Путь к сердцу

41

Все произошло через две недели. Марат с классом уехал на экскурсию в анатомический музей в соседний город. Путешествие на полтора дня в выходные подарило нам возможность провести вместе ночь. Я не собиралась настаивать, но когда мы вышли из кино, которое практически не смотрели, она сама сказала, чтобы я отвезла ее к себе. И я отвезла. Я вообще не хотела с этим торопиться. Я же все понимала. Что для нее это все новое, что ей нужно свыкнуться с той мыслью, что она окунулась в романтическое приключение с девушкой. С девушкой, черт побери. Если поцелуи, объятия и прикосновения протекали без особого смущения, то как быть с сексом – я даже боялась думать. Я не знала, когда она будет готова, и будет ли вообще. В таком возрасте непросто принять такие перемены. Их вообще принять непросто. А когда твоя жизнь уже сложилась и устоялась – подавно. Но она буквально сама втащила меня в мою же спальню. Когда я поняла, что, похоже, сейчас все и произойдет, я испугалась. Я чертовски испугалась. Я думала о том, что ей не понравится, что она будет чувствовать себя неуютно, будет ощущать дискомфорт. Я это понимала, и разумом была готова к такому повороту событий. Но все равно опасалась. Поэтому, когда я оказалась сверху, я, как настоящий джентльмен, решила сказать:

– Если почувствуешь, что хочешь остановиться и прекратить все это – просто скажи мне, хорошо? Ну, если тебе будет неприятно или… не знаю… больно. Скажи мне остановиться, если я сделаю тебе больно, ладно?

– Я сама сделаю тебе больно, если ты остановишься. Ты знаешь, у меня уже есть опыт в причинении тебе телесных повреждений, – хихикнула она.

– Договорились.

Честно, я хотела сделать все как-то медленно. Красиво там, как в романтических фильмах. Первый раз, все такое. Но эта женщина не оставила мне никаких шансов на это. Она была очень прямолинейна и требовательна в своих желаниях. Поэтому медленно получилось только в третий раз за ту ночь. До этого это было как угодно, но только не медленно. К моему удивлению, несмотря на всю интенсивность происходящего, она оставалась нежной и податливой. Временами у меня было ощущение, что я – скульптор, а она – мое творение. Мои руки идеально подходили к ее телу, а ее движения и желания я угадывала заранее. Это не был бешеный секс, как у сходящих с ума подростков. Это было что-то сильное, интенсивное, полностью выматывающее и опустошающее физически, но наполняющее эмоционально. И когда я засыпала, уткнувшись в ее гладкую и вкусно пахнущую спину, обняв ее за талию, я чувствовала себя абсолютно цельной. И счастливой.

Мы успели пройти по первым двум залам выставки, когда нас окликнул Веня. Я и Ирина подошли к нему, тепло улыбаясь. Поздоровавшись, он представил Ирину Викторовну Петровскому с его женой, и когда они завязали непринужденную беседу, то незаметно взял меня под локоть и отвел в сторонку.

– Скажи-ка мне, а что это ты выглядишь такой загадочно-счастливой? – Веня сощурился и уставился на меня.

– Это что, запрещено законом? – невозмутимо ответила я, делая крохотный глоток шампанского.

– И Ирина Викторовна тоже вся сияет… – продолжил он, переводя взгляд на женщину. – Я знаю, после чего люди выглядят такими довольными.

– После чего же? – спокойно поинтересовалась я.

– После хорошего секса! – прошипел Веня. – Ты что, с ней спишь?!

Я закашлялась, подавившись шампанским.

– Веня! Может, возьмешь микрофон и всем объявишь об этом?! – прошипела я в ответ.

– Марина, ты серьезно?! Она же… Она же мой начальник!

– И как это должно касаться меня? Она же не мой начальник.

– Она взрослая женщина!

– Я тоже не в школу хожу.

– У нее ребенок!

– Который мне очень нравится, – снова «отбила» я.

– Мне не верится в это. Нет, серьезно. Тебе что, мало незамужних свободных бездетных девчонок-лесбиянок?

– Веня, ты так говоришь, будто я это планировала или сделала нарочно.

– А что, нет? – скорчил гримасу друг.

– Нет! Черт, совсем нет. Думаешь, я не понимаю, что мне было бы куда проще, будь вместо нее какая-нибудь молодая девчонка, которая определилась в своей жизни, и в отношении которой не было бы никаких подводных камней? Я все это знаю, но… Я просто… Это просто она. Так получилось. Я просто не могу с этим бороться. Я счастлива рядом с ней. Я ничего не могу с этим поделать. Я уже давно не испытывала таких эмоций к кому-либо. Точнее, я ни к кому не испытывала их после… ну, после…

– Саши, – выдохнул Веня.

– Да.

– Хочешь сказать, что ты… Что ты ее любишь? Сколько вы уже встречаетесь?

– Слишком мало, чтобы ты поверил в мои слова, – усмехнулась я. – Я понимаю, что говорить после месяца каких-никаких отношений о любви – глупо. Но… Я просто это чувствую. Мне просто это кажется правильным и… будто так и должно быть, понимаешь? Несмотря на всю абсурдность ситуации.

– Я… Я понимаю, – серьезно сказал Веня. – Ты говорила с ней о… будущем? Ну, она вообще видит вас вместе? Или как у вас вообще со всем этим?

– Нет. Мы не говорили об этом, – нахмурилась я. Я понимала, что нам нужно будет поднять эту тему. Нужна какая-то ясность. Мы далеко не дети, чтобы просто пуститься во все тяжкие, а потом делать вид, что ничего не было.

