Призрак Сомерсет-Парка

Глава 38

Как только мы остались одни, мистер Пембертон подошел ко мне, не отрывая от меня горящего пристального взгляда.

– Возьмите ваше пальто и капор, – велел он. – Затем подождите где-то в сторонке у лестницы. Бромуэлл поведет констебля из кухни коридором для слуг в портретную галерею. Как только они уйдут, приходите к моему кабинету.

– Вы что, хотите меня спрятать?

– Просто избегаю нежелательных затруднений. Пожалуйста, поспешите.

Издерганная, теряясь в догадках, я быстро вернулась к себе в комнату. Поняв, что мистер Пембертон помогает мне спастись от допроса, я испытала облегчение, однако это означало одно: он сознает, какую опасность я представляю. Почти не помня себя, я достала пальто. Затем надела грязные ботинки, спрятав их под длинным подолом платья.

Стоя у парадной лестницы, я видела, как констебль прошел за Бромуэллом в портретную галерею. Это был тучный мужчина, прихрамывающий при ходьбе. Он отпустил пару фраз о больших полотнах; в речи его был отчетливый акцент. У столбика лестницы показался мистер Пембертон и поманил меня пальцем.

– Я провожу вас до дорожки, что ведет к конюшням, – заявил он, направляясь к парадной двери. – Там вы можете спокойно провести несколько часов. Джозеф предоставит все, что вам нужно.

Почти бегом догоняя его, я неловко завязала бант под подбородком.

После вчерашних дождей почва была все еще влажной, и я радовалась каждому шагу, что добавлял грязи на мои ботинки. Мистер Пембертон молча повел меня в обход дома, подальше от окон галереи. Оба мы спешили, и дыхание вырывалось у нас облачками пара.

Я торопливо семенила за мистером Пембертоном, стараясь не отставать от его быстрого шага.

– А как же констебль? – поинтересовалась я.

– Полагаю, как только он всех опросит, уедет сегодня же, а возвращаться ему будет незачем, – бросил через плечо хозяин Сомерсета. – Насколько я понимаю, слово графа для правосудия имеет достаточный вес.

Я хотела поблагодарить его за помощь, однако не спешила привлекать внимание к истинной причине, по которой мистеру Пембертону пришлось ее оказать.

– Спасибо, – пробормотала я ему в спину. Он вдруг остановился и повернулся ко мне. Ветер трепал его волосы. На улицу мистер Пембертон вышел в одном сюртуке, и уши у него покраснели от холода. Он хотел было что-то сказать, как со стороны огорода показалась Флора. Пальто она застегнула до подбородка, а чепец низко надвинула на лоб. На сгибе локтя покачивалась пустая корзина. Когда мистер Пембертон ее окликнул, она подпрыгнула и, широко распахнув глаза, уставилась на нас.

Он поманил ее к себе.

– Добрый день, милорд, – пробормотала она, склонив голову.

Мистер Пембертон кивнул в ответ.

– Знаю, все слуги тревожатся о состоянии миссис Донован, и хочу заверить, что полиция проведет тщательное расследование. Должно быть, миссис Гэллоуэй рада, что констебль больше не путается под ногами. Все на кухне уже заняты подготовкой к завтрашнему вечеру?

– Конечно, милорд, – подтвердила Флора. – Она уже и меню составила. Я иду в деревню за кой-какими приправами. – И она неловко указала на тропинку.

– Как хорошо, что мы тебя встретили, – продолжил мистер Пембертон, – мисс Тиммонс как раз упомянула, что желает прогуляться, в Рэндейле ей пока побывать не довелось.

Оставалось лишь восхищаться тем, как складно он врет. Скорее бы узнать, что же он задумал для сеанса.

Хозяин Сомерсета покосился на меня и, не услышав от меня возражений, подтолкнул локтем.

– Да, Флора, – подтвердила я. – Я была бы тебе очень благодарна за компанию.

Та что-то согласно пробормотала, лишь мельком бросив на меня взгляд.

Мистер Пембертон шагнул назад.

