Лучшая месть

Глава 26

Даллас почти вплотную прильнул к запотевшему зеркалу, одновременно зачесывая пятерней назад свои густые волосы.

Вроде бы на голове образовалось что-то похожее на прическу. И даже почти приличную.

За дверью плескалась вода — Рей принимала душ. Через несколько минут она выключила воду. Даллас живо представил себе, как обнаженная Рей проплыла по душевой и остановилась около маленького деревянного стула, на спинке которого висела одежда. Сейчас она начнет одеваться…

— Я готова! — раздался ее голос из-за двери. — Можешь приступать.

Даллас зашел в душевую и разделся. Поняв по скрипу кровати, что Рей легла, он встал под душ и открыл кран так, чтобы вода не очень громко плескалась.

Воздух в душевой хранил запах Рей. Ее любимого мыла. Того самого, которым пользовался и Даллас. Он посмотрел на этот квадратный кусок, с которого стекали капли воды, и невольно заскрежетал зубами… Впервые в жизни у Него появилось жгучее желание слиться в одно целое с другим живым существом, почувствовать то, что чувствует тот, другой человек, неотъемлемой частью которого он стал…

Почти незаметные, интимные проявления жизни обычно либо крепко привязывают людей друг к другу, либо, наоборот, отдаляют. Разрешение и принятие. Разрешение — вторгнуться в чью-то интимную жизнь. Принятие — согласиться с основными составляющими чужой интимной сферы: с безбрежной радостью и горькими разочарованиями. Достаточная мера доверия исцеляет от разочарования, заставляя поверить в радость и счастье. Но то и другое могут быть безжалостно стерты чем-то грязным, неискренним, подлым… Если не удается достигнуть равновесия, то итогом непременно станет взаимное отчуждение.

Даллас хотел найти гармонию в своих отношениях с Рей. Ему казалось, что вдвоем им будет очень хорошо.

Только нужно не упустить такую возможность…

Он обвязал себя вокруг талии полотенцем, перекинул через руку одежду, выключил свет в душевой, на цыпочках вышел оттуда и закрыл за собой дверь.

Сквозь опущенные оконные жалюзи пробивался серый рассвет. Даллас почувствовал, что не может и не хочет так просто уйти. Тихонько, стараясь не разбудить Рей, он приблизился к кровати и долго смотрел на угадывавшуюся под одеялом, свернувшуюся в калачик фигурку. Волосы Рей раскинулись по подушке, наполовину закрыв лицо.

Если бы он случайно не очутился в Деклайне и не ворвался в ее жизнь, то, возможно, сейчас не надо было бы искать маленькую девочку…

И они никогда бы не встретились…

Даллас глубоко вздохнул и почти неслышно выдохнул. Где же все-таки Джинни?

Умудренные опытом люди Ника были уверены, что она не утонула в реке. И даже просто туда не спускалась. Они проверили не только берег, но и дно. Причем на очень большом расстоянии — Джинни туда вряд ли могло отнести течением, хотя уровень воды в реке был выше обычного, а течение — быстрее…

Тапочка, найденная Волком? Они о ней еще не знали.

Даллас решил, что теперь оставалось одно: ждать.

Голос Рей вывел его из задумчивости:

— Ты должен поспать!

— А я думал, что ты заснула, — откликнулся он.

— Я не могу: не дают покоя тревожные мысли.

— У меня то же самое…

— Мне порой кажется, что я схожу с ума. Случилось что-то по-настоящему страшное. Я знаю это. Нет никаких сведений о Джинни. А теперь еще и Бела исчезла! Где они обе? Мне все время чудится телефонный звонок. Хотя я не уверена, хочу ли его действительно услышать.

Потому что она ожидает дурных вестей, подумал Даллас.

— Рей, уверяю тебя: все будет хорошо!

— Ты очень добрый человек.

— Вовсе нет. Я — эгоистичный, поскольку хочу, чтобы ты была счастливой!

— С каких это пор пожелание счастья стало проявлением эгоизма?

— Потому что, желая кому-то счастья, часто думают о том, чтобы тоже приобщиться к нему.

Рей вздрогнула и натянула одеяло до подбородка.

— Не так давно я думала о том, как сюда попала. Причиной тому Уоррен и его дела. А он лгал. Был добр и внимателен ко мне, но лгал… А потом — бросил.

— Уоррен умер, — сказал Даллас, убежденный, что этот человек, к которому он не питал никаких родственных чувств, тоже достоин сострадания. — Он был во многом не прав. Но безумно хотел тебя. И я его в этом смысле понимаю.

— А ты смог бы поступить так же, как он?

— Нет!

— Это эмоции. Ты никогда не был на его месте и поэтому можешь только предполагать.

Далласа неприятно задели эти слова. Однако сейчас не время вступать в споры.

— Прошу тебя, постарайся заснуть, Рей, — мягко сказал он. — А я лягу в соседней комнате на кушетку.

