Охота на Трясогузку

Глава 16

Пятница

Около семи часов вечера внушительный чёрный кроссовер тормозит напротив ресторана «Фламинго».

— Инесса Германовна, спасибо Вам большое, — произношу я с чувством и берусь за ручку автомобильной двери.

— О, нет, милая, это тебе спасибо, — улыбается Инесса и, окинув меня профессиональным взглядом, поигрывает бровями. — На самом деле мне было приятно работать с таким роскошным материалом, а твоё предложение — это лучший новогодний подарок за всю мою жизнь. Спасибо, солнышко, и, прошу тебя, не обижайся на Элюшку. Она, бедная, и сама очень переживает, что испортила тебе праздник…

— Да ничего она не испортила, — я отмахиваюсь и тоже улыбаюсь вполне искренне. — Теперь, когда у меня такая компания, мне больше не о чем волноваться.

— Вот и умница, — Инесса ласково гладит меня по руке. — И давай уже расслабься, деточка, не держи в сердце зла. Новый год — это отличный повод, чтобы отбросить всю хуйню, что тебя отравляла, и раскрыться навстречу новому и прекрасному. И ни о чём не жалей, моя девочка, не ошибается лишь тот, кто плывёт, как говно, по течению. Зато нам, умным женщинам, каждая погрешность добавляет щепотку мудрости. Ну всё, увидимся в аэропорту. Давай-ка, выше носик, и ступай с Богом.

И едва я покинула прогретый салон машины, как она сорвалась с места и, пролетев на только что загоревшийся красный свет, помчалась дальше опасным зигзагом. Вот и ещё щепотка мудрости в копилку Инессы. Эдак за поездку с горкой наберётся.

— Александриночка Валентиновна, как же здорово, что Вы приехали! — радостно встречает меня Анечка и щедро плещет бальзамом в уши: — С ума сойти, какая вы красотка!

Сама знаю. И впервые это её «Александриночка» не режет слух. Кажется, помощница действительно искренне рада моему присутствию. О том, что я всё-таки появлюсь на корпоративной вечеринке, я сказала только ей. А боссу сообщила, что постараюсь быть, поэтому привыкший держать всё под контролем Рябинин уже второй день зол, как сто чертей.

— А Павел Ильич уже несколько раз о Вас спрашивал, — щебечет Анечка. — Но Вы не волнуйтесь, всё только началось. Вы даже не представляете, как все наши будут Вам рады.

Звучит как бред, но я знаю, что сейчас Анюта не пытается мне льстить. А дело в том, что улыбчивый обаяшка Вадим Палыч, на лояльность которого все так уповали, преподнёс нашим торговым сюрприз. И если я, «недотраханная злая сука», предоставляла своим подчинённым полную свободу действий, не контролируя их рабочий режим, и спрашивала лишь по итогам, то «новый» Рябинин мгновенно изменил установленный порядок.

Теперь продажники появляются в офисе не когда им вздумается, а каждое утро ровно в девять, и ещё обязательно — в конце рабочего дня, чтобы отчитаться по итогам этого самого дня. Изменения коснулись и отдела закупок. А Рябинин-старший неожиданно все нововведения поддержал, и народ дружно взвыл. Что называется, прочувствуйте разницу.

Об этом Анечка поведала мне ещё позавчера, немало меня удивив. И ладно Пал Ильич, но подобные драконовские методы вообще не характере Вадика, тем более он ещё не вступил в должность. Ох и чудные дела у нас творятся! Однако вмешиваться в рабочий процесс у меня нет ни малейшего желания — я уже почти целый час в заслуженном отпуске.

— Ой, какое платье! Обалдеть! — обалдевает моя помощница, пока я придирчивым взглядом осматриваю себя в зеркале.

Но придраться не к чему — мой лук безупречен. Блестящие, тщательно отутюженные волосы, вечерний макияж от Инессы и струящееся по фигуре чёрное шёлковое платье превратили меня в женщину-вамп. Такой меня коллеги ещё не видели, и, откровенно говоря, именно поэтому я здесь. Прежде чем обрести что-то новое, сперва надо красиво отпустить старое.

Ну, вперёд, Александрина!

