Пылающая для Древнего. Пепел

Глава 28

Сидя на коленях у Иштара, я беззаботно поглаживала его руку на своем животе, с наслаждением наблюдая, как с виду грозный воин завел простой разговор с подбежавшими к нему мальчишками, в чьих глазах горело любопытство при виде его оружия. Иштар ловко достал свой меч и разрешил каждому из них подержаться за рукоятку.

— Иштар, — перед нами возник мужчина со звериным оскалом.

Судя по нашивке на его груди — тэрн.

Мальчишки, увидев его, тут же разбежались по сторонам.

— Лиана, оставь меня, — вдруг заговорил Иштар глухим серьезным голосом.

— Да, мой господин, — проворчала я, пытаясь подняться.

— Договоришься, девочка, — рыкнул мне в шею, несильно сжимая бедро.

— Я к Фиве, — тяжело вздохнув, улыбнулась ему.

Он серьезно кивнул, выпуская меня из своих рук, переводя взгляд на тэрна. Губы Иштара вытянулись в тонкую струну от гнева. Они смотрели друг на друга, готовые вот-вот сцепиться. Напряжение между ними пульсировало, накалялось, готовое взорваться в любую минуту.

— Амара! Милая, ты здесь?!! — пыталась дозваться до меня Фива.

— Прости, Фи… — покосилась на нее. — Просто я… Иштар всюду таскает меня за собой, и это меня настораживает… — перевела обеспокоенный взгляд на этих двоих. И не говори мне о заботе! — предупредила ее, показывая на свой огромный живот.

Он должен понимать, что в дороге мне становится лишь тяжелее, но он даже слышать ничего не желает.

— А еще, я думаю, он мне что-то не договаривает… — хмуро посмотрела на женщину, что вытирала о ткань своего платья мокрые руки, усаживаясь рядом со мной.

— Он тэрн, милая, конечно… — не успела она закончить, я накрыла ее ладонь своей и посмотрела прямо в глаза.

— Что-то произойдет, я это чувствую, ощущаю… Не знаю, как тебе объяснить, — я повернулась к Иштару, он будто ощутил мой взгляд на себе. Его плечи и спина моментально напряглись, он замолчал, а затем снова продолжил что-то обсуждать с неприятным мужчиной.

— Эй, милая, — замялась женщина, сжимая мою руку. — Я… я не знаю, как там у вас, ну, ты поняла, ты же… как-никак эрна, может, поэтому ты всё ощущаешь иначе, чем мы, — предположила она, пожимая плечами.

— Прекрати, — отмахнулась от нее, — во мне ничего нет, это сила ребенка, и я не умею ею пользоваться, как и залезать Иштару в голову, — подперла сердито подбородок кулаком, разглядывая залитый вином деревяный стол. — Всё получается само собой, — добавила я.

— Если он тебе чего-то не говорит, значит, так надо, — попыталась поделиться своим опытом Фи.

— Нам нужна помощь! Не твоему брату! А нам! — рявкнул тэрн, заставляя нас обернуться.

— Ты имя-то выбрала девчушке? — улыбнулась Фива, щипля меня за щеку, переводя тему. — А то через три месяца появится, да безымянная будет. Не дело совсем…

— Выбрала, — тихо проворчала я. — Иша — первые буквы его имени и одна моего, — положила ладошку на живот, ласково поглаживая, чувствуя ответную реакцию своей девочки.

— Ох, как же он на тебя смотрит, ты только взгляни, — пробубнила женщина, мягко толкая меня локтем.

Я сначала не поняла, о ком она говорит, а когда подняла глаза на Иштара, сразу покраснела, как девчонка. Он никогда так трепетно на меня не смотрел. Всегда чувствовалась в его взгляде похоть, страсть, неутолимый голод. А сейчас другое… то, что и словами не описать…

— Он всё слышал… — объясняю Фи.

— Любит он тебя, Амара. А ты его…

— Я знаю, — отворачиваюсь, не в силах сдерживать эмоции.

