Поцелуй принца

Глава 25

…Мейфэр гудит в предвкушении бала у Пеннибейкеров. На расходы никто не поскупился и, что самое любопытное, список приглашенных недавно увеличился на одно благородное имя. Событие это выглядит еще любопытнее в свете того, что увеличение произошло утром того дня, когда был окончательно утвержден список гостей, приглашенных на званый ужин к лорду Фаррингтону. Объяснений этому факту пока не прозвучало, но нам всем хорошо известно, что соперничество между благородными домами никуда не делось.

Дамская газета мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт

Удивления достойно, но Лео не стал расспрашивать, кто следит за ним или почему. Он лишь тяжко вздохнул, словно это откровение не стало для него такой уж большой неожиданностью.

Каролина вскочила на ноги и поспешила к двери гостиной. Выглянув в коридор, она осторожно притворила дверь.

– Что…

Она приложила палец к губам, прислушиваясь, не донесутся ли из коридора шаги. Ничего не услышав, она облегченно выдохнула, прошла в комнату и села на кушетку рядом с Лео.

– Это были люди из Министерства иностранных дел. Откровенно говоря, они попросили меня… приглядывать за вами и сказали, что имеются резоны полагать, будто вы вступили в заговор со своим дядей, чтобы свергнуть вашего отца.

Лео шумно выдохнул, и ноздри его гневно затрепетали.

– Проклятье!

– Я могу держать их на расстоянии, – уверенно заявила она.

Встревоженный, он встретился с нею взглядом.

– Это не салонные игры, любимая. Вы должны рассказать обо всем Беку.

– Вы спятили? Тогда он не отпустит меня от себя ни на шаг, не говоря уже о том, чтобы посетить бал у Пеннибейкеров. Послушайте, у нас мало времени. Я должна нанести визит Нэнси Пеннибейкер и получить для вас приглашение…

Но он вдруг заключил ее в объятия и прижал к груди, гладя по голове, а она уткнулась носом ему в плечо.

– Ради всего святого, не надо ничего делать. Я рассказал вам о девушках только для того, чтобы вы поняли, что происходит, а не для того, чтобы вовлечь вас в это. Я люблю вас, Каролина. И я никогда и никому не позволю причинить вам вред.

Каролина ахнула. С силой, какой она от себя не ожидала и какую придало ей смешение самых разных и весьма бурных эмоций, она высвободилась из его объятий. Неужели он и вправду только что признался ей в любви? И неужели он на самом деле думает, что может так легко отделаться от нее? Она взяла его лицо в ладони и заставила смотреть себе в глаза.

– Я помогу вам, Леопольд, и вы не заставите меня отступить. Я – единственная, кто может помочь вам.

Он погладил ей пальцем мочку уха.

– Вы правы. Я пришел сюда, потому что мне нужна ваша помощь. И вы – единственная, кто может мне помочь и кому я могу доверять. Я должен спрятать их где-то.

Не эту помощь она собиралась оказать ему.

– Где? Здесь?

– Это все равно лучше, чем в гостинице «Кларендон». Представляете, какие пойдут разговоры?

Еще бы она не представляла!

– Только не здесь, – напряженно размышляя, сказала она. – Бек…

– Да, конечно. – Лео вздохнул и понурил голову. – Я знал, что прошу слишком многого, но подумал, что попытаться все-таки стоит.

– Не здесь. В доме Холлис.

Лео резко вскинул голову:

– Я не желаю впутывать в это дело еще и ее, Каролина.

– Вы не можете сами отвезти их туда, но, быть может, отправите с ними одного из своих телохранителей?

– Каролина! Холлис Ханикатт ничего не знает о том, что здесь происходит. Я не сделаю этого.

– Вы не сделаете, а я сделаю, – заявила Каролина. – Холлис постарается помочь, чем только сможет. И она не откажет, потому что я сама попрошу ее об этом, Леопольд. Она любит меня так же, как и я ее.

Казалось, он собирался возразить, но потом передумал и ограничился тем, что сказал:

– Господь свидетель, я не сделал в своей жизни ровным счетом ничего, чтобы заслужить вас. Я очень люблю вас.

Он не мог знать, что значат для нее его слова, – а в тот момент они были для нее чем-то большим, нежели сама жизнь. Но ей было больно их слышать. Ей было невыносимо сознавать, что вот сейчас она слушает его признания в любви, а завтра он поднимется на борт корабля и отплывет в Алусию, чтобы жениться на другой.