— Старый год спешит проститься, Новый — в дверь уже стучится, — доносится из ресторанного зала задорный голос ведущего. — Пусть же этот Новый год вас избавит от невзгод…

«Му-гу, от заботы, от работы и от бывшего — задрота», — мысленно добавляю я и вхожу в нарядный, сверкающий гирляндами, зал. Меня замечают сразу, и мне нравятся эти взгляды — и восхищённые, и завистливые, и настороженные.

Я сразу же нахожу столик нашей элиты, где пустует только моё место. За столом расположились Рябинины, приклеенная к боссу главбух с башней на голове, и, конечно, наша звезда Алиночка в костюме куртизанки. Она рассисястилась по правую руку от Вадика и что-то нашептывает ему на ухо. К слову, эти двое — единственные, кто не замечает моего появления. И почему я не удивлена?

Не скажу, что мой бывший выглядит в этот момент заинтригованным или довольным… скорее, отсутствующим, но я ничего не могу поделать с яростным желанием выбить из-под Алинкиной задницы стул. Но, конечно, я не стану этого делать. Одарив босса приветливой улыбкой, держу курс на него.

Ага-а, вот теперь меня замечают все. Уже ради этих двух взглядов мне стоило здесь появиться. У Алинки видок, будто она говна наелась, зато Вадик поплыл. Вот он, мой звёздный час! Главное — не погаснуть раньше времени.

— Са-аша, — Пал Ильич подрывается с места и встречает меня с отеческими объятиями. — Слушай, я и представить тебя не мог без твоих кудряшек. Должен сказать, это неожиданно, но… убойно! — он целует меня в щёку и шепчет на ухо: — Я рад, что ты приехала. Отдых явно тебе на пользу.

Вадик запоздало тоже встаёт из-за стола, но я упорно избегаю его взгляда. Здороваюсь с главбухшей, коротким кивком приветствую Алинку и занимаю свободный стул — прямо напротив бывшего. Оба Рябинина спешат за мной поухаживать. Старший даёт указания официанту обеспечить меня свежими блюдами, а младший наполняет мой фужер шампанским.

Набивать желудок едой не входит в мои планы, да и аппетита нет, а вот выпить — самое то.

После затяжного тоста от ведущего мы дружно чокаемся фужерами, а Вадик тянется повторно и трёт свой фужер о мой, словно надеется высечь искру. И я даже не отстраняюсь — я сегодня щедрая.

Отпив несколько глотков сладкого пузырящегося напитка, я ставлю фужер на стол и доливаю в него водки.

— Ты что делаешь, Саш?.. — беспокоится Пал Ильич. — Такое нельзя мешать… ты хоть покушай сначала.

— Без паники, босс, сперва я поздравлю своих коллег.

— А хотя нет, давайте сначала выпьем за мою сестрёнку Стефанию, которой сегодня исполнилось двадцать лет!

«А я с вами тут торчу», — добавляю мысленно и залпом выпиваю свой игристый чудо-коктейль. Снова наполняю фужер и, судя по тому как пригорюнились оба Рябинина, ничего доброго от моего поздравления они не ждут. Даже обидно.

Я зажимаю под мышкой клатч, беру в руку фужер и походкой от бедра направляюсь к ведущему. Он как раз играется с микрофоном, разогревая публику, а на его роже ясно читается, что моё выступление вообще не в кассу. Похоже, этот олух не в курсе, что я тут главная.

— Одну минуточку, Фёдор, — прерываю его увлекательную речь.

— Я Пётр…

— Тем более, — я улыбаюсь и забираю у недовольного Петра микрофон.

Коллеги!..

Нет, это будет слишком сухо, а у нас всё же праздник.

Дорогие друзья!

А с хрена ли они мне друзья? Да и никто из этой публики мне не дорог. Однако пауза уже затягивается.

— Дамы и господа, добрый вечер! Ещё вчера я не знала, что буду на этом замечательном празднике, но поскольку я всё же здесь, то должна вам сказать…

Как же вы меня заебали!

