Не доверяя даже сердцу

Глава 18 Мгновение, не поддающееся контролю

Остаток дня прошел спокойно. Мы с Джорджи остались одни, и никто нас больше не беспокоил. Я погрузилась в рабочие дела, стараясь отвлечься от своих мыслей. Под конец дня на телефон пришло сообщение из детского сада Джорджи — все технические проблемы решены, и завтра они возобновляют работу по обычному расписанию. Облегченно вздохнув, я перевела взгляд на Джорджи, который мирно спал на диване, укрывшись пледом. Он выглядел таким спокойным, мягко посапывая во сне. Я так рада, что его сны безмятежны, что он не страдает от кошмаров, как я. Он спокойно засыпает в темноте, не боясь каждого шороха, не вздрагивая и не просыпаясь среди ночи, как его мама.

События, произошедшие пять лет назад, перевернули мою жизнь до неузнаваемости. Я уже не та, что была раньше. Те дни забрали у меня не только уверенность в себе, но и саму способность доверять людям. Панические атаки и страх перед мужчинами — лишь часть того, с чем я вынуждена жить. Темнота — мой постоянный кошмар. Когда я оказываюсь в темном, замкнутом пространстве, меня охватывает чувство удушья и паники. Я никогда не закрываю шторы, потому что огни ночного города стали моим спасением. Я даже купила себе ночник — его тусклый свет помогает развеять мой страх перед каждым шорохом и дуновением ветра по ночам.

Смотрю на спящего Джорджи и чувствую острое желание защитить его от всего, что может его напугать. Но как я могу это сделать, если не могу защитить даже себя?

Окончив свой рабочий день, я, стараясь не разбудить Джорджи, осторожно подняла его на руки и начала пробираться к выходу. Попытки вызвать такси оказались безуспешными — за окном бушевала буря, дождь лил, как из ведра, так что даже парковку у входа было невозможно рассмотреть. Ещё одно подтверждение того, что нам срочно нужна машина. Впереди осень, а такие дожди здесь не редкость, каждый раз выводят из строя общественный транспорт.

Набрав номер Кейт, я с каждой секундой всё больше разочаровывалась — длинные гудки сменялись молчанием, она, видимо, была слишком занята. Джорджи тихо посапывал у меня на руках, и если бы не он, я, наверное, попробовала бы добраться на автобусе или даже прогуляться под дождём. Но таскать его в такую погоду — идея явно обречённая. Один раз мы с ним уже попали под ливень, и потом неделю провалялись с температурой. Решив просто переждать бурю, я откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. В голове прокручивались мысли о предстоящем конкурсе. Идеи роились в голове — с фантазией у меня никогда не было проблем, но сложность в том, что нужно выбрать всего одну. Обычно я предлагаю несколько вариантов, и заказчик сам решает, что ему ближе, что снимает с меня ответственность за этот сложный выбор. А здесь придётся самой принимать решение, и самое страшное — от него зависит победа. Хотя, если честно, кто сказал, что мои идеи вообще достаточно хороши для конкурса?

Мои тревожные размышления прерывает лёгкий кашель. Я открываю глаза и вижу перед собой высокую фигуру. Его лицо сосредоточено, губы плотно сжаты, а глаза… всегда такие ярко-голубые, сейчас напоминают цвет грозового неба, под тяжестью которого улицы прямо сейчас тонут в потоках дождя. Каждый раз, глядя в них, я невольно замечаю, насколько они похожи на глаза моего сына. В них я всегда тону, словно в пучине.

— У вас не получилось вызвать такси? — нарушает тишину и прерывает мои мысли Мистер Бэдфорд.

— Просто пытаюсь переждать дождь, — почти шепотом отвечаю я, стараясь не разбудить Джорджи.

— По прогнозу, он будет идти ещё два дня. Вряд ли станет лучше, — размышляет он, держа руки в карманах.

— Значит, мы подождём Кейт. Она скоро закончит и подкинет нас, — парирую я.

— Она уехала на объект вместе с Мистером Хитом. Я сам их туда отправил сегодня после собрания. Не думаю, что она планирует возвращаться в офис в такой дождь, — без эмоций продолжает Мистер Бэдфорд, словно давая понять, что выбора у меня нет.

