Поцелуй принца

Глава 10

…неизменная покровительница оперы в последнее время пристрастилась к вечерним прогулкам верхом на Роттен-Роу. Говорят, что она еще не пропустила ни одного раза, поскольку к урокам верховой езды, оплаченным ее супругом, прилагаются услуги инструктора, который не только сам превосходно ездит верхом, но еще и может похвастаться глазами цвета летнего неба. А наша леди явно предпочитает лето всем остальным временам года.

Новая тенденция во владении домашней собственностью, введенная в оборот одним из членов королевской фамилии, прибывшим в наши пенаты в качестве гостя, заключается в том, чтобы отыскать заброшенные руины с последующим их восстановлением для целей, которые воображение автора этой заметки решительно отказывается представить.

Дамы, никогда не рано внедрить послушание в жизнь ваших благословенных отпрысков. Например, когда они начинают требовать чего-либо, выражая свои желания словами или жестами, специалисты советуют первым делом преподать им урок повиновения.

Дамская газета мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт

Каролине казалось, будто она очутилась где-нибудь в пещере на необитаемом острове, вдали от всего мира и Лондона, отчего ее не покидало чувство усталости и раздражения.

– Я буду жить, Марта? – вопросила она. – Прошу тебя, только ответь честно. Мне не нужны ложные надежды.

– Вы будете жить долго и счастливо, леди Каролина, – ободряюще ответила служанка и перевернула ее на бок.

Дело в том, что Марта и вторая горничная меняли белье на ее постели, отчего им то и дело приходилось ворочать свою госпожу туда и сюда.

– Это разве не может подождать? – недовольным тоном спросила Каролина.

– Нет, миледи, не может, – твердо ответила Марта и еще одной влажной холодной тряпицей вытерла ей лицо.

Каролина оттолкнула ее руку. Она чувствовала себя грязной и липкой от пота, а когда поднесла руку к волосам, ей захотелось заплакать. Они превратились в настоящий колтун. Ей казалось, что пройдет еще много недель, прежде чем она вновь станет такой, как прежде, блистательной и неотразимой.

Суматоха и беспокойство вокруг нее постепенно улеглись, и Каролина вновь смежила веки, не обращая внимания на перешептывания служанок, остававшихся в комнате. Она услышала, как кто-то упомянул суп, и проговорила громко и отчетливо:

– Да, суп, пожалуйста.

Дверь открылась и закрылась, после чего, благодарение Господу, воцарилась тишина. Но, лежа на кровати, она вдруг уловила настолько густой и прелестный аромат, что не удержалась и открыла глаза. Точнее говоря, она приоткрыла один глаз, поскольку перед этим зарылась лицом в подушку. Ей показалось, будто она увидела мужскую фигуру, стоящую рядом с ее кроватью. «Должно быть, я сплю и все это мне пригрезилось», – подумала она. Или же это был всего лишь проволочный манекен, скрученный по форме ее фигуры, который она держала в гардеробной. Она как раз работала над своим последним портновским шедевром, когда недуг подкосил ее.

Каролина оторвала голову от подушки, дабы воспользоваться преимуществом обоих глаз. Выяснилось, что это никакой не манекен, не галлюцинация и не призрак. Совершенно определенно, у ее кровати стоял Задница Алусии, умильно улыбаясь и глядя на нее сверху вниз. В руках он держал фамильную бабушкину вазу, полную желтых благоухающих цветов.

– Я вам не помешаю? – вежливо осведомился он, словно оба находились на послеобеденном официальном чаепитии или же только что вышли из церкви по окончании службы, а теперь неспешно прогуливались по тропинке.

Какого дьявола он делает в ее спальне? И почему он держит в руках цветы? Ей удалось приподняться на локте и окинуть его долгим взглядом с головы до ног.

– Вы что же… Вы теперь живете здесь постоянно? – неуверенно осведомилась она. От Бека можно было ожидать чего угодно.

