бабушка, даже и не моргнув…

Нет уж, злить ведьму — последнее, что сейчас он имел право сделать.

Селиа ни на минуту не останавливалась — будто юная девочка, она взлетела по лестнице вверх, поднялась на второй этаж. Магнус чувствовал, как пошатывался, не так слаб, как пьян от бутылки вина, но ум его оставался ясным. Пальцы его скользнули по двери в комнату Клео, но он не остановился, следуя за Селией в комнату его отца.

…На белых простынях лежал не человек — скелет, обтянутый кожей.

Никогда его отец таковым не был. Не казался таким в таверне. Нет, ему стало в десятки, сотни раз хуже. Губы его потрескались и пересохли, почернели круги под запавшими глазами, а тёмные волосы поседели и выпадали клоками. Глаза его затуманились, и от ясного карего цвета практически ничего не осталось.

— Сын мой… — прохрипел король. — Прошу, подойди ко мне…

Прошу? Это говорил его отец?

Магнус не сумел воспротивиться — осторожно опустился на край его кровати.

— Я знаю, ты никогда меня не простишь… Ты не должен прощать. Я много ошибался, а уж что касалось тебя… — глаза его вспыхнули сквозь бесконечную завесу смерти. — Мне бы хотелось быть для тебя лучшим отцом…

— Не надо предсмертных признаний, — Магнус почувствовал, как сжалось его горло. — Они пусты…

— Тише, дорогой, — Селиа опустилась по другую сторону от Гая и коснулась его лба прохладной ладонью. — Береги силы.

Когда-то Магнусу хотелось воткнуть меч в грудь своего отца, чтобы отомстить за смерть матери и заставить его отплатить за все годы жестокости и унижений. Хотелось увидеть, как покидает его тело последняя капля жизни.

Но не так… Он не хотел жалеть его, он просто пытался его ненавидеть… А теперь не мог.

— Знаю, ты пыталась меня спасти, — прошептал Гай своей матери. — Но это не важно сейчас… Найди Люцию, чего б это не стоило. Умоляйте её, заставьте её помочь… Она не позволит Митике пасть. Люция разрушит всех врагов, и престол окажется в руках моего сына…

— Мы вместе найдём Люцию, — Селия надела кольцо на палец короля, и он шумно выдохнул воздух. — Вот он, гелиотроп, сын мой, я ведь обещала тебе… Отдыхай, мой милый. Позволь камню победить смерть.

Магнус отвернулся. Как бы ему не хотелось присутствовать при этом, как бы хотелось уйти… Но король только сжал его запястье, заставляя обернуться.

— Это не просто слова, — прохрипел он, но в голосе проснулась новая сила, а глаза сверкали как-то иначе. — Я буду для тебя лучшим отцом, Магнус. Веришь ты или нет — клянусь.