— Вставай давай, совсем он тебя распустил! Бока-то какие отъела, ты только глянь на нее, — вскинулась Фива, оттягивая мое свободное платье в сторону.

— Фива! — рыкнул неожиданно Иштар, ударяя кулаком по столу, заставляя нас подскочить на месте.

— Ты погляди-ка, а! — встала женщина в грозную позу, а руки вперила в бока. — Ты мне ещё порычи тут, — будешь к Шабату ходить, там у него как раз тухлятину на огне готовят, вам в самый раз! — разошлась не на шутку она, размахивая клочком серой ткани.

— Давай я тебе лучше помогу, — предложила ей, уводя вглубь таверны.

— Поможет она…

— Спустись в погреб и возьми себе что-то в дорогу. Не хватало мне ещё раньше времени твою девчонку увидеть, — цокнула она языком, берясь за полные кувшины с вином.

Ступеньки под ногами жалобно заскулили. Я медленно спускалась вниз, придерживаясь одной рукой за сырую стену, другой за живот.

— Ну и вонь же здесь, вроде раньше так не пахло, — скривилась я.

Черно-зеленая плесень въелась в каменные стены, а высокие пузатые кувшины с вином из коричневых превратились в серые. Прикрыла ладонью нос, стараясь дышать через раз. На деревянных полках лежали вяленые куски мяса, засушенные фрукты и закрученная в гнезда самодельная лапша.

Внезапное шуршание за спиной. Обернувшись на звук, замерла на месте от ужаса. Крышка погреба за мной резко захлопнулась, оставляя в кромешной темноте с Ардой.

— Вот и свиделись, многоликая… — зловеще расхохоталась она, подбираясь еще ближе ко мне.

Я уперлась в холодную шероховатую стену спиной. Из ее раскрытой ладони стала вырываться золотистая пыль, подобно мелким песчинкам, освещая все вокруг.

Уже открыла было рот, чтобы закричать, как эти частички ворвались в мои легкие, дурманя сознание, медленно пожирая мой страх.

— Иштару недолго осталось… — задумчиво сказала ведьма, продолжив, — готова ли ты отдать что-нибудь взамен за его жизнь? — Спросила она, хитро улыбаясь.

Замираю, не знаю, что сказать. Нет, я не хотела ему смерти. Больше нет, но что я буду должна отдать за его жизнь? В чем был подвох?

Положила руку на свой живот, приятное тепло потянулось к моей ладони, успокаивая. Прикрываю глаза.

— Ты ведь не скажешь, что я должна буду отдать за него?

Она противно улыбается, смотря своими безднами в пол:

— Почему же, чернявая, не скажу… — резко поднимает свою голову и смотрит на меня стянутыми черными дырами, произнося:

— Прошлое… Ты отдашь за него свое прошлое… — и снова этот сумасшедший смех.

Ее серое лицо, покрытое морщинами, стало ярче, а глазницы вспыхнули красным огнём…

— Хочеш-ш-шь знать пра-а-в-д-у, но бои-и-и-шься… Я не враг тебе, но и судьбу изменить твою не смогу… — ее смрадное дыхание опалило кожу. — Твоя мать не уберегла тебя и зверь не сможет! Скоро умреш-ш-шь, а вот потянешь за собой их всех или нет, тебе решать…

Скоро умру…

Я задрожала еще сильнее. Горло сжалось от страха и слез.

Тишина. Оглушающая, мертвая тишина, застывшая в тягучей скорби.

— Ребенок? — посмотрела на нее пустыми глазами.

— Сберегу.

Кивнула.

— А ты умнее, чем твоя мать…

Сверху послышался грохот, ругань Иштара.

В это время старуха начала осыпаться у меня на глазах мелким шелестящим песком, застилая повсюду им пол.

Я вздрогнула, когда яркий луч света неожиданно тронул пол, освещая золотистую пыль под ногами.

Иштар рывком притянул меня к себе прорычав у самого уха:

— О чем ты думала, когда спускалась сюда?!

Сердце болезненно сжалось. Я застонала, словно раздробились все мои кости.