— Чёрт, — вырывается у меня. — Но рано или поздно такси заработает. Так всегда происходит.

— Да, но вы можете просидеть здесь до позднего вечера, — кивает он в сторону спящего Джорджи. — Могу вас подбросить, если, конечно, не испугаетесь оказаться в одной машине с таким человеком, как я, — саркастично добавляет он.

Я чувствую, как моя челюсть невольно отвисает. Я открываю рот, потом закрываю его, не зная, что сказать.

— Да, я слышал ваш достаточно громкий разговор с Кейт, — продолжает Мистер Бэдфорд, и мои щеки заливаются краской.

— Я не хотела вас обидеть, — разделяя слова, едва удаётся выговорить мне.

— Но у вас это получилось, — произносит он холодным тоном, смотря на меня сверху вниз. — У вас нет другой возможности добраться до дома. Уязвите свою гордость хотя бы ради сына. Нам даже не обязательно разговаривать.

Злость внутри меня закипает, и мне хочется ответить ему столь же грубо, но здравый смысл и материнский инстинкт, вызванные комочком, мирно спящим у меня на руках, как всегда, берут верх. Я слабо киваю, поднимаюсь на ноги и чуть пошатываясь от веса Джорджи, едва не падаю назад на диван. Крепкая рука обхватывает меня за локоть.

— Давайте я вам помогу, донесу его до машины, — говорит он, но не двигается, ожидая моего ответа. Я киваю и аккуратно перекладываю Джорджи в его руки. Он подхватывает малыша, как будто тот — лёгкое перышко, совершенно не чувствуя его веса. Плетусь за ним к автомобилю, с трудом сдерживая ярость, взглядом сверля его затылок, словно прожигая невидимые дыры. Я знаю, что сказала лишнего Кейт о нём, что свои мысли лучше держать при себе, особенно когда это может услышать кто угодно. Но его реакция кажется мне слишком резкой, хотя, возможно, я бы отреагировала так же.

Водитель открывает дверь мне, затем — для Мистера Бэдфорда с Джорджи на руках. Первые пять минут мы едем в полной тишине, Джорджи спокойно спит на креслах напротив нас. Мне кажется, звук дождя и плавное движение автомобиля ещё больше убаюкали его, погрузив в крепкий сон. Я решаюсь прервать молчание и извиниться. Поворачиваю голову и ловлю на себе взгляд Мистера Бэдфорда. Он не спешит отводить его, и мои щеки мгновенно наливаются пунцом. Я сглатываю ком в горле перед тем, как начать говорить.

— Я хотела бы попросить у вас прощения. Я не должна была озвучивать это, тем более там, где меня мог услышать кто угодно.

Его выражение лица меняется: сосредоточенность сменяется искренним изумлением.

— Вы действительно думаете, что меня волнует, что вы это сказали Кейт? Или то, что вас кто-то мог услышать? — раздражённо потирая подбородок, бросает он.

— Не знаю… но, наверное, да, в большей степени, — отвечаю я, чувствуя, как его реакция ещё больше сбивает меня с толку.

— Нет, даже не в меньшей. Мне абсолютно плевать на это. Плевать на то, что подумают сотрудники. Это не первый и не последний раз, когда они услышат обо мне или прочтут чьё-то предвзятое мнение, — его взгляд становится ещё более пронизывающим.

— Тогда в чём же дело? Почему вас это так задело? — удивлённо спрашиваю я, отчаянно пытаясь найти ответ, но безуспешно.

— Конкретно ваше предвзятое мнение, — его голос становится тише. Он отводит взгляд, но затем снова смотрит прямо на меня. — Я не давал вам ни малейшего повода так судить меня. А самое странное — вы меня боитесь. Я старался не давить на вас, был терпелив к вашему упрямому характеру. Но этого оказалось недостаточно.

Он всматривается в мои глаза, надеясь найти ответы. Но я знаю, что он их не найдёт — у меня самой их нет.

— Дело не в вас, — тяжело выдыхаю я, смущённая его откровением.

— А в ком? — он сводит брови на переносице, от чего его лицо становится ещё напряжённее.

— Во мне, — почти шепчу я, опуская взгляд на свои пальцы, которые от волнения теребят ткань юбки. — Мне сложно подпускать к себе людей.

