Не доверяя даже сердцу

Глава 31 Главный подарок

— С днем рождения, милая! — выкрикнула Ана, подбегая ко мне, как только я переступила порог ресторана. Обняв и поцеловав меня, она словно поздравляла меня впервые за день.

За столиком сидел Джорджи, весело болтая ножками и с широкой улыбкой наблюдая за нами.

— Это очень красиво! Вы такие замечательные, спасибо! — сказала я, обняв подругу и сестру.

— Ты еще не получила все подарки, так что рано благодарить! — тихо проговорила Кейт.

— Вы для меня лучший подарок. Я вас очень люблю, никогда не забывайте об этом! — ответила я.

— И мы тебя! — в один голос произнесли девочки.

Сев за красиво накрытый стол, Кейт разлила белое вино, затем встала, держа бокал в руке, чтобы произнести первый тост.

— Адель! — начала Кейт, глядя на меня с тёплой улыбкой. — Конечно, я хочу пожелать тебе всего самого прекрасного и, безусловно, счастья. Но, важнее всего, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты есть в моей жизни. Ты не самый простой человек, но в тебе столько искренности и тепла, что рядом с тобой я чувствую, будто наконец обрела семью — в лице тебя и моего самого любимого мальчика.

Кейт перевела взгляд на Джорджи и мягко ему улыбнулась. Я знала, что у неё есть семья, но их отношения были далеки от идеальных. С отцом она не общалась уже больше десяти лет — по собственной инициативе, не желая снова сталкиваться с разочарованием. А её мать словно жила в параллельной реальности, меняя страны и молодых любовников, оставляя Кейт наедине с самой собой. Этот контраст между её прошлым и тем, как тепло она смотрела на моего сына, напомнил мне, что семья — это не всегда про кровь. Иногда это просто люди, которые остаются рядом, несмотря ни на что.

— Я искренне люблю тебя и ценю, — добавила Кейт, и мне показалось, что ее голос дрогнул.

— Я тоже люблю тебя, ты мне как сестра, — произнесла я хриплым голосом, поднимаясь на ноги и крепко прижимая Кейт к себе, стараясь вложить в эти объятия всю ту любовь, которую не могла выразить словами.

— Эй, вы про меня не забыли? — вмешалась Ана, наигранно вскинув брови и сложив руки на груди, будто обижаясь, но уголки её губ выдавали едва сдерживаемую улыбку.

— Нет, конечно! Ты всегда была мне как сестра! — подмигнув, я улыбнулась и посмотрела на Ану.

Они с Кейт прыснули от смеха, и я почувствовала, как настроение поднимается.

С громким звоном хрусталя мы выпили первый бокал вина в честь моего дня рождения, смеясь и радуясь компании друг друга.

Разговоры были тёплыми, и я наконец почувствовала, как мне становится легче в кругу моих любимых. Этот вечер стал настоящим спасательным кругом для меня. Еда в ресторане была великолепной, а вино — ещё лучше. С каждым бокалом я всё больше расслаблялась, пытаясь отпустить мысли о Майкле, которые, несмотря на все мои усилия, упорно крутились в голове.

Я ловила себя на том, что время от времени посматриваю на телефон, словно жду сообщения. От кого? От Майкла? С какой стати ему писать? Он даже не знает о моём дне рождения. А если бы и знал, то едва ли это что-то для него значило. Впрочем, это моя вина — я заслужила его равнодушие.

Ана резко кашлянула, стараясь привлечь мое внимание.

— Адель, у меня есть для тебя еще один подарок, — с сильным волнением произнесла она.

— Ты с ума сошла? Сколько можно подарков? — удивилась я. После тоста Кейт тоже вручила мне подарок, в котором оказались книги и разнообразная косметика. Она всячески пыталась убедить меня пользоваться ею, намекая, что о своей коже нужно заботиться, даже если мне всего 25.

