Поцелуй принца

Глава 28

…званый ужин в узком семейном кругу недавно назначенного лорда обернулся хаосом после того, как выяснилось, что новая служанка сбежала посредине вечера. Гости быстро разошлись. В последующие дни наша неустрашимая хозяйка вместе с семейством отбыла в провинцию до конца лета, и с тех пор от нее не поступало никаких известий.

Уважаемые дамы, если метелкой из перьев не удается убрать пыль из углов, слепите шарик из черного хлеба и покатайте его в уголке, и тогда вы добьетесь желаемого.

Дамская газета мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт

Посланник Редбейн довольно неожиданно нагрянул к Лео в «Кларендон», пожелав увидеться с ним в общей комнате гостиницы в утро званого ужина у Фаррингтонов. Он выглядел взволнованным и запыхавшимся, как если бы за ним гналась стая волков.

– Доброе утро, Редбейн, – приветствовал его Лео, поднимая взгляд от утренней газеты. – У вас все в порядке?

– Ваше Высочество, – проговорил Редбейн, стискивая в руках шляпу. – Вам жизненно необходимо покинуть Англию завтра с утренним отливом. Королевский корабль готов к отплытию.

Лео на миг застыл.

– Завтра? Почему?

Редбейн достал из кармана письмо.

– Того требует британский министр иностранных дел. Они придерживаются каких-то сумасбродных идей насчет того, что вы вместе с веслорианцами организовали заговор против короля или даже вовлечены в нечто еще более бесчестное. Они явились ко мне и потребовали, чтобы король немедленно отозвал вас из Англии.

– Что вы такое говорите? – Лео отшвырнул газету и выпрямился во весь рост.

Редбейн протянул ему письмо.

Лео быстро пробежал его глазами. Это было официальное требование к его отцу отозвать его отсюда под предлогом «недостойного поведения».

– Недостойное поведение? – переспросил Лео.

– Это эвфемизм обвинения в том, что вы злоумышляете против своего отца. Им не нужны неприятности, Ваше Высочество. Они не могут допустить, чтобы заговор вызрел именно здесь.

– Я не злоумышляю против своего отца, – заявил Лео. – Но если кто-нибудь подозревает меня именно в этом, ему достаточно лишь вернуться со мной в Алусию, где я открою правду относительно своих действий здесь, – сухо закончил он и потер глаза. – Депеша уже отослана моему отцу?

Редбейн кивнул.

Итак, на пути возникло очередное препятствие. Лео подозревал, что отец не придаст значения разговорам о государственной измене, зато легко поверит обвинениям в недостойном поведении.

– Это делается исключительно в интересах Алусии, – добавил Редбейн.

– Хорошо, я понимаю, что должен уехать. Но только в понедельник.

– Но Ваше Высочество…

– Ничто не заставит меня изменить свое решение, Редбейн. Мне нужно напоследок сделать еще кое-что, и только тогда я уеду.

Редбейн лишь недовольно поджал губы.

– Еще что-нибудь? – осведомился Лео.

– Нет, Ваше Высочество.

– В таком случае вы можете идти, – с раздражением бросил он, жестом отпуская посланника.

Полученные известия неприятно удивили его. Он по-прежнему не знал, где обретается последняя женщина, как не знал и того, чем закончится сегодняшний вечер. Но от мысли о том, что он лишится Каролины, ему было горше всего. Он знал, что этот момент настанет, что ему придется сказать ей «прощай!», но он упрямо гнал от себя подобные мысли. И вот сейчас он должен взглянуть в лицо неизбежному. Она стала значить для него так много. Она стала означать для него все. Она стала светом, в котором так нуждалась его душа. Разве может он уехать? Он не представлял, как будет жить дальше, зная, что еще очень долго не увидится с нею, а когда это все-таки произойдет, то непременно в Алусии, и он к тому времени, скорее всего, будет уже женат на другой. Если не на Евлалии, то на ком-нибудь еще.

Весь остаток дня он пребывал в дурном расположении духа, пытаясь разрешить эту дилемму. Одеваясь на званый ужин, он вновь не мог отделаться от чувства, что ощущает себя чужим в собственном теле. Словно оно не подходило тому новому человеку, которым он стал. Словно оно оказалось неспособным любить женщину. Он сгорал от страсти к ней. В буквальном смысле. Лео даже приподнял подол сорочки, опасаясь разглядеть на груди смертельную рану.

Что же он наделал? Неужели он лишил невинности женщину, которую любит по-настоящему, чтобы тут же бросить ее? В тот момент это представлялось ему настоятельной необходимостью, единственным правильным выходом для них обоих. Но сегодня, когда ему грозило изгнание, этот его поступок казался ему неправильным и корыстным.