— С вами что-то произошло? — уже более мягким тоном спрашивает он.

Немного помолчав, он добавляет:

— Из-за чего у вас панические атаки?

В ответ я качаю головой, давая понять, что не могу сказать.

— Вас кто-то обидел? — его голос становится ещё мягче, и я ощущаю, как слёзы начинают капать с моих глаз. Он сразу замечает это и, нежно коснувшись моего лица, убирает горячие капли с моих щёк. Его прикосновение обжигает мою кожу сильнее, чем солёные слёзы. Затем он бережно подталкивает мой подбородок вверх, заставляя меня взглянуть на него.

— Я не хотел вас ранить, — говорит он спокойным и сожалеющим тоном. — Я просто был огорчён, услышав, что вы такого мнения обо мне. Больнее всего было услышать, что вы боитесь. Боитесь меня. Адель, пожалуйста, поговорите со мной.

Неожиданно моё имя, сорвавшееся с его губ, проносится внутри меня, словно ураган, сбивая с толку.

— Это слишком сложно. Я не думаю, что вам это нужно, — слёзы рвутся из глубины моей души. По какой-то причине, рядом с ним мне не хочется держать их в себе; я хочу выдохнуть и расслабиться.

— Я бы хотел сам решать, что мне нужно, а что нет, — так же нежно и спокойно произносит он. Его лицо так близко, а губы словно манят, заставляя захотеть прикоснуться к ним. Тёплое дыхание обжигает мои щеки, покрытые влажными слезами.

— Не хочу, чтобы вы потеряли уважение ко мне раньше времени. Мне бы это причинило боль, — признаюсь я, неожиданно даже для себя, чувствуя, как мои тщательно возведённые стены рушатся, и я говорю от чистого сердца. Я не была такой искренней уже слишком давно, и волнение захлёстывает меня.

— Этого никогда не случится, — произносит он мне прямо в губы хриплым голосом.

Наши дыхания учащаются, моё сердце готово вырваться из груди. Не дождавшись моего ответа, его губы накрывают мои. По моему телу пробегают тысячи электрических разрядов. Я быстро отстраняюсь и растеряно смотрю на него. Он продолжает сверлить меня взглядом, удерживая моё лицо в своих руках. Его глаза мечутся по моему лицу, пытаясь понять хоть что-то.

Через секунду, сама не ожидая от себя, я накрываю его губы своими в ответ. Они такие мягкие и теплые. Он требовательно врывается языком в мой рот, и я послушно подчиняюсь, сплетая наши языки воедино. Я знаю, что это ошибка, но какая приятная. Все тело начинает дрожать от этого поцелуя. Его руки скользят по моей шее: одна ложится на затылок, а вторая, обхватывая меня за талию, притягивает к себе с силой. Я начинаю задыхаться от эмоций, которые, взрываются внутри меня. Бабочки? Нет, это не они — это настоящие фейерверки. Я провожу ладонями по его мягким волосам, пропуская пряди сквозь пальцы, и слегка тяну их. Мои руки сами знают, что делать, и его сдавленный стон вибрацией передается по моему языку, спускаясь через всё тело к низу живота. Как же я давно не чувствовала ничего подобного, если быть честной — никогда.

— Мамочка? — неожиданно прерывает этот момент голос Джорджи, заставляя нас отлететь друг от друга. Тяжело дыша, я мгновенно обращаю взгляд к Майклу, а затем перевожу его на Джорджи. Он переворачивается ко мне лицом и растеряно оглядывается, пытаясь понять, где он находится.

— Да, милый. Я здесь, мы едем домой, — выговариваю я прерывистым голосом, стараясь восстановить дыхание.

— Дядя Майкл? — сын замечает Майкла, сидящего слева от меня. Он тяжело дышит, переводит взгляд на Джорджи и натягивает мягкую улыбку.

— Да, Джорджи, я здесь. Я везу вас с мамой домой, на улице сильный дождь, — старается он произнести как можно спокойнее, но в его голосе всё равно слышится напряжение.

— Ура, вы едете к нам в гости? — радостно вскакивает с сиденья Джорджи. — Мамочка, можно? — умоляюще смотрит на меня.