— Подарок не совсем от меня, — начала Ана, её голос дрожал. — Я должна была отдать его тебе много лет назад, но так вышло, что не было возможности.

Я почувствовала, как ком подкатывает к горлу, заставляя меня замереть. Сердце отбивало глухой ритм в висках, заглушая слова сестры. Ана достала из сумки небольшой прямоугольный свёрток, обёрнутый в выцветшую и слегка помятую подарочную бумагу. Этот небрежный вид лишь усилил моё внутреннее напряжение, заставив насторожиться ещё больше.

— Этот подарок папа подготовил к твоему двадцатилетию, но не успел подарить, — продолжила Ана, стараясь говорить ровно. — Я нашла его спустя несколько недель на рабочем столе в кабинете. Сверху была прикреплена вот эта записка, — сестра аккуратно подняла маленькую записку, на которой был виден знакомый почерк. — Я её прочитала, она была адресована тебе. Поэтому я сохранила подарок и не стала распаковывать. Хотела подарить его на твое двадцатилетие, как и планировал папа.

Предательская слеза скатилась по щеке сестры.

— Я хранила его все эти пять лет, мечтая, что однажды смогу вручить его тебе и снять с сердца этот тяжелый груз, — произнесла она, давая волю эмоциям.

Ана протянула руку, желая отдать мне сверток. Я на мгновение замялась, даже боясь посмотреть на него, но, осознав, как это глупо, протянула руку и обхватила шершавую бумагу. Некоторое время я смотрела на записку, приколотую сверху, не решаясь её повернуть и прочитать. Рука Кейт ободряюще сжала моё плечо, и все, даже Джорджи, замерли, глядя на меня.

Коснувшись маленькой открытки, я почувствовала, будто тысячи иголочек вонзились в подушечки пальцев. Всего две строчки, но их было достаточно, чтобы задеть за все болевые точки. Папин размашистый почерк и слова:

«Для Адель. С любовью, папа!»

Слезы начали капать, заливая поблекшую подарочную упаковку. Кейт протянула мне салфетку, но лучше бы сразу дала всю упаковку — вряд ли я смогу так просто взять себя в руки. Отложив подарок, я посмотрела на Ану и, кажется, прошептала только губами.

— Спасибо, что столько лет хранила его для меня, — тихо произнесла я, и Ана молча кивнула, будто нам и не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Она чувствовала то же самое, а возможно, даже гораздо острее и болезненнее. Каждый из нас желал хоть на мгновение вернуть прошлое, чтобы снова обнять папу и маму. Этот подарок значил так много, словно дарил короткую встречу с прошлым.

— Откроешь? — спокойным голосом спросила Ана.

Я растерянно кивнула в ответ, понимая, как ей не терпится увидеть то, что она бережно хранила все эти пять лет.

Официант остановился в нескольких шагах от нашего стола, явно смутившись из-за того, что половина нашей компании сидит в слезах. Он неуверенно замер, решив, видимо, повременить с обслуживанием.

Я снова взяла в руки сверток и, аккуратными движениями, боясь повредить даже поблекшую подарочную бумагу, распаковала то, что невозможно было назвать просто подарком — это было сокровище, целое состояние. Перед моими глазами появилась ветхая обложка книги “Волшебник из страны Оз”. Это была моя любимая детская сказка, папа много раз перечитывал её мне перед сном, когда я была совсем маленькой. Книга выглядела очень потрепанной, и я сразу поняла, что это первое издание 1900 года.

— Это сказка? — с любопытством спросила Кейт.

— Это «Волшебник из страны Оз»! — ответила за меня Ана. Она знала, как важна была эта книга для меня и папы. По словам мамы, узнав, что у них будет девочка, отец хотел назвать меня Дороти, как главную героиню сказки. Но мама не одобрила его идею — ей всегда хотелось назвать дочь в честь своей матери, которую она никогда не видела, но, всю жизнь мечтала узнать.

