Путь к сердцу

31

Марат сидел на крыше бани уже третий час и прибивал рейками постеленный пласт рубероида. Папа показал ему, как правильно это делать, и после небольшой тренировки у мальчика стало неплохо получаться. Отец его похвалил и сказал, что Марат напоминает ему меня. Я также быстро училась строительному делу и была папе хорошим помощником.

Я была на земле и сбивала из досок длинный ящик для рассады. Бабушка не использовала готовые пластиковые «клумбочки», которые продавались в любом садовом магазине. Она считала, что только в деревянных кадушках ее семена хорошо прорастут.

Погода начала портиться, и хотя было тепло и сухо, небо было покрыто тучами. Я к вечеру или утру ожидала дождь.

Мы о чем-то переговаривались с Маратом, когда я поняла, что за нами кто-то наблюдает. Решив, что это вернулся отец, который в это время расчищал тропинки между грядками, я, не поднимая головы, весело проговорила:

– Я чувствую себя рабом. Не удивлюсь, если вечером ты попросишь обмахивать тебя веером и делать тебе массаж.

– О, веер необязательно, но от массажа я бы не отказалась, – услышала я смеющийся голос женщины, которая уже не первую неделю занимала все мои мысли.

– Ой, – пробормотала я, поднимая взгляд на нее и моментально краснея. – Я думала, это папа.

– Нет, твой отец сидит на скамейке с лопатой и травит байки Виктории Павловне, – все также смеясь, ответила Ирина Викторовна.

– Ну, конечно, – проворчала я. – Сначала он говорит, что мы можем ему помочь, а потом мы одни делаем всю работу.

– А что вы делаете? – с интересом спросила женщина.

– Я мастерю ящик, а Марат, – я показала на крышу, с которой в этот момент свесил голову мальчик, – прибивает рейками лист толи.

– Толи? – нахмурилась Ирина.

– Ну, толь, рубероид. Такое кровельное покрытие со смолой, чтобы крыша не протекала, – пояснила я.

– На самом деле, – подал голос Марат, – я уже все сделал. Просто тут растет очень вкусная ягода – чернуха, – улыбнулся Марат и показал нам язык, который был черного цвета.

– Вообще-то, она называется черемуха, – поправила его я.

– А, точно. Ну, тогда она, – улыбнулся он и сорвал еще несколько ягод с дерева, растущего за баней. – Мам, хочешь попробовать? – спросил он, закидывая в рот ягоды и выплевывая косточки.

– Нет, спасибо, – покачала головой женщина.

– Может, хотите постучать молотком? – пошутила я, продолжая сбивать доски гвоздями.

– Я бы хотела попробовать, – к моему удивлению, отозвалась Ирина Викторовна.

Я посмотрела на нее и несколько раз моргнула.

– Вы… Вы серьезно? – переспросила я с недоверием в голосе.

– Ну да. Я никогда этого не делала. Вдруг, у меня талант, и я пойму, что всю жизнь занимаюсь не тем, – засмеялась она.

– Хорошо, – протянула я, выпрямляясь. – Давайте проверим.

– Ты думаешь, это хорошая идея? – с сомнением спросил Марат, наблюдая за нами сверху.

– Да что может случиться? – возмутилась Ирина Викторовна. – Марина будет рядом, она покажет, как надо, все будет в порядке.

– Я просто вспоминаю, как ты в последний раз сама пыталась вкрутить лампочку… – сказал Марат и многозначительно посмотрел на мать.

– Это другой случай, – покраснела Ирина Викторовна. – Все будет хорошо. Я уверена.

– А что было с лампочкой? – не удержалась я. Они меня заинтриговали.

– Да это анекдот просто, – захохотал Марат, и только он открыл рот, чтобы поведать мне эту историю, как Ирина Викторовна наставила на него указательный палец и сказала:

– Даже не думай. Молчи.

– Прости, Марина, – пожал он плечами, все также смеясь.

– Серьезно? Вы мне не расскажете? – возмущенно спросила я.

– Иначе мне придется тебя убить, – твердо сказала женщина. – Давай, показывай, что делать.

Я вздохнула, но перестала допытываться. Но когда-нибудь я все равно узнаю, что там было с этой чертовой лампочкой.

Я объяснила женщине, как держать молоток и гвозди. И как забивать гвоздь в нужное место. Показала пару раз на примере. Ирина Викторовна с готовностью кивнула, решительно взяла молоток, гвоздь, и поставила его острый конец на доску, аккуратно придерживая двумя пальцами. Один удар, второй. Я видела, как металл начал входить в дерево. Я же стояла и держала доски вместе, чтобы ей было удобнее.

– У вас отлично получается, – похвалила я ее. Женщина улыбнулась с детским восторгом в глазах, а я чуть не растаяла прямо на месте. И это была главная ошибка. Я ослабила хватку, и когда Ирина Викторовна, воодушевленная моей похвалой, занесла молоток для следующего удара, она явно не рассчитала силу. Удар был намного сильнее необходимого, к тому же она не попала по гвоздю. Тонкая доска треснула, вторая, что держалась на одном гвозде, «отошла», и когда она прогнулась, молоток соскользнул. Доска прижала мне палец, и последнее, что я помнила в тот момент, это как от жуткой боли перед моими глазами замелькали красные точки.

Невзирая на мои слова, отец отвез меня в больницу в соседний поселок рабочего типа. Вернулись мы втроем – я, отец и гипс на безымянном пальце левой руки.

– Марина, прости меня, пожалуйста, я не хотела. Это случайность, я даже не думала, что такое может произойти.

– Все нормально, Ирина Викторовна, это обычная травма. Когда у кого-то в руках молоток, вполне вероятно, что кому-то может прилететь им. Папа сам себе не раз отшибал пальцы, – пыталась я успокоить женщину, которая волновалась даже больше положенного.

– Я сломала тебе руку! – не отступала она.

– Палец, – поправила я ее. – И перелом легкий. Через месяц буду, как новенькая.

– Боже, мне так стыдно, – пробормотала женщина, прикрывая глаза рукой.

– Кто-нибудь, объясните ей, что крошечный перелом пальца не делает из человека инвалида, – простонала я, когда мы все вместе ужинали этим вечером.

– Ты подожди, она еще предложит тебе кресло-каталку, – хихикнул Марат.

– Ничего смешного, Марат, – строго сказала Ирина Викторовна. – Я сломала человеку руку!

– Палец, – снова поправила я. – И давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Папа понял, что еще немного, и я сама отрежу этот палец, чтобы про него уже забыли, поэтому он тут же перевел тему, начав рассказывать какую-то очередную веселую историю.

– Извини меня, – Ирина Викторовна снова наклонилась ко мне.

– Так, ладно. Давайте я скажу, а вы услышите, – вздохнула я. – Вы ни в чем не виноваты. Это случайность. И я вас не виню. Но если вы будете продолжать извиняться, я сломаю себе еще и ногу, чтобы вы забыли о пальце, идет?

Она смотрела на меня пару секунд, потом хихикнула и кивнула:

– Идет.