— Милый, у Мистера Бэдфорда очень много дел, он занятой человек, — смущенно перевожу взгляд на Мистера Бэдфорда и сразу ощущаю, как по телу проносятся разряды, заставляя меня вздрогнуть от напоминания о том, что произошло всего минуту назад. Я до сих пор чувствую, как моё тело горит от его прикосновений, словно его руки до сих пор на мне. Мои глаза блуждают по его лицу и останавливаются на раскрасневшихся и опухших губах. Как же хочется снова прикоснуться к ним, но этого делать не стоит. Мои фантазии прерывает его тихий, слегка хриплый голос.

— На самом деле, сегодня вечером я абсолютно свободен. Если не возражаете, я с удовольствием зайду к вам в гости, — добавляет он, пристально глядя на меня.

— Мамочка, ну пожалуйста. Я хочу показать дяде Майклу свои рисунки. — Джорджи с надеждой смотрит на меня, и трудно устоять перед таким умоляющим взглядом. Я ловлю себя на мысли, что пытаюсь обмануть саму себя, думая, что уступаю только из-за просьбы Джорджи, а не из-за желания провести еще немного времени в обществе этого мужчины, к которому меня так сильно тянет. Но я не могу отрицать этот факт — это слишком лицемерно и глупо.

Я тихо киваю, переводя взгляд на Мистера Бедфорда. Он благодарно кивает в ответ. Под радостные вопли Джорджи мы направляемся домой. Внутри меня все сжимается: с одной стороны, я тянусь к нему, с другой — страх не отступает. Несмотря на то, как мое тело реагирует на него, разум продолжает стоять в оборонной стойке.

— Очень уютная квартира! — произносит Мистер Бэдфорд, осматривая гостиную и кухню.

— Да, я в восторге, как и моя сестра. Она сказала, что как только увидела её, сразу поняла, что эта квартира идеально подходит.

— Ваша сестра, похоже, любит много пространства, — задумчиво замечает он.

— Она призналась, что специально искала квартиру побольше в надежде, что мы переедем к ней, когда вернёмся в город, — говорю я, позволяя себе немного больше откровенности, чем стоило.

— Почему вы не стали жить с сестрой сразу, когда вернулись в город? — Он явно хочет узнать больше обо мне, и я это понимаю, но не готова делиться всеми деталями. Поэтому я отвечаю как можно короче, чтобы закрыть эту тему.

— Мы какое-то время не общались с сестрой по моей вине, но сейчас все в порядке, — поджимая губы, направляюсь на кухню, чтобы приготовить небольшой ужин. Больше вопросов не последовало; он, похоже, понял, что я не хочу продолжать эту тему.

— Могу я вам помочь? — с каким-то даже стеснением спрашивает он.

— Да, если хотите, можете нарезать овощи для салата, пока я буду готовить курицу и рис, — кидаю я. — Здесь можно взять фартук, здесь нож и разделочная доска. Овощи я сейчас достану.

Кивнув, он медленно снимает пиджак, и моё сердце замирает. Я стою, как в оцепенении, не в силах отвести взгляд. Белая рубашка плотно обтягивает его грудь и плечи, показывая рельефы, которые я раньше не видела из-за пиджака. Аккуратно закатывая рукава, он оголяет предплечья, и я невольно фиксирую взгляд на его рельефных руках, наблюдая, как мышцы перекатываются, а напряжённые вены отчётливо проступают под слегка загорелой кожей. Однако, осознав, что замерла и пялюсь, быстро отвожу глаза, стараясь скрыть своё излишнее внимание. Не хочу создать неверное впечатление о себе. Или верное? Сама не понимаю. Он быстро моет руки и приступает к нарезке овощей, делая это с такой ловкостью и легкостью, будто это обычная рутина для него.

— Почему вы так удивлены? — неожиданно спрашивает Мистер Бэдфорд, встречая мой взгляд.

— Что? — ошеломленно смотрю на него.

— Вы смотрите так, словно ошарашены тем, что я умею нарезать овощи.

«Он что, следил за мной всё это время?» — мне нужно прекратить пялиться на него.

— Честно говоря, не думала, что вы уделяете время таким вещам, как приготовление еды.

