Нежный яд. Признания

Глава 14

Уалбер посмотрел список записавшихся на прием и тяжело вздохнул. Тридцать два человека! С каждым днем клиентов становится больше, а сил оставалось все меньше. Он принял всего восемь человек – четвертую часть, а чувствовал себя выжатым лимоном.

После смерти Ивана Уалбер и не вспоминал, что когда-то мечтал о работе с клиентами по телефону. Иван собирался стать его спонсором, помочь в организации этой службы, сообразив, что это может быть выгодно и ему. Но трагическая смерть оборвала эти благие начинания.

Уалбер чувствовал, что ранняя смерть была послана Ивану за совершаемое им зло. Она была наказанием, возмездием. И прими он от Ивана помощь, ничего бы хорошего не вышло и из его мечты.

А может быть, наоборот, во искупление его грехов Ивану дали бы совершить доброе дело?

Нет. Свои грехи он должен был искупать муками, а не добрыми делами, - вот что понял Уалбер. И молился за Ивана, прося дать ему возможность очиститься и раскаяться.

Сам же он изнемогал под тяжестью непосильного каждодневного труда, но не роптал, надеясь, что рано или поздно наступит облегчение.

В этот день он объявил перерыв на пятнадцать минут и спустился к Гату за чашечкой кофе. Вернувшись, Уалбер не застал своего секретаря на месте, укоризненно покачал головой и сам пригласил в кабинет следующего.

- Дона Мауриза? – вопросительно начал он и повернул голову к двери.

Проем занимал сеньор Марселу Барони, изогнув губы в издевательской усмешке.

- Вы-то откуда здесь взялись? – невольно воскликнул Уалбер.

- Я вездесущ как дьявол, - ответил тот насмешливо. – А как ты проник в мою Галерею? Может, и ты служишь темным силам? Может, тебе захотелось поближе с ними познакомиться?

- Вы хотите сказать, что предоставляете мне такую возможность? – надменно заявил Уалбер, твердо решив не поддаться на этот раз монстру. И на ты со слугой дьявола он не собирался переходить.

- Я не сомневаюсь, что вы и есть исчадие ада, - заявил он своему нежданному гостю. – В вашей Галерее царит тьма. Вы обитаете в царстве тьмы со страшным дьявольским алтарем.

Марселу расхохотался.

- Достаточно было повернуть выключатель, чтобы превратить царство тьмы в царство света, - насмешливо сказал он. – И только темный невежда в области искусства мог принять инсталляцию знаменитого испанского художника за дьявольский алтарь.

Уалбер чувствовал ложь в каждом слове этого отвратительного человека и вовсе не хотел вступать с ним в спор.

- Что вам от меня нужно? – холодно спросил он. – Вы отнимаете у меня кучу время и заставляете ждать моих клиентов.

- Я хочу испытать на себе твою целительную силу, - глумливо сказал Барони. – Может, во мне загорится свет. Элеонор очень хвалила твои необыкновенные способности.

- Я тоже очень хотел бы, чтобы свет победил в вас тьму, - серьезно и искренне сказал Уалбер. – Но только Господь Бог в силах сделать это.

При словах «Господь Бог» Марселу всего перекорежило.

- Оставьте свои благоглупости для древних старушек, - пренебрежительно заявил он. – Кто верит в эти детские сказки? Я, во всяком случае, не верю. Я и есть Господь Бог. Мои желания – святы. И я делаю все, что захочу. Когда хочешь по-настоящему, все начинают служить твоим желаниям.

- Нет! – воскликнул Уалбер. – Не все.

- Уж не ты ли вздумал мне противостоять? – грозно спросил Марселу. – Ты, слабак, который то и дело падает в обморок, вздумал тягаться со мной и мне перечить?

Но на этот раз Уалбер чувствовал, что способен справиться с пришельцем, он не отрывал от него взгляда и твердил про себя: «Я не отдам тебе Элеонор. Я не отдам тебе королеву».

- Я делаю все, что захочу, - отвечал вслух Барони. – Я люблю властвовать над людьми. Я захотел Элеонор, и она стала моей рабыней.

- Нет! Она не рабыня и никогда не будет ею! – вскричал Уалбер.

- А кто ты такой, чтобы вмешиваться в мои дела? – возмутился Барони.

Он схватил Уалбера за горло и с дьявольской усмешкой принялся душить его.