– Надеюсь, Рэндейл вам понравится.

Флора молчала, пока мы не добрались до окраины Сомерсет-Парка и не свернули на дорогу. В колеях стояла дождевая вода, поэтому мы шагали по гребню посередине. Избавившись от необходимости беседовать с констеблем, я снова вспомнила о Флоре и о том, что она видела в ночь перед свадьбой. Однако я догадывалась – ее нежелание мне об этом рассказывать за утро не изменилось.

Наконец служанка нарушила молчание и завела речь о миссис Донован.

– Слуги поговаривают, наша экономка сама все подстроила. Миссис Донован уж больно злобная, так что могла и сама попытаться заварить кашу, клянусь! Знаете, она ведь нас предостерегала, когда вы только прибыли. Говорила, мол, ничего доброго из вашего приезда не выйдет.

– Правда? Но почему? – Я едва не запнулась.

Флора схватила меня за локоть, не дав упасть, а потом взяла под руку. Так мы и пошли дальше, поддерживая друг друга.

Служанка пожала плечами.

– Не важно. Врет она, это точно. – На другой ее руке мерно качалась корзина.

Как бы мне ни хотелось верить Флоре, ясно было одно: подделать шишку на затылке невозможно. Я попыталась сменить тему.

– Что такого важного случится завтра? – спросила я, вспомнив о ее поручении. – Кажется, запланирован изысканный ужин?

– Ждут особую гостью. Мисс Гиббонс – у нее есть связи и богатый американский кузен, тот больно интересуется английскими поместьями. Джозеф говорит, мистер Пембертон намерен вести дела кое с кем из земельных спекулянтов, на кого она имеет влияние. – Флора скривилась. – Хотя сама я далеко не в восторге. Как подумаешь, что Сомерсет-Парк разделят на части и продадут, ужас пробирает.

– Уверена, новый хозяин оставит Сомерсет в прежнем виде. И все же не представляю, что такая умелая служанка, как ты, будет долго искать работу. Наверняка слуги требуются во многих поместьях.

Она расхохоталась так, что едва не споткнулась и не утащила меня за собой в лужу.

– Ну конечно, я мечтаю быть судомойкой до скончания дней!

– Я ничего такого в виду не имела.

– Да я знаю, что не имели, – снова фыркнула Флора. Вот уж беззаботное создание!

Облака над нами рассеялись, а вскоре и солнце согрело наши озябшие лица. И пусть деревья уже сбросили почти все листья, прогуляться все равно было одно удовольствие, а прохладный воздух поздней осени приятно освежал после тяжелой атмосферы недоверия, царившей в замке.

– Я рада, что мы пошли вместе, Дженни, – вздохнула довольная Флора.

Мы шагали вдоль дороги, и вот уже показалась деревня. Мне было любопытно, в какие лавочки поведет меня Флора, но она свернула в переулок и направилась к милому коттеджу. Каменные стены заросли виноградом, а большую часть владений занимал пышный сад.

– Тут живет моя бабуля Лил, – объяснила Флора, открывая для меня ворота. – Она тоже служила в Сомерсете, когда лорд Чедвик Третий был еще жив. – И чуть тише добавила: – Последние несколько лет бабуля малость не в себе, так что не принимайте за чистую монету все, что она наболтает.

– Спасибочки, бабуля Лил, – сказала Флора, когда старушка поставила перед нами порезанный на куски пирог. Из-под простого платка, завязанного под подбородком, выбивались белые пряди. Хозяйка, подметая деревянный пол теплой юбкой, подавала на стол. Она принесла чайник, а потом опустилась в кресло-качалку у печки и раскурила небольшую трубку. Бабушка Флоры куталась в несколько кофт, но она была довольно миниатюрной и все равно казалась худой.

Дом у нее был скромным, однако уютным и чистым. В самодельных рамах на стенах висели крошечные картины с деревенскими пейзажами. Напротив стола, за которым устроились мы с Флорой, возвышался простой буфет с аккуратно расставленными сине-белыми тарелками. Все было на своих местах и очень практичное. Не то, что в моем первом доме, где мы с maman жили с миссис Ринальдо.

