Охота на Трясогузку

Глава 25

Она же мать!

Александрина

Инесса накрылась тоской — вдруг заболел Жорик. Вот прям в минуту занемог — температура, слабость, тошнота. А до кучи Германовну придавило чувством вины. «Ох, да простите меня, девчонки, это ж я, пизда старая, вздрючила мать вашу…» — вот как-то так.

А хоть бы и так!.. Германовна, конечно, перегнула с нравоучениями, но по сути была права. Зато наша Настя сильна — завелась от Инессы, а оторвалась на детях. Дура! Со злости я влупила ногой по поверхности воды и нырнула в бассейн. А вынырнув, обнаружила Стешку.

— Ну, что там с нашим греком?

— Уснул. А то лежал д-дрожал, бедненький, — печально доложила Стешка. — А вдруг у него малярия?

— Стеш, врач ведь ясно сказал, что он перегрелся. Башка-то у него чёрная, а солнце лютое. А вы всё утро по жаре шлялись. Да и нет здесь никакой малярии. Разве ты не слышала, что здешний президент воззвал свой народ к молитве ради спасения от всех эпидемий?

— Не смешно, — проворчала Стешка и уселась на бортик бассейна.

— А я не смеюсь — всё очень серьёзно! Народ президента единодушно поддержал и дружно помолился, и теперь Занзибар — самое безопасное место на Земле.

— А между п-прочим, в этом тоже есть смысл. Если бы люди чаще обращались к Богу и жили п-по-божески, то жизнь была бы намного безопаснее, — нравоучительно заметила сестрёнка и тут же сменила тему: — Саш, а ты думаешь, мама серьёзно п-про Пал Ильича?

Я аж воздухом поперхнулась.

— Стеш, ты как с луны свалилась! А сама-то ты как думаешь? Нет, ну Рябинин, конечно, не колокольчик, но… мандец, да о чём вообще разговор — ты свою мать, что ль, не знаешь? Да её только попробуй не изнасиловать — она же догонит и своё возьмёт, чьё бы оно ни было.

Стешка тяжело вздохнула, а на её глаза навернулись слёзы. И так жаль её стало. Она ведь и сама всё знает и понимает, но по-прежнему пытается искать маме оправдания. Раньше мы с Айкой старались оберегать нашу малышку от горькой правды, но мамину блядскую натуру ничем не замаскируешь.

А куда деваться — она же мать! И другой у нас нет.

Я выбралась из бассейна и обняла сестрёнку мокрыми руками. Стешка прильнула ко мне, шмыгнула носом, но всё же не расплакалась, а только тихо и горько пролепетала:

— Иногда так стыдно за неё.

— Не горюй, малыш, мы ж тут все свои, — я поцеловала Стефанию в нежную щёчку и игриво куснула за ушко.

— Ай, — пискнула Стешка, хихикнула, и снова посерьёзнела. — Сань, а насчёт её замужества, думаешь, п-правда? Да и когда она успела-то?

— Му-гу, что называется, никогда такого не было, и вот опять! А долго ли умеючи? — я придавила сестрёнке пипку носика и снова прыгнула в воду — жара несусветная. И как тут можно жить постоянно?

Я окатила Стешку брызгами.

— Давай прыгай ко мне. Сейчас Рябинин разнюхает обстановку и всё нам доложит. Но я и так не сомневаюсь, что этот брак по большой любви, — я изобразила пальцами кавычки. — И закончится он вместе с отпуском сицилийца.

— А если нет?

— Тогда мамин путь к его сердцу оборвётся в районе его желудка. Вряд ли мужик долго протянет на её глазунье.

Стешка рассмеялась и стрельнула в меня хитрым взглядом.

— Но-но! — предостерегла я. — Я ещё умею варить кашу и печь оладьи. И вообще, не царское это дело — готовить.

— Поэтому надо рассказать маме, как трепетно итальянцы относятся к еде, и что избежать г-готовки у неё не выйдет. А ещё напомнить ей, что на Сицилии дымит п-постоянно действующий вулкан.

— Пф-ф! Тоже мне проблема! Да мы с твоей матерью всю жизнь, как на вулкане, и ничего — попыхиваем себе потихоньку. О! А вот и наши разведчики явились, — я кивнула в сторону, откуда показались Геныч с Рябининым. — Только что-то они не сильно торопятся.

И оба такие довольные!