— Я люблю готовить. Моя мама… — он замолкает на секунду, а потом продолжает, словно на автомате, погруженный в свои мысли. — Она научила меня, и мы часто проводили время вместе на кухне, сбегая от всего мира. Поэтому нарезка овощей — не самое сложное, что я когда-либо делал на кухне.

— Какой была ваша мама? — замираю я и смотрю на него. Он на мгновение останавливается, но затем продолжает уверенно двигать ножом по разделочной доске.

— Она была необычным человеком. Очень талантливым и слишком терпеливым, — коротко отвечает он. Я понимаю, что эта тема, вероятно, вызывает у него такие же болезненные воспоминания, как и у меня, когда меня спрашивают о моих родителях.

— Думаю, она была прекрасным человеком, — задумчиво добавляю я, стараясь не задеть его своими словами. Знаю, что такие раны не заживают.

— Да, была. Впрочем, это и погубило её, — спокойно добавляет он, давая понять, что хочет завершить этот неприятный разговор.

Погрузившись в молчание, мы продолжаем заниматься каждый своим делом. Поставив вариться рис и запекаться курицу, я решаю помочь Мистеру Бэдфорду.

— Я могу вам помочь с салатом, — протягиваю я руку к овощам рядом с ним. Но, неожиданно повернувшись, его грудь сталкивается с моей. Испугавшись, я отшатываюсь и теряю равновесие. Мои глаза распахиваются от страха, а руки хаотично ищут опору, пытаясь ухватиться за всё, что попадется, чтобы не упасть. Быстрым рывком он обхватывает мою талию, стараясь удержать, и ему это удается с легкостью. Я моментально ощущаю, как исходящее тепло от его тела через тонкую ткань рубашки просачивается и окутывает меня полностью, заставляя тело вздрогнуть.

— Извините, я не хотела, — произношу я, стараясь избавиться от неловкости. Он продолжает крепко прижимать меня к себе.

— Что не хотели? — смотрит он на меня с лёгким привкусом издевки. Я не нахожу, что ответить. — Мне кажется, это отличный повод обсудить то, что произошло между нами в машине.

Я чувствую, как внутри меня всё начинает пылать. Моя неготовность обсуждать это заставляет меня упереться руками в его грудь, пытаясь отстраниться на безопасное расстояние.

— Не нужно, пожалуйста, сбегать от этого разговора, — сразу добавляет он, не отпуская меня, а лишь сильнее прижимая к груди.

— Я не сбегаю, просто здесь нечего обсуждать, — говорю я, переводя взгляд с его глаз на его губы.

— А мне кажется, что есть. — С этими словами он наклоняется ближе ко мне, и я чувствую, как его дыхание касается моей кожи, вызывая сильное желание стать еще ближе. — Например, почему вы ответили на мой поцелуй, если еще утром были так категоричны в отношении меня?

Я только молча сглатываю комок, застрявший в горле, не находя слов для ответа.

— Это была ошибка, — еле выговариваю я.

— Для меня нет, — тихо произносит он у самых моих губ, его дыхание горячей волной вновь обдает мое лицо. Я сглатываю, ощущая, как пересыхает в горле. — Почему для вас это ошибка? — его взгляд настойчиво приковывает меня, заставляя забыть обо всем.

— Это не сулит ничего хорошего, я вас не знаю и не доверяю. — Искренне и с трудом выговариваю я. Его взгляд, блуждая по моему лицу, находит мои глаза.

— Значит, нужно исправить эту проблему.

Не успеваю возразить, как он резко накрывает мои губы своими. На этот раз я не отстраняюсь, а покорно открываю рот, ожидая, когда его язык начнет искать мой. Этот поцелуй совсем не похож на первый — в нём больше нет робости, только слабо сдерживаемое желание завладеть мной полностью и добраться до всех тайн, которые я так долго скрываю. Его левая рука обхватывает мою шею и затылок, углубляя наш поцелуй, словно стремится устранить любое оставшееся расстояние между нами. Рука на талии обвивается еще крепче, прижимая мою грудь к его. Я тянусь к нему, поднимаясь на носочках. Мои руки обвивают его шею, а пальцы запутываются в волосах на затылке. Я тяну его пряди, пропуская пальцы между ними, и мы оба стонем в унисон.