Он покосился на Фреддара, который был старше его на добрых двадцать лет.

– Что скажешь, Фреддар, ты готов вернуться в Алусию?

– Да, Ваше Высочество, готов. Скучаю по своей семье.

А вот Лео не скучал нисколько. Во всяком случае, по Каролине он станет скучать куда сильнее. Намного сильнее.

У дверей особняка Фаррингтонов его приветствовал лорд Фаррингтон собственной персоной.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, Ваше Высочество. Благодарю вас за то, что приняли наше приглашение, – сказал он, когда Лео протянул накидку застывшему в ожидании лакею. – Надеюсь, вы не против того, что сегодня мы собрались тесным, можно сказать, семейным кружком. Надеюсь на приватную беседу с вами сегодня вечером, поскольку я поддерживаю тесные связи с мистером Винтерсом из Алусии.

Снимая шляпу, Лео обернулся к нему.

– В самом деле? – спросил он.

Эту фамилию называл ему Лизандр. Винтерс был самым доверенным советником его отца и торговцем живым товаром по совместительству.

– Он очень умный человек. Полагаю, мы можем расширить сотрудничество между нашими странами. Торговля – это естественно. Но и в искусстве тоже. Эта идея особенно пришлась мне по душе. – Фаррингтон сопроводил свои слова широкой улыбкой.

– Благородная цель, – вынужден был признать Лео.

Он последовал за Фаррингтоном в просторную гостиную, которая явно недавно была заново декорирована, если судить по запаху штукатурки и необыкновенно чистым коврам и портьерам. Его приветствовали лорд Эйнсли, леди Кэтрин Моэм и ее мать, леди Моэм. Леди Кэтрин старательно избегала смотреть ему в глаза.

Здесь же присутствовали Холлис и ее отец, судья Триклбэнк, после них его представили мистеру Эдварду Хэнкоку и его жене, Фелисити Хэнкок. Ну и, разумеется, среди гостей были Каролина и Бек. Он оказался никудышным актером и не смог сдержать улыбку, завидев ее. На ней было еще одно чудесное платье из переливчатой зеленой материи.

– Прелестное платье, леди Каролина, – вежливо заметил он, склоняясь над ее рукой.

– Вам нравится? Я сама его сшила. – Она улыбнулась с напускной скромностью. – Мы не видели вас целых два дня, Ваше Высочество. Вы уже устали от нас?

– Напротив. К несчастью, я был очень занят.

– Все в порядке, – вмешался в разговор Бек. – Каро, будь добра, составь судье компанию, хорошо? Я бы хотел перемолвиться словечком с принцем.

– Правда? Каким именно словечком? – поинтересовалась она.

– Тебе не кажется, что если бы я хотел, чтобы ты знала об этом, то попросил бы тебя остаться? Ступай, – велел сестре Бек, погрозив ей пальцем.

Она же одарила ослепительной улыбкой Лео и пересекла комнату, чтобы присоединиться к Холлис и ее отцу.

Бек мотнул головой, указывая в сторону укромного уголка гостиной.

– Что-нибудь случилось? – полюбопытствовал Лео, когда они уединились там.

– За вами следят, – пробормотал Бек, окидывая взглядом остальных. – К нам заходили господа из Министерства иностранных дел. Похоже, они уверены, что Каро может знать что-либо о заговоре, устроенном с целью свержения вашего отца. – Он перевел взгляд на Лео. – Они полагают, что вы могли ей довериться. Что происходит, Лео, черт побери? Почему они думают, что моя сестра может быть осведомлена о ваших планах? И вообще, каковы ваши планы?

– Бек, – сказал Лео. – У меня нет никаких планов. Ради всего святого, я не злоумышляю против своего отца. Я люблю его. А своего дядю я даже не знаю.

На лице Бека отобразилось сомнение.

– Здесь творится совсем другое, – задумчиво произнес Лео.

– Что именно?

Лео задумался, тщательно подбирая слова:

– Речь идет о предательстве в ближайшем окружении моего отца, но я не могу сказать больше. Я прошу довериться мне, Бек.

– А Каролина?

Лео раздраженно тряхнул головой. Нет, он не станет лгать своему другу.

– Она помогла мне познакомиться с полезными людьми. – Ответ получился уклончивым и, судя по выражению лица Бека, не слишком тому понравился. Но Лео просто не мог сказать большего. Он не мог рисковать добрым именем Каролины.