- Разве тебе не захотелось поступать по моему желанию? – осведомился он, глядя на покрасневшее лицо Уалбера и его вытаращенные глаза.

Тот дернулся, показывая, что нет, не захотелось.

- Ну, тем хуже для тебя, - сказал Марселу, продолжая сжимать горло Уалбера все крепче.

Тот засипел, лицо его налилось синевой, и в этот миг в кабинет вошел Эдилберту. Увидев запрокинутую голову Уалбера, его посиневшее лицо, он в ужасе вскрикнул и, схватив со стола первый попавшийся тяжелый предмет, крикнул в широкую спину убийцы:

- Сейчас я размозжу вам голову!

И вполне возможно, что он разбил бы этот широкий затылок, но тут Марселу отпустил Уалбера.

- Приятно было познакомиться, - заявил он все с той же глумливой усмешкой. – Простите, если помешал процессу излечения.

Только он скрылся за дверью, как Эдилберту рухнул на пол, потеряв сознание. Пережитое им напряжение было так велико, что он не выдержал. Судорожно растирая себе шею, Уалбер плескал ему в лицо водой.

Наконец Эдилберту пришел в себя.

- Объяви, что сегодня приема больше не будет, - попросил его Уалбер. – Хорошо, что мамы нет дома. Просто не могу себе представить, что бы с ней было.

В изнеможении он опустился на диван.

- Марселу Барони предпринял уже две попытки убить меня. Интересно, когда последует третья? Но ему меня не запугать. Я сделаю все, чтобы помочь несчастной «мраморной королеве».

А «мраморная королева» вдалеке от своего возлюбленного Марселу действовала весьма напористо и решительно. Благодаря ей делегация из Итагуаи вошла на территорию «Мармореала», благодаря ей Режина вступила с ней в переговоры. А когда они ничем не кончились, она заставила дочь выслушать Валдомиру.

Дочь и отец говорили без свидетелей, а Элеонор стояла у дверей, готовая в любую минуту вновь вступиться за интересы жителей Итагуаи.

Валдомиру нашел наконец аргумент, который подействовал на Режину.

- Именно этот мрамор ты продаешь итальянцам. Из поднятой газетами шумихи они, да и вся Европа, тут же узнают, что «Мармореал» нарушает экологические нормы, и тогда ты можешь попрощаться со всеми европейскими контрактами. Этот континент сейчас помешан на экологии. У тебя не останется клиентов, и деятельность нашей фирмы будет закончена.

Режина уже не первый год общалась с итальянцами и не могла не признать, что отец говорит чистую правду.

- И что ты от меня хочешь? – спросила она.

- Чтобы ты поняла, что проиграла, Режина! Сама себя загнала в тупик, находишься в безвыходном положении! Но я тебе подскажу, как выбраться из него. Сейчас ты выйдешь и объявишь журналистам следующее…

Во время речи Режины, которую та держала в конференц-зале перед тремя телекомпаниями и делегатами от жителей Итагуаи, Валдомиру стоял рядом с ней.

- Дирекция «Мармореала», все обдумав и тщательно взвесив, - объявила Режина, - приняла решение прекратить работы в каменоломне Итагуаи и заняться ее переоборудованием. Мы позаботимся, чтобы там было поставлено новое оборудование. Рабочих мы обеспечим местами в других подразделениях фирмы.

Выступление президента «Мармореала» было встречено шквалом аплодисментов. Посыпались вопросы от жителей о сроках закрытия каменоломни, о мерах по оздоровлению района.

Ответив на вопросы, Режина прибавила:

- Мое решение принесет компании большие убытки, но как мать двоих детей я не могла остаться равнодушной, слушая сеньора Эдсона. Сердце мое обливалось кровью. В первую очередь я – женщина, и не могу перенести страданий детей.

Все присутствующие бурно захлопали.

Валдомиру и Элеонор потупились. Они не ожидали от своей дочери таких артистических способностей. Воистину, Режина владела даром перевоплощения, и кто узнал бы в этой добродетельной и сердобольной матери семейства злобную фурию, которую они вот уже не один час пытались образумить.

Карлота поспешила дать Режине на подпись проект договора между администрацией «Мармореала» и мэрией Итагуаи. Режина не дрогнув подписала его и потом передала Фарии для доработки и визирования.

Площадь перед «Мармореалом» преобразилась – смеющиеся лица, ликующие голоса, люди поздравляли друг друга, целовались, обнимались, плакали от радости.

