Нежный яд. Признания

Глава 27

Скандал, связанный с использованием пиратских программ, закончился тем, что «Мармореалу» официально был назначен штраф, исчислявшийся несколькими миллионами реалов.

Режина, конечно же, хотела выплатить его из средств компании, но совет директоров единодушно проголосовал за то, чтобы она расплатилась за столь грубую ошибку собственными деньгами, имеющимися на ее личном счету.

Режину такой вариант, естественно, не устроил. Она стала думать, где достать деньги, и тут как нельзя, кстати, ей припомнились слова Барони о пропавших бриллиантах.

Вызвав к себе Фарию, Режина попросила его раздобыть копию уголовного дела об убийстве Клариси.

- Но где же я его раздобуду?! – изумился такой просьбе Фария.

- В полиции! Я знаю, у тебя там есть знакомые, всегда готовые оказать подобную услугу за хорошее вознаграждение. А это я им гарантирую!

- Но зачем вам понадобились эти документы? – не удержался от вопроса Фария.

- Понадобились… – весьма туманно ответила Режина.

Спустя несколько дней Фария вручил ей папку со следственными протоколами и другими документами по делу об убийстве Клариси.

Режина отсняла еще одну копию для Барони. Он взял папку, но сказал, что уезжает в Бельгию – всего на пару дней, по делам.

Он действительно готовился к поездке в Бельгию, где его ждал клиент, для которого Элизеу писал копию с картины Дали. Клиент, разумеется, не знал, что Барони намеревается всучить ему фальшивку, и платить как за подлинник.

- Мне очень жаль, но я не могу взять тебя с собой, - сказал Барони Элеонор. – У меня там будет много работы.

- Да я бы сейчас и не смогла поехать, - ответила она. – Ты же знаешь, что Мария-Антония родила дочку. Обе чувствуют себя неплохо, но мне все равно не хотелось бы никуда уезжать, пока их не выпишут из клиники.

- Ну вот видишь, как все хорошо разрешилось, - улыбнулся ей Барони. – Я вернусь дня через три, мы отпразднуем рождение твоей внучки, а потом уедем за границу, где и поженимся. Откладывать это на более поздний срок я не намерен. А ты?

- Я буду счастлива соединить свою жизнь с твоей! Возвращайся поскорее. Мне будет очень недоставать тебя.

В тот же день Элеонор вместе с Марсией навещала в клинике Марию-Антонию и не удержалась – рассказала дочерям о своей радости:

- Я выйду замуж за Марселу, как только он вернется из Европы! Но никакой свадьбы не будет, вы уж не обижайтесь. Мы просто поедем с ним в заграничное путешествие и там поженимся.

- Но почему? – удивилась Мария-Антония. – Разве ты не хочешь, чтобы мы были рядом с тобой в такой радостный для тебя день? Можно ведь собрать только самых близких…

- Это была не моя идея. Марселу так захотел, - смущенно пояснила Элеонор. – А я не стала ему перечить. Это же не принципиальный вопрос, из-за которого стоит ломать копья, правда? А когда мы вернемся из путешествия, то отпразднуем наше обручение в семейном кругу.

Марсия молчала, не участвуя в разговоре матери с сестрой. Она понимала, что решающий час пробил! Надо во что бы то ни стало предотвратить катастрофу! Любыми средствами, любой ценой. Уговоры тут не помогут – Марсия в этом уже убедилась: говорить с матерью о Барони можно только в восторженных тонах, других она не приемлет. Значит, спасать ее надо как-то иначе.

- А в какую страну летит Марселу? – спросила она у Элеонор, еще не зная, зачем ей нужна эта информация и как ее можно использовать.

- В Бельгию. Он улетает завтра и вернется через три дня. Так что ваша мама выйдет замуж уже совсем скоро!

«Нет, мамочка, ты не станешь женой этого чудовища, я спасу тебя!» - мысленно пообещала ей Марсия.

Она знала, что Элизеу закончил копию Дали и отдал ее Барони, который собирается отвезти эту подделку в Бельгию.

Придя домой, Марсия поделилась своей догадкой с Элизеу, и он припомнил, что слышал от Барони, будто картину Дали у него хотел купить какой-то бельгиец.

- Мы должны остановить Барони! – решительно заявила Марсия. – Иначе он погубит и маму, и тебя. Пойдем в полицию!