Его пальцы сильнее вжались в мое тело.

— Я… я просто испугалась темноты, — откровенно врала ему.

Я мысленно выставила стену. Толстую, непроницаемую. Надеялась на то, что он не прочтет мои мысли. То, что я узнала, должна утаить от него в этих стенах. Пусть в его сердце останется надежда.

— Мы возвращаемся, — строго произносит он, а его цепкий взгляд внимательно проходится по мне, замечая, как сильно дрожат мои руки.

Киваю, а самой хотелось снова уткнуться в его грудь и тихонько выть…

То, что случилось в таверне у Хасана, мы не обсуждали, как и странные письма Иштару, со знакомым экзотическим шлейфом.

Сегодня пришло ещё одно…

Когда он зашел в покои, я помогла ему скинуть с себя походную одежду. От меня не улизнуло и то, как он скользнул по мне виноватым взглядом, увидев письмо на столе.

Иштар опустился в заранее наполненную чашу с водой. Разминая шею, он, не моргая, смотрел куда-то выше меня. Я знала, что он снова был в бараках. Как только Иштар появился здесь, почувствовала этот тошнотворный запах. Эта боль, ложилась ему на плечи мертвым грузом, утягивая его сердце на самое дно.

— Иштар… — тихо позвала его, осторожно опускаясь рядом.

Он, хмурясь, повернулся ко мне, будто только заметил меня.

— Как она? — потянулся мокрой ладонью к моему животу.

— Всё хорошо, — смотря ему прямо в глаза, подношу его руку к губам и нежно целую.

Устало улыбается, а потом, поднимаясь из воды, аккуратно подхватывает меня на руки и опускается вместе со мной в неглубокую чашу.

— Я же в платье, — воскликнула я.

Ведет носом по шее, шумно втягивая мой запах, вызывая сладкую дрожь.

— Как же хорошо с тобой, — зарывается носом в мои густые волосы.

— Ты слишком часто стал носить меня на руках…

Он рассмеялся, а его грудь мягко завибрировала под моим телом от смеха.

Ворча, старалась улечься на нем поудобней.

— Не елозь! — шепчет он, кладя свои руки на мои бедра.

Его возбужденная плоть коснулась моей. Я непроизвольно ахнула, и тут же, сама вдавила свои бедра в его.

— Не сейчас, Амара… — сказал он почти с усилием.

— Поверить не могу! — несмотря на пылающие щеки и желание немедленно продолжить, недовольно фыркнула.

— Если… — начал он…

С интересом взглянула на него…

— Если… так случится… и ты захочешь …

— Я не захочу, — перебила его, не понимая о чем он говорит, и к чему ведет, но то, что он хочет озвучить, я слышать не желала!

— Выслушай и не перебивай! — попросил он, хватая за подбородок.

— Пообещай, что не причинишь нашей дочери вред…

— Что?!

— Пообещай! Это то, единственное, о чем я прошу тебя, Амара.

— Перестань, — закрыла ему рот. — Я не буду причинять никому вред, даже если ее отец откажется от нас, — гневно смотрю на него. — Как ты вообще мог о таком подумать! — не раздумывая выскочила из мраморной чаши разъярённым трэптом.

— Амара!

— Иди к трэптам! И письмо твое я отдала на корм Иштару-младшему! — рявкнула я. — Если оно тебе важно, подними свой голый зад и вытащи сам из его пасти!

— Ама-р-р-ра!

— Трэпт тебе голозадый, а не Амара!

— И ты мне об этом так спокойно говоришь? — судорожно вдыхаю накалившийся от нашего разговора воздух. — Ты… ты, — прикрыла пальцами губы, чтобы сдержать вертевшиеся на языке ругательства, удивляясь его мирному тону. — Чтоб тебя… — зло посмотрела на Иштара. — Я! Не буду! С тобой жить! — чеканю я. — Да! Не буду и точка!!! — размахивая руками перед лицом, серьезно кидаю ему бессмысленные угрозы, намереваясь уйти от него в никуда…

— Я должен был тебе это рассказать, — снова это леденящие спокойствие в его голосе. — Этого не должно было произойти, но так случилось, и этого не изменить, лиана.