– Бабуля Лил – дока в садоводстве, – объяснила Флора. Над нами на деревянной балке сушились связки трав. Их аромат был очень сильным. – Она даже делает собственную смесь для набивки трубки. – По голосу было понятно, что Флора гордится теткой.

– Ноги-то уж ноют, – заявила старушка. – Трубка унимает боль получше любого снадобья молодого доктора. – Говорила она прищурившись, отчего у ее глаз разбегались лучики морщинок.

Я попробовала пирог – он таял во рту. Флора, должно быть, заслуженно гордится кулинарными умениями бабули. В корзине стояли баночки с мятным желе, приготовленным специально для свинины, что подадут завтра вечером к столу.

– Пирог просто чудесный, – сказала я старушке. Та улыбнулась, и морщинки стали глубже. – Говорят, вы работали в Сомерсет-Парке, – продолжила я, желая послушать ее версию событий.

Подавшись вперед в своем кресле-качалке, бабуля Лил сказала:

– Ты там гляди в оба. Флора меня не слушает, а я говорю: дом-то проклят.

Флора откусила еще кусок пирога.

– Бабуля, помилуй. Дженни – наша гостья!

– Не по нраву мне, что ты там работаешь, – заявила она, ткнув трубкой в сторону племянницы.

– Но теперь в Сомерсет-Парке живут хорошие люди. – Щеки Флоры порозовели, и она добавила: – Кто знает, может, недолго мне осталось быть судомойкой.

Бабушка Лил хихикнула.

– Так вот на кой тебе любовное зелье из моего чулана? Да не красней, бери, коли желаешь! – Она подмигнула мне. – Уж не знаю, зачем Флоре оно надобно, она и без того миленькая. Любой парень из тех, за кого стоит выходить замуж, сам о том смекнет, и пособлять не надо.

Флора засопела и подлила нам обеим еще чаю. Я подумала о Джозефе, о том, почему она тревожится, не врет ли он ей.

– А что скажешь о миссис Донован? – спросила она старушку. Полагаю, специально для того, чтобы отвлечь бабушку от своих любовных перипетий.

– П-ф-ф, – фыркнула та. – Всякий болван скумекает, что это проклятие. Дед был жесток, и теперь вся семья и ближние за это расплачиваются. Попомните мои слова, девушки, Сомерсет-Парк рухнет в море еще до того, как родится на свет новый наследник.

Флора что-то пробормотала в свою чашку.

И все же меня заинтересовала теория старушки насчет миссис Донован, особенно после того, как я не сумела найти объяснение своим перепачканным в грязи ботинкам. Возможно, дело в том, что легче верить в проклятие, ведь иначе придется признать собственную вину.

– Вы хотите сказать, что миссис Донован тоже стала жертвой проклятия? – спросила я.

– Порой вижу я, как она захаживает в деревню, да все задирает нос, возомнила себя одной из господ, ну да ладно. – Затем лицо ее посветлело. – Не то что старик поверенный, мистер Локхарт. Всегда говорит эдак уважительно и за травы приплачивает больше положенного.

Любопытно, использует ли он ее смесь для трубки, чтобы врачевать собственные недуги?.. Я решила, что умирающий готов испробовать все средства.

– Он не из тех, кто важничает, – продолжила старушка. – А уж какое щедрое подношение церкви сделал! Кабы не оплатил он ремонт, не было б там никакой крыши.

– Да, – устало вздохнула Флора, – он вовсе не заносчивый.

– Говорю ж тебе, мистер Локхарт – святой. На кой ему дался тот Сомерсет, ума не приложу.

– Он ведь их поверенный, бабуля, – сказала Флора, беря еще пирога. – А после смерти леди Одры осталась куча бумаг. Это не так просто, как вручить ключи новому лорду Чедвику. Да к тому же, кто знает, может, на свете есть еще один потомок Линвуда.

