Поцелуй принца

Глава 18

…грядущее рождение ребенка может оказаться самым напряженным временем для всех домашних, включая слуг, поскольку зачастую именно на их плечи ложится основная тяжесть всех семейных неудобств и неурядиц. До нас дошли слухи, будто некая молоденькая горничная исчезла без следа, столкнувшись с грубым обращением своей госпожи в Арунделе. В свете чего весьма любопытным выглядит тот факт, что ее пропажа совпала с поспешным отъездом из поместья одного блистательного гостя королевской крови.

Уважаемые дамы, два яйца следует взбить, а получившуюся кремообразную массу следует энергично втирать в кожу головы на протяжении двух минут, после чего тщательно прополоскать волосы теплой водой, а затем нанести крем для волос Кейлора. В результате ваши волосы станут гладкими, как шелк, и завиваться будут значительно легче.

Дамская газета мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт

После обеда Лео большую часть оставшегося до вечера времени пытался разузнать, где обретается Жаклин, но в таком монструозном замке это неблагодарное занятие было сродни поискам пресловутой иголки в стоге сена. Однако Лео неожиданно повезло. Одна из служанок внесла поднос с едой и чаем для герцога и представителей местной знати, нагрянувших к нему с визитом. На воротнике у нее красовался лоскут зеленой материи. Выглядела она измученной и бледной, а под глазами у нее залегли круги.

Он смотрел, как она, повинуясь указаниям дворецкого, опускает поднос на длинный стол, и, когда девушка уже собиралась уходить, Лео окликнул ее:

– Мисс!

Оба они, и служанка, и дворецкий, с удивлением повернулись к нему.

– Мне нужно выгладить сорочку, – быстро сказал он. Подобное распоряжение он сотни раз отдавал в Константиновском дворце. Служанка на то и служанка, чтобы исполнять то, что от нее требуется, и он редко задумывался об этом.

– Только не она, – сказал Генри, возникший словно ниоткуда справа от него, кладя руку ему на плечо. – Она помогает на кухне. Твою сорочку выгладит Джейни. Петерсон, – обратился он к дворецкому, – отправьте Джейни в покои принца.

Петерсон кивнул и жестом велел служанке удалиться.

Генри рассмеялся, глядя на Лео:

– Путешествуете без своего камердинера, Ваше Высочество?

– Иногда бывает разумнее оставить его в Лондоне, – отмахнулся Лео. – Но он предупреждал меня о том, что подобное может случиться.

Генри коротко рассмеялся и отошел, чтобы поболтать с другими гостями.

А ведь Лео был уверен, что ту девушку зовут Жаклин. Оказывается, она помогает на кухне. И что теперь? Не мог же он взять и заявиться в кухню, чтобы найти ее? Хотя… он может притвориться, будто ему что-нибудь нужно. Нет, так не пойдет. Генри выделил в помощь Лео молоденького лакея, и парнишка не отходил от него ни на шаг, пытаясь предвосхитить любое его желание.

Да и вообще, откровенно говоря, Лео приходилось проявлять дьявольскую изобретательность, чтобы отделаться от хозяина. Когда Лео принес извинения за то, что оскорбил его супругу, Генри лишь рассмеялся в ответ: «Она готова обижаться на сущие пустяки. Просто не обращайте на женщин внимания, Лео». Сам он наверняка так и сделал, а потому продолжил похваляться своим другом-принцем перед соседями.

«Пожалуй, стоит дождаться вечера», – подумал он. В Константиновском дворце слуги, работавшие в кухне, спали поблизости от нее. В большом дворце в кухне работа начиналась в четыре часа утра, и своей суетой они не мешали тем, кто еще спал. Он подозревал, что и в Арунделе все устроено аналогичным образом, и поднимаются эти слуги примерно в то же время, плюс-минус полчаса в ту или иную сторону, поэтому обитают рядом с кухней.

Значит, решено. Ближе к вечеру он скажет, что проголодался, и отправится в кухню, если сможет отыскать туда дорогу, разумеется. Он уже распорядился, чтобы Кадро и Артур были готовы сопровождать его обратно в Лондон при первых же лучах рассвета. А это означало, что у него осталось всего двенадцать часов на поиски Жаклин.

Лео настолько увлекся составлением плана, что начисто позабыл о своей сорочке. И, когда явилась горничная Джейни, чтобы забрать ее, он уже ее надел. Очередная оплошность.

– Я должна выгладить вам сорочку, Ваше Высочество, – жизнерадостно сообщила ему девушка, приседая в реверансе.

– Ах да… – Он огляделся в поисках чего-либо, что она могла бы выгладить, и, ничего подходящего не обнаружив, перевел взгляд на нее и застенчиво улыбнулся: – Так получилось, что она не нуждается в глажке.