– Не говорите так, – прошептала она. – Прошу вас, не надо ничего говорить.

Он и не стал. Вместо этого он притянул ее к себе и поцеловал. Каролине показалось, будто стены комнаты сомкнулись вокруг них, отгораживая от остального мира. Внутри нее словно взорвалось что-то и на волю вырвались те чувства, которые она так старательно подавляла с той памятной встречи в Чичестере, когда в ней вдруг забушевал маленький вулкан желания и надежды. Тогда она впервые заметила, заметила по-настоящему, как он красив мужской красотой, как высок, как изысканно одевается и какая у него искренняя, открытая улыбка. А теперь к прежним чувствам присоединились тоска и страсть, которые охватили ее в день свадьбы Элизы, когда она увидела его стоящим рядом со своим братом и разглядела в нем настоящего принца крови.

А еще в ней проснулось желание, которое она подавляла в себе все последние недели, когда он прикасался к ней или целовал ее. Его губы были маяком, тепло тела – укрытием, а сила – оградой вокруг них. И вот она вновь осталась с ним наедине, переполненная всеми теми чувствами, что испытывала к нему, и его губы изгнали последние ее сомнения, тревоги и страхи. Исчезло все, остались лишь они вдвоем, да еще невыразимое желание прижать его к себе и любить вечно. Она отчаянно хотела полюбить его.

Кровь вскипела у нее в жилах. Она прижалась к нему, ощущая телом твердые углы и плоскости. Она коснулась пальчиком уголка его губ, а потом наклонила голову, чтобы не прерывать поцелуй. Она чувствовала, что он тоже возбужден, ощущала его желание по тому, как он был напряжен и старался сдерживать себя.

Он крепко прижимал ее к себе, и в ней вспыхнула надежда, что он больше никогда не отпустит ее. Она надеялась, что они никогда не выйдут из этой комнаты и этот их поцелуй будет длиться вечно. Но именно Лео положил всему конец. Он легонько куснул ее губы, невесомым поцелуем коснулся сначала щеки, потом лба и поднял голову.

– Каролина, любимая моя, это не может больше продолжаться, – прошептал он. – Меня ждут три бедняжки.

А в ней на разные голоса пели струны души и тела. Его ласковый голос, прикосновение рук… Но она кивнула. Кровь шумела у нее в ушах, тело ответило предательской влагой, и ей казалось, что она может взорваться от одного-единственного прикосновения… и не могла позволить этому случиться.

Но при этом она не хотела, чтобы все заканчивалось. Потому что, стоит им открыть дверь, как может оказаться, что сегодня он в последний раз прикоснулся к ней.

Лео встал и протянул ей руку, помогая подняться на ноги. Он поцеловал ее еще раз, теперь уже подчеркнуто нежно.

– Вам конец, а мне, скорее всего, будет грозить смерть, если кто-либо из слуг увидит, чем мы тут занимаемся, – прошептал он. Убрав руки, он развернулся и зашагал к двери. У порога он оглянулся, и взгляд его был полон любви и тоски. – Сегодня вечером? В восемь часов?

Каролина кивнула. А потом прижала обе руки к животу и стала смотреть, как Лео закрывает за собой дверь.

Она запрокинула голову и уставилась в потолок, на завитушки из папье-маше, глотая слезы. Она не слышала, как вошел Гарретт, и не подозревала о его присутствии, пока он не заговорил.

– Мадам?

Каролина обнаружила у себя еще один талант – оказывается, она умеет мастерски притворяться.

– Ах, это вы, Гарретт! Мою накидку, пожалуйста. Я собираюсь заглянуть к Холлис и к ужину домой не вернусь.

Она знала себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что попала в беду. Ее сердечко ждало неизбежное столкновение с реальностью, и оно должно было очень скоро разлететься на кусочки, потому что Холлис была права – она полюбила Леопольда. А теперь он готов был разрушить все, потому что оказался хорошим человеком.

Сердцу ее будет нанесена неизлечимая рана, она была уверена в этом. Но, пока оно еще не умерло, ничего нельзя было поделать – она должна помочь ему.

Приходящая горничная впустила Каролину в дом Холлис. Она застала подругу в гостиной, а не в кабинете. Холлис, подавшись вперед и сидя на самом краешке кресла, читала развернутую газету, сосредоточенно хмурясь. Каролина опустилась в соседнее кресло и окинула взглядом опрятную комнату, резко контрастирующую с ее собственным захламленным кабинетом. Даже оба кота оказались на месте, свернувшись клубочком, они лежали на козетке.

