Путь к сердцу

37

Первое сентября, все тротуары заполнены нарядными детьми всех возрастов. Мальчики в костюмах, девочки, особенно первоклашки, в огромных бантах. Все с цветами бегут поздравить своих учителей. Конечно, Марат пригласил и меня поучаствовать в этом мероприятии. Я взяла отгул, чтобы посмотреть на торжественную линейку и поздравить Марата. Все время до этого я не общалась с Ириной, и даже после ужина у нас не было возможности что-то обсудить. Но, несмотря на то, что я четко придерживалась своего плана «держаться-подальше-от-Ирины-Викторовны», я ощущала между нами какую-то недоговоренность, какие-то недомолвки. Но я не собиралась инициировать этот разговор и что-то разъяснять. Зато с Маратом я общалась, и мы даже снова виделись, чтобы прогуляться в парке с Рейденом. Но пойти к ним поужинать после прогулки я отказалась.

Я пыталась протиснуться в толпе людей, чтобы дойти до места, на которое мне указал Марат. Это было не так-то просто. Бешеные родители, делающие по сто однообразных фотографий на тему «в какой-то раз в такой-то класс» и подобные, не собирались пропускать меня. Мне вовсю пришлось работать локтями. Пока я пробиралась, зазвучала музыка, а потом я услышала мужской голос. Видимо, директор. Вокруг воцарилась тишина, и все замерли. Мне даже стало неловко, что я нарушаю своим перемещением всеобщую дисциплину. Когда я поняла, что не вижу ни Марата, ни Ирины Викторовны, я остановилась.

Ладно, потом, когда тут будет более оживленно, попробую снова их найти. Только я об этом подумала, как почувствовала чью-то теплую руку на своем предплечье.

– Пойдем, – Ирина Викторовна повела меня сквозь стоящую толпу куда-то вглубь. Через минуту я стояла чуть ли не в первом ряду и даже видела Марата. Он был нарядный, в костюме с бабочкой, лакированных туфлях, и очень серьезный.

– Спасибо, что пришла, – тихо сказала Ирина Викторовна мне на ухо. Я почувствовала ее дыхание и не смогла остановить волну мурашек, которые пробежали по затылку и шее. – Он тебя ждал.

– Да, я… Я перепутала поворот и поэтому слегка опоздала, – ответила я, пытаясь дышать ровно.

– Главное, что ты здесь, – сказала она, улыбаясь. Я молча улыбнулась в ответ. – Они потом в класс пойдут, какие-то там дела решать, организационные вопросы, а после мы хотим в кафе сходить. Ты же составишь нам компанию? – спросила Ирина Викторовна, а я только и думала о том, как бы мне ненавязчиво отодвинуться от нее. Пока она говорила, воздух от ее дыхания задевал мою кожу, вызывая мурашки. И это были приятные мурашки. Поэтому мне необходимо было прекратить их.

– Ко… – я прокашлялась, пытаясь вернуть себе потерянное самообладание, – конечно. Я с удовольствием присоединюсь к вам. Тем более, что я пропустила завтрак.

– О, если бы тебя сейчас услышала Виктория Павловна, тебе бы не поздоровилось, – хихикнула Ирина Викторовна.

– Кстати, где она? – спросила я, только сейчас поняв, что второй главной женщины в жизни Марата здесь нет.

– Она в отъезде. Уехала к Славе. Это ее дочь.

– Да-да, я помню.

– Она так переживала, что пропустит праздник Марата. Но у Славы день рождения, а Виктория Павловна и так поздравляла ее несколько лет подряд позже. Слава обычно путешествовала в этих числах и встречала свой день рождения в разных странах. Традиция у нее такая.

– А почему в этот раз она не уехала? – спросила я, почувствовав себя значительно лучше, когда отодвинулась от Ирины и повернулась к ней лицом.

– Она сменила работу и у нее по времени не получилось.

– М-м-м, понятно. Ну, съездит потом.

– Не сомневаюсь. О, класс Марата, – женщина чуть толкнула меня плечом, указывая на площадь перед школой и привлекая мое внимание к происходящему.

Мы ждали Марата в машине Ирины Викторовны. Я смотрела в окно на большую плотно забитую парковку в соседнем дворе от здания школы. Очевидно, многие родители воспользовались ей же.

– Можно задать вопрос? – неожиданно спросила Ирина Викторовна, нарушив тишину, которая длилась вот уже несколько минут подряд.

– Конечно, – кивнула я, не поворачивая головы. Я подозревала, о чем она хочет спросить, и не была уверена, что смогу достойно справиться с волнением, глядя ей в глаза.