– Нет?

– Должно быть, мой камердинер выгладил ее перед самым моим отъездом. Или же… лакей позаботился о ней уже здесь. Так что я прошу у вас прощения.

– Как скажете, Ваше Высочество, – сказала она, явно испытывая облегчение оттого, что ей не придется взваливать на себя еще одну обязанность помимо уже имеющихся. Она вновь сделала реверанс и повернулась, чтобы уйти.

– Девушка! – выпалил вдруг Лео. Она обернулась. – Вас ведь зовут Джейни, не так ли?

– Да, Ваше Высочество. – Она несмело улыбнулась.

А Лео отчаянно пытался придумать, как бы узнать у нее о том, где можно отыскать Жаклин. Но девушка не сводила с него глаз, и он просто не знал, как начать расспросы, которые не показались бы ей подозрительными. Он уже представлял, как она спешит обратно к дворецкому: «Мистер Петерсон, полагаю, вы должны знать о том, что принц-чужеземец спрашивал, как найти комнату Жаклин!» Мысль эта повергла его в такой ужас, что он тряхнул головой и тускло улыбнулся.

– Нет, ничего. Благодарю вас.

После ее ухода Лео с отчаянием запустил пятерню в волосы.

– Итак, – пробормотал он вслух, – вы остались один, сэр. Ради блага королевства Алусия умоляю вас воздержаться от покупки очередных развалин или ящика с живой птицей, как и от бессмысленной траты еще одной сотни фунтов. Или от дальнейшего причинения вреда репутации, каковая, по крайней мере до последнего времени, оставалась вполне благопристойной. – Приложив руку к груди, он отвесил поклон самому себе. – Довольно, – проворчал он. – Не стоит слишком уж усердно превозносить себя.

Он решил, что ему не остается ничего иного, кроме как дожидаться наступления полуночи. Лео вышел к ужину, присоединившись к Беку и Генри в приватной семейной гостиной. Но их разговор о скачках скоро ему прискучил, и он взялся за книгу о здоровой пище. Он читал до тех пор, пока лакей не распахнул дверь и в комнату не вошла леди Каролина. В своем атласном платье, которое облаком струилось вокруг нее при ходьбе, она была похожа на королеву.

Она была красива по любым стандартам. Теперь Лео даже казалось странным, что он не запомнил ее на приеме в Чичестере. Обыкновенно он быстро замечал красивых женщин. Причем настолько быстро, что однажды очередная возлюбленная упрекнула его в том, что он падок лишь на смазливую внешность, не замечая ничего иного. Лео обдумал эти слова и согласился с нею, к большому ее огорчению. Но ведь это была правда – до сих пор по очевидным причинам ему не приходилось вступать в серьезные отношения с женщиной. Он должен был сочетаться браком в Алусии и ради Алусии, и любые связи, романтические или прагматические, могли быть использованы в политических целях. Поэтому он ограничивался чисто физиологическими интересами.

Но, даже если судить по одному этому критерию, Каролина Хок отвечала всем его предпочтениям.

Еще одной причиной, по которой он мог не обратить внимания на леди Каролину тем, уже давним вечером, была благоприобретенная на протяжении нескольких последних лет пагубная привычка напиваться до положения риз. Эту сторону своей натуры он упорно не желал признавать или изучать, но, увы, и это было правдой. Он пил, чтобы заполнить долгие и унылые часы полного ничегонеделания. Он пил, чтобы заглушить осознание того, что его держат в качестве запасного принца, не обременяя сколь-нибудь значимой ответственностью. Но после возвращения из Алусии он вдруг заметил, что его больше не снедает желание заполнить чем-нибудь полезным унылые часы своего существования. Более того, недавний отказ от старой привычки сделал каждое утро ярким и сочным, а день – ясным и понятным. И ему это нравилось.

Кроме того, теперь его мысли занимало кое-что еще. Нечто очень важное. Он твердо вознамерился отыскать этих несчастных молодых женщин.

Поговорив с Айседорой и узнав, как она, совершенно неожиданно для себя, оказалась в борделе, Лео принял решение. Он не мог представить себе людей настолько бесчувственных, чтобы они участвовали в этом грязном деле. Узнав, что один из этих людей оказался его давним другом… в общем, он почувствовал себя больным. А ведь он полагал, что знает своих друзей. Лишний раз убеждаешься в том, что чужая душа – потемки.

Он отыщет этих женщин и вернется с ними домой. Он поможет им собраться с силами и посмотреть в лицо людям, которые так безжалостно обошлись с ними. Он пока не знал, как этого добиться, поскольку еще никогда в жизни не занимался столь важными вещами, так как привык ни за что не нести ответственности.

