Переполох в гареме. Попаданка в султанский гарем

Глава 10

Управляющая гаремом встала перед самым рассветом — предстоял насыщенный день. Накануне вечером Гюль-ага сообщил, что в подземелье ждёт своей участи очередная дикарка, которую необходимо обуздать. На вопрос, откуда взялась невольница, предпочёл отмолчаться. Неужто с луны свалилась, бесовка.

Совершив ритуальное омовение, облачилась в кафтан синего оттенка. Медленно повязала белый платок с бахромой, спрятав от посторонних глаз чёрные волосы. Прочитав утреннюю молитву, выпила сидя стакан воды неторопливыми, размеренными глотками, как учил пророк Мухаммед — да благословит его Аллах и да приветствует. На вид ей около сорока; точную дату рождения не знала, но в тот день, после продолжительной засухи, в окрестностях города Ван в небе блеснула молния, и на всеобщее ликование полил благодатный дождь. Оттого имам местной мечети, являющийся по совместительству дядей, дал новорождённой малышке с бледно-голубыми глазами имя Ягмур*.

Однажды на центральной площади, в дни празднования Курбан-байрама, одна зажиточная дама, попробовав её фирменную баклаву, предложила работу кухаркой у себя в усадьбе. Понимая, что это шанс снабдить семью пропитанием, она, не раздумывая, согласилась.

Так попала в город мечты, имя которому — своенравный Стамбул.

Когда цветы на гранатовом дереве сменились увесистыми плодами, оценив волевой дух и врождённый навык лидера, сударыня поручила ей следить за полным хозяйством. В один знаменательный день с визитом пожаловала ныне сама Валиде. На тот момент она являлась любимой женой падишаха и носила звание Хасеки Бейза-султан. Помнит, как сейчас: к приезду императорской особы готовились на протяжении целого месяца. Садовники буквально перекопали на новый лад весь цветник. В срочном порядке из Коньи привезли шёлковый ковёр — он пылал яркими красками замысловатых узоров. Ступать на него слугам было строго-настрого запрещено. Роскошные туалеты, что сшиты для хозяйки, не умещались в сундуке. Накануне на кухне кипела работа, как никогда ранее: повара трудились над грудами овощей и выпотрошенных тушек молодых ягнят целую ночь без сна.

Как только властительница переступила порог, блаженная тишина повисла в воздухе. Зал поднялся, и все присутствующие склонились в знак почтения. Она была наслышана о её привлекательности, однако, сгорая от любопытства, подавляла в себе возникшее желание поднять взор. Когда султанша прошествовала мимо, успела рассмотреть в деталях шлейф изысканного платья, вышитого золотыми нитями. Следом двигалась придворная свита в не менее богатом убранстве. После продолжительного обмена любезностями гостей усадили за массивный стол, покрытый белоснежной скатертью. С пылу с жару слуги лихо подали всевозможные угощения. Приглашённые музыканты играли мелодично на фоне, стараясь ненароком не заглушать голоса светских особ.

Между тем застольная беседа перешла на важный этап. Обсуждалось предполагаемое сватовство. В роли жениха выступал сам высокопочтенный паша Селим. По долгу службы большая часть его жизни прошла за границей, и вот наконец он созрел для брака. Достойное приданое с обеих сторон сулило паре благополучие.

— Один дворцовый жаворонок напел мне об утончённости и добром нраве вашей дочери, — непринуждённо сообщила Хасеки Бейза-султан.

— Да, ваша светлость, — широко заулыбалась помещица. — Птицы в вашем райском саду не лгут.

— В таком случае пригласите столь дивное создание к нашей трапезе.

— Как будет угодно, — покорно кивнув, хозяйка приказала позвать юную барышню.

Потенциальная невеста, предвкушая звёздный час, облачилась в самый лучший наряд из своего внушительного гардероба. В косы служанка вплела свежие цветы, благодаря чему с её появлением приёмная наполнилась нежным сладким ароматом. Все без исключения попали под очарование юной красавицы — ведь кроме внешности, она впитала с молоком матери умение выгодно себя подать. Она далеко не глупа, осознавала, что от её выхода зависит дальнейшая судьба и перспектива на удачное замужество.

Мать, довольная кровиночкой, продолжала улыбаться во все зубы — о лучшем зяте можно и не мечтать.