Резким движением он поднимает меня и, крепко схватив за бедра, усаживает на столешницу. Он осторожно устраивается между моих ног, мягко раздвигая их своими бедрами. Его губы начинают скользить по моей шее, оставляя горячие следы — то жадно посасывая, то нежно целуя. Его руки впиваются в мои ягодицы, прижимая меня к себе, в то время как его промежность трется об меня, заставляя почувствовать его твердеющую эрекцию. По моему телу пробегает волна страха, и я начинаю ловить губами воздух. Мое дыхание становится прерывистым, будто невидимая рука сжимает грудь. Я с усилием упираюсь руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть его от себя. Мне не удается сразу, и Майкл, похоже, не обращает на это внимания. Но, наконец, он приходит в себя, поднимает на меня взгляд и, сделав шаг назад, убирает руки.

Он в изумлении смотрит на меня, его взгляд напоминает хищника, лишенного добычи. Его волосы растрёпаны, глаза мечутся по моему лицу, а рубашка небрежно распахнулась, обнажая его напряженные мышцы. Штаны топорщатся, выдавая величину его возбуждения.

— Что-то не так? — спрашивает он, сводя брови на переносице. Я растеряно смотрю на него, пытаясь подавить разгорающуюся панику внутри себя.

Глубоко втягивая воздух в легкие, я задерживаю его и считаю до восьми, затем медленно выдыхаю, снова на счет восемь. Так учила меня моя психолог.

— Я тебя напугал? — растерянно спрашивает он, проводя рукой по волосам и потирая лоб, словно пытаясь подавить разочарование. Возможно, разочарование во мне. В ответ я только слабо киваю. Он напряженно выдыхает, собираясь что-то сказать, но в комнату входит Джорджи со стопкой своих рисунков, возвращая нас в реальность.

Я быстро спрыгиваю со столешницы, а он заправляет рубашку и поправляет штаны. Я отворачиваюсь, чтобы успокоить бурю внутри себя, и начинаю нарезать овощи, воспользовавшись шансом, предоставленным Джорджи.

— Дядя Майкл, смотрите, что я нарисовал! — Джорджи, вероятно, пришел показать Майклу свои работы.

— Да, Джорджи, это очень красиво, — с растерянностью в голосе отвечает он, направляясь вместе с моим сыном к дивану, чтобы рассматривать рисунки.

Ужин проходит спокойно. Джорджи весь вечер рассказывает о садике, и благодаря ему мне удается избегать вопросов Мистера Бедфорда почти без усилий. Сын буквально не отлипает от нового друга, даже помогает убрать со стола, не давая нам шанса остаться наедине — за что я ему очень благодарна. Иногда, ловя на себе заинтересованный взгляд Мистера Бэдфорда, я ощущаю, как моя кожа мгновенно воспламеняется, а нервы, словно оголенные провода, посылают импульсы по всему телу, заставляя смущенно отводить взгляд.

Телефонный звонок прерывает разговор между Мистером Бедфордом и Джорджи. Он, кажется, с неохотой отвечает, хмурится и в конце концов говорит, что скоро будет.

— Спасибо, за ужин. Мне, к сожалению, нужно идти, — говорит он, подходя к Джорджи и протягивая ему руку. Джорджи крепко жмет ее в ответ.

— Спасибо, что зашли в гости, — неожиданно произносит Джорджи. Я понимаю, что эта манера речи — желание подражать своему новому другу. Мистер Бэдфорд очарованно улыбается ему в ответ. Кивнув мне на прощание, он уверенно направляется к выходу. Я иду следом, чтобы проводить его.

— Я не хочу уходить вот так, оставив между нами этот не законченный разговор, — неожиданно выдает он, поворачиваясь ко мне. — Но мне почему-то кажется, что вы не хотите его заканчивать, — продолжает он, переводя взгляд на мои руки, которые от волнения сжались в кулаки.

— Уже поздно, мне нужно купать Джорджи, а вам, похоже, пора заняться действительно важными делами, — говорю я, стараясь сохранить спокойствие, но голос предательски дрожит.

В ответ он только хмыкает и улыбается левым уголком губ, давая понять, что с ним эта игра не пройдет. Не сказав больше ни слова, он кратко кивает и выходит, прикрыв за собой дверь.