— В детстве папа часто читал мне её перед сном. Ана и… — я замолчала, не решаясь произнести второе имя. — Ана всегда засыпала быстро, а у меня с этим были проблемы. Поэтому папа всегда приходил и читал мне сказку, пока я не усну. Иногда он был настолько уставшим, что засыпал раньше меня. Но эта история о девочке в волшебном мире стала нашей связью на многие годы, пока я не выросла. Мне казалось, что я знала её наизусть. Это был наш с папой мир, который мы делили только вдвоём. — Кейт понимающе кивнула, и я заметила проблеск жалости в её глазах.

Легким движением я открыла оглавление книги и провела рукой по ветхим страницам. Быстро пролистав ее, я уловила запах бумаги, пыли и старой кожи переплета, и почувствовала, как что-то мешает страницам ложиться ровно. Аккуратно встряхнув книгу, я обнаружила запечатанный конверт, который выпал прямо на стол. Моё лицо исказилось от удивления, и Ана тоже застыла, широко распахнув глаза. Только Кейт с интересом взглянула на конверт, на котором была подпись тем же размашистым почерком папы: «Для Адель».

— Что это? — наконец озвучила Ана нашу общую мысль.

— Я не знаю, — ответила я, понимая, как нелепо это прозвучало.

— Что если это письмо от папы? — Ана задала вопрос на одном дыхании. Я промолчала, словно не веря в реальность происходящего.

— Откроешь его? — мягко спросила Кейт. Я лишь покачала головой.

— Не сейчас и не здесь.

Я уловила в глазах Аны тень зависти и сразу поняла её — она тоже мечтала снова ощутить родителей рядом, хоть на миг. Я медленно потянулась к её руке, лежащей на столе, и нежно сжала её пальцы, пытаясь без слов разделить с ней эту боль. Ана, словно очнувшись, быстро моргнула и приподняла уголки губ в слабой, едва заметной улыбке, тщетно пытаясь скрыть за ней всё, что чувствовала в этот момент.

— Предлагаю чуть отвлечься! Кажется, нашему празднику не хватает позитива, — заявила Кейт, поднимая бокал, стараясь сменить русло разговора.

Быстро сложив письмо в книгу и спрятав её в сумку, я попыталась скрыть свои эмоции, потянувшись за бокалом, изо всех сил стараясь погрузиться в атмосферу праздника. Вечер оказался таким тёплым и уютным, что расставаться с ним не хотелось, но завтра был рабочий день, и усталость уже начала давать о себе знать. Я подозвала официанта и заказала десерты для всех нас.

— Спасибо, мои дорогие. Это был чудесный вечер, я даже не ожидала, что смогу так хорошо провести время, — улыбнулась я, и девочки ответили мне такими же тёплыми улыбками. — Не знаю, что бы я делала без вас.

Кейт и Ана потянулись и сжали обе мои руки.

— Дорогая, ты этого заслуживаешь! — мягко проговорила Кейт.

— Можем, устраивать такие праздники хоть каждый день! — заулыбалась Ана.

Я рассмеялась, чувствуя, как тепло от их слов разливается внутри, словно растворяя остатки грусти.

— Думаю, я бы к такому быстро привыкла, — ответила я.

— Тогда придётся запасаться вином и салфетками, — подмигнула Кейт, заставив нас всех снова рассмеяться.

Этот смех был словно глоток свежего воздуха, напоминая, что, несмотря на боль, рядом всегда есть те, кто может её облегчить.

— Мамочка, я хочу тортик! — неожиданно произнес Джорджи.

— Джорджи, официант скоро принесет твой персональный десерт, — сказала я, с улыбкой смотря на сына, который уже буквально подпрыгивал на стуле от нетерпения. — Я сейчас вернусь, — добавила я, поднимаясь из-за стола.