Он рассмеялся в ответ:

– Нет, но обитаю поблизости. Я снял номер в «Кларендоне».

Каролина убрала руку и вновь уткнулась носом в подушку.

– Это невероятно, – проворчала она в мягкую наволочку, после чего перевернулась на спину. – И что же, вы торчите здесь все это время?

– Все время?

– Те два дня, что я была больна.

– Нет. Но время от времени я заезжал к вашему брату, чтобы справиться о его здоровье. Он сильно тревожился о вас. И с момента начала вашего недомогания прошло отнюдь не два дня – полагаю, сегодня пошел четвертый день дежурства у постели умирающей. Но вы продолжаете бросать вызов судьбе.

Что-то здесь было не так.

– Четвертый день? – повторила она. – Это невозможно.

Повернув голову, она посмотрела в окно. Сквозь щель в портьерах в комнату пробивался тусклый серый свет. Может ли такое быть? Неужели она действительно так долго была больна? Господи милосердный, ноги, наверное, полностью отказали ей. Она представила себя сидящей в инвалидной коляске, которую толкает Холлис.

– Это вполне возможно, леди Каролина. И вновь хочу повторить, что вы произвели настоящий фурор.

– Что вы имеете в виду? – Она повернула голову, чтобы посмотреть на него.

– Разве вы забыли о том переполохе, что неоднократно устраивали в Хеленамаре?

Она ненадолго задумалась и признала:

– Я и впрямь надевала несколько потрясающих платьев.

– Я не это… речь шла… – Он покачал головой.

– А это еще что?

Он взглянул на букет, вазу с которым по-прежнему держал в руках.

– Цветы.

– Да, но… вы принесли их мне?

Он уставился на букет с таким видом, словно пытался вспомнить, зачем вообще они ему понадобились.

– Они для… да. – Он встретил ее взгляд. – Я принес их вам.

– О боже! Должно быть, вы действительно испугались, что я могу умереть. А теперь наверняка потребуете от меня извинений за то, что я не оправдала ваших ожиданий, но… не дождетесь.

Уголок его рта дрогнул в кривой улыбке.

– Я наверняка сочту, что вы стоите на пороге смерти, если извинитесь хоть за что-либо. Вы можете сесть?

– Разумеется я могу сесть, – с раздражением заявила она и храбро попыталась принять сидячее положение. Но усилие оказалось чрезмерным.

Принц поставил вазу с цветами на прикроватный столик, наклонился, просунул руки ей под мышки и усадил ее на кровати.

– Прекратите! – в тревоге вскричала Каролина. – Я прекрасно обойдусь без вашей помощи.

– Нет, не обойдетесь, – возразил он, устраивая ее поудобнее, после чего подложил ей под спину несколько подушек. – Вот так хорошо?

– Хорошо, – с большой неохотой согласилась она, чувствуя себя экспонатом на выставке, пока он возился с нею. – Неужели обязательно стоять надо мной вот так?

– Ваш брат был прав. Вы действительно раздражены непонятно чем. Я передам ему, что расставание с грешной землей вам решительно не грозит. Как я слышал, люди на смертном одре более склонны к покаянию.

– С какой стати я должна в чем-то каяться? – совершенно серьезно осведомилась она, полагая себя во всех отношениях благонравной особой. Да, совершенством назвать ее было нельзя, но ведь она по-настоящему любила брата, любила своих подруг, да и вообще, была добра со всеми, кто попадался ей на пути. Даже с этой задницей. По крайней мере, она была добра с ним до тех пор, пока он не начал грубить ей. – Зачем вы здесь? – полюбопытствовала она. – Я полагала, что вы резвитесь напропалую после того, как ваша попытка обесчестить нашу служанку провалилась. Кстати, кто она такая?

– Ради всего святого, о чем вы говорите? – с изумлением глядя на нее, осведомился Лео.

Он по-прежнему возвышался над нею и выглядел при этом невыносимо привлекательным и невинным. Ах, он думает, что она все забыла! Ну так она не забыла ничего. Каролина посмотрела на принесенные им цветы и принялась размышлять над весьма подозрительными мотивами, коими он руководствовался.