Бек плотно сжал губы и взглянул туда, где стояла Каролина.

– Послушайте, я не знаю, что здесь происходит, но эти люди были настроены очень серьезно. И я настоятельно советую вам покинуть Британию как можно скорее.

– Я рассчитываю уехать на этой неделе, – сказал Лео.

Бек положил руку ему на предплечье.

– Послушайте меня, Лео. Не имеет значения, в чем правда, имеет значение лишь то, что они предполагают. А они предполагают, что вы прогнили до мозга костей.

– Я понимаю. – Он и впрямь понимал. Люди, стоящие за этим, готовы сделать козла отпущения из кого угодно, лишь бы сохранить свои доходы. Как, дьявол его раздери, он сумел впутаться во всю эту историю?

– Заботясь о благе моей сестры, я очень надеюсь, что вы действительно все понимаете, – сказал Бек и отошел от него.

Лео с неохотой вернулся к остальным гостям. Ему хотелось переговорить с Каролиной наедине, но к ней, как ему показалось, были прикованы взгляды всех присутствующих, которые следили за каждым ее шагом. А она, разумеется, привлекала внимание окружающих так, как умела только она.

За ужином он оказался напротив Каролины. Она смеялась, разговаривала совершенно естественно и была настолько красива, что он не мог смотреть на нее без боли. Для всего мира она выглядела так, словно между ними ничего особенного не произошло. Он мог с чистой совестью любоваться ею весь вечер, но леди Кэтрин Моэм и ее подруга, миссис Хэнкок, были категорически против этого. Они засыпали его вопросами, которые он счел глупыми и неприличными, и Лео был уверен, что выглядит утомленным и раздраженным, каким и чувствовал себя на самом деле.

Спасало его лишь то, что время от времени он ловил на себе взгляд сияющих глаз Каролины. Эти восхитительные искорки в ее глазах и ослепительную улыбку он сохранит в своей памяти навсегда. Он будет вспоминать этот вечер с необъяснимой теплотой и представлять, что все могло бы быть совсем по-другому.

Она со смехом обвинила мистера Хэнкока в том, что тот якобы желает похитить их кучера после некоего столкновения на Парк-авеню. Она одобрила выбор платья миссис Хэнкок. Она повеселила всех сидящих за столом историей о трех юных девушках, которые отправились на прогулку тогда, когда этого не следовало делать, и заблудились в чаще.

– И где же это случилось? – полюбопытствовала леди Фаррингтон.

– У нас дома, в Бибери. Раньше мы проводили там лето.

– А вот я помню, как гонял вас троих хворостиной, – сказал судья.

– Вы никогда не гоняли их хворостиной, как мне помнится, – со смешком возразил Бек. – Признайтесь в этом, милорд. Наоборот, вы бесконечно баловали их и потакали им во всем.

– Не больше вас, Хок, – согласился судья.

Разговор зашел о новой судебной системе в графствах, которую планировалось создать. Судья Триклбэнк признался, что хотел бы служить в одном из судов графств.

– Вы не можете променять нас на провинцию! – запротестовала Каролина. – А как же я и Холлис?

– К тому времени вы обе будете замужем. Я истово молюсь об этом, – под общий смех заключил он.

– Очевидно, твои молитвы оказались недостаточно истовыми, папа, – смеясь, заметила Холлис.

Когда тарелки опустели, Каролина извинилась и попросила разрешения отлучиться. Гости стали подниматься, когда она покинула столовую.

У дверей Каролина приостановилась и, обернувшись на мгновение, бросила на Лео столь быстрый взгляд, что он мог бы решить, будто ему это почудилось. А потом она исчезла. Он опустил взгляд на тарелку перед собой. От разочарования у него скрутило желудок. Он не хотел, чтобы его пребывание здесь закончилось вот так. Но, с другой стороны, он зашел уже слишком далеко. Если он может спасти еще одну из женщин, разве не стоит рискнуть ради этого?

– Быть может, дамы предпочтут удалиться и оставят джентльменов наедине с их сигарами? – предложила леди Фаррингтон после ухода Каролины.

Дамы согласились и потянулись к выходу из столовой.

Казалось, вечернее курение будет длиться целую вечность. Лео не курил, но стоял у окна, прислушиваясь к разговорам джентльменов, обсуждающих излюбленные темы – охоту и скачки. И еще женщин. Нервы у него были натянуты, как струны арфы. Он чувствовал себя не в своей тарелке. А еще ему отчаянно хотелось виски.

В конце концов он отвернулся от окна, вознамерившись под первым же удобным предлогом покинуть комнату.