Но со словами благодарности все подходили к Валдомиру. Режина стояла в стороне как изгой.

- Я горжусь, что мне довелось познакомиться с таким достойным человеком, - сказал, подходя к нему, Эдсон, - человеком, для которого честь, справедливость и любовь к ближнему не слова, а живые чувства. Спасибо вам от имени всех, кому вы помогли в этот знаменательный день.

С поздравлениями подошел к Валдомиру и Фигейра, а потом попросил:

- А не возьмете ли вы меня к себе на работу? Я слышал, что у вас большой заказ, так что вам понадобятся рабочие руки.

- И ты будешь обрабатывать камень? – поразилась Марсия.

Она не могла поверить, что Фигейра станет работать простым каменотесом.

- Почему бы и нет? – пожал плечами Алвару. – Силы у меня хватит, а умения наберусь как-нибудь.

Валдомиру одобрительно похлопал его по плечу:

- Молодец! Беру! Начинать сначала никогда не поздно!

Все стояли вместе, рядышком, смеясь и переговариваясь, - Валдомиру, Марсия, Элеонор, Фигейра. Чувствовалось, что это одна семья, что люди понимают друг друга.

- Вот увидишь, мы не дадим больше Режине самоуправствовать, - говорила отцу Марсия.

- И мы всегда тебя поддержим, - вторила дочери Элеонор.

- Сегодня Режина получила хороший урок. Она убедилась, что ее поступки не остаются безнаказанными. Дадим ей еще какое-то время. Если она станет осмотрительнее, мы с ней поладим. Если нет, сместим!

Режина громко хлопнула дверью. Она направилась в «Мармореал», ни с кем не попрощавшись. Зато Карлота подошла и простилась с Валдомиру нежным поцелуем.

- Пойду приготовлю на ужин что-то вкусненькое, - пообещала она. – Мы сегодня должны отпраздновать твою первую победу.

- Непременно, - пообещал Валдомиру и с нежной улыбкой посмотрел ей вслед.

Демонстранты рассаживались по автобусам.

- Поехали и мы, Марсия, - предложила дочери Элеонор, вспомнив, что ей нужно успеть до прихода Марселу привести себя в порядок.

- Я поеду к Женинье, мне хочется обо всем рассказать ей, - ответила Марсия.

Марсия частенько навещала Женинью, надеясь случайно повстречать в подъезде или на лестнице Элизеу. Сердце ее всегда учащенно билось, стоило ей приблизиться к этому дому, который был для нее раем, а стал адом. Но почему-то и ад был сладок, и она при первой возможности вновь и вновь торопилась туда.

Элеонор кивнула, она поняла, какой магнит притягивает ее дочь.

Адриана тоже собиралась сегодня домой. Вид у нее целый день был до того радостный, что и Фортунату счастливо улыбался. Такой оживленной он не видел ее давным-давно. И давным-давно она не была к нему так благожелательна.

«Вот что значит вместе трудиться во имя благого дела, - растроганно подумал он, - добро к тебе же и возвращается».

После бурного дня у него было еще много работы, и он в прекрасном настроении отправился к себе в кабинет.

- Маме скажешь, что я задерживаюсь, - сказал он дочери.

- Конечно, - кивнула Адриана, садясь в машину.

Ее лучезарное настроение не испортилось даже тогда, когда, войдя в гостиную, она увидела мать, доверительно беседующую с Марсией.

Она нежно поцеловала мать и передала ей слова отца.

«Я перед вами виновата, - мысленно повинилась Адриана перед родителями. – Много я наделала всяких глупостей, но теперь, теперь…»

Она чувствовала себя спокойной, защищенной. Ей впервые за долгие годы было хорошо. Женинья была рада умиротворенному настроению Адрианы.

«Самое время сказать ей правду, - подумала Женинья. – Мне кажется, она наконец-то поняла, что дорожит нами, так пусть между нами не будет никакой лжи и никаких подводных камней. И я это сделаю завтра же!»

Она ласково улыбнулась Марсии и продолжала с ней разговор.

«Как хорошо все-таки, что никакая я не приемная дочь, - думала, сладко потягиваясь перед зеркалом, Адриана. – Хорошо, что это мой родной дом и мои родные отец с матерью».

Поутру в этот день она съездила и получила результаты анализа, который подтвердил, что она родная дочь Фортунату.