- Нет! – воспротивился Элизеу. – Я снабдил эту копию миной замедленного действия: под тонким слоем краски поставил свою подпись – Элизеу Виейра. Первая же, самая поверхностная экспертиза обнаружит мой автограф, и тогда Барони попадется с поличным. Ему придется отвечать за то, что пытался продать копию по цене подлинника.

- Но ты же сам говорил, что Барони находит таких покупателей, которым и в голову не приходит отдавать твои подделки на экспертизу, - возразила Марсия. – Поэтому он и на сей раз выйдет сухим из воды. Преспокойно вернется в Рио, женится на маме, а тебя заставит писать для него очередную копию. Нет, я не могу этого допустить!

И Марсия пошла за советом к Уалберу.

Выслушав ее, он пришел к выводу, что надо все-таки звонить в полицию.

- Элизеу не дозрел до того, чтобы пойти с повинной, но мы не можем из-за этого подвергать опасности Элеонор. Даже если Элизеу признается ей, что это он изготовил ту копию Караваджо, Элеонор ему не поверит. А Барони обязательно выкрутится – скажет, что и сам не сумел разглядеть подделки.

- Да, только полицейские смогут доказать маме, что Барони – мошенник, если поймают его с поличным, - согласилась Марсия. – А Элизеу в этом случае будет абсолютно чист, так как его замаскированный автограф поможет им изобличить Барони.

Барони был задержан в аэропорту во время таможенного досмотра, прямо на глазах у провожавшей его Элеонор.

- Не волнуйся, это всего лишь недоразумение, сейчас все выясниться, - бросил он ей, когда двое агентов федеральной полиции уводили его в специальную комнату для более детального досмотра.

Элеонор осталась ждать его в зале ожидания, и тут к ней подошли Марсия и Уалбер.

- Как вы здесь оказались? – удивилась она.

- Мы пришли поддержать тебя, - ответила Марсия, пока что не вдаваясь в подробности.

А тем временем комиссар Ромальу допрашивал Марселу Барони.

- В декларации вы заявили, что вывозите из страны картину молодого художника Элизеу Виейры. Так?

- Да, я приобрел ее у автора и купчую предъявил на таможне вместе с заключением эксперта о рыночной стоимости этой картины. Таможенную пошлину тоже уплатил сполна. Не понимаю, какие у вас ко мне могут быть претензии, - бойко отвечал Барони.

- У нас есть сведения, что под холстом Элизеу Виейры спрятано другое полотно – Сальвадора Дали! – пояснил Ромальу. – Что вы скажете на это?

- Ну, если вы предъявляете мне такие обвинения, то я вынужден пригласить сюда моего адвоката!

- Разумное решение. Адвокат вам очень даже понадобится, - сказал Ромальу и, аккуратно надрезав холст Элизеу, отогнул уголок, из-под которого стала видна спрятанная копия Дали.

- Это всего лишь копия! Можете отдать ее на экспертизу! – выкрикнул припертый к стенке Барони.

- Разумеется, отдадим. И привлечем вам к ответственности за продажу фальшивых полотен под видом подлинников!

- У вас нет доказательств, что я продавал их по цене подлинников, - парировал Барони, однако Ромальу это не смутило.

- Кое-что у нас уже имеется, - сказал он, - а остальное выяснится в ходе следствия.

Барони напрягся, пытаясь понять, блефует Ромальу или у него действительно имеются какие-то неопровержимые доказательства.

Образовалась короткая пауза, которую нарушила ворвавшаяся в комнату Элеонор.

- Я сейчас вам все объясню! – обратилась она к Ромальу. – Вы задержали ни в чем не повинного человека! Его оболгала моя дочь. Это она позвонила в полицию. Из зависти позвонила, чтобы помешать моему счастью!

- Мама, успокойся, пожалуйста, - сказала вошедшая вслед за ней Марсия. – Нас просят выйти. Здесь не место для семейных ссор.

В этот момент Элеонор увидела надрезанную картину Элизеу, из-под которой проглядывала известная картина Дали, и все сама поняла. Марсия и Уалбер вывели ее оттуда в состоянии, близком к обмороку.

Потом, когда Элеонор немного оправилась от шока, Марсия рассказала ей все, что знала о неблаговидных деяниях Барони. А Уалбер особенно напирал на то, что этот мошенник и мистификатор – слуга дьявола.