Что ж, как учит народная мудрость, все когда-нибудь случается в первый раз.

Мысли его вновь вернулись к Каролине, поскольку и она, в некотором смысле, оказалась для него открытием. Смазливое личико и безупречная фигура были в ней не самым главным. Она пробудила в нем прежде неизвестное ему любопытство.

Он начал понимать, что, городя ошибки одну за другой и пытаясь разобраться в своей новой жизни, позволил ей заинтриговать себя. Она оказалась дерзкой и невозможной. Красивой и умной. Интересной. Более того, ей удалось то, чего прежде не удавалось никому, – она полностью изменила его первоначальное впечатление о себе.

После возвращения в Англию он ведь начал получать удовольствие от пикировок с нею, а ее непочтительность показалась ему дразняще заманчивой. Даже освежающей, в некотором роде. Он научился восхищаться вспышками ее негодования и тем возмутительным образом жизни, который она вела, причем это сходило ей с рук! Само собой разумеется, мысль о том, как бы опять поцеловать ее, стала приходить ему в голову с подозрительной частотой, затмевая даже желание во что бы то ни стало освободить несчастных веслорианских женщин. Эти две проблемы лишили его сна, но он и не думал от них избавляться. Он просто не мог собственными руками разрушить новый интерес в своей жизни.

Сегодня вечером, впрочем, она не казалась такой же оживленной, какой он уже привык видеть ее, и это заинтриговало его. Она выглядела… угрюмой. Устала, быть может? Он обратил внимание и на то, что она не произнесла и дюжины слов за ужином. Впрочем, он тоже не отличался болтливостью, а Бек и Генри не замечали ничего вокруг, увлеченно беседуя о лошадях и летних скачках.

И только когда они решили сыграть в карточную игру «Торговля», Каролина оживилась. Особенно после того, как начала выигрывать. В тусклом свете свечей глаза ее вновь заблистали. Она наслаждалась победой, а когда что-либо доставляло ей наслаждение, она становилась прекрасной по-особенному. Когда она смеялась, светлые кудри так и плясали вокруг ее лица, словно и они пребывали в восторге. А когда она радостным вскриком отмечала свою победу и придвигала к себе выигрыш по столу, то становилась совершенно неотразимой.

Каролина выиграла три партии подряд, всякий раз потешаясь над остальными. Она заявила, что они ведут себя, как «типичные мужчины», удивляясь ее выигрышу, а она «нахлобучила их», а потом «прожевала и выплюнула».

– И что все это значит? – недовольно произнес Бек. – Ты несешь какую-то ерунду, Каро.

– Это значит, что я побила вас, причем с разгромным счетом, – весело отозвалась она.

Бек фыркнул и сказал:

– Похоже, ты снова навещала своих американских подруг, не так ли?

– Да! – торжествующе подтвердила Каролина. – Они крайне интересные особы. Ты непременно должен с ними познакомиться, Бек. – Встав из-за стола, она смела выигранные монеты в ладошку. – Этого должно хватить на новую шляпку. Благодарю вас, джентльмены, – и она присела в реверансе.

– Подожди, куда это ты собралась? – возмутился Бек. – Это ведь и мой выигрыш, Каро. Начнем с того, что это я дал тебе денег на игру.

– Как ты несокрушимо прав! И какая ужасная забывчивость с моей стороны. – Она тщательно отсчитала два фунта и, словно камешки, высыпала их на стол перед Хоком. – Получите обратно свои инвестиции, сэр. Остальное по праву принадлежит мне. Доброй ночи, джентльмены!

Лео тоже поднялся:

– Полагаю, пришло время попрощаться и мне. Я уезжаю на рассвете, и мне давно пора лежать в постели.

– Так быстро? – спросил Генри. – Но вы же только что приехали, Ваше Высочество! Я думал, что завтра мы верхом прокатимся в деревню.

Его старый друг прилагал все усилия к тому, чтобы удержать его, но Лео подозревал, что после его отъезда Генри вздохнет с облегчением, учитывая чувства его супруги.

– Меня ждут государственные дела Алусии. – Это не было правдой. Он не выполнял никакого официального поручения, зато вынужден был заниматься срочными окологосударственными делами, на что у него практически не осталось времени.

Бек и Генри пожелали ему доброй ночи, после чего Генри сделал знак лакею, чтобы тот подлил им виски, а Лео вслед за Каролиной вышел из гостиной. Она приостановилась в коридоре и оглянулась на него.

– Если хотите, я могу помочь вам донести монеты, – предложил он.

– Вы принимаете меня за дурочку, сэр? Настоящая леди с раннего детства приучается к мысли о том, что никогда нельзя отдавать свой выигрыш джентльмену. Не успеешь оглянуться, как он уже вложит его во что-нибудь, причем под предлогом вашей же выгоды.