Дальше случилось то, чего никто не мог ожидать. Повелительница с разных сторон тщательно рассмотрела поданную на десерт фисташковую баклаву, из которой маняще сочился медовый сироп. Она никогда не видела столь ювелирно раскатанного теста — тонкого, подобно листу бумаги. Не оставалось сомнений: это верх кулинарного искусства.

— Кто создатель этого восхитительного творения? — восторженно ахнула она.

Переполненная гордостью за свою работницу, барыня её окликнула. Замешкавшись от неожиданности, смотря в пол, на ватных ногах, та подошла к господам.

— Здоровье рукам, мастерица. Как твоё имя? — полюбопытствовала Хасеки Бейза-султан.

— Ягмур, Ваше Величество, — сделав глубокий вдох, вымолвила девушка.

Ладони предательски вспотели от волнения, и коленки трусливо задрожали. Она, некогда фермерский ребёнок, и представить не могла, что окажется перед владычицей и та похвалит её труд. О большем и желать не имеет права — скажи кому, не поверят.

— Посмотри на меня, — ласково попросила она.

Сделать это не хватило смелости. Должно быть, ослышалась. Хрипло сглотнув, не отважилась шелохнуться. Наступила гнетущая пауза. Затянувшееся молчание разорвала придворная свита, что принялась шептаться между собой, отчего та испытала неловкость. Одним взмахом веера госпожа остановила болтовню и резко встала из-за своего места. Величаво прошагав к скромнице, мягко приподняла её лицо.

Невольно встретившись глазами с властительницей, потеряла дар речи. Безупречные черты, обрамлённые серебряными локонами, — первое, что удалось разглядеть.

— Хочу, чтобы отныне ты служила при дворце, — обладательница холодной, утончённой красоты впервые за вечер улыбнулась.

Зрители пришли в немое изумление. Сударыня чуть было не возразила, но ради благополучия дочери вовремя совладала с эмоциями.

По счастливой случайности простолюдинка очутилась в самом сердце Топкапы. Сначала заняла должность старшей служанки — ункяр-калфы. За что невзлюбили другие наложницы, но, находясь под влиятельной защитой, она не особо беспокоилась и решительно шла вверх по карьерной лестнице. Готовила сладости лишь на важные приёмы, а рецепты хранила в строжайшей тайне. За рекордно короткий срок обучилась грамоте и каллиграфии. Спустя десятилетие её поставили перед выбором: получив от казны приданое, выйти замуж за уважаемого господина или остаться, но в роли хазнедар — помощницы самой Валиде.

На сегодняшний день жалованье увеличилось в несколько раз, благодаря чему ей удалось позаботиться о родителях — они уже давно не молоды и нуждаются в услугах лекаря. Уникальный титул не имеет срока давности, а значит, гарантировал почёт и сытую старость. По прошествии времени не было и дня, чтобы усомнилась в правильности своего выбора. Её обитель — гарем, и с этим ничего не поделать.

Взяв этим утром в помощь крепких евнухов, спустилась в женскую темницу. Там перевоспитывали провинившихся наложниц и горничных, порой оставляя без еды и питья. На таких условиях долго не продержишься, а потому они мигом исправлялись. Чаще наказания имели телесный характер — всыпать кнутом или палкой вполне обычное явление. Иногда пугали, что выкинут в Босфор кормить рыб, как было в эпоху правления Ибрагима Безумного, что утопил триста невинных рабынь. Все помнили тот кровавый день в истории и рисковать не желали.

Невольница, о которой упомянул Гюль-ага, одарила её мрачным взглядом. Ресницы — мокрые от слёз, а длинные волосы растрёпались по плечам. Она сталкивалась с чужеземками ежедневно, однако до сей поры никто не вызывал в ней столько смешанных чувств. Бесстрашная и самоуверенная девица презрительно усмехнулась. Смотрительница горделиво выпрямилась, скомандовав помощникам открыть камеру. Она не боялась — с теми кандалами, что на ней, шагать тяжело, не то что представлять опасность.

Узница не дрогнула, лишь подозрительно прищурилась. На несуразном платье — крупные пятна грязи. Одежда впитала в себя терпкий запах подземелья и сырости. Внимательно рассмотрев её с макушки до пят, прикинула в уме план действий. В случае повиновения — отправить в хамам и выдать чистую форму, а также пригласить гаремную повитуху для осмотра.

Ежели будет противиться — оставят ещё на сутки.

— Что вам от меня нужно?

— Ты должна нам повиноваться, — выделяя каждое слово, изрекла хазнедар Ягмур.

*Ягмур — в переводе с турецкого «дождь».