Поцелуй принца

Глава 15

…приглашения на бал у лорда Пеннибейкера будут разосланы к концу месяца. Увы, непременно найдутся те, кто будет разочарован отсутствием таковых в своей почте, поскольку количество желающих посетить вышеназванное мероприятие неуклонно возрастало на протяжении всего месяца. Леди Пеннибейкер даже заявила, что число гостей будет ограничено двумя сотнями.

Герцог и герцогиня Норфолк вернулись в свое родовое поместье, поскольку у герцогини вот-вот должны были начаться роды. Пара пользовалась заслуженным вниманием многих видных персон, включая лорда Хока и его сестру, которая славится своей непревзойденной красотой. Причем славится настолько, что некий джентльмен, коему всего через несколько недель предстоит достойное исключительно принца крови обручение, пригласил сам себя в ее общество.

Внезапно выяснилось, что среди многочисленных талантов леди Каролины числится и искусство модистки. Дамы в Мейфэр вдруг принялись расталкивать друг друга локтями в надежде обзавестись платьем, придуманным и скроенным нашей дорогой подругой. Она обладает уникальным талантом создавать наряды в английском и алусианском стиле, о которых может только мечтать любая женщина. Но на зимний сезон она приняла ограниченное количество заказов.

Дамская газета мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт

По прошествии двух дней и ночей, наполненных душевными муками, Лео так и не смог забыть тот поцелуй.

Он шагал рядом с Беком – они осматривали конюшни, и пока Бек разливался соловьем о том, как удобно будет здесь его алусианской лошадке, Лео не мог отогнать от себя мысли о его невыносимой и замечательной сестре.

Мысленно он возвращался к тому поцелую в самое неподходящее время. Когда оставался один. Или посреди ночи. За завтраком, за обедом, за чаем с друзьями.

Он был шокирован тем, что она сделала это, и потрясен тем, что она столь бесцеремонно решила, что может себе это позволить. Но, с другой стороны, ничуть не удивлен при этом. Ее дерзость приводила его в ужас, а мужество – восхищало. Он был зол на нее за то, что она позволила себе такую вольность, но при этом восторгался ею.

Он уже думал, что еще никогда в жизни не встречал столь сложной, противоречивой и прелестной женщины. Ему казалось, будто он переживает всю гамму чувств – хороших, плохих или нейтральных, – какие только может возбуждать в мужчине женщина.

А еще он ощущал сладострастное желание, которое ему не удавалось погасить, какие бы попытки он ни предпринимал. Ему хотелось повторить тот поцелуй. Но только теперь он будет ее целовать, и никак иначе.

Ему приходилось делать над собой усилие, чтобы думать о чем-либо еще. Лео вновь перенес все внимание на женщин, которых пытался спасти. Он намеревался поговорить о Жаклин со своим старым другом Норфолком за ужином, но тот был отложен на неопределенное время. Если верить той проклятой газетенке, то отложен именно из-за него. Похоже, это была правда, потому что многие джентльмены со смехом поздравляли его с неблаговидным визитом в «дом» миссис Мэнсфилд.

– Я еще не встречал другого такого малого, который привлекал бы столько внимания к своим поступкам, – гогоча, заявил ему один тип, некий Хорнсби, с которым он был шапочно знаком.

Мистер Фрейм, который столь яростно убеждал Лео в необходимости проявлять осторожность и придерживаться моральных принципов перед злополучным визитом в дом миссис Мэнсфилд, пользующийся дурной репутацией, оказался сущим треплом.

А теперь Норфолк с семейством отбыл в Арундель, где они намеревались ожидать рождения четвертого ребенка, что изрядно осложнило положение дел, – Лео просто не мог явиться к герцогу как снег на голову. Или «случайно» проехать мимо роскошного поместья в английской глубинке, особенно если учесть, что у него самого владений в той стороне нет… если не считать Херстмонсе.

Но тут Бек преподнес Лео решение, что называется, на тарелочке с голубой каемочкой.

