Призрак Сомерсет-Парка

Глава 29

Я уставилась на томатный крем-суп. Пар уже давно не поднимался над тарелкой. Каждый раз, когда я подносила ложку ко рту, желудок бунтовал. На блюдечке сбоку лежала сырная галета – совершенный кругляш, откушенный лишь раз.

Я заперла свою комнату на замок, и все равно меня преследовал образ миссис Донован, прокравшейся туда и роющейся в моих вещах. Все равно что слышать писк комара в темноте и ждать, пока он укусит. Дело ясное: у нее был дубликат ключа от моей двери.

Как же иначе водоросли могли оказаться у меня в постели? А когда она обнаружит диадему – лишь вопрос времени. Я уже несколько раз подскакивала при появлении Бромуэлла – сначала с почтой, затем с супницей.

– Приглашения на прием по случаю сеанса будут разосланы сегодня, – сказал мистер Пембертон. Он занял место во главе стола. Бромуэлл подлил ему еще половник супа. – Благодарю, – кивнул хозяин Сомерсета.

– Прием? – переспросил мистер Локхарт. Он посмотрел на меня с противоположной стороны стола в поисках подсказки. Я отломила от галеты крошечный кусочек.

– В честь Одры. – Мистер Пембертон подул на ложку. – Прошло шесть месяцев с тех пор, как она умерла. Пора нам подобающим образом почтить ее память.

– Что ж, – нерешительно произнес мистер Локхарт. – Полагаю, тогда прием – неплохой вариант.

– При этом мы не будем уделять особого внимания тому, как она умерла, – подытожил мистер Пембертон.

Мистер Локхарт улыбнулся, но улыбка казалась натянутой. Плечи старика были опущены, однако на лице его появился румянец, не то что в прошлый раз, когда мы с ним виделись. Должно быть, забота доктора Барнаби пошла ему на пользу. Он несколько раз провел ложкой по тарелке. Я догадалась, что он пытается набраться смелости.

– А память ее вы почтите до или после сеанса мисс Тиммонс?

Мистер Пембертон бросил на меня короткий взгляд.

– Спиритический сеанс состоится сразу после приема, – ответил он и принялся тщательно намазывать маслом галету. – На него будут приглашены лишь немногие избранные гости.

Я заметила, как взволнованное выражение на лице мистера Локхарта исчезло, а потом он незаметно кивнул мне.

Да он не замечает очевидного! А это тревожный звонок. Если старик не догадывается о том, что творится в Сомерсете, достаточно ли он умен, чтобы добиться моего освобождения в суде? Даже если после спиритического сеанса мистер Локхарт не откажется меня защищать, это не значит, что он победит. Сердце подскочило к горлу. Мне нужен другой план. Тут я вспомнила о диадеме. Она уже была у меня, и ее стоимости хватит, чтобы покрыть путешествие – уехать как можно дальше, туда, где констебль Ригби меня не найдет.

Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась, что диадема – лучшее решение. Как бы ни прошел спиритический сеанс, я прихвачу ее с собой. А пока же придется спрятать ее где-нибудь за пределами своей комнаты.

– Миссис Гэллоуэй уже начала приготовления, – продолжил мистер Пембертон. – Бромуэлл пригласил музыкантов на случай, если кто-нибудь пожелает потанцевать. – Его голос прозвучал неожиданно игриво. Клянусь, что он прятал усмешку.

– Вам нездоровится? – спросил у меня мистер Локхарт, кивнув на мою почти нетронутую тарелку. – Возможно, доктору Барнаби следует снова нанести нам визит? – И посмотрел на хозяина Сомерсета, будто ожидая его одобрения.

Оба джентльмена устремили на меня пристальные взгляды, и мне казалось, я вот-вот выдам себя и выложу им всю правду.

– Все очень вкусно, – сказала я. – Но мне не терпится начать подготовку к сеансу. Я предпочитаю провести некоторое время в уединении, чтобы лучше почувствовать дом.

Мистер Локхарт одобрительно кивнул, должно быть, подумав, что я решила добавить необходимую толику мистики в нашу маленькую аферу.