– Очень проницательно с вашей стороны.

Они неспешно зашагали по коридору, словно прогуливаясь. Он заложил руки за спину, а она прижимала к груди обе руки с зажатыми в них выигранными монетками.

– Я и представить себе не мог, что вы – азартный игрок, – небрежно заметил он.

– В самом деле? Обожаю азартные игры. Жизнь была бы невыносимо скучна, если бы мы не ставили что-либо на карту. – Она мимолетно улыбнулась ему, и в глазах ее вспыхнуло веселье. – Впрочем, я искренне надеюсь, что вы не часто засиживаетесь за игорным столом. Вы играете настолько из рук вон плохо, что я с содроганием думаю о том, во что это обходится казне.

– Прошу прощения, на сдаче я получил плохие карты, – с широкой улыбкой парировал он.

– А-а, так говорят все проигравшие. – Она вновь засмеялась, и от этих звуков у него потеплело в паху.

В начале широкой лестницы им пришлось уступить дорогу лакею, который протопал мимо них в противоположном направлении.

– Так вы завтра уезжаете? – поинтересовалась она, пытаясь управиться со своими юбками и не выпустить из рук монеты.

– Да. Ради всего святого, Каролина, позвольте мне нести ваш выигрыш. Когда мы поднимемся на следующий этаж, можете пересчитать все монетки и высечь меня плетьми, если хоть одна из них пропадет. Но вы никогда не подниметесь по лестнице, не рискуя споткнуться и свернуть себе шею, если не освободите обе руки.

– Вы правы. – Повернувшись к нему, она с большой неохотой ссыпала свой выигрыш ему в ладонь, после чего осторожно заставила его сомкнуть пальцы, при этом на несколько мгновений задержав на них свою руку. – Смотрите не уроните.

Он накрыл ее руку своею и легонько пожал.

– Я предпочту умереть, – совершенно серьезно заявил он и, мягко улыбнувшись, отпустил ее руку.

Она подобрала юбки, и они продолжили подниматься по лестнице.

– Когда вы возвращаетесь в Алусию? – поинтересовалась она, подняв глаза на портрет предка хозяина замка, сурово взирающего на них сверху вниз.

– Не могу сказать наверняка, но, пожалуй, после того, как меня однажды нахлобучат в Англии.

– Ой! – радостно взвизгнула она. – Прожуют и выплюнут, Ваше Высочество.

– Лео.

– Прошу прощения?

Он улыбнулся ей:

– Мне нравится, когда вы называете меня по имени. Близкие друзья зовут меня Лео.

– В таком случае я буду называть вас Леопольдом.

Он покачал головой.

– Прошу вас удовлетворить мое неуемное любопытство… Вы и правда самая упрямая женщина в этой части света?

Она весело захихикала:

– Благодарю вас за вашу веру в меня, Ваше Высочество, но боюсь, что нет. – Подавшись к нему, она прошептала: – Полагаю, леди Норфолк, пребывая в должном расположении духа, способна проявить завидное упрямство.

Одна его бровь выразительно выгнулась.

– У меня тоже возникло подобное чувство.

Она звонко рассмеялась.

– Почему вы интересуетесь, когда я намерен вернуться в Алусию? Вам не терпится, чтобы я уехал?

– Жду не дождусь, – с обезоруживающей улыбкой ответила она. – Кроме того, я полагаю своим долгом предупредить об этом Элизу. Я пишу ей каждую неделю в обязательном порядке и рассказываю обо всем.

– Очень надеюсь, что не обо всем. – Он подмигнул ей и получил неописуемое удовольствие оттого, что она зарделась. – К чему утруждать себя писаниной? Ее сестра может отослать ей свою газету, в которой, клянусь, всегда найдется место для любой, даже самой дикой, сплетни.

– Вот здесь вы ошибаетесь. Всегда есть подробности, о которых не упоминается в газете, – сообщила она ему, когда они поднялись на второй этаж. – Подробности, которые каждая из нас предпочитает не разглашать. – Она немного помолчала. – Хотите знать, что это за подробности?

– Хочу.

– Так я и думала! Но я вам не скажу. – Рассмеявшись, она свернула в широкий коридор.

– Правда? В таком случае мне придется прибегнуть к способу, позволяющему выудить сведения даже у тех, кто не горит желанием делиться ими, – предостерег он ее.

– Ничего не выйдет. Я буду нема как рыба. – Она сделала жест, словно замыкает рот на замок и выбрасывает ключ.

Мимо них проскользнула служанка, тоже спешившая куда-то в обратную сторону. Оба приостановились и уставились ей вслед, глядя, как она чуть ли не вприпрыжку несется по коридору. Потом обменялись взглядами; Каролина пожала плечами.

