Путь к сердцу

29

Мы с Маратом собирались пойти обратно домой после катания на лошади, как хозяин кобылки окликнул меня. Я подошла к нему, улыбаясь, мальчик неотступно следовал за мной. Он, вообще, всю эту неделю, что мы были в деревне, ходил за мной, как хвост. Виктория Павловна даже пару раз делала ему замечание, что он слишком навязчив. Но меня это не смущало. Мне действительно нравилась его компания. Его и его матери. С Ириной Викторовной мы почти каждый вечер проводили на берегу у костра, разговаривая и делясь историями из жизни. Я понимала, что определенно что-то чувствую к ней. Только что именно – было все еще загадкой.

– Мариш, у тебя у бабушки сейчас два кобеля? – спросил сосед, почесывая лысеющий затылок.

– Ага, – кивнула я.

– Спартак и Рекс, – встрял Марат.

– У меня Юся ощенилась полтора месяца назад. Ты же знаешь, я ни щенков, ни котят никогда не мог… ну, того, – покачал головой мужчина. – Может, она возьмет одного? Всех раздал, ей-Богу, один остался. Кобелек. Красивый, с белым пятнышком. У меня самого три собаки, ну куда мне четвертую?

– Эм… Семен Семенович, я бы с удовольствием, но… Не думаю, что она согласится. Она не раз говорила, что больше ей живности не надо, – извиняющимся тоном сказала я, четко помня бабушкино заявление, что больше никаких собак и кошек ей в доме не надо.

– Жаль… – грустно опустил голову пенсионер. – Ну, ты спроси все равно. Мало ли. Ладно?

– Хорошо, – кивнула я, – пойдем, Марат, – обратилась я к мальчику.

– А… А можно посмотреть? – неожиданно спросил он, подняв глаза на мужчину.

– Кого? Щенка-то?

– Ага, – закивал Марат.

– Да, вон, в сарае. Пойдем, – мужчина приобнял мальчика за плечи, и они направились в сторону сарая. А у меня появилось странное предчувствие.

– Ты уверен, что им понравится эта идея? – спросила я, глядя, как Марат бережно прижимает к себе небольшого пухлого щенка. Он был полностью черный, только на груди и кончике хвоста были белые пятнышки. Самая обычная дворняга. И, скорее всего, вырастет он некрупным, может, чуть ниже колена.

– Не уверен, – честно признался Марат, – но я просто не мог поступить иначе. Ты посмотри, какие у него глаза, – мальчик приподнял щенка и заглянул в черные невинные глазки.

– Ладно, надеюсь, нам не придется нести его обратно. Или, что еще хуже, не придется забирать его мне, – пробормотала я, предчувствуя долгий разговор с женщинами.

Я давно не ощущала себя школьницей. Очень давно. Но сегодня был именно такой день. Пока Виктория Павловна и Ирина Викторовна отчитывали Марата за то, что нельзя тащить в дом животное, не посоветовавшись с другими жильцами, моя бабушка читала мне лекцию, что мне пора бы повзрослеть. И что я, как взрослая, должна была объяснить Марату, что такие действия, как притащить невесть откуда щенка – неблагоразумны.

Через полчаса, когда женщины остыли, а мы с Маратом сидели во дворе на диване с щенком у ног, он толкнул меня плечом и сказал:

– Тебе тоже досталось?

– Ага. Немного. Сразу вспомнила, как мне было тринадцать. Я приперла двух котят, – усмехнулась я.

– Извини, что так вышло. Я должен был взять ответственность на себя, – серьезно проговорил мальчик, глядя мне в глаза.

– Марат, я была с тобой заодно, – улыбнулась я, – вот мы оба и «получили». Все нормально. Так… щенка-то можно оставить?

– Я, честно говоря, так и не понял, – пробормотал мальчик. – Они столько говорили об ответственности и всем таком, что сам вопрос, останется собака или нет, так и не был решен.

В этот момент к нам подошла Ирина Викторовна. Мы, как по команде, опустили головы. Даже щенок перестал валяться пузом вверх, а сел на пятую точку.

– Ну, и как мы его назовем? – спросила она, улыбаясь. Мы подняли глаза на женщину, и я тоже не смогла сдержать улыбку.

– Мы его оставим? Правда? – глаза Марата светились от счастья. – Я буду все делать сам. Марина мне все расскажет. Правда, мам. Гулять, кормить, дрессировать. Я обещаю, – он соскочил с дивана и обнял ее.