– Правда? – спросила я, удивляясь тому, как хорошо Флора разбирается в наследственных делах.

Бабуля Лил качнулась несколько раз в кресле, мягко отталкиваясь от пола. Тихий скрип сопровождал нашу беседу.

– А как насчет мистера Саттерли? – продолжила расспросы я, гадая, какие еще пикантные тайны ей известны.

Флора едва не подавилась пирогом и быстро запила его глотком чая. Наверное, это было слишком бесцеремонно, однако служанка знала чересчур много, и я не могла оставить ее в покое.

– А-а… – протянула бабуля Лил, и звук повис в воздухе. – Уж сколько слухов ходит о смерти кузнеца. Не странно ль: он встретил смерть аккурат по дороге в Сомерсет, а лорд потом взял под крыло его мальчонку. – Она подняла белые брови. – Снова козни проклятия!

Интересно, дошли ли до старушки слухи о тайне происхождения Уильяма.

– А с чего началось проклятие? – спросила я, оставив без внимания пинки Флоры под столом.

Она широко распахнула глаза.

– В Сомерсете пропадали служанки. Все молодые да красивые. Не раз их находили мертвыми: спустя много дней тела выбрасывало на берег, побитые о скалы, раздувшиеся от соленой воды. Одно вам скажу: вовсе не тайна, кто это сделал. – Старушка задрала подбородок и уставилась на дверь. – Лорд Чедвик Третий!

– Дед Одры? – уточнила я, вспомнив зловещий портрет в библиотеке, горящие глаза, побелевшие костяшки пальцев.

– Ага, – кивнула она. – Как-то ночью я и сама слыхала. Я прибираться на кухне заканчивала, все уж по комнатам разошлись. Дров в огонь подбросила, тут и услыхала вой. И доносился он из-под половиц кладовой, вот что.

– Может, то был ветер, бабуля, – сказала Флора, но как-то не слишком уверенно. Похоже, она слышала эту историю много раз.

– Да разве ветер зовет на помощь? – отрезала старушка. А потом снова, с ясными глазами, повернулась ко мне. – Сначала стонали негромко, будто ослабнув… – Она повторила не своим голосом: – «Помоги мне!»

Тысячи мурашек пробежали у меня по коже. Рука моя вздрогнула и задела чашку, едва не расплескав чай. Я пробормотала извинения и съежилась в кресле.

Бабуля Лил продолжила:

– Я удрала так быстро, как только ноги унесли. Разбудила старшую горничную, да покуда притащила ее на кухню, голоса уже было не слыхать. – Она откинулась на спинку кресла и сделала затяжку табака. – Та отмахнулась, мол, мне все помстилось, да только вот что я вам скажу: кто бы ни звал на помощь, той ночью он помер. Это все моя трусость, вот что решило ее судьбу.

– А когда это случилось? – спросила я, чувствуя, как мурашки бегут по рукам.

– Да уж пятьдесят годков тому, мисс. Вскоре я ушла из Сомерсета и больше туда ни ногой.

Я допила чай, не ощущая вкуса. Все, о чем я могла думать – это те слова: «Помоги мне!».

Бабуля Лил потянулась за тростью и, поморщившись, встала. Однако сил пригвоздить взглядом Флору у нее хватило.

– Ты все от моих слов отмахиваешься, а я таки скажу: леди Одра заплатила за грехи деда. То призраки мертвых служанок столкнули ее со скалы. И они не успокоятся, пока весь дом не сгинет в пучине.

Перед тем как мы ушли, старушка поцеловала Флору в щеку и подарила ей прекрасный осенний букетик. Я было решила, что это поможет нам покинуть ее дом на приятной ноте, но на лице Флоры отражалась усталость. Я вспомнила, как она говорила, будто старушка немного не в себе, и встревожилась, что позволила той вновь предаться ложным воспоминаниям.

Но удаляясь с каждым шагом от ее коттеджа, я перебирала в памяти слова, что одолевали меня, будто надвигающаяся тошнота.

Помоги мне!

Ну конечно, это лишь совпадение.