Спустя несколько дней после того, как Каролина поцеловала его так, что он едва не потерял голову, Лео присоединился к Беку в их любимом мужском клубе, дабы пропустить по стаканчику джина. Ни с того ни с сего Хок начал жаловаться принцу, что ему предстоит поездка в Арундель.

– Но там идут проливные дожди, отчего, насколько я слышал, дороги стали непроезжими. Я убью целый день только на то, чтобы просто добраться туда.

Лео поднял голову:

– Вы собираетесь в Арундель?

Бек вздохнул:

– Я пообещал Каро. Леди Норфолк – ее подруга, и сестра соорудила для нее платье, домашний халат, шляпку или что-то в этом роде, пока герцогиня пребывает на сносях.

– Норфолк – мой старый знакомый, – небрежно обронил Лео. – Мы с ним вместе учились в Кембридже. Я пару раз даже гостил у него в Арунделе.

Но Бек не купился на эти намеки и лишь согласно закивал:

– Шикарное место, не так ли? Я и сам знаком со стариной герцогом уже довольно долгое время.

Лео сделал глоток джина. Он был невыносимо горек.

– Когда вы отправляетесь?

– В четверг, – ответил Бек и покосился на часы.

Лео принялся барабанить пальцами по столу, размышляя над тем, как поступить дальше. Он не мог припомнить, что кого-то просил, чтобы его взяли с собой, отправляясь куда-либо. Наоборот, это он то и дело был вынужден отказывать людям, набивавшимся ему в спутники. Какой странный и незнакомый новый мир! Краем глаза наблюдая за Беком, он ломал голову над тем, как подступиться к другу. А потом решил, что лучше всего сказать ему о своем желании прямо.

– Бек, друг мой, не могли бы вы оказать мне…

– Не просите меня об этом, Лео, – пробормотал Бек.

– Прошу прощения? Но Генри – мой старый друг.

Бек неловко поерзал в кресле и принялся посматривать по сторонам, словно бы в поисках лакея, хотя его бокал был еще полон.

– Разумеется, Ваше Высочество, в любое другое время я был бы просто счастлив…

– Ага. Я снова – Ваше Высочество, – сардонически рассмеявшись, заметил Лео.

Бек застонал в голос. С силой проведя ладонями по лицу, он посмотрел Лео прямо в глаза.

– Это все его супруга. Аугуста… не горит желанием.

– Не горит желанием, – повторил Лео.

Бек подался вперед:

– Вы заслужили неважную репутацию, – с извиняющейся улыбкой сообщил он и скривился.

– Нет. Послушайте, Бек, – быстро заговорил Лео. – То, что рассказывают обо мне, – неправда. Во всяком случае, не вся правда. Нет, то есть это правда, но совсем не такая, как вы с Генри представляете ее себе. Я знаю, что званый ужин был отложен из-за меня, и я бы хотел устранить возникшее у нас с моим старым приятелем недопонимание хотя бы ради нашей с ним давней дружбы.

Бек вновь поморщился:

– Она должна вот-вот родить и, насколько я знаю, чувствует себя неважно. И я не хочу доставлять ей новые неудобства.

– Я не стану видеться с нею, – пообещал Лео. – Арундель велик, это настоящий дворец, и нашим путям совсем необязательно пересекаться. Я сделаю все, что в моих силах, дабы не попадаться ей на глаза.

Бек откинулся на спинку кресла, положив обе руки на стол. Медленно надув щеки, он с шумом выдохнул воздух.

– Да, хорошо, – сказал он спустя несколько мгновений. – Я не верю в то, что о вас болтают. Господь свидетель, обо мне говорили кое-что и похуже. – Он помолчал еще немного. – Ладно. Не хуже, потому что о вас говорят мерзости. Да, разумеется, вы можете поехать со мной, Лео. Мы, мужчины, должны держаться друг друга. – Он вымученно улыбнулся.

Лео вовсе не считал, что мужчины должны держаться друг друга. Как ему представлялось, они имеют превосходство и одерживают верх практически во всем.