И они двинулись дальше.

– Так о чем вы пишете Элизе?

– Обо всем! Я написала ей о своей болезни и о том, как мне едва не устроили похороны, и что никто не удосужился поинтересоваться у меня, что бы я хотела надеть на собственное погребение.

Лео расхохотался.

– Я пишу ей о вас, – призналась Каролина, метнув на него лукавый взгляд искоса.

– Что именно? Или вы шпионите за мной?

Она выразительно прищелкнула языком:

– В шпионаже нет нужды. Всем известны ваши новости.

– Быть может, для вас это станет откровением, мадам, но многое из того, что, как вам кажется, вы обо мне знаете, – неправда. Пожалуй, даже бóльшая часть.

– Ха, – кратко отозвалась она, выразительно закатив глаза.

– Например, – продолжал он, когда они свернули за угол и оказались в крыле, где были расположены комнаты для гостей. – Я не затевал интрижки с вашей горничной, во что вы так пылко верите.

– Вы купили ей цветы, – возразила Каролина.

– Я принес их вам, Каролина. Я подумал, что вы, быть может, захотите освежить свою комнату или сделать ее чуточку светлее.

Она скептически прищурилась.

– Ладно, я принес их Беку, дабы он передал их вам, и это он предположил, что с ними ваша комната станет капельку милее и светлее. Но, поскольку все были заняты тем, что готовили для вас суп, я отнес их сам, потому как мне захотелось взглянуть на вас и убедиться, что мой достойный оппонент не намерен оставить меня в одиночестве.

Каролина остановилась у двери одной из комнат для гостей и привалилась к ней спиной.

– Как это мило с вашей стороны. Мне нравится мысль о том, что я – достойный оппонент. И я бы даже поверила в вашу заботливость, но ведь потом вы с Анной исчезли.

А от ее внимания ничто не укроется, даже когда она больна!

– Да, действительно. Но только потому, что Анна была знакома с одной веслорианкой, для которой у меня имеется сообщение. Мне нужно было узнать, где я могу найти ее. И только.

– И это – все, о чем вы расспрашивали ее в Лиденхолле?

– Да, клянусь честью. Однако потребовалась не одна встреча, поскольку она, к моему величайшему сожалению, была не склонна доверять мне.

По губам Каролины скользнула легкая улыбка. Несколько мгновений она пристально рассматривала его, но потом пожала плечами и похлопала его по руке:

– Мой выигрыш, – и протянула ему обе руки ладошками кверху.

Лео ссыпал монеты ей в руки.

– Если хотите знать, есть еще кое-что, в чем вы ошиблись насчет меня.

– Очень в этом сомневаюсь, но все-таки попытайтесь убедить меня.

Он подождал, пока она отвела взгляд от своих ладоней и посмотрела ему в глаза.

– Вы меня заинтриговали, Каролина.

Она рассмеялась:

– О да, я прекрасно сознаю то действие, которое оказываю на джентльменов.

– Я не говорю о вашей внешности, сколь бы прелестной она ни была. Я говорю о вас самой. Есть в вас нечто такое, что… – Он попытался подобрать подходящее английское выражение, дабы описать свое отношение к ней.

– Что? – нахмурившись, осведомилась она.

– Мой английский, оказывается, не так хорош, как я полагал. Есть в вас нечто такое, что немедленно и безусловно приковывает к вам все мое внимание.

Она в полной растерянности уставилась на него, и на губах у нее проступила медленная и неуверенная улыбка. Взгляд ее вновь переместился с его глаз на губы. На его шейный платок и грудь.

– Ваш английский очень хорош, – негромко проговорила она. – Но я вам не верю.

Он резко наклонился к ней, чтобы глаза их оказались на одном уровне.

– Почему?

– Полагаю, что я… Думаю, что… – Она опустила взгляд на монеты, которые держала в руках, и нахмурилась в задумчивости. – Просто я думаю… что вы…

Она лепетала нечто бессвязное. Он все-таки сумел удивить ее, хотя, говоря откровенно, полагал сие невозможным, но она впервые за все время их знакомства явно не могла найти нужных слов. Лео не сдержался и улыбнулся:

– Матерь Божья, да вы лишились дара речи! – Протянув руку, он взялся за ручку двери и распахнул ее.

– Ничуть не бывало. – Она попятилась, отступая вглубь своей комнаты. Он шагнул за нею. – Я настороже, – пояснила она, – потому что не доверяю вам. Но и вы не все знаете обо мне, – заявила она, продолжая отступать все дальше. – Хотя и должны узнать.

Лео сделал еще шаг.

– Мне не терпится узнать все.