– Я, конечно, могу ошибаться, но… Мне кажется, ты меня избегаешь. После того случая на чердаке и нашего разговора… Что-то изменилось. Может, я тебя обидела чем-то? Как-то невежливо себя повела? Я просто не знаю. Если я что-то сделала не так, скажи мне, и я все исправлю.

Я не поверила своим ушам. Она винит себя в том, что происходит? Черт. Все слишком как-то закрутилось. И меньшее, чего я хотела, чтобы из-за моих личных проблем она винила себя.

– Нет. Нет. Ты совершенно ни в чем не виновата. Правда. Просто… у меня, правда, было много работы. И мне казалось, что у тебя примерно та же ситуация.

– Мне… Мне тебя не хватало, – пробормотала она, ковыряя пальцем подставку для телефона, прикрепленную к вентиляции печки в машине. – У меня не так много друзей, на самом деле. И… я привыкла к тебе, что ли. А когда ты перестала появляться, то… В общем… Ой! – подставка вылетела из печки и отскочила на пол под моими ногами.

– Извини, – Ирина Викторовна потянулась, чтобы ее достать, но быстро поняла, что это была не лучшая идея. Потому что положение ее головы было весьма компрометирующее.

– Давай я достану, – выдавила я, наклоняясь и вжимаясь сильнее в кресло.

В этот момент Ирина Викторовна, видимо, осознав, насколько неуместна ее поза с головой между моих колен, резко выпрямилась, и ее затылок глухо встретился с моим подбородком.

– Черт! – я слышала, как клацнули мои зубы, но обрадовалась, что в этот момент я ничего не говорила, иначе я бы просто откусила себе язык. А при моем образе жизни, лишиться языка – это непозволительная роскошь.

– Господи! – воскликнула Ирина Викторовна, широко открыв глаза и одновременно потирая затылок. – Ты цела? Ты не прикусила язык? Зубы целы?

– М-м-м, – промычала я, кивая и потирая ушибленный подбородок.

– Боже. Это невероятно. Сначала я ломаю тебе руку, потом бью тебя в лицо. Прости, пожалуйста. Ты точно в порядке? – ее брови сместились к переносице, образуя своеобразный «домик».

– Ага. Нормально, – я глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь унять пульсирующую боль, которая с подбородка перешла в район висков. – И ты мне сломала палец, а не руку. И ты не била меня в лицо.

– Оправдывай меня, конечно, – пробормотала она и пальцами осторожно взяла меня за подбородок, – дай взглянуть.

Я чувствовала ее теплые и нежные пальцы на своей коже и старалась думать только о своем подбородке. Но это было сложно. Ее лицо было слишком близко, и я принялась беззастенчиво его разглядывать.

Аккуратный миниатюрный нос был с еле заметной горбинкой, раньше я ее даже не замечала. Высокие скулы сводились к чувственным полным губам. Они были словно очерчены контуром. Только я четко видела, что никакой помады или карандаша на них не было. Это были очень красивые губы. Вообще, весь ее рот, как и лицо в целом, были очень красивыми. Линия челюсти была очень плавной, по-настоящему женственной. Мой взгляд проследовал выше, и я заметила крошечные морщинки в уголках глаз. Изящные брови, темнее, чем ее волосы, были слегка нахмурены, и, наконец, я посмотрела в ее глаза. Светло-карие, в этот раз их цвет был с оттенком солнца. Основной цвет радужки чуть темнел ближе к зрачку, и был разбавлен темно-карими вкраплениями. Мне вспомнился густой мед. Тягучий, насыщенный, обволакивающий.

Я неожиданно поняла, что мы уже довольно долго сидим в тишине и смотрим друг другу в глаза. А ее пальцы все еще на моем лице. И ни одна из нас не шевелилась. Я даже не поняла, каким образом, но мой взгляд упал на ее губы. Я автоматически вспомнила тот наш поцелуй, и мое сердце застучало быстрее. Что уж греха таить, я часто вспоминала наш поцелуй. Очень часто. Слишком часто, если говорить откровенно. И я совру, если скажу, что мне не хотелось поцеловать ее снова. Самое странное, что и она застыла, словно каменная, и не двигалась. Я снова посмотрела в ее глаза, будто надеясь прочитать там какой-то ответ. Или, может, разрешение. И в следующий момент, мне показалось, что она слегка кивнула. Еле заметно, практически не ощутимо. Может, мне и вовсе это почудилось, но тогда мне было достаточно даже этого мнимого «разрешения». Я, словно в замедленной съемке, двинулась ей навстречу. Я нестерпимо хотела снова ощутить ее поцелуй. Почувствовать мягкость ее губ. Оживить свои воспоминания, которых мне снова хватило бы на несколько недель «голодания». Мне просто это было нужно.