– Я должен отправить к нему гонца, – сказал Бек. – Нужно известить его о вашем приезде.

– Нет-нет, – поспешно возразил Лео. – Он расскажет об этом своей жене, зачем доставлять ей ненужное беспокойство? Мое появление обыкновенно вынуждает людей скрупулезно соблюдать правила приличия, и они тревожатся о том, все ли у них получается так, как надо.

– Ага. – Бек кивнул и глубокомысленно произнес: – Разумеется. – Он вдруг рассмеялся. – Я и забыл, что вы у нас – принц.

Вслед за ним улыбнулся и Лео:

– Вы знаете, я тоже.

Каролина больше не могла хранить в тайне тот поцелуй. Продержавшись целых четыре дня, она отправилась в гости к Холлис, сочтя свою сдержанность поистине выдающейся, учитывая обстоятельства.

Ей хотелось вновь поцеловать его, но на этот раз, пожалуй, пусть он обнимет ее. Собственные желания приводили ее в смятение – как она могла испытывать подобные чувства к записному негодяю? Он беспечно соблазнял служанок и не гнушался общества девиц легкого поведения! После чего с легкостью очаровывал невинных женщин – таких, как она сама, – и подбивал их на недостойные поступки.

К дому Холлис она подошла быстрым шагом после недолгой прогулки, чувствуя себя столь же энергичной и здоровой, как и до болезни, а недовольство собой и этим беспутным принцем лишь придало ей сил. Дом Холлис располагался неподалеку – благодаря заботам ее покойного супруга, сэра Персиваля, погибшего в распутицу вследствие несчастного случая с каретой, его вдова была хорошо обеспечена. Она жила в полном довольстве близ Гайд-парка, в огромном особняке с весьма немногочисленной прислугой. Да, молодая и привлекательная вдова является нешуточным искушением, и джентльмены всех возрастов увивались вокруг Холлис все три года ее вдовства. Но Холлис оставалась непоколебима.

Каролина постучала в дверь Холлис в своей обычной манере, быстрым перестуком. Через несколько мгновений ей открыл Донован. Он в небрежной позе застыл в дверном проеме, широко расставив ноги, с закатанными рукавами сорочки, обнажавшими мощные и мускулистые предплечья. В руках он держал серебряный заварочный чайник и полировал его, одновременно разглядывая Каролину.

– Добрый день, леди Каролина, – сказал он. – Рад видеть вас в добром здравии. Я слышал, что вы едва не умерли.

– Ха. Чтобы убить меня, потребуется нечто куда большее, нежели приступ лихорадки, сэр.

Донован улыбнулся. Нет, положительно, он буквально ослеплял своей мужественностью и красотой.

– Именно поэтому я и не поверил в вашу скорую погибель. Прошу вас, входите. – С этими словами он отступил в сторону, давая ей возможность войти в вестибюль.

Каролина сняла шляпку и, надев ее на палец, протянула ему:

– Донован, клянусь честью, вы – прямо-таки Адонис во плоти.

– Прошу прощения? – Приняв у нее шляпку, он метнул ее на столик у двери.

– Греческий бог.

Одна из его темных бровей красиво выгнулась.

– Вы ошибаетесь, миледи. Я – всего лишь обычный англичанин.

Она рассмеялась:

– Вы не можете быть обычным англичанином, поскольку невосприимчивы к лести.

– Не совсем. – Донован вновь улыбнулся.

Восхитительный трепет пробежал по ее жилам.

– А где же ваша госпожа? – игриво осведомилась Каролина.

– В своей студии, естественно, где она проводит бóльшую часть дня. – Жестом предложив ей следовать за ним, он повел ее к Холлис, насвистывая какой-то развеселый мотив. Переступив порог студии, он провозгласил: – Прибыла леди Каролина.

– Каро! – донесся изнутри радостный возглас Холлис.

Каролина с блудливой улыбкой на губах скользнула мимо Донована. Он с веселым изумлением улыбнулся в ответ и, когда она вошла в захламленную студию, закрыл за нею дверь.