– Я не расстанусь со своей добродетелью, пусть даже частично, как бы вы ни искушали меня. Я не сделаю этого, пока не пойму, что влюблена. Поэтому я не думаю, что вы сможете забрать ее у меня только потому, что вы принц и при этом мастерски польстили мне. – Она отступила еще на шаг.

– У вас чересчур богатое воображение, мадам. Я и мечтать об этом не смею. – Хотя он мечтал об этом, и еще как! Но не сегодня вечером. Он осторожно прикрыл за собой дверь.

Каролина подошла к столу и высыпала на него монеты, не сводя глаз с Лео.

– Если вы и мечтать об этом не смеете, то для чего тайком прокрались в мою комнату?

– Прокрался? – Он с преувеличенным вниманием огляделся по сторонам. – Я просто вошел, поскольку дверь была открыта. Но, если хотите, я могу уйтуйти. – И он внутренне подготовился к тому, что Каролина укажет на дверь прежде, чем он сможет дотронуться до нее.

А ему отчаянно хотелось прикоснуться к ней.

Он начнет с мягкой впадинки у ключицы. Потом перейдет на плечи. Потом наступит черед груди.

– Стоит вам сказать одно только слово, и я уйду.

Каролина скрестила руки на груди:

– Я действительно хочу, чтобы вы ушли.

Все его тело отреагировало на ее слова, а стон разочарования он едва сумел подавить. Чтобы сохранить лицо, он с трудом растянул губы в покаянную улыбку и покорно наклонил голову.

– Очень хорошо. – Он повернулся к двери. – Как вы и…

– Но я не хочу, чтобы вы уходили, Леопольд. Я хочу презирать вас, но у меня ничего не получается.

В сердце его затеплился лучик надежды. Он медленно обернулся:

– Ну и не надо, Каролина.

Она прикусила нижнюю губу, словно для того, чтобы сдержать уже готовые сорваться с языка слова, а потом вздохнула, запрокинув голову.

– Все это не имеет смысла, – сказала она, жестом показывая на себя и сразу на него. – Ни малейшего! Хотя и заставляет меня желать того, чего не будет никогда и чего я не должна хотеть.

– Почему вы не должны хотеть этого? Что плохого в желании?

– Вы что, ненормальный? – словно не веря своим ушам, осведомилась она. – Страстное желание не приносит ничего, кроме страданий.

– Это неправда, – возразил он, подступая к ней ближе. – Страстное желание может принести незабываемое удовольствие. Но вам незачем желать или хотеть, Каролина. Мы можем быть друзьями. Я очень хороший друг для тех, кто мне небезразличен.

Она цокнула языком.

– Роберт Лэдли – друг. Даже мистер Морли – друг. А вот вы – не друг. Вы – повеса и бабник, и всегда им были. Вы – нечто противоположное другу. – Она медленно окинула его взглядом с головы до ног. – Я даже не знаю, кто вы такой.

В этот самый миг он и впрямь ощущал себя повесой и развратником, поскольку сгорал от желания.

– Хотите знать, что я об этом думаю?

– Нет, – ответила она, но тут же сделала жест рукой, давая понять, что он может продолжать.

– Я думаю, что между нами возникло несомненное физическое притяжение, которое начинает усиливаться. Мне лично становится все труднее подавлять его. Но у меня нет ни малейшего желания погубить вас, Каролина. В данном случае я не хочу идти против ваших принципов. Я слишком хорошего о вас мнения, чтобы предпринять что-либо недостойное. А вот хочу я не только поцеловать вас или… – Его взгляд скользнул по ее телу, и он с трудом проглотил комок в горле. – Или дотронуться до вас, но и провести время в вашем обществе. Я хочу понять, что делает вас столь оглушительно неповторимой.

Одна ее бровь приподнялась с неприкрытым скептицизмом.

– В самом деле?

– Да.

Она нерешительно улыбнулась:

– Я не доверяю вам, Леопольд Шартье.

– Вы уже говорили мне об этом. Вы – невероятно циничная особа, – с кривой усмешкой заметил он.

– И вы были бы таким же на моем месте. Я уже сбилась со счету, сколько джентльменов лгали и льстили мне.

– Я и не собираюсь защищать представителей своего пола. Когда речь заходит о женщинах, мужчины превращаются в весьма своеобразных созданий. Нами правит желание, вожделение. Но, Каролина, если бы мне хотелось заманить вас в свои сети, я бы сделал это. Я бы соблазнил вас несметными богатствами и обещаниями, которые не намеревался бы сдержать. Я бы опутал вас лестью с ног до головы. Я бы завалил вас безделушками. Но, прошу обратить внимание, я не сделал ничего подобного. Я ведь ничего такого вам еще не обещал, не так ли?

Она сделала вид, будто задумалась на мгновение.