– А где Донован? – осведомилась Каролина.

– Не знаю, – буркнула Холлис.

Каролина подалась вперед, стараясь поймать взгляд подруги.

– Добрый вечер, Холлис! Как поживаешь? Чем занимаешься?

– Читаю «Дейли ньюс». – Холлис вздохнула, опуская газету. – Ее редактирует Чарльз Диккенс. Слышала о таком?

– Я не встречалась с ним.

– Он печатает… достойные вещи, Каро. Новости, к которым должен быть открыт широкий доступ. Вот ты знаешь, например, что парламент намерен внедрить совершенно новую судебную систему в графствах?

Каролина рассмеялась:

– Я ничего не знала о прежней, и меня совершенно не интересует новая. Дорогая, отложи-ка газету в сторону. Мне нужна твоя помощь.

Холлис растерянно заморгала, но послушно отложила газету:

– Какая помощь? Что стряслось?

– Я должна заполучить для Леопольда приглашение на бал к Пеннибейкерам.

Холлис уставилась на нее во все глаза, а потом рассмеялась. Она смеялась так искренне и долго, что ей даже пришлось откинуться на спинку кресла.

– Каро, это же ты приложила все усилия к тому, чтобы его туда не пригласили.

– Да, спасибо за напоминание, Холлис. Но теперь я знаю, что это была чудовищная ошибка.

Но Холлис еще не закончила смеяться.

– Ты пожинаешь то, что посеяла, дорогая. Хочешь, угадаю? Ты все-таки любишь его.

Сегодня Каролина была не в том настроении, чтобы кокетничать. Время буквально утекало сквозь пальцы, и нужно было спешить.

– Да! Я влюбилась в принца Леопольда. Ну вот, довольна? Так ты мне поможешь?

Холлис никак не могла уняться и продолжала хихикать. Взяв Каролину за руку, она сказала:

– Да, теперь я довольна. Вы прекрасно подходите друг другу. Ты, отчаянная и взбалмошная, и он, слишком поглощенный своим элем. Ну ладно, хватит. Правда, придется пойти на хитрость. – Она встала и принялась расхаживать по комнате, положив одну руку на талию, а пальчиками другой постукивая по губам. – Ага. Придумала. Супруг леди Фаррингтон внезапно разбогател, как тебе, без сомнения, известно.

Каролина насмешливо фыркнула:

– Об этом знают все. Присцилла постаралась на славу.

– Нэнси терпеть не может, когда у Присциллы появляется что-нибудь такое, чего нет у нее. Если Нэнси узнает, что Присцилла пригласила принца на ужин, – потому что ты расскажешь ей об этом, – она непременно отправит ему приглашение на бал. При этом не имеет значения, что она думает о принце Леопольде, – она не позволит Присцилле заполучить к себе в дом особу королевской крови раньше ее.

По губам Каролины скользнула улыбка.

– Это, положительно, дьявольский план, Холлис.

– Я внимательно изучаю все слухи и сплетни, дорогая. Но тебе придется убедить Присциллу пригласить его.

Каролина встала.

– Пожалуй, это самое легкое из того, что мне предстоит сделать на этой неделе. Но, Холлис, это еще не все.

– Нет! – воскликнула Холлис, неловко опускаясь в кресло и упираясь ногой в каминную решетку. – Я не смогу помочь тебе с леди Норфолк.

– И не надо. Речь идет о другом – окажи мне услугу. Мне нужно, чтобы ты приютила у себя двух молодых женщин и мальчика. На время, – поспешно добавила она.

Холлис опустила ногу и встала.

– Каролина, во что ты ввязалась? – строго спросила она.

– Ни во что. Пока, по крайней мере.

Холлис подалась вперед:

– Рассказывай.

И Каролина рассказала ей все. Холлис ни разу не перебила ее – она лишь смотрела на подругу круглыми от удивления глазами. Когда же Каролина закончила, Холлис откинулась на спинку кресла и долго смотрела в потолок, переваривая услышанное.

– Никогда бы не подумала, что именно принц Леопольд возьмется спасать их из этого ада.

– Да уж, – с застенчивым смешком поддержала ее Каролина.

Холлис вдруг вскочила на ноги и принялась расхаживать по комнате.