— Сашок, какие же классные у нас мальчишки, п-правда? — промурлыкала Стешка, глядя с такой придурковато умильной мордахой на своего крокодила, что захотелось дать ей по лбу.

— А то! Мужиков красивее Геныча и преданнее Рябинина — ещё поискать!

— Дурочка, — беззлобно обругала меня Стешка, продолжая лыбиться. — Знаешь, мне кажется, будь Генка красавчиком, он не был бы настолько п-привлекательным. Сань, я так его люблю, что иногда даже в г-груди больно.

— Да под такой тушей во всех местах должно болеть, — проворчала я.

И хотя меня до сих подбешивает Стешкин выбор, я прекрасно понимаю то, о чём она говорит. Потому что ещё помню, как по полночи таращилась на мирно спящего Вадика, не в силах поверить своему счастью. И плакала потихоньку от избытка эмоций. Идиотка наивная!

А Стешка прямо в унисон с моими мыслями:

— Я до сих пор п-поверить не могу, что он выбрал меня.

— Да это он джекпот отхватил! — рявкнула я с досадой, и тут же раздался рычащий бас главного приза:

— Кто взял джекпот?

— Ты! Мы как раз обсуждали с твоей женой, как сильно тебе подфартило.

— Мне? Да! — не стал отпираться Геныч, и хрупкая Стешка почти скрылась в его гигантских ладонях.

Не могу на это смотреть! И на Рябинина не хочу.

— Ну что там Жора — живой? — вспомнил и обеспокоился Геныч.

— Температура немного спала, и он уснул, — жалостливо сообщила Стешка. — У него аж тридцать девять и пять было.

Вадик присвистнул, а Геныч в своём репертуаре:

— Ни хрена! У меня почти вдвое короче.

— Ой, помалкивай уже со своей горошиной, — не выдержала я, а Стешка зашипела:

— Сань, жало своё п-прищеми!

— Как скажете, принцесса на горошине! — парировала я, и остров содрогнулся от ржания Геныча.

А потом мальчишки выложили нам свой план по налаживанию международных отношений. Подозрительно позитивный план. И прежде всего потому, что озвучивал его Геныч. Якобы сицилиец влюбился насмерть и теперь своей дальнейшей жизни без нашей мамы не представляет. Мужик он богатый, порядочный, да к тому же вдовец. Живёт рядом с морем, чего и нашей маме желает. А поскольку все мы тоже желаем Насте счастья, то, как любящие дети, должны сделать первый шаг к примирению, а заодно и просватать нашу главную Скрипку.

Класс! Если бы действительно всё было так, то лучшей доли для нашей мамы и не пожелаешь. Мужика, правда, жаль. Но с другой стороны…

— А что мы с вами знаем о Сицилии? — я обвела взглядом нашу компанию и остановилась на самом просвещённом человеке — Стефании.

— Это остров! — гордо провозгласил Геныч.

— Садись, Цветаев, пять! Ты очень красиво нам рассказал, и на первый взгляд всё шоколадно, — я смерила недоверчивым взглядом двух «дипломатов».

— Ага, — подтвердила Стешка и с не меньшим подозрением уставилась на мужа. — А если глубже?..

Рябинин переглянулся с Генычем и хохотнул.

Так я и знала, что где-то подвох.

— Вы п-поиграться решили? — зло прошипела Стефания, вывернувшись из объятий Геныча. — Я понимаю, что вам всё равно, лишь бы избавиться от надоевшей тёщи, но она, между п-прочим, ещё и наша мама!

— Персик мой, да ты что, я за мать вашу объявлю войну Сицилии!.. если понадобится, — разволновался Геныч и тут же зарычал на Рябинина: — Вадюх, вот на хера ты заржал? Они ж сейчас подумают, что мы пизди… что мы неправду с тобой говорим. Да я тёщиным счастьем клянусь, что всё так и есть! — он долбанул себя кулаком в грудь, а Рябинин поспешил взять слово:

— Не-не, девчонки, Геныч чистую правду говорит — там всё шоколадно. Но если внюхаться… то можно уловить коровий дух. Просто Анастасио разводит крупнорогатый скот, а мы решили дозировать информацию, чтобы вас сразу не волновать… вы же к скотинке непривычные. Ну а с другой стороны, чего волноваться — это ж хорошо, что у мужика большое хозяйство. В смысле, сельское хозяйство.