– Хорошо-хорошо, – она обняла его в ответ и поцеловала в макушку. – Только пока пусть он поживет там, где жил, а когда мы соберемся домой, мы заберем его, ладно? Ты можешь к нему ходить каждый день. Просто не хочу доставлять неудобства, ты же понимаешь.

– Конечно, мам, – кивнул Марат, улыбаясь.

К нам подошла Виктория Павловна.

– Теперь у меня двое детей, – усмехнулась она, наклоняясь к щенку. Тот лизнул ее руку и тявкнул. «Маленький паршивец, уже знает, как понравиться женщинам», – подумала я, когда услышала вздохи и стоны умиления.

Марат оторвался от Ирины Викторовны и повернулся ко мне:

– А как мы назовем его?

– Ну… Я не знаю… Почему бы тебе самому не придумать? – улыбнулась я.

– Ты мне помогла его добыть, значит, у тебя есть право выбрать имя, – улыбнулся Марат и поднял щенка на руки.

– Эм… Тузик? Бобик? Как еще собак называют, – пробормотала я.

– Ладно, возможно, идея спросить у Марины была не так хороша, – прокомментировал Марат.

– Эй, я пытаюсь, – я легонько стукнула его по руке под смех женщин. – О, я придумала!

– Ну? – Марат с сомнением посмотрел на меня.

– Рейден. М? Классно же?

– Хм, – протянул мальчик и посмотрел на щенка. – Как тебе? Будешь Рейденом?

Щенок повернул круглую смешную голову и лизнул Марата в лицо.

– Думаю, ему понравилось, – засмеялся мальчик. – Мне тоже. Рейден. Я им играл. Хороший боец.

– О чем вы говорите? – вмешалась, наконец, Ирина Викторовна.

– Это герой игры. «Мортал Комбат», – пояснила я.

– Определенно, Рейден, – сказал Марат и поставил щенка на траву. Тот не устоял на все еще неуклюжих лапах и приземлился на задницу.

– Ты сам отнесешь его? Или с тобой сходить? – спросила Ирина Викторовна.

– Думаю, лучше нам пойти вместе, – ответил Марат, – чтобы Семен Семенович понял, что мы его действительно заберем, когда поедем в город.

– Хорошо, – кивнула Ирина Викторовна и потрепала Марата по голове.

– Спасибо, мам, – он снова обнял ее обеими руками.

Я смотрела на эту милую сцену, и мне почему-то стало грустно. Боже. Неужели я завидую мальчику, что в его жизни есть Ирина Викторовна? В моей она тоже есть. Да, как друг, но есть же. Неожиданная мысль о том, что я хочу быть частью этой семьи, слегка ошеломила меня. Ладно, может, и не слегка. Но я поняла, что эти фантазии никогда не осуществятся. Если Ирина Викторовна и решится когда-нибудь впустить в свою жизнь кого-то еще, вряд ли это будет тридцатилетняя компьютерщица, у которой нет особого опыта в делах семейных. Это не просто отношения между женщинами. Тут настоящая семья. Ответственность, воспитание, ребенок. А теперь, кажется, еще и собака. Все, что остается мне – это смотреть и надеяться, что когда она встретит кого-то, этот кто-то будет достоин ее и Марата. А я просто буду рядом. Как друг.

После объятий с матерью Марат кинулся и ко мне. Я была удивлена, но смогла обнять его в ответ. У меня не было таких близких людей, для которых объятие было обычным способом проявить чувства. И периодически это вводило меня в ступор. Но я поняла, что все больше к этому привыкаю.

Я наблюдала, как мальчик с матерью направились в сторону дома Семена Семеновича, держась за руки. Ее тоненькая фигура казалась еще меньше рядом с сыном. Несмотря на свой возраст, Марат становился все больше похожим на настоящего сильного мужчину. Свежий воздух явно играл в этом роль. За неделю он прибавил минимум пару-тройку кило. А Ирина Викторовна… Она просто расцвела. Черты ее лица с каждым днем расслаблялись, уходила привычная напряженность. Мне нравилось просто смотреть на нее. Летние медовые глаза успокаивали меня, дарили ощущение комфорта.

Вот и сейчас я провожала ее взглядом, а на моих губах играла расслабленная легкая улыбка.