– Да, действительно… вы не осыпали меня подарками с головы до ног и уж точно не льстили мне.

Он рассмеялся:

– Вы не нуждаетесь в лести. Вы нуждаетесь в том, чтобы вас любили.

Губы ее приоткрылись, и она во все глаза уставилась на него, словно боясь, что неправильно его поняла. Но потом она перевела взгляд на дверь и потерла шею, словно ей вдруг стало холодно.

– Друг вы или враг, но вам опасно находиться в этой комнате, Леопольд. Мой брат и герцог сидят внизу.

– Ваш брат всегда обретается поблизости. – Он сделал еще шаг по направлению к ней. – Это похоже на азартную игру, не так ли? Какой скучной была бы жизнь, если бы в ней отсутствовала опасность!

Ее зеленые глаза восторженно заблистали.

– А вы действительно слушаете и слышите меня, – сказала она. На этот раз уже она сделала шаг вперед. – Она была бы невыносимо скучна, как мне представляется. Если не играешь в азартные игры, остается лишь воображать, как все могло бы быть.

– И что же, по-вашему, могло бы случиться?

– Вот это, – сказала она и прильнула к нему.

– Я знал, – пробормотал Лео, привлекая ее к себе. – Вам нравится рисковать.

– Не надо лишних слов – у нас мало времени.

Вот уже второй раз она поторапливала его. Господи, эта женщина способна вселить страх в кого угодно! Окажись на месте Лео какой-нибудь слабак, подобная властность могла бы устрашить его, но он был не таков – напротив, он был очарован ею и потому подчинился. Обняв ее одной рукой за талию, он подтолкнул ее к креслу. Каролина упала в него, вскрикнув от неожиданности, а потом весело рассмеялась. Он неловко навалился на нее, глядя ей в глаза и упираясь в пол коленом, которое, по его прикидкам, находилось где-то у нее между ног, хотя юбки у нее оказались настолько пышными, что он ни в чем не мог быть уверен.

– Надо же, какой напор!

– Вы из тех женщин, с которыми не стоит миндальничать.

Улыбка ее стала шире, и на щеках проступили ямочки.

– Вы выбрали неподходящее слово, – и она запустила пальцы ему в волосы.

– Вам следовало бы стать моим учителем, – пробормотал он и поцеловал ее.

Внутри него рухнула какая-то плотина, и желание затопило его, отчего член его напрягся и обрел каменную твердость. Желание забурлило и вскипело в его жилах.

Он наклонился к ней и принялся покрывать ее шею поцелуями, спускаясь к декольте, целуя выпуклости ее грудей и запустив пальцы под ткань, чтобы коснуться их.

Она захихикала, словно ей стало вдруг щекотно, но Лео уже ни на что не обращал внимания. Он вновь поцеловал ее, требовательно на этот раз, легонько касаясь ее языка и чувствуя жар ее тела. Собственная кожа горела огнем. Он был возбужден и жаждал удовлетворения. Бережно высвободив безукоризненную грудь из плена корсета, он взял сосок в рот и почувствовал, что теряет контроль над собой, когда Каролина застонала от наслаждения. Она вновь запустила пальцы ему в волосы, провела ими над ушами.

– Скажите что-нибудь, Леопольд, – задыхаясь, прошептала она.

– Что угодно.

– Что вы со мной сделаете, если я позволю вам?

Ох, мадам. Он наконец-то оторвался от ее груди. Глаза ее сияли так, как никогда раньше, и он понимал, что это был потаенный огонь желания. Быть может, она высоко ценила свою добродетель, но сейчас она вожделела его, как и он ее. Лео чувствовал, как в нем просыпается нечто дикое и первобытное. Упершись локтем в подлокотник кресла, он бережно убрал локон с ее виска, заправив его ей за ухо.

– Если вы позволите, я готов дать вам то, чего вы жаждете. Я возьму вас с собой, мы вместе вознесемся к таким вершинам блаженства, где вы еще никогда не бывали. – Он поцеловал ее в щеку и прошептал: – Я заставлю вас плакать от наслаждения.

Губы ее приоткрылись, когда она набрала в грудь воздуха, чтобы ответить. Пальцы ее сомкнулись у него на запястье.

– А потом я, наверное, сделаю то же самое с вами?

Он был очарован и покорен. Она возбуждала и провоцировала его. Ее улыбка была опасной, и он легко представил, как становится жертвой ее чар, стоит ему только пожелать.

Она намотала прядку волос себе на палец.

– Что-то не так?

– Вы, – отозвался он. – С вами все не так, тем не менее мне вечно вас не хватает.

Она вздохнула:

– Вот странность. Я испытываю те же чувства в отношении вас.