— Да любое хозяйство хорошо! Если оно большое, — с жаром вставил Геныч.

— Так этот Анастасио из деревни, что ли? — уточнила Стешка.

— Из самой козырной деревни! — взревел Геныч. — А разве коровки — это плохо? Зато у них там отличный климат, свежий воздух, море тёплое, опять же… и парное молоко! И несмотря на изобилие строительных удобрений, прошу учесть, что дом у мужика не из говна!

— Только н-не надо забывать, что он сицилиец! — со значением добавила Стефания.

— И что? — возмущённо прогрохотал Геныч. — Очень душевный народ, между прочим! Понаслушались всякой хрени про мафию…

— Это не х-хрень! — возразила Стешка. — Мафия на Сицилии была и есть. И это оправдано — бедные сицилийцы две тысячи лет воевали за место под солнцем, а когда у людей вся жизнь — борьба, волей-неволей начинает формироваться культ силы.

— А с кем воевали-то? — осторожно полюбопытствовала я.

— Да со всеми! Их остров испокон веков терзали: то иноземные захватчики, то п-пираты, то извергающийся вулкан… вот в этом вечном противостоянии и складывался х-характер нации. Сицилийцы могут быть сколько угодно душевными и п-приятными людьми, но это никак не отменяет их взрывного темперамента. И это вам не эмоциональные итальянцы — это абсолютно другая нация со своим языком и менталитетом. Да у них в крови гремучая смесь: г-греки, арабы, карфагеняне… — пылко и почти не запинаясь Стефания забрасывала нас информацией, а когда остановилась, чтобы глотнуть воды из бутылки, Геныч с гордостью выдал:

— Я горжусь, что женат на самой умной и красивой женщине! Но клянусь, что наш влюблённый Анастасий не из Коза Ностра — он просто мирный фермер.

— Возможно, — согласилась Стефания. — И я даже допускаю, что сицилийцы могут быть очень х-хорошими мужьями, но нашей маме такой мужчина вряд ли п-подойдёт.

— Да почему? — расстроился Геныч. — Бедняга уже столько планов настроил, он же башку потерял от вашей… от нашей…

— Потому что очень важно, чтобы мама Анастасио тоже настолько п-потерялась, чтобы решилась одобрить этот брак. А наша мама вряд ли сможет долго изображать из себя милую и п-покладистую, и уж точно не обрадуется, когда узнает, что самой г-главной и любимой женщиной для её мужа всегда будет мама, а не она.

— Не факт! — заметил Рябинин. — Да и вообще, глупо сидеть и притягивать за уши всякие вероятности.

— Вот именно! — громко и возбуждённо поддержал его Геныч. — Мне, между прочим, даже обидно за тёщу — она нам доверилась, как самым близким, а вы здесь сидите и козни строите. А она так-то — уже вполне себе взрослая тётя и сама способна решить, где и с кем разжигать семейный очаг. И вот это ваше вмешательство в её личную жизнь — хуже всего. Да если б я заранее всем сообщил о своём намерении жениться, то так и засох бы в девках, потому что кое-кто… не будем показывать пальцем, — и Геныч тут же обвиняюще указал на меня, — первая прилетела бы на метле, чтобы уберечь сестру от беды. Короче, так — я за любовь и свободу выбора!

— Да! — прилетело из глубины дома. Дурдома, блин!

Не удивлюсь, если выступление Геныча заслушало всё побережье. Но за его обвинения я даже и не подумала обижаться. А что, я никогда не скрывала, что не хотела видеть их вместе со Стешкой.

Обсуждения зашли в тупик. С одной стороны, мне очень не терпится благословить нашу маму на счастливый союз с сицилийцем, но с другой — как бы потом не пришлось вызволять её из этого скоропостижного брака. И это будет гораздо проблематичнее, чем смотаться за непутёвой родительницей из Воронцовска в Москву. А уж если она начнёт качать на Сицилии свои права, то, боюсь, только потерей зубов может не обойтись.

Что ни говори, а когда мама в пределах досягаемости и периодически мелькает перед глазами, нам с девчонками намного спокойнее. Даже Айке! Однако идею организовать знакомство с Анастасио за совместной трапезой мы поддержали единодушно. И после обеда Рябинин с Генычем отправились с дипломатической миссией к сицилийцу, а мы со Стефанией — на пляж.