А Холлис склонилась над макетом своей газеты. Она превратила некогда очень милую комнату в редакционный офис, где буквально по кусочкам складывала свою газету, прежде чем два раза в месяц отправить ее шаблон в типографию Гилберта и Ривингтона на печать.

В центре помещения возвышался обеденный стол, используемый отнюдь не по прямому назначению: на нем Холлис разложила страницы текущего номера. Предыдущие выпуски были сложены прямо на полу и стеллажах, сколоченных Донованом. Полосатая кошка разлеглась на стопках газет, а еще одна неподвижным украшением сидела на одной из полок. Повсюду были разбросаны книги, бечевка, ножницы и козырьки, которые надевала Холлис, когда работала допоздна.

Кроме того, Холлис обзавелась привычкой для изучения макета своей газеты пользоваться моноклем, и сейчас он торчал у нее в одном глазу.

– Это все больше и больше напоминает мне правительственное учреждение, – посетовала Каролина, глядя по сторонам.

Сняв несколько листов большого формата с напечатанным на одной стороне текстом, лежавших на кресле, она свернула их и сунула на полку.

Холлис вынула из глаза монокль и отложила его в сторонку.

– Что привело тебя сюда в столь славный денек, если не считать желания соблазнить моего слугу?

– Ничего не могу с собой поделать, Холлис. Донован просто писаный красавец, и он заслуживает того, чтобы им восхищались, чего ты не делаешь никогда.

– Он купается в восхищении, можешь не сомневаться. На минувшей неделе он сопровождал меня на рынок, и там мы встретили девушку, которая попадалась нам на глаза буквально на каждом шагу. Она живо напомнила мне тебя. Очень настойчивая молодая особа.

Каролина рассмеялась и водрузила ноги на стопку газет, лежавших на оттоманке.

– А у меня новости.

– Прекрасно! – отозвалась Холлис. – У меня как раз осталось немного свободного места в следующем выпуске для сплетен. Рассказывай.

– Ты знаешь о принце Леопольде и борделе?

– Еще бы мне не знать! Ты сама принесла мне известие об этом скандале, помнишь?

Каролина помнила. Теперь-то она понимала, что чертовски поспешила.

– Это случилось ровно через неделю после того, как я заприметила принца, преследующего нашу служанку Анну на рынке Лиденхолл.

– Я до сих пор не могу поверить в то, что ты туда ходила! – с восторгом сообщила подруге Холлис. – Я немедленно написала Элизе и сообщила ей, что ты отправилась в Лиденхолл в обществе мистера Морли и его сестер, – и Холлис звонко расхохоталась.

– Ничего смешного в этом нет, – огрызнулась Каролина. – Я заподозрила принца в том, что он повеса, однако же его визит в бордель действительно имел место быть. Но потом Присцилла рассказала обо всем леди Монтгомери…

– Ой! Об этом я тоже слышала, – сказала Холлис. – Она буквально взбесилась оттого, что он совершил столь ужасную непристойность незадолго до ее бала.

– Естественно, я поведала об этом леди Норфолк, она никогда не простила бы меня, если бы леди Монтгомери отказала принцу, а она не получила бы возможность сделать то же самое.

– Правда? – спросила Холлис.

– Правда! Для человека его положения он поступил непозволительно. – Скрестив руки на груди, Каролина невидящим взором уставилась куда-то вдаль.

Сообразив, что не слышит ответа, она устремила взгляд на Холлис.

– Что? Чего это ты на меня уставилась?

– Я на тебя уставилась? Может, мне ужасно любопытно, что творится у тебя в голове! Мне казалось, что ты твердо решила не влюбляться в него, дорогая.

– И вовсе я не влюблена в него, – презрительно фыркнула Каролина.

– В самом деле? А ведь ты уже второй раз приходишь ко мне в гости после того, как сползла со смертного одра, и оба раза только затем, чтобы пожаловаться на него.