Он провел рукой по ее плечу, по ключице и груди, скользнул по бедру и ноге, спускаясь до самой лодыжки. Зарывшись в ее юбки, он наконец коснулся гладкого шелка ее чулка. Она едва слышно застонала и обвила его шею руками, приподнимаясь ему навстречу. Лео прижался к ней теснее, слегка сдвинувшись в сторону так, чтобы можно было провести рукой вверх по ее ноге под платьем, минуя шелк, и дотронуться до обнаженной кожи на внутренней стороне ее бедра, не переставая при этом целовать ее.

Каролина сползла чуточку ниже в кресле, еще сильнее раздвинув ноги, и Лео просунул палец в разрез ее панталон, погрузившись во влажные складки ее естества.

– О! – произнесла она, как если бы вдруг услышала что-либо интересное.

Она закрыла глаза, когда он продолжил свои исследования. Он мог доставить ей удовольствие прямо здесь и сейчас, но этого ему было мало. Он проложил дорожку поцелуями вниз по ее платью, а потом задрал ей юбку выше колен. Каролина же не предпринимала попыток остановить его. Она лишь крепче ухватилась за ворох своих юбок и нижнего белья, удерживая их на месте. Ее явно охватило желание не менее сильное, чем у него, что лишь еще больше раззадорило принца. Он, схватив ее за талию, приподнял из кресла, после чего сунул голову ей под юбку и коснулся губами медовых завитков.

Каролина задышала неглубоко и часто. Лео раздвинул ей ноги и сунул язык в складки ее естества. Каролина ахнула от неожиданности, пальцы ее впились ему в плечи, а локтями она пыталась задрать юбки повыше. Он еще усерднее заработал языком, и она застонала от наслаждения, которое он доставлял ей, отчего кровь гулко застучала у него в висках.

Он исследовал ее умело и опытно, ничего не оставляя на волю случая. Она извивалась под ним, задыхаясь, и негромкие вскрики удовольствия следовали один за другим, становясь все чаще по мере того, как она приближалась к пику наслаждения. Он поглаживал ее, облизывал и покусывал так, словно она была деликатесом, пока ее не накрыл оргазм и она не закричала, позабыв о необходимости хранить молчание, вцепившись в него обеими руками и содрогаясь в экстазе.

Когда же все было кончено, она, с трудом переводя дыхание, нашла в себе силы прошептать:

– Это было невероятно.

Лео сел и осторожно провел пальцем по губам. Приводя в порядок одежду, он с немалым удовольствием наблюдал за тем, как она разглядывает его эрекцию. Он опустил и тщательно расправил ее юбки. Ему хотелось передать ей свои желания и чувства, причем он вовсе не был уверен, что сам разобрался в них до конца. Слова, готовые сорваться с языка, были алусианскими, и он сомневался, что сможет адекватно выразить свои ощущения по-английски. Поэтому он сказал всего лишь:

– Каролина Хок, вы – прелесть.

Она негромко рассмеялась и села.

– Знаю. Но я не знала того, что и вы неподражаемы.

Лео ответил ей широкой улыбкой. Протянув Каролине руку, он помог ей подняться на ноги, после чего поцеловал ей руку, словно благодаря за танец, а потом запечатлел долгий поцелуй на ее губах.

– Мне пора идти.

– Ступайте. – Она смахнула что-то у него со щеки и убрала прядку, упавшую ему на лоб. Она не стала задавать ему никаких вопросов. Не стала спрашивать, когда они увидятся вновь. Она лишь улыбнулась, как кошка, вполне удовлетворенная собой и жизнью и решившая вздремнуть. – Доброй ночи, Леопольд.

– Доброй ночи, Каролина. – Он поклонился.

Она присела перед ним в реверансе, с трудом подавив смешок. Снова поправив на себе одежду, он осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу, после чего вышел из комнаты.

Быстрым шагом он направился прочь от ее двери, но, едва свернув за угол, чуть было не столкнулся с еще одной служанкой, которая спешила ему навстречу, держа в руках кипу постельного белья. Время для того, чтобы менять белье, было явно неподходящим, но Лео понятия не имел, как и когда делаются такие вещи.

– Прошу прощения, мисс.

Служанка остановилась и неловко присела в реверансе.

– Да, милорд?

– Мне вдруг захотелось хлеба…

– Сейчас принесу…

– Нет-нет, вы и без того заняты, – возразил он, кивнув на кипу белья у нее в руках. – Просто покажите мне дорогу на кухню, хорошо?

– Она прямо под нами, милорд. Двумя этажами ниже.

– Очень хорошо, – сказал он и, кивнув ей, продолжил путь.

Он не забыл о том, что должен сделать, и волнительная интерлюдия с Каролиной не могла ему в этом помешать.