В зеркале я увидела почти довольное лицо, которое, казалось, можно было назвать счастливым. Умывшись от слёз, которые застыли солёными струйками на моих щеках, я улыбнулась себе хоть и измождённой, но вполне искренней улыбкой. Меня охватило сильное желание вернуться к любимым девочкам и моему самому прекрасному сыну. Шагая по узким коридорам, я размышляла о том, что может быть скрыто в письме, столько лет пролежавшем в книге, и смогу ли я когда-нибудь найти в себе силы его открыть.

Подняв взгляд на наш столик, я заметила встревоженный взгляд Кейт и очень растерянное, полное вопросов, лицо Аны. Я была так сосредоточена на их выражениях лица, что, подойдя к столу, даже не сразу заметила, на кого они так уставились. Проследив за их взглядами, я застыла, словно каменная статуя. Передо мной, слева от стола, стоял Майкл с букетом цветов. Его встревоженный взгляд скользил по моему лицу, словно он пытался прочесть мои мысли, уловить хотя бы намёк на то, что происходит внутри меня.

— Привет, — еле слышно проговорил он, сжав букет так крепко, что его пальцы побелели.

— Привет, — еле выговорила я, не в силах разомкнуть губы, будто они примерзли друг к другу.

Я словно не могла поверить своим глазам — он действительно стоял здесь, прямо передо мной, с опаской всматриваясь в моё лицо. Это правда он? Мне не кажется? В одно мгновение мне стало так неловко, что я с трудом выдерживала его взгляд. Я хотела сказать ему так много, но понимала: вряд ли он станет слушать.

Он стоял прямо передо мной такой красивый, с едва сведёнными на переносице бровями, образующими небольшие складки. Я поймала себя на том, что мои руки непроизвольно дрогнули от желания коснуться этих складок и разгладить их. Его растрёпанные волосы выглядели безупречно, словно такой стиль прически был придуман специально для него. За огромным букетом цветов проглядывала чёрная майка, плотно облегающая его широкую грудь, а сверху был накинут чёрный спортивный бомбер, который, казалось, ещё больше подчёркивал мощные предплечья. Мы стояли молча, не отрывая взглядов друг от друга, будто каждый из нас боялся нарушить этот момент хотя бы одним словом. Мир вокруг замер — я видела только его голубые глаза, взгляд которых затягивал меня, заставляя подчиниться полностью. Казалось, в них отражались мои собственные сожаления и та горечь, что принесла нам разлука длиною в месяц.

Осознание того, что мы здесь не одни, накрыло меня оглушающей волной. Я бросила взволнованный взгляд на Кейт, Ану и Джорджи. К моему удивлению, они все трое молча сидели и смотрели на нас. Ана, явно в недоумении, сканировала Майкла, как будто ожидая хоть какого-то объяснения. Но Кейт… я уловила, как в её взгляде мелькнула вина. Она то переводила взгляд с Майкла на меня, то снова возвращала его, словно хотела что-то сказать, но не решалась.

— Мы можем поговорить? — протягивая мне цветы, спросил Майкл, тем самым отвлекая меня от затянувшейся мысленной борьбы.

Я стояла, не в силах сдвинуться с места, а он выжидал, сжимая в руке букет. Кейт слегка кашлянула, вероятно, пытаясь привести меня в чувства. Я судорожно кивнула, взяла цветы и аккуратно положила их на стол. Майкл, развернувшись, медленно зашагал к террасе, немного повернув голову, будто прислушиваясь, иду ли я за ним. Выйдя в зону, где не было людей, он остановился. В такую погоду было слишком холодно ужинать на улице, поэтому мы могли поговорить спокойно, без лишних ушей.

Правда, я абсолютно не знала, как произнести хоть слово. Я была в полном шоке, и в то же время чувствовала, как волна дрожи проносится по моему телу. Я до сих пор не верила, что спустя столько времени он стоит передо мной, и у меня наконец появилась возможность сказать ему, как мне жаль. Но я была слишком труслива, чтобы произнести это вслух.

Майкл резко развернулся и пристально посмотрел на меня.