– Тогда советую разобраться с этим поскорее. Иначе потом кому-то может быть о-о-очень больно, – пробормотал Веня, наблюдая за нашей компанией.

– Я знаю, Веня. Я знаю.

Я выключила воду и поставила в сушилку тарелки. Марат с друзьями и Викторией Павловной должны были вернуться через пару часов. Она повела их в зал игровых автоматов, чтобы ребята потратили всю лишнюю энергию там и сохранили дом в целости и сохранности. Я же вызвалась помочь Ирине Викторовне с приготовлением домашнего торта. Это была их традиция – они могли заказать еду на дом, или приготовить ее сами, но торт всегда был приготовлен собственными руками. Никогда они не ставили на стол покупной вариант. Поэтому я помогала ей, как могла. А точнее – я мыла посуду и была «подай-принеси». Ирина же колдовала над произведением искусства. И когда она украсила испеченные коржи кремом, сливками и фруктами с ягодами, я сложила руки на стол и осмотрела получившийся шедевр.

– Это невероятно круто выглядит, – присвистнула я.

– Спасибо, – улыбнулась она, критически осматривая торт в поисках каких-нибудь дефектов.

– Нет, правда. Тебе впору было стать кондитером. Он идеален, – я подошла к ней сзади и положила руки ей на талию.

– Если бы я была кондитером, то весила бы килограмм сто. Я бы не смогла удержаться от того, чтобы не попробовать торт или пирожное, – она положила свои ладони на мои и прижалась спиной ко мне. Я выдохнула от неожиданности, почувствовав, как ее задница прижалась к моим бедрам. Моя реакция ее явно развеселила, потому что женщина притянула меня за руки еще ближе к себе, и я видела, что она улыбается.

– Знаешь, ты напрашиваешься на неприятности, – пробормотала я, уткнувшись носом в ее плечо, и оставляя на нем легкий поцелуй.

– О, правда?

– Угу, – промычала я, продолжая продвигаться к ее шее.

– Ну… Мне нужно поставить торт в холодильник, и у нас будет минимум полтора часа, чтобы ты устроила мне неприятности, – она положила мои ладони себе на грудь, отчего мои зрачки тут же расширись, а ноздри раздулись от напряжения. Определенно, я была согласна.

– Быстрее, женщина, убирай этот торт, – проворчала я, отходя от нее подальше.

Она засмеялась и, взяв поднос с тортом, поставила его на нижнюю полку холодильника. Потом повернулась ко мне, взяла меня за руку и повела в свою спальню.

– Ты уверена, что это… безопасно? – поинтересовалась я, пока мы шли в комнату. Мы ни разу не делали этого в ее квартире. Да это было бы странно, учитывая, что Виктория Павловна или Марат всегда были здесь. И я как-то привыкла к мысли, что мы уединяемся только у меня. Ну, или в машине. Пару раз.

– Ты боишься? – усмехнулась она. – Не бойся, я буду нежной.

– Очень смешно, – проворчала я. – Я просто чувствую себя парнем, который боится, что придет отец девушки и сломает ему шею.

– Не беспокойся, они на своих автоматах, потом пойдут в контактный зоопарк, вернутся только к пяти. Не раньше. Сейчас начало четвертого. Все будет нормально, – бормотала она, расстегивая мою рубашку.

– Черт! – я больно ударилась локтем и бедром о пол, когда слетела с кровати.

– Ты цела? – голова Ирины Викторовны свесилась сверху, и уставилась на меня испуганными глазами.

– Вроде бы. Кинь мне одежду! – прошипела я, ползая по полу в одних трусах.

Как только мы были в состоянии приступить к самому ответственному действу, когда я покрывала поцелуями ее тонкие ключицы, которые буквально сводили меня с ума, как только мои пальцы прошлись по ее внутренней стороне бедра, вызвав ее стон, мы услышали, как открылась входная дверь, как радостно залаял Рейден, и как дом наполнили звуки детских голосов.

Я в ужасе соскочила с кровати, Ирина тоже дернулась, и в результате, я слетела вниз, приземлившись на пятую точку и довольно ощутимо ударившись.

Ирина передала мне мою рубашку и штаны, а сама пыталась натянуть на себя джинсы и майку. Когда в дверь постучали, я стояла, все еще сверкая голым торсом, а Ирина Викторовна была, мягко говоря, растрепана. Мы замерли, не шевелясь, и в полном ужасе уставились на дверь. Благо, Ирина ее закрыла по привычке от Рейдена, так что мы не опасались того, что кто-то войдет. Просто объяснить, зачем мы с ней заперлись в комнате, было непросто.

– Мам? Ты там? – раздался за дверью голос Марата. – Автоматы были закрыты, поэтому мы вернулись раньше.

– Да, милый! – ответила Ирина Викторовна, но голос ее предательски дрожал. – Хорошо, я сейчас выйду.

– У тебя там… все нормально?

– Да, все хорошо, – она постепенно приходила в себя.

– А Марина где?

Мы переглянулись. Ни одна из нас не знала, что сказать на это. Но мне в голову пришла идея.

– Я здесь, Марат. Если ты не хочешь обрадоваться подарку раньше времени, советую тебе пойти в кухню. А мы пока закончим с его упаковкой.

– О, – протянул Марат, – ладно. Я понял. Развлекайтесь, – хихикнул он.

Я вздохнула и, закрыв глаза, села на кровать:

– Черт. Это хуже, чем отец, который может сломать шею.

– А ты сообразительная, – Ирина подошла ко мне и легко поцеловала меня в губы.

– Стараюсь. Тем более, подарок, и правда, здесь.