— Ладно.

Даллас подошел к двери и повернул ручку.

— Ты что-нибудь ел? — спросила Рей.

Она опять была матерью. Только матерью. Как всегда… Даллас задержался на пороге, посмотрел на Рей и горько улыбнулся. Эва Келхаун никогда не беспокоилась о своих детях и не заботилась об их поведении. Лишь иногда она внушала им, что не следует нарушать общепринятых «стандартов». Талли же была настоящей воспитательницей, нянькой, готовой всегда заключить малышей в объятия, чтобы утешить или успокоить.

— Даллас! Ты меня слышишь?

— Не беспокойся! Со мной все в порядке. — Он приоткрыл дверь и вновь обернулся: — Впрочем, нет. Честно говоря, я никогда не чувствовал себя так скверно. И дело не в работе. Мне предстоит принять довольно трудные решения. Добиться их будет нелегко, но через это надо пройти, и тогда дальше все пойдет само собой, если я действительно человек дела. А чисто по-человечески я теперь неразрывно связан с тобой и Дженни. С вашими проблемами…

Рей перевернулась на спину и посмотрела на Далласа.

— Уоррен хотел, чтобы я срочно наняла хорошего адвоката. И был прав: я так устала… так измучена…

— Срочно?

— Во всяком случае, прежде чем заняться содержимым сейфа покойного Джона в Саванне, мне нужен серьезный юридический совет.

Даллас даже прищурился, чтобы лучше рассмотреть выражение лица Рей.

— Что в этом сейфе?

— Деньги, всякие ценные бумаги, акции. Одним словом — нечто вроде наследства. Все — на мое имя. Кроме того — письмо Уоррена, подтверждающее, что это теперь принадлежит мне.

Даллас молча смотрел на нее. Рей нахмурилась:

— Но ведь это же не мое, не так ли?

— Рей…

— Мне надо было сказать тебе раньше. Но сначала я хотела убедиться во всем сама. Уоррен предупреждал меня, что необходимо быть очень осторожной. Но большая часть того, что заключено в сейфе, принадлежит тебе.

— Даже так?

— Так по крайней мере должно быть. Джону не было никакого смысла оставлять все в замороженном состоянии. Это вообще не его стиль. Поэтому после его кончины хозяином всей собственности стал бы ты. Или почти всей.

— Уж не подумала ли ты, что я… — Даллас отпустил дверную ручку и снова подошел к кровати, — что я все заберу себе, ничего тебе не оставив?

— Дом в Деклайне записан на мое имя. Правда, я лишь частично оплатила его. Но надеюсь, мы вместе выправим положение и…

— Рей, — мягко перебил ее Даллас, — дорогая, я не хочу сейчас даже говорить об этом! Пусть пока все остается так, как есть. У нас в недалеком будущем будет достаточно времени, чтобы все обсудить и решить.

— Я хотела бы поехать вместе с тобой в банк. Ты можешь мне помочь составить необходимые документы для расчетов.

Даллас почему-то не почувствовал облегчения. И тем более не ощутил себя победителем…

— Я всегда безразлично относилась к деньгам. Единственное, что мне было нужно, — это иметь возможность обеспечить Джинни. Я могла и могу это сделать сама, поскольку умею работать.

Рей постаралась отогнать от себя страшную мысль, что Джинни может никогда не вернуться.

— Отложим этот разговор, — мягко сказал Даллас. — Лучше постарайся заснуть.

— Останься со мной.

Даллас вздрогнул, не зная, что ответить. Хотя у него на языке вертелись самые высокие из существующих в родном языке слова, но он отлично понимал, почему Рей попросила его остаться. Нет, дело не в любви…

Любовь? Когда она стала непременным условием для того, чтобы лечь в постель с женщиной?

Но перед ним была не просто женщина, а Рей, которая сделала его совсем другим человеком.

— Извини, что ты сказала? — все же переспросил Даллас. Он услышал какой-то шорох и, опустив глаза, увидел протянутую к нему руку.

— Может быть, не стоит… — смешавшись, проговорил Даллас.

Хотя в душе он хотел именно этого…

— Почему?

— Видишь ли, я по сути очень старомоден. И чувствую, что должен исправить те промахи, которые допускал по отношению к тебе. Я, конечно, останусь здесь, поскольку ты этого хочешь. Но не позволю себе ничего такого, о чем после стану жалеть. Так?

— Ну, не совсем так! — возразила Рей. — Я хотела бы, чтобы ты был рядом все время. Сможешь? Все время и всегда. Что бы ни случилось.

Вопрос был поставлен ребром. Даллас помедлил несколько мгновений. Потом снова кивнул:

— Я бы хотел этого.