– Вы окончательно остановились на библиотеке? – уточнил мистер Пембертон, прекрасно зная, что это так. Он положил ложку в тарелку по диагонали и откинулся на спинку стула. Бромуэлл немедленно убрал блюдо и тут же принес кувшин с горячим чаем.

Джентльмены ждали моего ответа, а я слишком хорошо понимала, что все мы – часть грандиозного надувательства, о котором лишь я одна знала всю правду. Это было сплошное нагромождение лжи.

– Да, – отозвалась я.

– Хорошо, – кивнул мистер Пембертон. – Я очень заинтересован в том, чтобы оказать вам содействие. Можем обсудить все сегодня днем. Я прослежу, чтобы нас никто не потревожил.

На лице мистера Локхарта появилась редкая улыбка надежды.

– Рад слышать, что вы наконец признали таланты мисс Тиммонс.

– Не сомневаюсь, что ее таланты превзойдут все виденное мной раньше. – На свеженалитый чай мистер Пембертон не обратил внимания. – Раз уж она проделала такой путь из Лондона, будет досадно, если мы не позволим ей продемонстрировать свое мастерство. Кроме того, я не могу лишить слуг удовольствия. Как я понимаю, они делают ставки.

Бромуэлл застыл у буфетного столика, неотрывно глядя вперед.

– Не могу их в этом винить, – продолжил хозяин Сомерсета. – Наверняка это довольно увлекательно – наблюдать за подобным со стороны.

Мистер Локхарт сурово поджал губы. Он отложил ложку и опустил обе ладони на стол.

– Вы испробовали все способы привлечь к этому делу полицию, – сказал он. Прозвучало так, будто старик желает отчитать мистера Пембертона. – Сомерсет-Парку нужен внимательный и заботливый хозяин. Вы стали одержимы смертью леди Одры, и с этим необходимо покончить. Ее больше нет, и вам пора смириться. Благополучие всего поместья и даже деревни Рэндейл зависит от того, удастся ли вам справиться со своей болезненной привязанностью. Вы не единственный на всем белом свете, у кого разбито сердце, милорд.

– Мое сердце тут совершенно ни при чем, – прохладно ответил мистер Пембертон, но в его взгляде сверкнула непреклонность, которая придала словам жесткости. – Дело в справедливости. Я предпочту увидеть Сомерсет-Парк в руинах, чем продолжать и дальше притворяться, будто в его стенах не случилось ничего чудовищного.

Мистер Локхарт сжал обе руки в кулаки и осторожно поставил их на стол.

– Помните, – сказал он, – вы произносите эти слова в доме, где она родилась и выросла, и перед тем человеком, который знал ее с детства. Повернуться спиной к Сомерсету – значит повернуться спиной к самой леди Одре.

– И вы почтили ее память, устроив эту комедию и сделав меня центром всеобщего внимания, – сказал мистер Пембертон.

Кончики моих ушей загорелись, но я отогнала это чувство. Я подумала о комнате Одры, обо всех тех вещах, до которых она никогда не дотронется, которыми не насладится.

– Я могу быть кем угодно, милорд, – сказала я, изо всех сил стараясь не повышать голос, – но комедианткой меня назвать нельзя, поверьте. Никто никогда не скажет, будто его не поразил мой спиритический сеанс.

Повисла тишина, и только половица скрипнула, когда Бромуэлл переступил с ноги на ногу. Мистер Пембертон с вызовом уставился на меня. Затем лишь самую малость приподнял бровь.

Я со вздохом продолжила:

– Я здесь всего несколько дней, но очевидно, что все обитатели Сомерсета любили леди Одру и очень скучают по ней. Если есть хоть малейший шанс связаться с усопшей, разве это не лучше, чем вообще ничего?

Мистер Пембертон промолчал, но мистер Локхарт с той стороны стола одобрительно мне кивнул.

Позже в тот же день я встретилась с мистером Пембертоном в библиотеке. Он стоял спиной ко мне, перебирая один за другим корешки книг. От камина исходило приятное тепло, а один из столиков был накрыт для чаепития: на нем стояла тарелка сконов и сэндвичей.