– Он просто изумляет меня! – вспылила Каролина. – Вот почему я думаю, что женщины с хорошей репутацией должны держаться от него подальше. Он может быть весьма обаятельным, но под смазливой внешностью таится презренный бонвиван. Однако кости уже брошены, не так ли? Присцилла говорит, что и леди Пеннибейкер намерена укоротить свой список приглашенных.

– Каро! Что ты творишь?

В общем-то, она вовсе не собиралась задействовать все рычаги, но Присцилла попросту не умела держать язык за зубами, да и Аугуста… Дело в том, что во время визита к ней Каролина пребывала в дурном настроении.

– Мои друзья не потерпят у себя дома кого-либо, чьи моральные принципы сомнительны. У меня просто нет выбора, в отличие от Бека, который по-прежнему считает принца своим лучшим другом.

– Ну что ж. Полагаю, тебе виднее, – саркастически заметила Холлис.

– Не знаю, виднее мне или нет, но я уже жалею, что поцеловала его.

Холлис ахнула.

Каролина небрежно взмахнула рукой, словно речь шла о сущем пустяке. Но это был совсем не пустяк. Сердце ее буквально пело при воспоминании о том поцелуе.

– Все это ерунда! Я просто была зла на него, только и всего!

– Зла! С чего бы тебе целовать кого-либо, если ты зла на него? – Холлис презрительно фыркнула. – И не смей восседать здесь с самым невинным видом, Каролина Хок. Рассказывай, как все произошло.

Естественно, Каролина рассказала ей все. В конце концов, за этим она и пришла – чтобы излить душу. Она поведала Холлис о вновь обретенной решимости Бека поскорее выдать ее замуж, о том, как он прочитал ей нотацию у себя в кабинете, и что она заметила присутствие принца в комнате, только когда стало слишком поздно. И еще как она обвинила Лео в том, что он сует нос не в свое дело, а он в ответ назвал ее Каролиной. Но она не стала рассказывать Холлис, что, когда он произнес ее имя своим неподражаемым бархатным баритоном, ее будто окутала теплая атласная накидка. Она объяснила Холлис, что действовала под влиянием момента, как если бы кто-то вселился в нее, и она просто не соображала, что делает.

Холлис откинулась на спинку стула, в изумлении глядя на Каролину и улыбаясь.

– Прекрати улыбаться! – простонала Каролина.

– Это было смело даже для тебя, Каро. Ты ведь не думаешь, что влюбилась в него, а?

От неожиданности Каролина едва не свалилась с кресла.

– Ради всего святого, Холлис! Нет, конечно.

– Значит, ты от него без ума. Признайся, с его стороны было очень мило принести тебе цветы, пока ты болела.

– Он принес цветы не мне, а Анне. Честно, я его терпеть не могу. Если хочешь знать мое мнение, так он вполне заслуживает леди Евлалию. Не представляю, с какой стати она решила связать с ним свою судьбу.

Холлис рассмеялась:

– Да неужели? Она решила связать с ним свою судьбу, рассчитывая на богатство и положение, а он надеется заключить политический альянс.

– Но ведь таинство брака подразумевает совсем не это, – заметила Каролина. – Замуж надо выходить ради любви и счастья, а не для того, чтобы тебя не убили. – Она в раздражении принялась теребить рукав своего платья. – На ее месте я всеми силами старалась бы избежать подобной сделки.

– Ты не принц и не веришь в брак как таковой, – сказала Холлис.

– Это неправда, – упорствовала Каролина.

Холлис пожала плечами:

– Пусть так. Но ты боишься замужества.

– И вовсе я не боюсь его. Вопреки тому, что ты думаешь обо мне, я очень хочу выйти замуж. Но… – Она поморщилась. – Я хочу, чтобы меня желали ради меня самой. Не ради моей внешности. Или размера моего приданого. Брак не может основываться на таких вещах.

– Ты очень напоминаешь мне Мэри Прессли, – задумчиво проговорила Холлис. – Она без памяти влюбилась в Малкольма Бирда, он якобы ответил ей взаимностью, и с тех пор она потрясающе несчастлива.