– Мы приготовили для вас ночной горшок в углу комнаты, Ваше Высочество, – окликнул его Фаррингтон. Он выпил слишком много, как, впрочем, и большинство гостей, которые разразились бурным хохотом.

Лео тоже рассмеялся, но не ответил на шутку и вышел в коридор, плотно притворив за собою дверь. Оглядевшись, он увидел Каролину, стоявшую в дверном проеме гостиной. «Она же ждет меня!» – сообразил он. Она бросила взгляд в гостиную, после чего быстро вышла в коридор и поспешила к нему.

– Последняя дверь справа, – прошептала она и махнула рукой в нужную сторону.

Лео посмотрел в указанном направлении.

– Она ждет вас. – Каролина сделала шаг в сторону гостиной.

Но Лео не дал ей уйти, поймав ее за руку.

– Каролина, постойте – мы должны поговорить.

– Да, разумеется. Но сначала вы должны поговорить с нею. Она напугана, но хочет бежать отсюда. – Она отцепила его пальцы от своего запястья, быстрым шагом прошла по коридору и скрылась в гостиной.

А Лео посмотрел на последнюю дверь с правой стороны коридора. Еще одна. Осталось спасти еще одну, и тогда он сможет перестать играть в героя.

Каролина была уверена, что никто не заметил, как она выскользнула из гостиной, и когда она вернулась, никто не поднял голову и не посмотрел в ее сторону – все оживленно о чем-то болтали. Чему она была только рада – в душе у нее царил ад, а нервы звенели, как натянутые струны. Подойдя к окну, она устремила взор наружу, но там было темно, и она рассмотрела лишь собственное смутное отражение на стекле. Она никак не могла успокоить дыхание и старалась помедленнее набирать воздух в легкие.

– Вот ты где, Каролина! Ну, и куда же ты убегала?

Каролина вздрогнула и обернулась. Перед нею стояла леди Кэтрин.

– Э-э… В туалетную комнату.

– Понятно. Я бы хотела воспользоваться ею, прежде чем к нам присоединятся джентльмены. Она ведь находится чуть дальше по коридору?

Каролину охватила паника. Дальше по коридору не было ничего, кроме комнаты, в которой сейчас Лео разговаривал с Эовин.

– Знаешь, на твоем месте я бы не спешила туда. Ее как раз сейчас убирают.

– Убирают? Сейчас?

– Видишь ли, – Каролина поморщилась и приложила руку к животу, – боюсь, ужин не пошел мне на пользу. Думаю, во всем виновата рыба. Никогда не знаешь, сколько она пролежала на рынке перед тем, как ее продали.

Ее отвратительная маленькая наглая ложь сработала как нельзя лучше. Кэтрин выглядела ошеломленной.

– О боже! – Она оглянулась на дверь. – Наверняка у них было достаточно времени, чтобы прибраться там.

Бог ты мой, ну что за женщина! Настоящая заноза в подошве, вечно следит за Каролиной. Ей захотелось зажать Кэтрин рот и заставить ее замолчать. Но это было невозможно: Кэтрин опять сунула свой длинный нос куда не следует. Она явно преисполнилась подозрений. Ей ведь очень хочется застукать Каролину на чем-то таком, о чем можно будет вволю посплетничать.

– Может, ты и права. Хочешь, я схожу проверю?

Кэтрин склонила голову к плечу:

– В этом нет необходимости.

– Я вернусь через минуту. – Каролина улыбнулась. Предлог был, что называется, притянут за уши, но она ничего другого не смогла придумать.

Она обошла Кэтрин и вышла за дверь, а потом заспешила по коридору, то и дело оглядываясь, чтобы удостовериться, что Кэтрин не следит за нею. Она уже дошла до двери в кабинет, как вдруг услышала голоса мужчин. Они собирались присоединиться к своим дамам, и вскоре после этого кто-нибудь наверняка заметит отсутствие ее и Леопольда.

В панике Каролина нырнула в приоткрытую дверь, чем изрядно напугала и Леопольда, и девчонку. Эовин всхлипывала. Леопольд говорил с нею по-алусиански, и голос его звучал успокаивающе. Но теперь он вскинул голову и взглянул на Каролину.

– Они… вас уже хватились.

Он моментально все понял. Обернувшись к девушке, он положил руку ей на предплечье и опять заговорил с нею на алусианском. Но Каролина расслышала голоса, доносящиеся из коридора, – они приближались. Она закрыла дверь.

– Они уже идут! – предостерегла она их.