– Именно об этом я и говорила, Каролина. Нельзя позволить, чтобы такой уровень коррупции среди правительственных чиновников сохранялся и дальше! Это дело следует немедленно предать огласке. Я намерена написать статью…

– Холлис! А девушки? – перебила ее Каролина.

– Что? Да-да, Каро, разумеется, – небрежно отмахнулась подруга. – Но ты понимаешь, что я имею в виду? Вместо того чтобы сообщать, кто и что надел или чье приглашение на званый вечер является наиболее желанным, я должна публиковать настоящие скандалы… О, Донован! Вот и вы. У нас будут гости. Две молодые женщины и мальчик.

Донован вошел в гостиную с вином. Он опустил бутылку и два бокала на столик, стоящий меж двух кресел.

– Очень хорошо.

– Поселим их в соседних комнатах. Сколько они здесь пробудут, Каро?

Та едва заметно поморщилась:

– Думаю, до тех пор, пока принц не отправится домой.

– Ага. Да, в соседних комнатах, – бросила Холлис Доновану.

– Я сейчас же распоряжусь, – сказал тот, развернулся и вышел, что-то негромко насвистывая себе под нос.

Холлис продолжала пичкать Каролину своими соображениями относительно того, какой должна быть настоящая газета, пока наконец в десять минут девятого не раздался стук в дверь.

– Это они! – прошептала Каролина, и они с Холлис тут же вскочили со своих мест и принялись разглаживать юбки, словно готовясь встретить особу королевской крови.

Через несколько мгновений в комнату вошел Донован в сопровождении двух женщин и мальчика.

– Это те, кого вы ожидаете, мадам?

– Думаю, да. Благодарю вас, Донован.

Он ответил:

– В таком случае я отнесу их вещи в комнаты.

«Господи, благослови Холлис за хладнокровие!» – подумала Каролина, поскольку сама она лишилась дара речи. Обе женщины выглядели изможденными. Они были невероятно худы, но подобная худоба не была добровольной, судя по бледности их кожи и тусклым волосам. А мальчик, о боже! Бедняга попросту утонул в своем пальтишке и из последних сил цеплялся за руку одной из женщин – сущей девчонки, право слово, – в которой Каролина узнала служанку из Арунделя.

Все трое явно были напуганы и держались настороженно, а приобретенный Каролиной опыт не простирался настолько далеко, чтобы объять ту жизнь, которую они вели до сих пор. Попытавшись представить себе, через что им пришлось пройти, Каролина почувствовала, что ее тошнит.

Холлис положила ладонь Каролине на руку.

– Каро, дорогая, ты не могла бы сбегать на кухню и попросить Эмили подать чай с сэндвичами? Думаю, что наши гости голодны.

– Да! – воскликнула Каролина, радуясь возможности занять себя хоть чем-нибудь, и поспешно выскочила из комнаты.

Вот уже второй раз за сегодняшний день слезы застилали ей глаза. Ей было очень жаль этих несчастных женщин, но при этом она ощутила и прилив гордости. Не за себя – за Леопольда, который много чем рисковал, пытаясь помочь им.

В ту ночь Каролина так и не сомкнула глаз – мыслями она то и дело возвращалась к Леопольду и женщинам, которые нашли прибежище в доме Холлис.

То, что такая мерзость творилась в домах, которые она посещала совсем недавно, стало для нее откровением, опечалило ее и породило ощущение пустоты в душе. Вспоминая бесконечные дни и часы, когда ее заботил исключительно выбор наряда на бал или званый ужин, в то время как женщины, оказавшиеся в стесненных жизненных обстоятельствах, не покладая рук работали только ради того, чтобы не умереть с голоду, она ощущала, как в ней нарастает гнев. На собственную жизнь, на себя, родившуюся с серебряной ложкой во рту, на подлость и грязь окружающего мира.

Ей очень хотелось помочь Лео разыскать остальных женщин. Помочь хотя бы чем-нибудь. А еще ей отчаянно требовалось переключиться на что-либо еще, кроме мыслей о его неминуемом и скором отъезде.

Сегодня после полудня Каролина нанесла визит Присцилле, чтобы та в последний раз примерила бальное платье, сшитое ею специально для бала у Пеннибейкеров. Оно было желтым, а этот цвет, если присмотреться, придавал коже Присциллы землистый оттенок. Но Присцилла, похоже, этого не заметила и пришла в полный восторг.

– Оно чудесное! – выдохнула она.

