Путь к сердцу

43

Я стучала пальцем по столу, нервничая, и прокручивая в голове все слова, которые я должна была сказать Ирине Викторовне. Когда я мысленно произнесла свою речь в третий раз, то увидела на столике тень и подняла голову. Она стояла и улыбалась. Ее лицо было слегка красным с мороза – начало зимы выдалось снежным и холодным. Но ее глаза были как всегда теплые. И пока я смотрела в них, все мои слова вылетели из головы.

– Привет, – она села напротив меня и повесила сумку на спинку стула.

– Привет. Отлично выглядишь, – улыбнулась я, пытаясь скрыть нервозность.

– Так, ладно, вижу, что-то случилось, – обеспокоенно произнесла она. – Что именно?

– С чего ты взяла, что что-то случилось?

– Потому что на тебе лица нет. И эти три дня ты была крайне молчалива. Что-то произошло, когда Марат был у тебя? Потому что он тоже выглядит довольно странным. Ты… Ты ему что, все рассказала? – ее глаза были огромными.

– Нет, – успокоила я ее. – Точнее, кое-что рассказала, но не о нас… Может, закажешь что-нибудь?

– Только кофе. Я перекусила на работе.

Мы заказали по большой чашке кофе, и я мысленно настроилась на беседу.

– Когда Марат был у меня, – начала я свой монолог, – я ему призналась, что мне нравятся женщины. И он… достаточно спокойно к этому отнесся, – Ирина кивнула, давая мне знак продолжать. – Поначалу, по крайней мере. Но потом… В общем, он был весьма конкретен и тверд, когда говорил, что не примет тот факт, если я, скажем, проявлю какую-нибудь инициативу по отношению к тебе.

– Что это значит? – она нахмурила брови, а я сделала паузу, пока официант ставил перед нами чашки с кофе.

– Это значит, что он не хочет видеть свою мать в отношениях с другой женщиной. Это если вкратце и по факту.

– О, – выдохнула Ирина, покручивая пальцами чашку. – И что… И что нам делать?

– А у нас есть выбор? – грустно усмехнулась я.

– Что ты имеешь в виду? – она подняла глаза на меня, и мое сердце сжалось от того страха, что я там увидела.

Но я знала, что я должна сказать и сделать. Я не настолько эгоистична, чтобы ради своего счастья разбивать семью и быть яблоком раздора между матерью и сыном.

– Ира, ты же понимаешь, что я не могу сделать так, чтобы все решилось само собой. Я не могу превратиться в мужчину или изменить мнение Марата. Он был весьма лаконичен и ясно выразился. Вы с ним прекрасно ладите, он у тебя замечательный. Но из-за меня ты можешь всего этого лишиться, ты же понимаешь? Он просто этого не примет.

– Мы можем с ним поговорить. Вдвоем. Все ему объяснить.

– Его только от мысли об этом буквально перекосило. Представь, что с ним будет, если мы расскажем ему всю правду. Ему же только исполнилось двенадцать. Да, он очень умный и сообразительный, но… Он ребенок. Я не хочу быть той, из-за кого он в будущем будет ходить к психотерапевту или вовсе возненавидит женщин.

– Я знаю, – грустно вздохнула она. – Может, нам просто подождать? Ну, не говорить пока. Может, со временем, он поменяет свое мнение.

– Возможно, – кивнула я. – Но тебе же известно, что все тайное становится явным. Нас уже однажды чуть не застукали. Что будет дальше? Теперь он с опаской будет относиться к нашему общению, поверь мне. Боже, он даже звонить мне почти перестал. А когда звонит, я буквально чувствую, как много у него вопросов. Потому что шестеренки в его голове работают, как у взрослого. И когда-нибудь он сложит два и два. И поймет, что мы его обманывали. Ты представляешь, что потом будет?

– И ты думаешь, лучше просто… сделать вид, что ничего и не было? – она смотрела на меня с какой-то надеждой в глазах. Будто ждала, что я достану какую-нибудь волшебную палочку, взмахну ею, и все разрешится, как нельзя лучше.

– Твой сын для тебя – это самое важное. Я это знаю, ты это знаешь. Я не хочу дожидаться момента, когда тебе придется делать выбор. Поэтому я его сделала сама.

– Ты имеешь в виду… – нерешительно начала она.

– Да, – я прервала ее, глубоко выдохнув. – Я уйду. Скажешь ему, что у меня командировка или что-то еще, что я куда-нибудь уехала. Мы просто подождем, пока все не уляжется.

– А потом?

– А потом… Потом будет видно.

– Это неправильно, – покачала головой Ирина. – Это все неправильно. Я люблю тебя. И ты меня любишь. Почему… Почему мы просто не можем быть счастливы?

– Потому что для полного счастья тебе нужен сын. А со мной его не будет.

– А просто дружить мы не можем? – она хваталась за любую возможность, лишь бы оставить меня в своей жизни. Но я знала, что я лишняя в этой истории.

– Я не смогу. И ты не сможешь. И он не сможет.

– Ты права, – она подняла глаза в потолок и несколько раз моргнула. – Я просто… Мне не верится, что все так… закончилось.

– Мне тоже. Но так… так будет правильно. Иногда нужно знать, когда уходить. Я-то это точно знаю.

Я вернулась в пустую квартиру, достала из холодильника почти полную бутылки водки, которую когда-то покупала для компресса, когда заболела, налила половину стакана и залпом осушила его. У меня был виски, было пиво, но я хотела тяжелой артиллерии. Грубой, некрасивой и банальной.

Я знала, что сделала правильно. Я не могла ставить ее перед выбором. А рано или поздно этот выбор бы настал. И мы обе знали, что она выберет. Точнее, кого. Поэтому в очередной раз я должна была уйти. Честно говоря, я не знаю, на что я вообще надеялась, когда наши отношения только начинались. Вероятность того, что Марат спокойно бы воспринял новость о нас, была настолько мизерной, что проще сказать, что ее не было вовсе. Если бы ему было года три или даже пять, это было бы куда проще. Но ему двенадцать. И он умный. Он взрослый. И он имеет свое собственное мнение, на которое имеет полное право. Да, возможно, несколько эгоистичное, но это его мнение. И это его мать. И их отношения – это самое главное, что есть у них обоих в их жизни. И я не хотела быть причиной их разлада. Я ее слишком сильно полюбила, чтобы сознательно идти на такой риск. Мое сердце, наконец-то, сделало свой выбор. Оно выбрало ее. Просто, вероятно, выбор был не самый удачный.