Но я понимаю, что мои улыбающиеся нарядные коллеги не заслуживают подобных откровений. И, глядя на их доброжелательные лица, вижу, что многие уже переобулись и больше не жаждут моей отставки. Неужто Вадик целенаправленно настроил против себя коллектив? Вон как мне улыбаются! Ещё неделю назад я была бы этому рада, но теперь мне всё равно. И все же…

— Я поздравляю вас с наступающим Новым годом! И от души желаю оставить в уходящем году всё плохое. Выбросьте без сомнений из своей жизни подлецов и предателей и шагайте без них с лёгким сердцем. Я желаю вам мирного неба, верных друзей и искренней взаимной любви. Цените то хорошее, что у вас есть, берегите своих близких и пусть каждый из вас точно знает, что для своей половинки — вы единственный маяк. Будьте здоровы и счастливы! И пусть доброта и любовь защитят этот мир.

Под бурные овации и радостные вопли коллег я выпиваю шампанское, передаю микрофон и пустой фужер ведущему, даю знак Анюте и старательно ровной походкой направляюсь к выходу из зала.

Краем глаза я замечаю, как из-за стола выбирается Вадим, но Анечка успевает первой. Я даю своей помощнице ЦУ, резко пресекаю её возражения и поспешно скрываюсь в дамской комнате, отрезая дверью оклик Вадима.

Пока народ заливает глотки и набивает желудки, в дамской комнате пусто и тихо. Но это ненадолго. Осматриваю себя в зеркале — всё в полном порядке, только румянец ярче и глаза лихорадочно блестят. Открыв кран, я мою руки и нетерпеливо поглядываю на новенькие золотые часики (прощальный подарок Горского) — ну⁈. И где?..

Ждать долго не приходится, и две двери распахиваются одновременно — входная и дверь кабинки туалета. Из коридора заваливает мой бывший, а из кабины показывается новенькая блондинистая девочка из команды логистов. Гадство! Как же она так тихо там сидела?

— Ой, — девчонка пятится, словно готова сбежать обратно. — Вадим Павлович, а… а Вы почему здесь?

— Писать хочу, — со смущённой улыбкой заявляет Рябинин.

— А-а… ну тогда… извините, пожалуйста, — пищит растерявшаяся блондинка и, обойдя неадекватное начальство по широкой дуге, сбегает на свободу.

А Рябинин, не теряя времени, щёлкает замочком на входной двери.

— Аленький… — выдыхает он сипло и делает шаг ко мне, — только не бойся, хорошо?

Во придурок! Он действительно не понял, что влетел в расставленные силки?

Мне хочется ответить чем-нибудь едким, но мозг в отключке, да и голос точно меня подведёт. Поэтому я просто молча жду продолжения. И финала.

Но как же страшно сжигать мост, на котором ты безнадёжно застряла.

— Аленький, то, что ты сказала там, в зале… ты ведь всем это пожелала, да? И мне тоже? — шепчет Вадим и тянется к моим губам.

Я отворачиваюсь, а его губы скользят по щеке, по шее… а руки уже жадно шарят по моему телу — зарываются в волосы, ощупывают грудь, сжимают задницу, тянут вверх моё платье и оглаживают ноги. Все его двадцать пять рук сейчас при деле. А на мои две напал тремор, и, чтобы хоть куда-то их деть, я цепляюсь пальцами за край раковины.

— Прости, что не ценил то лучшее, что у меня было… Знаю, что я предатель, но я не хочу в твоё прошлое, я хочу быть с тобой… всегда… Сашка, только ты мой маяк, — он поднимает моё платье до талии. — М-м-м… чулочки…

Вадим опускается передо мной на корточки, проводит языком над резинкой чулка, дышит горячо, целует, ласкает, прикусывает… Это гораздо пьянее шампанского с водкой, и миллион колючих пузырьков разбегается по моему телу. Никаких сил нет терпеть эту пытку и сдерживать себя, чтобы не взорваться, так и не добравшись до главного действа.

Я уже почти забыла, как остро реагирует моё тело на прикосновения Вадима, как чутко отзывается оно на его голос и запах… и каково это — ощущать себя желанной для НЕГО. Это мой губительный наркотик — яд, который я принимаю добровольно и осознанно. Потому что ничего в жизни не хочу настолько сильно.

— Я не могу больше, Аленький… подыхаю, как хочу тебя.

— Тогда хватит прелюдий, — я отталкиваю Вадима в тот момент, когда он уже стянул с меня трусики и пальцы пробираются к самому сокровенному. — Дорогой, тебе помочь расстегнуть брюки?

Он ловит ртом воздух и кивает одними ресницами, и я быстро расправляюсь с ремнём и застёжкой на брюках. Ещё немножечко… Ох!