Элеонор безутешно плакала.

Ромальу же продолжал вести дознание.

- Итак, вы утверждаете, что пытались нелегально вывезти копию с картины Дали?

- Да, - подтвердил Барони.

- А мы после поступившего к нам сигнала прослушали ваш телефонный разговор с бельгийским покупателем. И с помощью брюссельских коллег установили имя этого человека. Он пояснил, что заключил с вами договор о покупке подлинника, а вовсе не копии Дали, о чем свидетельствует и чек, выписанный им на ваше имя в качестве предоплаты. За эту сумму можно купить сто таких фальшивок!

Ромальу показал Барони копии договора и чека, полученные из Бельгии по факсу.

Это уже были неоспоримые доказательства, и Барони пришлось срочно менять тактику.

- Да, я признаю, что пытался нелегально провезти через границу подлинного Дали! По крайней мере я купил эту картину как подлинник – для моего бельгийского клиента. У вас нет оснований инкриминировать мне продажу фальшивых полотен, то есть мошенничество в особо крупных размерах. Вы можете привлечь меня только за нарушение таможенных правил и сокрытие дохода от продажи подлинной картины!

- Нет, он лжет! – заявил вошедший в комнату Элизеу, который лишь теперь дозрел до того, чтобы во всем признаться полиции. – Эту копию с картины Дали делал я! По заказу сеньора Барони! И еще две подделки на моей совести!

- Разве вы не видите, что у парня не все в порядке с головой? – обратился к Ромальу Барони. – Он согласен оговорить себя и впутаться в дурную историю, лишь бы о нем написали в газетах!

- Вы не считали меня ненормальным, когда заставляли изготавливать фальшивки! – гневно ответил ему Элизеу. – Теперь я положу конец этому шантажу. Господин комиссар, просветите картину на рентгене. Вы увидите, как под автографом Сальвадора Дали проступит другая подпись – Элизеу Виейра!

- Щенок! Мерзавец! – не сдержал своих эмоций Барони, устремив на Элизеу испепеляющий взгляд.

У Элизеу тотчас же закружилась голова и тошнота подступила к горлу… Как сквозь сон он услышал еще одно обвинение, предъявлено Барони комиссаром:

- Мы сделали запрос о Марселу Барони и получили из Венеции его фотографию. Видите? Здесь изображен совершенно другой человек, нисколько на вас не похожий. Теперь нам нужно установить, кто же вы и каково ваше подлинное имя.

Эту фразу комиссара услышала Элеонор, на сей раз прорвавшаяся сюда в надежде помочь Элизеу.

Но помощь потребовалась ей самой, потом что от услышанного у нее подкосились ноги.

Немного погодя, когда Элеонор оправилась от очередного шока, она сказала Уалберу и Марсии:

- Этот человек занял место настоящего Марселу Барони!… Одному Богу известно, как такое могло случиться!…

- Не Богу, а дьяволу, - поправил ее Уалбер. – Потому что этот тип – служитель Зла.

Предварительный допрос тем временем закончился, и так называемый Марселу Барони получил возможность лично объясниться с Элеонор.

- Сейчас меня повезут в Галерею – будут делать там обыск, а потом – в полицию, снимать отпечатки пальцев, - сказал он. – Прости, я не всегда был с тобой откровенен. Но я искренне любил и люблю тебя! Когда все это утрясется, мы с тобой еще будем счастливы!

- Не смей говорить мне о любви! Забудь, что мы были знакомы! – выкрикнула Элеонор и бросилась бежать от него как от прокаженного.

Уалбер догнал ее, и она горько заплакала, уткнувшись ему в плечо.

А Марсия тем временем прощалась с Элизеу, которого тоже увозили в полицию.

- Я думаю, они учтут твои добровольные показания и скоро отпустят, - говорила она. – Ты только не падай духом. Я буду ждать тебя сколько потребуется. Я люблю тебя!…

Увидев Уалбера и Марсию, ведущих под руки бледную как мел Элеонор, Режина испугалась за мать.

- Что с ней? Может, надо вызвать врача?

- Не надо, - ответила Марсия. – Мама всего лишь расстроилась из-за Марселу Барони: он оказался не тем, за кого себя выдавал.

- Ну вот! – всплеснула руками Режина. – Я же тебя предупреждала, но ты не захотела меня слушать!