— С днём рождения, — мягко прошептал он, стоя так близко, что я ощущала тепло его тела.

— Спасибо, — стараясь восстановить дыхание, ответила я.

Майкл молча смотрел на меня, не решаясь заговорить. Я не знала, что он хочет сказать спустя столько времени, после этого чертового месяца, который, казалось, тянулся вечность. В его взгляде читалась нерешительность — то, что ему было несвойственно.

Меня всегда привлекала его уверенность и холодность по отношению к другим, в то время как со мной он был таким нежным и ласковым. Но теперь я всё разрушила. Острая боль огорчения и самоуничижения пронзила меня, и я почувствовала, как слёзы подступают к глазам.

— Как ты? — наконец произнёс он, заставляя меня вернуть взгляд на него и уставиться в изумлении, словно я ожидала услышать что угодно, но только не это. Не знаю, что было сильнее — боль, разрастающаяся в сердце при одном взгляде на него, нервозность, сковывающая меня изнутри, или всё вместе, но я не выдержала и истерично усмехнулась.

Этот простой вопрос прозвучал настолько неуместно, что выбил меня из последних остатков удерживаемого равновесия.

— Как я? — с кривой улыбкой, чуть более эмоционально, чем хотелось бы, переспросила я. — Мы не общаемся месяц, ты врываешься на мой день рождения с просьбой поговорить, и всё, что ты говоришь, это «Как ты?»

Осознав, что перегнула, не сдержав эмоции, я осеклась, делая глубокий вдох в попытке успокоиться. Ноги вдруг стали непослушными, и я слегка пошатнулась, пристыженно отводя взгляд. По какой-то причине рядом с ним я теряла контроль над собой. Никто другой не вызывал у меня столько эмоций одновременно, как он. Казалось, внутри меня развернулась борьба, с которой я была не в силах справиться.

— Тебе холодно? — игнорируя мой всплеск эмоций, спросил Майкл, одновременно стягивая свой огромный бомбер с плеч, пытаясь накинуть его на меня. Но от одной мысли, что он коснётся меня, что я снова почувствую тепло его рук и запах, который снился мне весь этот месяц, меня охватил страх. Я испуганно дёрнулась, осознав, что не смогу это выдержать.

— Не стоит, — воскликнула я чуть резче, чем хотелось.

— Ты дрожишь, — его голос прозвучал устало, он слегка опустил руки, словно проигрывая в очередной схватке.

— Переживу, — уже спокойнее ответила я. Он сжал бомбер в руке, но не стал надевать его ни на меня, ни на себя.

— Ты самый упрямый человек из всех, кого я встречал, — сказал он, больше себе, чем мне, потерев лоб и слегка усмехнувшись. — Знаю, что всё это выглядит странно, но мне сложно начать этот разговор, сколько бы раз я ни прокручивал его в голове, — он тяжело вздохнул.

Я молча смотрела на него, выжидая. Он то отводил взгляд в сторону, то возвращал его ко мне.

— Я скучал, — наконец выдавил он, посмотрев на меня так, будто моя реакция сейчас решала его судьбу.

Кровь, ещё мгновение назад бурлившая от возмущения, вдруг застыла, превратившись в лёд, и я вместе с ней — не в силах отвести взгляд от его синих глаз. Даже в полумраке я утопала в их глубине.

— Знаю, что должен был сказать это раньше, но у меня были причины, почему я ждал именно этого дня, — его голос звучал осторожно, как будто каждое слово требовало от него усилий.

— Ты мне ничего не должен, — неожиданно для самой себя произнесла я, ошеломлённая его признанием. Я была уверена весь этот месяц, что он возненавидел меня. — Я думала… — я резко всхлипнула, не зная, как продолжить. Казалось, если я озвучу свои мысли вслух, они окончательно станут реальностью.

— Что ты думала? — Майкл сделал уверенный шаг ко мне, оказавшись совсем близко, но явно сдерживая порыв прикоснуться. Я медлила, не в силах произнести это.