Не то чтобы это был какой-то особо выдающийся член, — он стандартного размера и цвета, но не иначе как волшебный, потому что от его вида меня колбасит так, что я едва держусь на ногах. Сжимаю шелковистую плоть в своей ладони и скулю, как течная сука, а рот наполняется слюной. Но нет — минет для него незаслуженный подарок.

— Презерватив есть? — спрашиваю совершенно чужим голосом, и Рябинин качает головой.

— Нет… я же…

— У меня есть.

Быстро извлекаю из сумочки презерватив, разрываю упаковку зубами и ловко раскатываю латекс по напряжённому члену.

— Хватит нежности, Вадим, будь для меня сегодня плохим мальчиком, — выдыхаю ему в рот, не касаясь губ, поворачиваюсь задом и шире расставляю дрожащие ноги.

И послушный плохой мальчик вторгается, как захватчик, больно стискивая бёдра и восхитительно и мощно растягивая меня изнури. И с первым же толчком выбивает из меня невольный крик и слёзы. Мучительно медленно выходит и таранит меня снова… Это настолько пронзительно остро… настолько чересчур, что с третьим толчком я взрываюсь от этой невыносимой пытки, теряя опору, память и остатки разума.

— Аленький, ты мне своей горячей штучкой чуть самое дорогое не сломала, — шепчет на ухо Вадим, прижимаясь пахом к моим ягодицам. Тяжело дышит и признаётся: — Как же я люблю тебя!

Но я уже в здравом уме и отталкиваюсь задом от горячего мужского тела, выпуская на волю придушенного узника.

— Вот чёрт, резинка соскочила, — с досадой шипит за моей спиной Вадим, но, когда я натягиваю трусики и одёргиваю платье, бормочет совсем растерянно: — Саш, подожди, я ещё не кончил…

— А может, не стоило и начинать? — я бегло осматриваю себя в зеркале и поворачиваюсь к Рябинину лицом.

И такой он сейчас невозможно привлекательный — в распахнутом пиджаке, спущенных на бёдра брюках и с обнажённым эрегированным членом с поблескивающей влажной капелькой на головке.

— Пи-и-ип! — не сдержавшись, я прижимаю нежное местечко подушечкой пальца и тут же его облизываю. — А ты горький, Рябинин.

— Это язык у тебя ядовитый, Скрипка. Что, вот так и уйдёшь?

Я опускаю взгляд на слегка поникшего бойца и горько усмехаюсь.

— Знаешь, сегодня одна очень мудрая женщина посоветовала мне оставить всю хуйню в этом году и рвануть в новый год без неё. Так что прячь, Рябинин, и свали в сторону, не загораживай мне проход в моё прекрасное будущее.

— Ну ты и стерва!

— Сочту за комплимент!

А за дверью… целая толпа немых и пучеглазых баб. Впрочем, и не только баб — чуть поодаль, напротив мужского туалета и самцов собралось немало. Только ведущего не хватает. Неужто все дружно обоссались? И главное — все молчат и даже в дверь никто не стукнул. Это, наверное, чтобы нас не отвлекать. Какая очаровательная деликатность!

— А у нас разве здесь собрание? — интересуюсь я и оглядываюсь на Рябинина. — Вадим Палыч, доставай волшебный посох, к тебе тут очередь за чудесами.

Народ мгновенно оживает, но их комментарии мне уже до звезды. Я стремительно покидаю оживлённый предбанник и спешу к выходу из ресторана, где закутавшись в мою шубку, меня дожидается верная Анечка. Она смущённо улыбается и прячет глаза. Святая простота — я накосячила, а ей стыдно.

— Александриночка Валентиновна, я Вас обожаю! — выдаёт она пылко и… неожиданно, а передав мне шубу, с надеждой взывает: — А может, останетесь?

— Нет, Анют, у меня самолёт через три часа. Только тс-с-с — никому! А с меня презент по возвращении.

Огромный Айкин «Монстр» уже пыхтит у входа, ожидая меня. Странно, что Пал Ильич до сих пор не обнаружил свою дочу.

Под прицельными взглядами курящих коллег я открываю дверь внедорожника и взбираюсь на пассажирское сиденье.

— Чемодан мой не забыла?

— В багажнике.

— Молодец, Айчик! Тогда погнали!