- Ладно, не надо сейчас об этом, - одернула ее Марсия. – Ты, как правило, никому не доверяешь, поэтому иногда угадываешь…

- Я всегда угадываю! По крайней мере, о Барони я сразу же сказала, что он проходимец.

- Странно, - заметил вслух Уалбер. – Когда я видел вас вдвоем в «Бежи-Баия», вы были похожи на двух лучших друзей!

- У тебя есть какие-то общие дела с Марселу? – испуганно спросила Элеонор.

- Нет, конечно, - спокойно ответила Режина. – Это Уалберу мерещится невесть что на почве его занятий магией!

- Да, возможно, я и впрямь обознался, - пошел на попятную Уалбер, пощадив Элеонор.

Режина же, улучив подходящий момент, когда они с Уалбером остались одни, без свидетелей, произнесла угрожающе:

- Если ты еще хоть раз кому-то вякнешь, что видел меня с Барони, я тебя раздавлю!

- Не считай себя всесильной, - ответил ей Уалбер. – Общение с этим мнимым Барони не доведет тебя до добра!

Он ушел, а Режина мысленно задала себе вопрос, на который у нее не было ответа: «Если этот подлец не Марселу Барони, то кто же он?»

В тот же день Элизеу выпустили из-под стражи, взяв с него подписку о невыезде.

А вот Марселу Барони сумел обвести полицию вокруг пальцев! Когда его повезли в Галерею, чтобы произвести там обыск, он незаметно улизнул в потайную комнату, из которой затем бесследно исчез.

Обнаружив потайную дверь, полицейские не сразу смогли открыть ее – она была заперта на ключ изнутри.

Дверь в конце концов им пришлось взломать. Но в глухой – без единого окна – комнате Марселу не оказалось.

При этом комната была абсолютно пуста – ни мебели, ни картин, ни даже соринки на полу. Только неприятный запах паленого наполнял пространство этого странного помещения.

- Он что, сжег себя без остатка? – мрачно пошутил Ромальу.

- Я готов поклясться, что он прошмыгнул именно в эту дверь, - чуть не плача, пояснил упустивший преступника охранник.

Ромальу велел тщательно обыскать Галерею, но этот обыск ни к чему не привел: Барони словно растворился в воздухе.

Когда об этом узнал Уалбер, то сказал Марсии:

- Его забрал сам дьявол. Но он еще появится среди нас, чтобы вершить свои сатанинские дела!

Примерно так же, только в других категориях, размышлял о беглом преступнике и комиссар Ромальу, чье внимание привлекла найденная в Галерее папка с материалами дела об убийстве Клариси Рибейра. Ромальу показалось важным, что в документе чьей-то рукой были отмечены те места, где речь шла о пропавших бриллиантах.

Позвонив своему коллеге Алтаиру, Ромальу узнал от него, что Марселу Барони по делу Клариси даже косвенно не проходил.

В то же время Алтаиру высказал свою версию:

- Фальшивые картины, фальшивые бриллианты, найденные в могиле убитой… Если кто-то занимается подделкой картин, то почему бы ему не попробовать себя на поприще бриллиантов?

- Ты намекаешь на то, что этот тип знал о фальшивых бриллиантах и теперь ищет настоящие? – попросил уточнить Ромальу.

- Я только высказываю предположение, - пояснил Алтаиру. – За теми бриллиантами многие охотились. Но Барони, похоже, занят этим всерьез, если раздобыл копию уголовного дела. Надо мне внимательно изучить его пометки!

Марселу Барони появился в Галерее на следующий день после своего исчезновения.

С удовлетворением оглядев пустую комнату, в которой еще недавно совершал свои черные мессы, он отдал распоряжение Доре:

- Скажешь комиссару Ромальу, что я – не настоящий Марселу Барони. Просто я купил у него Галерею и воспользовался именем прежнего владельца. Ты узнала это от меня, но молчала, потому что я тебя соблазнил и очаровал. А теперь, когда я исчез, прошло и очарование. Поняла? Все так и скажи. Не забудь только добавить, что подлинного моего имени ты не знаешь. Договорились?

- Да, - глухо вымолвила Дора. – Я все скажу… Но мне страшно!

- Ничего не бойся. Работай себе спокойно. А я сделаю кое-какие дела и потом заберу тебя отсюда.