— Я думала, что ты возненавидел меня… — наконец еле слышно произнесла я. Брови Майкла взлетели вверх, удивление отразилось на его лице. — И больше не хочешь меня видеть, после всего, что я наговорила.

— Это не так. Мне нужно было время, чтобы договориться с журналистами, поэтому я медлил. Я должен был быть уверен, — его голос прозвучал отрывисто.

Я внимательно посмотрела на Майкла, стараясь переварить его слова.

— Я не должен был слушать то, что предназначалось не для моих ушей, и тем более оставлять тебя одну с твоими переживаниями. Я был зол, но не на тебя; я злился на себя за собственное бессилие. — Майкл тяжело выдохнул и протянул ладонь, нежно ухватившись за мое запястье. — Прости меня, — прошептал он.

От его прикосновения всё внутри словно пробудилось от спячки, по спине пробежали мурашки. Я смотрела на него в полном недоумении, не веря своим ушам.

— Это я должна просить прощения, и я его прошу! Я искренне сожалею о своих словах! — наконец произнесла я, чувствуя, как слёзы скатываются по щекам. — Я не должна была говорить всего этого, я просто… так испугалась. Я внушила себе, что она может причинить тебе боль, и, ослеплённая желанием защитить тебя, не заметила, как сама нанесла рану, куда глубже, чем кто-либо другой. — Я беспомощно ловлю губами воздух, отчаянно пытаясь закончить то, что так хотела сказать весь этот месяц.

Майкл отрицательно покачал головой, но в следующую секунду его взгляд изменился — он смотрел на меня так, будто перед ним было нечто бесценное. И прежде чем я успела осознать, он рывком притянул меня к себе, заключая в крепкие, тёплые объятия, утыкаясь носом в мою шею и жадно вдыхая мой запах. Так легко, словно этого проклятого месяца и не было вовсе.

— Я уже говорил, тебе не за что извиняться. Я давно тебя за всё простил, — прошептал Майкл мне на ухо, ещё крепче прижимая меня к себе.

Я наконец расслабилась, чувствуя, как его тепло проникает в меня и согревает в этот холодный осенний день. Несколько мгновений мне казалось, что я не могу до конца осознать, как это — снова чувствовать его кожей.

— Господи, Адель, я так скучал. Ты не представляешь, как я пережил этот месяц, — голос Майкла был хриплым, почти сломленным.

Я просто замерла, наслаждаясь моментом. Его грудь плотно прижатая к моей, еле сдерживала быстрый ритм сердца и рваные вдохи, его запах окутывал меня, а тепло согревало как снаружи, так и изнутри.

— Ты вся дрожишь. Совсем замерзла, — накидывая на меня бомбер, шепотом произносит Майкл, слегка отстраняясь. Его руки мягко обхватывают моё лицо, будто я что-то хрупкое и бесценное. В каждом его движении — осторожность, тепло, ласка. Мне кажется, что его ладони слегка дрожат… или, может быть, это дрожу я. Даже сквозь темноту я вижу, как его глаза беспокойно исследуют моё лицо, словно он пытается запечатлеть момент. Они останавливаются на каждом сантиметре, особенно задерживаясь на моих губах.

Слегка разомкнув их, я словно подаю Майклу безмолвный сигнал, давая понять, как сильно жду его поцелуя — того самого, о котором мечтала весь этот месяц. Его губы жадно накрывают мои, лишая возможности дышать. Поцелуй жёсткий, требовательный, пронизанный голодом, который копился все эти недели. Его язык пробирается внутрь, сметая последние остатки сомнений, заставляя терять голову. Все тело, очнувшись от спячки, словно получает глоток холодной воды после месячного стенания по жаркой пустыне.

Мне кажется, на мгновение я теряю связь с реальностью. Всё вокруг становится безразличным, лишь бы он был рядом и продолжал целовать меня, крепко держа в своих объятиях.