– Полутемный коридор – чрезвычайно подходящее место, чтобы завести завидное знакомство, – сказала она.

Принц небрежно оперся о столбик кровати в ее изножье.

– Пожалуй, у вас уже начинался бред тогда. Вам все это привиделось.

– Это был не бред, Ваше Высочество. Сначала вы стояли в коридоре с какой-то женщиной, а теперь пробрались в мою комнату. Но как? Гарретт никогда бы этого не допустил.

– Он не знает, что я здесь.

Она растерянно заморгала:

– Что? А где же Бек?

– Готовится к выходу в свет. Вот почему Гарретт не смог сам принести эти цветы. Я решил сделать это вместо него.

Она вновь окинула быстрым взором его потрясающе мужественную фигуру. Но его безупречный вид живо напомнил ей о том, как выглядит она сама. Каролине вдруг захотелось забиться под одеяло и не высовываться оттуда.

– Я не готова принимать визитеров, – сказала она. – Я – не в форме. И вообще, я чувствую слабость, так что вы, наверное, захотите вернуться в кабинет Бека и подождать его там.

– Я уверен, что уже совсем скоро вам станет лучше. Кажется, этот суп приготовлен для вас? – Он медленно улыбнулся, и улыбка его выглядела теплой и сочувственной, отчего у нее даже капельку закружилась голова.

– Я бы сказала, что правительство Алусии должно держать вас как можно дальше от любой болезни.

– Подозреваю, что, если бы правительство увидело вас сейчас, вы оказались бы правы.

Каролина попыталась презрительно фыркнуть, но из-за тяжелой и словно набитой ватой головы у нее ничего не вышло.

– Ваш брат ужасно обеспокоен.

У Каролины сохранились обрывки воспоминаний о том, как Бек склоняется над нею и челка падает ему на лоб.

– У меня сестра умерла от лихорадки, – вдруг сказал он.

– Простите?

– Она была совсем еще маленькой, ей исполнилось всего три годика, когда лихорадка унесла ее.

Каролина приподнялась чуточку выше на своей горе подушек.

– Я даже не подозревала, что у вас была сестра.

– Это было очень давно. Тогда я тоже был ужасно молод, но помню все отчетливо. Хок определенно боялся потерять вас, невзирая на то, что вы, по его словам, промотали целое состояние на портных, модисток и торговцев тканями.

– Он снова жаловался на это? – с утомленным вздохом осведомилась Каролина. – Я пытаюсь перехватывать счета до того, как они попадают к нему. – Последние слова вырвались у нее непроизвольно, она вовсе не намеревалась произносить их вслух.

Принц коротко рассмеялся и осторожно присел в ногах ее кровати.

– Он очень хорошо о вас заботится.

Это была правда. После смерти родителей Бек мог превратить ее жизнь в ад, если бы захотел. Но он всегда защищал ее.

– Я тоже забочусь о нем. Мы с ним уже давно остались на белом свете только вдвоем, – с тоской проговорила она. По какой-то причине глаза ее наполнились слезами. Господи. – Он был мне как отец. Я ведь почти не помню своего настоящего отца. Вам повезло, ваш отец до сих пор жив. – Она смахнула ту единственную слезинку, что поползла у нее по щеке. Это все болезнь? Это она сделала ее такой болезненно сентиментальной?

– Мой отец был не очень похож на настоящего отца, – как-то очень буднично признался он. Каролина ждала, что он объяснится, и готова была принять его слова за шутку. Но принц не улыбнулся. Он лишь вновь передернул плечами. – Да-да, старые жалобы очень живучи и все такое, но все внимание отца досталось моему старшему брату. Всю нашу молодость он готовил Себастьяна к трону. А я… я просто был рядом. Он почти не замечал меня.