Я подивилась, отчего жители Сомерсет-Парка еще проходят в дверные проемы. Я уже заметила, что платья Одры стали сидеть на мне лучше после нескольких дней стряпни миссис Гэллоуэй. Даже когда я ела у себя в комнате, порции были щедрыми, с добавками, будто прислуга знала, что мне требуется все до последнего кусочка.

Я водрузила свой саквояж на большой круглый стол в центре комнаты.

– Комедиантка на месте, – провозгласила я.

Мистер Пембертон повернулся и смущенно на меня посмотрел.

– Вас оскорбил мой выбор слов? Вы же понимаете, как важно создавать видимость, будто я неохотно принимаю во всем этом участие?

– Да, милорд, – ответила я, доставая свои свечи и раскладывая одну за другой на столе.

– Так эффект будет поразительнее. – Хозяин Сомерсета взял свечу и осмотрел ее. – В титулах нет необходимости. Вы можете называть меня Гарет.

Вряд ли кто-нибудь зовет его милость по имени, даже доктор Барнаби. Я помедлила с ответом, хотя он выжидающе на меня смотрел.

– А вы можете называть меня мисс Тиммонс. – Мне было любопытно, что он скажет.

К моему удивлению, мистер Пембертон только сухо хохотнул.

Я улыбнулась.

– А замечание насчет танцев было завуалированной насмешкой надо мной?

Он вернул мне свечу, и кончики его пальцев коснулись моих.

– Вы же не думаете, будто я умею так же искусно притворяться, как вы, мисс Тиммонс? Я просто высказал свое мнение. Если вы уловили в этом нечто большее, тогда смею предположить, что вы выдаете желаемое за действительное.

– Желаемое? – фыркнула я, и шею обдало предательски невыносимым жаром. Я отвернулась и сделала вид, будто роюсь в саквояже. Достала из него Книгу духов и осторожно опустила на стол. – Вы меня поддразнивали, не отрицайте, – бросила я через плечо. – Я заметила, как вы усмехались в свою тарелку, когда это говорили.

– Вы задаете столько вопросов о танцах, что можно счесть, будто вы просите урок.

Я застыла. Конечно, он насмехается. Я заправила за ухо выбившийся из прически локон.

– Вам нравится подшучивать над медиумами, которым недостает светских манер? – Я изо всех сил старалась говорить спокойно, однако мой голос дрогнул. Я повернулась, думая, что мистер Пембертон как раз наливает себе чашку чая и берет сэндвич, а он стоял у меня за спиной и приглашающе протягивал ко мне руку.

– Я никогда не шучу насчет танцев, мисс Тиммонс. – В его глазах виднелся лишь слабый намек на улыбку, но смотрели они тепло. Сердце затрепыхалось – минула будто не одна сотня секунд. Наконец он сказал: – Все, что вам нужно сделать, – это лишь шаг вперед.

И верно. Один шаг – и я окажусь в его объятиях. Мне показалось, будто я падаю, будто меня тянет к нему, но ноги не идут. Возможно, это чувство вины держало меня на месте.

Внезапно дверь библиотеки отворилась.

– Прошу прощения, милорд, но здесь… – Миссис Донован осеклась на полуслове, рассматривая открывшуюся картину. Она воззрилась на нас осуждающе, застыв неподвижно, как затаившаяся ворона.

Замешательство и гнев соперничали на ее лице, и наконец их сменило обычное чопорное выражение.

– Я просил нас не тревожить, – сказал мистер Пембертон, опустив руку.

Экономка отрывисто кивнула.

– У миссис Гэллоуэй имеются вопросы касательно меню для приема в честь памяти леди Одры. Кроме того, главный конюх просит вас подойти на конюшню при первой же возможности. – Затем она перевела взгляд на меня. – Вам что-нибудь угодно, мисс Тиммонс?

– Пока ничего не нужно, благодарю, – ответила я, надеясь, что у нее не появится повод задержаться. Не сомневаюсь: вздумай она сказать еще хоть слово, ее уста изрыгнули бы змей.

Поклонившись, экономка развернулась и закрыла за собой дверь. Я тихонько вздохнула с облегчением. Но вмешательство миссис Донован изменило атмосферу в комнате. Сама того не осознавая, я отошла от мистера Пембертона.