– Тебе все будут завидовать, Присцилла.

Та принялась вертеться перед зеркалом, любуясь собой.

– Нэнси наденет лиловое. Но ей не идет этот цвет. В нем она выглядит бледной, – заявила она.

Каролина едва удержалась, чтобы не закатить глаза, и стала расправлять складки на юбке вокруг пышной фигуры Присциллы, отпихивая маленьких любопытных собачек, так и лезущих ей под ноги.

– Она полагает себя выше всех нас, представляешь, – заговорщическим шепотом призналась ей Присцилла. – Слышала бы ты, что она несла в магазинчике мадам Брендан.

– Мадам Брендан? Шляпных дел мастерицы?

– Мы заказали у нее перчатки и отправились туда на примерку. И вот, пока мы ждали своей очереди, Нэнси вдруг принялась во весь голос разглагольствовать о том, как весь Лондон с нетерпением ожидает этого бала. «Мы никогда не думали, что он станет самым ожидаемым событием летнего сезона, но так уж получилось», – изрекла она, возомнив себя королевой.

– Сзади подол чуточку длинноват, – заметила Каролина. – Сейчас я заколю его булавками. У тебя есть подходящая коробка или табурет?

Присцилла позвонила в изящный колокольчик, стоявший на ее туалетном столике.

– Она уверяет, что еще не получила ни одного отказа. Дескать, все были безумно рады принять ее приглашение.

– Но присутствовать будут не все, – возразила Каролина. – Алусианский принц не был приглашен.

Присцилла презрительно фыркнула.

– До него никому нет дела, дорогая. Ты сама говорила нам об этом.

Да, это точно. Каролина никогда не лезла за словом в карман и вечно болтала о чем-нибудь этаком, и сейчас ей пришло в голову, что, пожалуй, неплохо было бы овладеть искусством благоразумной сдержанности.

– Видишь ли, – беззаботно прощебетала она, отпихивая очередную собачонку, – как выяснилось, не все из сказанного было правдой. Только на минувшей неделе принц ужинал с супругом королевы. – Это была чистой воды выдумка, но Каролина рассчитывала, что опровергнуть эту информацию будет не так-то легко. Ей было ужасно неприятно лгать подруге… но это быстро прошло.

И слова ее произвели нужный эффект. Никогда не следует недооценивать влияние особ королевской крови на тех, кто всеми силами желает быть допущенным в избранный круг.

– В самом деле? Я ничего об этом не слышала. Том бы знал, будь это так.

Каролина почувствовала, как ее охватывает паника.

– Да, но… откуда Тому знать об этом, сама подумай? Принц Леопольд не получает приглашений ни от кого, кроме Бекингема, поэтому, как мне представляется, никто и не знает, что он замышляет и чем занимается. То есть никто, кроме Бека, – и она сделала вид, будто тщательно изучает подол платья Присциллы.

– Да неужели? – сказала та.

– М-м. Я бы, пожалуй, сама пригласила принца на ужин, если бы не Бек. Он то и дело мотается в Сассекс с этой своей благословенной лошадью. Так что я понятия не имею, в какой момент он будет дома, поэтому не знаю, на когда приглашать гостей. Полагаю, он предпочитает ужинать с лошадьми.

Несколько секунд минуло в молчании. Каролина уже испугалась, что сделанный ею тонкий намек остался непонятым Присциллой. Но подруга все же решилась:

– Я могла бы пригласить его на ужин.

Каролина едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от восторга. Вместо этого она подняла голову, глядя на подругу широко раскрытыми глазами.

– Что? Правда?

– Да, почему бы и нет? – беззаботно отозвалась Присцилла.

– Но… А как же его репутация?

– Дорогая! Если джентльмен достаточно хорош, чтобы ужинать с принцем Альбертом, то он наверняка хорош и для меня.

Каролина наклонилась, пряча улыбку, и потрепала по голове одну из собачек.

– Но ведь ты не планировала никаких званых ужинов, не так ли, дорогая?

Присцилла вызывающе выпятила подбородок:

– С тех пор как Том занял кресло в парламенте, он ищет повод собрать вместе нужных людей. У него очень большие планы, знаешь ли.

О да, Каролина, да и все остальные обитатели Мейфэр, прекрасно знали об этом. Том был и вправду очень амбициозен.

– Какой он умный, твой муж! А принц… именно такие связи ему и нужны, не так ли?