– Кажется, у тебя появился фанат, – сказала Виктория Павловна с улыбкой, присаживаясь рядом со мной на диван и вырывая меня из размышлений.

– Фанат? – переспросила я, отметив, что женщина явно проследила направление моего взгляда.

– Марат от тебя в полном восторге, – пояснила она. – Либо он ходит за тобой следом, либо болтает о тебе без умолку.

– А… Но вы… – тут меня посетила мысль. – Вы же не думаете, что он… Что мы… Что он что-то… – я пыталась подобрать более корректную формулировку тому, о чем я подумала.

– Влюблен в тебя? – захохотала женщина. – Нет, конечно, нет. Ты для него лучший друг. Когда люди испытывают те чувства, о которых говоришь ты, они смотрят по-другому, – ее голос стал тише и серьезнее.

– Да? И как же они тогда смотрят?

– Ну… Каждый по-разному, конечно, но… Примерно, как ты.

– Чт… О чем вы? – нахмурилась я, не понимая, куда нас заведет этот разговор.

– Марина, мне скоро шестьдесят, ради всего святого. Неужели ты думаешь, что я настолько глупа? – она положила руку мне на предплечье и слегка сжала его. – То, как ты смотришь на нее, сложно скрыть.

– Я… Я не понимаю, о чем вы, – пробормотала я, краснея. Ну, вот. Кажется, и закончилась наша дружба. Они соберут вещи и уедут. И все потому, что я, как настоящая идиотка, пялюсь на бедную женщину так, что даже няня все замечает. Прекрасно, Марина, просто великолепно.

– А мне кажется, понимаешь. И я понимаю. Моя дочь тоже не просто так не выходит замуж, – сказала она, как бы между делом.

– При чем тут ваша дочь?

– Думаю, она так же, как ты, смотрит на какую-нибудь женщину, – спокойно ответила Виктория Павловна.

Отлично. Не очернила, не отбелила. И что, черт побери, это значит?

– Ваша дочь…

– Да. Тоже любит женщин, – не дала договорить мне Виктория Павловна. – Я сразу это поняла с тобой. Славка очень похожа на тебя. Вряд ли это было простым совпадением. А когда я увидела, как ты смотришь на Ирину, то лишь убедилась в этом, – пожала она плечами. – Жаль только, что моя дочь до сих пор думает, что я ничего не знаю и, кажется, не собирается мне ни о чем рассказывать.

– А как вы… Как вы узнали про вашу дочь? – лучше поговорить об этом, чем о том, как я смотрю на Ирину Викторовну.

– Серьезно? – женщина подняла бровь. – За все время, что она жила со мной, ни одного мальчика в радиусе двадцати метров. Зато когда я однажды пришла пораньше домой, в ее комнате сидела взъерошенная девушка, а моя дочь, красная, как рак, в майке наизнанку, бормотала что-то про дополнительные занятия, – усмехнулась женщина.

– О, – протянула я. – И как вы… Как вы отнеслись?

– Ты спрашиваешь, была ли я в ужасе, поняв, что моя дочь – лесби?

Я молча кивнула.

– Не скажу, что я прыгала от радости, – честно призналась женщина. – Но она моя дочь. Она такая же умница и «язва», что была всегда. Независимо от того, кто спит в ее постели.

– Это хорошие слова. Мой отец сказал примерно то же, – улыбнулась я.

– Это правда. Мир не стоит на месте. Люди, которые любят людей одного с ними пола, были всегда. Просто сейчас все относятся к этому… проще, что ли.

– Наверное… – тихо сказала я. – Но, в любом случае, я не хочу никому причинить вред. Так что не переживайте насчет Ирины Викторовны. Я не собираюсь ничего делать. Она мне очень нравится, я очень ее уважаю, но я… все понимаю. Вам не о чем волноваться, – наконец, сказала я слова, которые должна была сказать.

– Конечно. Всему свое время, девочка. Всему свое время, – задумчиво ответила Виктория Павловна и, сжав мою руку еще раз, поднялась с дивана. – Пойду, прилягу. Вечером мы с твоей бабушкой собираемся приготовить мясное рагу, так что проследи, чтобы Марат не перебил аппетит сладким или чем-нибудь еще, – улыбнулась она.

– Хорошо, – кивнула я и проводила взглядом женщину, которая на самом деле видит и понимает больше, чем, кажется, даже я сама.