Неописуемый восторг сменился настороженностью и сомнениями. Как же глупо было возомнить, что я сумею стать достойной партнершей по танцам! Уверена – он всего лишь хотел посмотреть, как далеко может зайти шутка. Есть только одна причина, по которой я нахожусь в Сомерсете.

Мистер Пембертон взял в руки Книгу духов, слегка подбросил и принялся рассматривать.

– Пожалуйста, осторожнее, – сказала я, забирая у него книгу. – Страницы графитовые. Я покажу вам, как это работает, только наберитесь терпения.

– Прошу прощения. – Он поднял руки, будто сдаваясь. – Позвольте вас кое о чем спросить?

– Конечно.

– Тиммонс – весьма любопытная фамилия для особы с французским выговором.

– Это не вопрос. И нет, у меня его нет.

– Нет, есть. Не всегда, но в некоторых фразах он слышен. – Мистер Пембертон без особой нужды коснулся свечей, лежавших в ряд на столе, слегка их поправив. – Обычно, когда вы говорите о смерти.

– Моя мать была француженкой, – ответила я. – Если во мне и есть что-то, напоминающее вам о Франции, это от нее. Сама я никогда там не была. – Я постаралась ответить кратко, надеясь, что он не различит затаенную в моем голосе тоску.

Я покосилась на поднос с сэндвичами, учуяв аромат жареной курицы. В животе у меня уже все улеглось, и он давал знать, что я пропустила обед. Мое тело стало привыкать к регулярным трапезам.

– А вы бы хотели когда-нибудь туда поехать?

Я вспомнила рисунок с maman, позирующей перед Собором Парижской Богоматери.

– Да, – отозвалась я. Мистер Пембертон молчал, словно ожидая подробностей. – Почему вы об этом спрашиваете? – поинтересовалась я.

– Я знаю, что Испания славится великолепными жеребцами. Я иногда подумываю перебраться туда. – Он рассеянно покрутил золотой перстень. Казалось, он хочет поведать больше, но его взгляд переместился к камину, к портрету прадеда Одры, лорду Чедвику Третьему. Мистер Пембертон с опаской добавил: – Иногда мне чудится, будто это место живое, а все внутри – мертвы. – Он снова повернулся ко мне. – Звучит безумно?

– Не для меня. – Мы оба посмотрели на полотно с дедом Одры. Нельзя было отрицать, что в его чертах просматривалась сама суть зла. – Я знаю, вы считаете, будто его жестокость объясняется тяжелым детством, однако все слуги убеждены в ином: он был одержим дьяволом.

Мистер Пембертон фыркнул.

– Люди охотнее согласятся поверить в дьявола – некую внешнюю силу, которой мы не в состоянии противиться, – чем признать собственную жестокость. А вы верите в дьявола, мисс Тиммонс?

Я подумала о досье, что собрано на меня полицией. Была только одна причина тому, что я пряталась у мисс Крейн и использовала фальшивые имена.

Я ответила честно:

– Я считаю, что дьявол уже внутри нас. Это он скрывается за всеми неправильными решениями, которые мы принимаем, сознательно уничтожая малейшие шансы на счастье. – Слова дались мне тяжело, чего я не ожидала, и были похожи на исповедь. Вот только облегчения не последовало.

В камине потрескивал огонь, нарушая тишину. Часы громко тикали, отмеряя время до его ответа.

Наконец хозяин Сомерсета произнес:

– Похоже, вы убедились в этом на собственном опыте.

– Лучше терпеть лишения, чем не существовать вовсе. – На сей раз я сказала слишком много. И как ему удалось выудить эти слова из глубин моей души? Я потянулась за саквояжем и быстро заговорила: – Если мы закончили обсуждать дьявола, давайте приступим. Я покажу вам, как провожу спиритический сеанс от начала до самого конца.

– И я узнаю все ваши секреты. – Его глаза подозрительно сверкнули.

В тот миг я не могла точно сказать, действительно ли в его словах таился какой-то намек или мне это только показалось. Возможно, я лишь пыталась объяснить себе, о чем меня предупреждает сердце.