— Тогда останься со мной. Если я об этом прошу, то потому, что очень устала. Если ты станешь обо мне заботиться, я буду счастлива. И тоже стану о тебе заботиться. Даже более того. Я не думаю, что смогу жить без тебя. А сейчас, Даллас, я в отчаянии! И чувствую, что готова смириться и опустить руки. Это меня пугает, Мне нужна твоя помощь. Твоя сила… — Далласа бросило сначала в жар, а затем в холод. Рей продолжила: — Любой, кто бы меня сейчас услышал, осудил бы за эти слова. Потому что в подобной ситуации женщина должна думать только о своем попавшем в беду ребенке. Да, я думаю о Джинни! Более того: эти мысли уже вконец измотали меня. Так же как те слова, которые я в душе, ежеминутно обращаясь к ней, произношу. И которые, может быть, никогда не смогу ей сказать.

Но наши с тобой жизни тесно переплелись! И мои чувства к тебе и Джинни тоже… Не знаю, как случилось, что ты и я превратились в «мы». Но я тебе очень благодарна!

— Ты можешь говорить понятнее?

— Если ты сказал правду и действительно будешь всегда рядом, когда мне необходимо, то оставайся. В противном случае — уходи. Это не жестокость. Наоборот, куда более жестоко с твоей стороны было бы лгать и остаться.

Оба почувствовали, что слов сказано достаточно. Более чем достаточно… Даллас бросил на стул одежду, перекинутую через руку, сорвал с себя полотенце и подошел к кровати.

— Я говорил правду, Рей! И уже истрепал себе все нервы! К черту! Больше не могу бороться с собой!

Рей посмотрела на него и тихо сказала:

— Но не из жалости…

— И не из-за любви, — поспешно добавил Даллас, сам испугавшись слова, которое произнес.

Рей вновь натянула на себя одеяло. Даллас лег на спину рядом с ней. Несколько минут они лежали спокойно и молча. Наконец Даллас сказал:

— Я ведь совсем голый.

— Тебе холодно? Даллас усмехнулся:

— Нет. Я просто хотел тебе напомнить об этом.

— Спасибо.

Даллас повернул голову и увидел, что Рей внимательно на него смотрит.

— Интересно, как бы мы чувствовали себя… в объятиях друг друга? — прошептала она.

Эти слова отдались в душе Далласа теплом и каким-то сладостным томлением. Он протянул руку и обнял Рей. Она придвинулась к нему, прижавшись всем телом. Потом выдернула разделявшее их одеяло. Даллас почувствовал горячее прикосновение ее груди, прикрытой тонкой ночной рубашкой. Ладонь Рей прошлась по его спине, а пальцы осторожно сосчитали ребра. Даллас вздрогнул. Она тут же отдернула руку.

— Не убирай ладонь! — прошептал он. — Мне так хорошо! Удивительно хорошо!

— Я сама удивляюсь… — тоже шепотом ответила Рей. — Удивляюсь самой себе… Но мне это нравится… — Она обняла Далласа и, осторожно приподнявшись на локтях, легла на него. — Я отдаю себе отчет в том, что сейчас делаю, — продолжала шептать Рей. — Да, я с каждым днем все более замыкаюсь в себе. Единственная отдушина — это ты. Но хочу, чтобы мы вот на этом и остановились.

— Наверное, ты права… — чуть слышно проговорил.

— Но если мы сейчас остановимся, то никогда не узнаем, что стало бы с нами дальше.

Даллас подумал, что он-то все же не хотел бы на этом останавливаться. И не прочь был бы узнать их будущее. Но тут же почувствовал себя виноватым… Слегка…

Он погладил Рей по волосам. Она спрятала лицо между его плечом и щекой.

— Тебе хорошо?

— М-м… Хорошо. По крайней мере наконец-то захотелось спать…

Даллас пробежался кончиками пальцев по ее спине, остановившись чуть ниже поясницы. Ночная рубашка Рей слегка задралась, и он почувствовал под ладонью гладкую кожу. Ее упругое горячее тело изогнулось ему навстречу. Рей застонала и зажала между коленями ноги Далласа, открыв ему доступ к…

Он снова глубоко вздохнул. Рей застыла, как бы оцепенев, и долго смотрела ему в лицо.

— Рей… — прошептал Даллас.

— Да?..

— Синхронности мы пока достичь не можем. Но то, что я ощущаю, не должно измениться… Возможно, надо просто привыкнуть друг к другу…

Найти Джинни! Тогда все будет в порядке! Джинни! Дженни! Боже, помоги нам ее найти!

— Рей, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Даллас. И всегда буду любить.

— Дорогая! Мы будем счастливы! Обязательно будем!

Рей чуть подвинулась и прижалась головой к его подбородку. Потом медленно сползла на одеяло и перевернулась на спину. Даллас склонился над ней. Глаза ее были закрыты. Дыхание — ровным. Она спала… Или же лишилась чувств…

Даллас укрыл Рей одеялом, положил ее голову на подушку и долго смотрел ей в лицо…