– Да, – заявила Присцилла таким тоном, словно полагала так с самого начала. – Где же эта несносная девчонка? – И она вновь зазвенела колокольчиком.

В комнату поспешно вошла молодая женщина с темно-каштановыми волосами.

– Прошу прощения, мадам, – проговорила она с легким акцентом.

– Стульчик, девочка, и поскорее. Мы не можем ждать тебя целый день, – бросила ей Присцилла.

Девушка вышла, но тут же вернулась с табуретом в руках и двумя собачонками, которые трусили вслед за нею. Табурет она поставила перед Присциллой. Но из-за корпулентной фигуры последней, да еще множества собачонок, путавшихся под ногами, Присцилла не видела табурет и потому велела девчонке подать ей руку. Та подняла руку, и внимание Каролины привлекло пятнышко темно-зеленого цвета. Оно было едва различимым, но явственным – на манжете темного рабочего платья девушки.

Веслорианская зелень.

Каролина не сводила глаз с девушки, которая, выполнив повеление своей хозяйки, отступила на шаг, глядя себе под ноги. Что там говорила Присцилла? Что-то насчет того, что иноземные слуги лучше английских? Иноземные слуги. Веслорианские служанки. Означает ли это… Неужели и Том… У Каролины перехватило дыхание. Мысли у нее в голове закружились хороводом, и она не могла даже пошевелиться.

– Что скажешь? – осведомилась Присцилла.

– Прошу прощения? О, оно просто чудесное, – отозвалась Каролина. – Как раз то, что нужно для бала у Пеннибейкеров.

– Подол, дорогая.

– Ах да! Правильно. – Каролина опустилась на колени, чтобы взглянуть на подол, и вытащила булавку из подушечки, закрепленной у нее на запястье. – А на званый ужин я предлагаю тебе надеть голубое.

– Ты думаешь? – с сомнением протянула Присцилла.

Кусочки мозаики складывались воедино. Том давно дружит с Генри, герцогом Норфолком. И если Том использует эту девчонку, Каролина намеревалась вытащить ее отсюда. А заодно и ту, что работает у Пеннибейкеров! Да, разумеется! Лорд Пеннибейкер и Том тоже были друзьями, и если у Присциллы появилась иноземная служанка, то и Нэнси пожелала иметь такую же.

– Голубой идет тебе, как никому другому, Присцилла, – щебетала Каролина, втыкая булавки в подол там, где его требовалось подрубить. – А знаешь, что еще? Я думаю, что ты должна устроить свой званый ужин на будущей неделе, сразу же после бала у Пеннибейкеров, но до того, как все разъедутся из города по своим поместьям. После этого ужасного бала твой прием станет глотком свежего воздуха, не так ли? И ты же не хочешь, чтобы Нэнси укатила на север на все лето и так и не узнала до самой осени, что ты пригласила принца на ужин, а?

– Знаешь, мне решительно нет дела до того, что подумает Нэнси Пеннибейкер, – отрезала Присцилла, что было смехотворной ложью. – Но если я устрою его на следующей неделе, то кого еще следует пригласить?

Она начала перебирать имена будущих гостей, и голова у Каролины пошла крýгом. Каким-то образом, делая над собой усилие, ей удавалось поддерживать разговор. Она соглашалась с тем, что следует пригласить и того, и этого, хотя сама в это время думала только о том, как бы передать весточку Леопольду.

– Я велю подать ягненка, – изрекла Присцилла, взмахом руки подзывая служанку, когда Каролина закончила подкалывать подол. – Мясник в Ньюгейте явно расположен ко мне. – Она вновь оперлась на руку девушки, и Каролина подалась вперед. Да, несомненно, это веслорианская зелень.

Она задумалась, глядя вслед девушке, выходящей из комнаты с табуретом в руках.

– Каролина! Ты где?

Каролина вздрогнула и обернулась. Присцилла повернулась к ней спиной, предлагая расстегнуть пуговицы платья. А Каролина никак не могла прийти в себя. Она обнаружила веслорианку.

– Как насчет печенья из марципана? – предложила она.

Как же они будут спасать бедную девочку? Они? Да, разумеется они! Она и Леопольд. Он обратился к ней за помощью, и она поможет ему. Она просто обязана сделать это. И ради него, и ради себя самой.

Но радость ее быстро омрачилась осознанием того, что, как только он отыщет и соберет всех, то тут же уедет.

Он отплывает уже совсем скоро. Слишком скоро.