Это не могло быть правдой. Каролина и в страшном сне не могла представить, что отец мог не замечать ее. То немногое, что она о нем помнила, было пронизано теплом и любовью.

– Увы, таковы неприглядные стороны того, что в королевской семье ты родился вторым, – криво улыбнувшись, добавил он.

Кто-то негромко постучал в дверь. Принц встал, когда она распахнулась и в комнату вошла новая служанка, держа в руках поднос с супом. Исходящий от него аромат был настолько восхитителен, что в желудке у Каролины заурчало.

Но на середине комнаты служанка остановилась как вкопанная. Присутствие принца явно повергло ее в смятение, и она неловко присела в реверансе, едва не разлив суп.

– Не обращай на него внимания, Анна. Его не должно быть здесь.

Но Анна не могла проигнорировать его присутствие. Лицо ее залилось краской, и она так старательно избегала смотреть на него, что Каролина не могла этого не заметить. Она и представить себе не могла, что можно быть настолько застенчивой, что даже украдкой не взглянуть на принца, – в конце концов, он был настоящим красавцем! Но Анна Марбл изо всех сил отводила глаза, направляясь к ней с подносом в руках.

Она опустила его Каролине на колени и вновь едва не разлила суп, когда в комнату ворвался Бек, причесанные волосы которого влажно блестели.

– Каро! Ты пришла в себя! Какое облегчение видеть тебя сидящей! Марта говорит, что надо еще раз сделать компресс, – сказал он, широким шагом пересекая комнату. – Лихорадка ушла, но надо поберечься и выгнать из тебя остатки болезни. И потому, если ты не намерена сопротивляться компрессу, я предлагаю тебе приступить к делу.

Каролина взялась за ложку.

– Как, ради всего святого, можно сопротивляться компрессу?

– Что? Я не доктор, дорогая, потому откуда мне знать? Но прошу, внимательно отнесись к моим словам. Надеюсь, ты больше никогда не заболеешь так тяжело. Мы едва не отважились поставить тебе пиявки.

– Пиявки! – воскликнула она, когда Бек поправил поднос у нее на коленях.

– Видишь? Вот почему я полагаю, что ты не должна противиться компрессу. – Он жестом попросил ее сесть прямее и вытащил из-под спины несколько подушек. – Боже, твои волосы, – вырвалось у него, и он поморщился. – Но не беда, Марта все исправит. То есть если сможет. Судя по их виду, их лучше остричь…

– Бек!

– Ага, а вот и Марта с компрессом, – сообщил он, когда к кровати подошла горничная ее милости.

Что бы она ни принесла с собой, пахло это ужасно.

– Можно я сначала доем суп? – взмолилась Каролина. – Я умираю с голоду.

– Да, конечно! – зачирикала Марта. – А потом мы положим вот это вам на грудь. – Она осторожно заставила Каролину податься вперед и подложила ей под спину те же самые подушки, которые Бек совсем недавно вытащил, после чего попыталась пригладить ей волосы. – Господи Боже! – сказала она и поморщилась. – Тут придется немало потрудиться.

Все это было крайне утомительно. Каролине хотелось лишь доесть суп и вновь заснуть. Она попыталась заглянуть за спину брата, чтобы понять, не стоит ли принц в беззаботной позе у изножья ее кровати. Но он исчез.

Как и Анна, кстати.

Единственным, что внушало Каролине уверенность в том, что принц ей не привиделся, оставались яркие и красивые цветы на ее прикроватном столике. Нахмурившись, она уставилась в свой суп, а Бек продолжал разглагольствовать о том, какое облегчение он испытывает и что она непременно поправится как раз к балу у Монтгомери.

– Я же знаю, как ты любишь балы, – сказал он, весьма довольный тем, что припомнил такую подробность.

Каролина могла быть смертельно больной, но, если речь заходила о мужчинах, она по-прежнему сохраняла свойственную ей проницательность и прекрасно понимала, когда они настроены на флирт.

И этот повеса-принц явно затеял интрижку с одной из ее служанок.