– Он обращается с нею хуже, чем с собакой, – уныло заметила Каролина.

Мэри была ее подругой детства. Славная девочка, которая хотела лишь одного – выйти замуж и стать матерью. За нею стал ухаживать мистер Бирд, который буквально очаровал ее до потери рассудка. И она полюбила его всем сердцем. Они с Каролиной лежали в ее постели и часами говорили о мистере Бирде, о том, какое у нее будет свадебное платье и сколько она хочет детей.

Но реальность оказалась совсем не похожей на мечты. Малкольм Бирд предстал перед женой в совсем ином свете по сравнению с теми временами, когда ухаживал за нею, добиваясь ее руки. Он оказался настоящим чудовищем, грубым и жестоким, и не стеснялся поднимать на Мэри руку, если бывал недоволен ею.

После того как Мэри родила своего первого ребенка, Каролина умоляла ее бежать от него, но Мэри лишь горько рассмеялась в ответ:

– И куда я пойду, Каролина? К своим престарелым родителям? У меня нет денег, нет ничего, кроме имени. И он никогда не позволит мне забрать нашего сына. Что ж, видно, таков мой крест, который мне предстоит нести. – А потом она вдруг взяла Каролину за руку и сильно сжала ее. – Узнать мужчину можно, только разделив с ним постель и дом. До этого чужая душа остается потемками. Не забывай об этом и будь осторожна.

Каролина навсегда запомнила ее слова. Ей регулярно наносили визиты джентльмены, неизменно приятные и исключительно вежливые. Но она все время спрашивала себя, а какова же их истинная природа, тогда как ее характер и наклонности ничуточки их не интересовали. На каждую историю любви, такую, как у Холлис и Персиваля, Себастьяна и Элизы, она могла привести пример совершенно противоположного свойства.

Но она вынуждена была признать, что очень хочет быть любимой.

– Думаю, ты должна рассказать принцу о своих чувствах, – сказала Холлис.

– О каких таких чувствах? Ты спятила, Холлис! – заявила Каролина, и Холлис рассмеялась. – Я пришла к тебе не для того, чтобы выслушивать подобные советы.

– Ты пришла ко мне потому, что я – твой исповедник и твоя совесть. Не хочешь пойти со мной повидать папу?

– Я бы с удовольствием, – сказала Каролина и вздохнула. – Но только не сегодня. Завтра мы с Беком отправляемся в Арундель. Я обещала Аугусте, что навещу ее. Ей ужасно скучно одной, а развлекают ее только дети.

– Однако… – протянула Холлис, и глаза ее округлились. – От этих развлечения не дождешься. Настоящие маленькие дикари, которые вечно скандалят из-за пони.

Каролина поднялась на ноги, обошла вокруг стола и наклонилась над Холлис, обнимая ее.

– Прощай, дорогая! Передавай мои наилучшие пожелания Беку. Увидимся на будущей неделе? – окликнула Холлис Каролину, которая уже направилась к выходу.

– Если не раньше! – не оборачиваясь, отозвалась подруга.

Взяв шляпку со столика у двери, куда ее положил Донован, она вышла на яркий солнечный свет. Запрокинув голову и прищурившись, она посмотрела на голубое небо над головой. А ведь она не любит принца Леопольда. То, что впервые за долгое время он стал единственным мужчиной, который заинтересовал ее, вполне возможно, потому, что не придавал особого значения ее внешности или даже воспринимал ее не поверхностно, вовсе не означало, что она любит его или хотя бы выделяет из толпы. Так почему же мысль о том, что скоро он покинет Англию, лишает ее душевного равновесия? Откуда у нее появилось такое чувство, будто она теряет нечто настолько важное, что ее терзает раскаяние и даже тоска?

Потому что она – набитая дура, вот почему. Вечно ее тянет к прожженным повесам. Нет, она еще долго будет вспоминать тот поцелуй, но не станет скучать о нем, когда он уедет.

Она убедила себя в том, что это правда, и верила в это… пока он не подсел к ним в экипаж, который должен был отвезти их в Арундель.