— Я так скучал, — еще раз проговорил Майкл, отстраняясь от меня тяжело дыша и прикасаясь своим лбом к моему.

— Я тоже скучала, — наконец прошептала я, и уголки губ Майкла тут же дрогнули в тёплой улыбке. — Если этим словом вообще можно описать всё, что я пережила за этот месяц.

— Я знаю, милая, всё знаю, — тихо произнёс он, давая понять, что пережил то же самое и понимает меня без лишних слов.

— Но… — я задумчиво смотрю на него, пытаясь прийти в себя и собрать разбросанные мысли воедино после того, как только что потеряла связь с реальностью.

— Что “но”? — в его глазах мелькает испуг.

— Что ты имел в виду, когда говорил про журналистов? — смотрю на него в замешательстве.

— Мне нужно многое тебе рассказать, но давай хотя бы сегодня отпразднуем твой день рождения так, будто нет никаких проблем. Завтра я расскажу, что успел сделать за этот проклятый месяц, — Майкл снова крепко прижимает меня к себе, будто боится, что если отпустит, я исчезну. — У меня есть для тебя подарок, — произносит он, и мне кажется, я слышу легкое волнение в его голосе.

— Этот день уже не может стать лучше! — воскликнула я, не скрывая восторга, и внимательно посмотрела на Майкла, заметив, как он потянулся к карману штанов. Извлекая маленькую коробочку темного графитового цвета, он вложил её в мои ладони. Я немного отстранилась в сторону и, не теряя времени, открыла подарок.

Внутри, на мягкой подушечке, лежала изысканная цепочка из розового золота с кулоном, усыпанным россыпью маленьких камушков, которые ловили и отражали слабый свет огней ресторана, падающий на террасу. Кулон, очевидно, был сделан на заказ, потому что он был про нас, а точнее — про меня.

При таком ракурсе, для большинства, кто бы ни стал разглядывать, форма и вид могли показаться чем-то незначительным или даже странным. Однако я сразу узнала в этом раздробленное сердце, собранное из множества маленьких, хаотично сцепленных частей. Каждый осколок был выточен в уникальную форму и украшен камнями разных размеров. Приподняв его и повертев в руках, я убедилась, что была права: при небольшом повороте можно было отчетливо увидеть, как эти осколки собираются в целостное и понятное для любого глаза сердце. Словно Майкл пытался мне сказать, что любую сломленную вещь можно восстановить, если взглянуть на неё под другим углом — даже если это сердце или душа.

— Это невероятно красиво, — всматриваясь в кулон, произнесла я, почувствовав, как мои глаза увлажняются, и слезы вот-вот сорвутся и зальют мои щеки новой порцией соли. Майкл, заметив это, приподнял мой подбородок и посмотрел прямо мне в глаза.

— Я тебя расстроил? — с волнением в голосе спросил он.

— Нет, просто это так трогательно. Мне никто никогда не дарил такие прекрасные подарки. Ты придумал это сам? — с легкой улыбкой, стараясь смахнуть слезы ресницами, прошептала я. Майкл улыбнулся в ответ.

— Ты вдохновила меня, — слегка кивнув, произнес он.

— Ничего прекраснее не видела! — заключаю я, и вижу, как лицо Майкла озаряет теплая улыбка, словно я только что сделала его самым счастливым. Но через мгновение он отстраняется, и его взгляд становится серьезным.

— Давай попробуем все сначала? Я буду стараться все исправить и покажу, что вокруг происходят не только плохие вещи. Я приложу все силы, чтобы защитить тебя и Джорджи. Что будет со мной — не важно, потому что без тебя это вряд ли можно назвать жизнью, — прошептал он, глядя мне прямо в глаза, словно в мольбе.

Я быстро закивала и все-таки заплакала. Майкл накрыл своими губами мои, притягивая меня со всей силы к себе. Наш поцелуй был нежным и трагичным, потому что я плакала, и слезы текли, придавая ему солоноватый вкус. Немного отстранившись, Майкл глубоко вздохнул.