– Иди и собирай вещи. Потом подойдешь к тыльной стороне дома, – наставлял Леопольд Эовин. – Возьми только то, что сможешь унести, и ни с кем не разговаривай.

Голоса звучали уже совсем близко. Каролина узнала голос Тома, супруга Присциллы, и была почти уверена в том, что расслышала и голос Кэтрин.

– Слишком поздно! Прячьтесь, Эовин!

– Каролина! – сказал Лео, когда Эовин нырнула за кресло.

Но это было не то место, где бедная девушка могла бы укрыться. Они заметят ее сразу и предположат худшее о ней и Леопольде. Голос Фаррингтона раздавался уже прямо за дверью. Интуиция подсказала ей, что единственный способ спрятать девушку – отвлечь от нее внимание. Она подбежала к принцу.

– Мне очень жаль, – прошептала она, а потом обхватила руками его шею с такой силой, что он вынужден был отступить на шаг, чтобы не упасть. В тот самый миг, когда дверь отворилась, Каролина поцеловала его. Она поцеловала его со всей страстью и болью, какие ей предстояло нести в душе до конца дней своих.

Леопольд вернул ей поцелуй столь же пылко. Они застыли, сжимая друг друга в объятиях. И это было их последнее объятие. Последний поцелуй.

Каролина услышала, как возмущенно вскрикнула Кэтрин, услышала, как взревел Фаррингтон, требуя, чтобы они немедленно прекратили. Каролина оттолкнула Леопольда и повернулась лицом к двери.

– Это не то, что вы подумали! – вскричала она.

– Проклятье, конечно же нет! – продолжал бушевать Фаррингтон. – А вы, Ваше Высочество, как вам не стыдно соблазнять эту молодую женщину!

У дверей собралась уже целая толпа, и Каролина шагнула к Фаррингтону.

– Я нисколько не возражала! – заявила она и ухватила его за лацканы смокинга.

– Каролина! – взревел Леопольд и устремился к ней.

Они все вывалились в коридор, и Каролина расплакалась, уверяя, что не сделала ничего дурного, что всего лишь последовала зову своего сердца, а Леопольд умолял Фаррингтона о прощении. Все кричали одновременно, собачонки Присциллы заливались злобным лаем, а Кэтрин плакала, чем немало смутила Каролину. Холлис каким-то образом удалось пробиться к ней, и она взяла ее за руку и крепко пожала ее, глядя на нее расширившимися глазами, казавшимися огромными на бледном, пепельного оттенка, лице.

Но сильнее всего ее напугал Бек. Еще никогда она не видела брата в таком гневе. Он больно ухватил ее за локоть и толкнул вперед. Она не знала, что он сказал хозяевам дома. Каролина попыталась обернуться, чтобы увидеть Леопольда, но Фаррингтон продолжал наседать на него, угрожая разрывом добрососедских отношений с Великобританией, пока принц протискивался к выходу. А Присцилла, ее добрая подруга Присцилла, в ужасе смотрела на нее.

– В моем доме, Каролина? В моем доме?

Каким-то образом Беку удалось вывести Каролину наружу и втолкнуть в ожидающий их экипаж. Она боялась, что ее стошнит, и выглядывала в окошко, пытаясь понять, что там вообще происходит. Но снаружи было темно, и она ничего не увидела. Через несколько минут в карету ввалился Бек и грохнул в потолок экипажа с такой силой, что она испугалась, как бы он не пробил его.

– Я могу все объяснить, – начала было она, но Бек предостерегающе вскинул руку.

– Я ничего не желаю слышать, – проговорил он негромко. Его голос был холоден как лед, и это напугало ее до дрожи. – Ни слова, Каролина. Ни единого проклятого слова.

Они проделали весь путь до дома в неловком и тревожном молчании, а там Бек даже не потрудился предложить ей руку, чтобы помочь выйти из кареты. Спрыгнув на землю, он быстрым шагом направился к воротам, вошел в дом и поднялся по лестнице в свои покои, с такой силой захлопнув за собой дверь, что содрогнулся весь дом.

Каролина медленно поднялась в свою комнату. Ноги ее будто налились свинцом, а голова раскалывалась от боли. Закрыв за собой дверь, она обессиленно повалилась на кровать лицом вниз. Она чувствовала себя опустошенной, физически и душевно. Она только что собственными руками погубила свою репутацию и может больше никогда не увидеть Леопольда. Каролина также не знала, сумела ли сбежать Эовин.

Но когда наконец из ее глаз полились слезы, она оплакивала не свою погибель. Она горевала о том, что навсегда потеряла Леопольда.