— Как же ты прекрасно пахнешь. Мне казалось, что я стал бредить и чувствовать твой запах везде, — усмехнулся он, заглядывая мне в глаза. — Пойдем внутрь? Ты совсем дрожишь!

— Останешься с нами? Нам скоро принесут десерт… или уже принесли, не знаю, сколько мы с тобой тут стоим, — нервно проговорила я, пока Майкл нежными движениями утирал мои слезы.

— Ты хочешь, чтобы я остался и отпраздновал с вами? — спросил он с таким удивлением, что я не сразу отреагировала.

— Я не хочу скрывать тебя от подруги и сестры. Это почти все любимые, которые у меня остались, — с лёгкой улыбкой произнесла я. — Они устроили для меня такой прекрасный вечер, а после твоего появления он стал идеальным, — добавила я, чувствуя, как напряжение наконец покидает моё тело.

Я прищурилась, внимательно глядя на него.

— Кстати, а как ты узнал, что мы здесь?

— Кейт. Только прошу, не злись на неё. Она сделала это потому, что любит тебя, и потому что я был слишком настойчив, — виновато улыбается Майкл.

— Теперь понятно, к чему был её странный вопрос, — задумчиво соединяю пазлы в голове.

— Какой вопрос? — Майкл с интересом смотрит на меня.

— Когда мы выезжали из офиса, она спросила меня: хотела бы я попытаться всё исправить, если бы у меня была такая возможность? — Майкл хмыкнул, уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке.

— И что ты ответила? — спрашивает он.

— Как ты думаешь? — улыбаюсь я.

— Видимо, поэтому она и отправила мне адрес ресторана, — усмехнулся Майкл. — Но при этом буквально пригрозила, велев дать вам время побыть вчетвером и не похищать тебя на весь вечер. — В его голосе звучала тёплая улыбка. — Она хороший друг, и я рад, что у тебя есть такие люди.

Он сжал мою ладонь в своей.

— А теперь давай согреем тебя, и ты познакомишь меня со своей сестрой, которая, кажется, была готова наброситься на меня по одному твоему сигналу.

Я усмехаюсь, осознавая уже сотый раз за день, что вокруг меня самые прекрасные люди на планете.

Зайдя в ресторан, я заметила, что девочки беспокойно смотрели в нашу сторону. Мне нужно было многое объяснить.

Они заслуживали знать, что теперь Майкл — часть моей жизни, и я буду стараться сохранить это как можно дольше, потому что больше не представляю свою жизнь без него. Подойдя к столу, я не отпустила руку Майкла, а только сильнее сжала ее, стараясь найти в его близости силы для того, что собиралась сделать.

— Кейт, Ана, хочу вас познакомить, это мой… — я замялась, не зная, кем был Майкл для меня.

— Добрый вечер, я Майкл, парень Адель, — с дружелюбной уверенностью произнес Майкл, беря инициативу в свои руки. Я же, смущённо бросив взгляд сначала на девочек, а затем на Майкла, тихо добавила: «Парень…»

— Добрый вечер, я Кейт, подруга Адель, — улыбаясь, словно видела Майкла впервые, она протянула ему руку и пожала в дружеском рукопожатии.

— Добрый вечер, я Ана, сестра Адель, — более смущенно повторила за ней Ана.

Присаживаясь за стол, я слегка наклонилась к Кейт и прошептала так, чтобы было слышно только ей:

— Я очень сильно люблю тебя.

Губы Кейт растянулись в улыбке, и, слабо кивнув, она прошептала в ответ:

— Я тебя тоже очень люблю. Будь счастлива.

Вечер прошел прекрасно, несмотря на первоначальное смущение и неловкость. Я чувствовала себя абсолютно счастливой рядом с сыном, сестрой, подругой и моим… парнем.