— Произойти?! Этого?! У нее будет ребенок! ОТ ТЕБЯ! — меня разрывало от ярости. — Лучше молчи, Иштар, — предупредила его, подходя к нему ближе и тыча пальцем в его голую грудь.

— Амара… — пытался успокоить Иштар, а его выразительные глаза, подведенные сажей, смотрели на меня жестко и строго.

— Мне нужно время, Иштар, чтобы принять это. Я не успеваю выстроить стены, как на меня обрушивается новый поток огня. Я… не могу. Не в этот раз… — кладу руку на свой живот.

Меня накрывает тяжёлой волной. Боль, страдание, отчаяние обрушиваются на меня с такой силой, что я не могу найти слов, чтобы выразить ему свои чувства. Поднимаю на него полные слез глаза, вспоминая недавний разговор с Ардой.

Он мягко гладит меня по щеке тыльной стороной ладони.

— Я уже говорил, почему так поступил… Ее мать ты не увидишь, а вот, дочь останется с нами.

— А меня ты спросил?! — огрызнулась я, эгоизм и жалость к себе взяли вверх…

— Я прошу тебя, Амара, принять то, чего я не хотел, но не в силах уже изменить. Это произошло и по моей вине.

— Я… мне… надо выйти, — мягко отталкиваю его от себя, выбегая из покоев.

Я оставила Иштара одного с её письмами, где Лата радостно сообщила ему, что у них будет дочка, что ее беременность протекает легко, и ее сил хватает на них обеих. Она справляется и без его участия.

Ребенок берет силы у своей матери. Чем сильнее отец, тем чаще эрне нужна подпитка, чтобы выносить ребенка.

— Святые трэпты, — хохотнул здоровяк идущий мне на встречу. — Опять мне из — за тебя отгребать? — пытался пошутить Шрам, косясь на мое недовольное лицо. — Иш?

— В покоях..

— Эээ. Понял… — пробубнил Шрам, направляясь к нему.

Эрн что-то еще крикнул мне в спину, но я уже спускалась вниз.

Я понимала, что надо оторваться от своих дрожащих рук и съесть хотя бы что-нибудь, кроме свежей лепешки и сыра. Придвинула деревянную миску с орехами, задумчиво окинув взглядом просторное помещение. Сегодня оно встречало меня благословенной тишиной, но порадоваться ей я не успела. Стоило распахнуться дверям, как услышала вопли Арви:

— Госпожа! Госпожа! — она застала меня жующую за столом печеные орехи.

— … Фем… дело…?! — с набитым ртом спросила у нее.

— Вы что, не слышали?!

— Не слышала что?! — проглотив, вопросительно уставилась на служанку.

— Вашего мужа хотят видеть верховным… а мэрна сместить! — от радости лицо девушки раскраснелось, а глаза загорелись от счастья.

— Только не это… — хмурясь, сжала платье на своем животе.

— А почему это вы не рады?! — недобро посмотрела она на меня.

— Поэтому Шрам здесь?! — поднимаюсь со стула.

— А я почем знаю?! — удивилась она.

— Так иди и узнай, — вскинулась я.

Через минуту её и след простыл.

— У тебя неплохая фигура, твоя беременность не портит ее, — глухой голос Садиры, вырвал из омута моих мыслей…

Вздрогнула от неожиданности.

Ее улыбка была вынужденной, жестковатой.

— Я хочу с тобой поговорить. Присядем, — она указала на стул, усаживаясь рядом.

Женщина казалась сейчас старше своего возраста, а ее сухая кожа будто трещала и рвалась.

Садира оттянула рукой ворот своего длинного темного платья, заговорив:

— Грядет война, и мой мальчик должен сыграть в ней решающую роль. От него будет зависеть наше будущее, будущее его народа и твоего…

Я понимала, к чему она клонит…

— Я видела твою смерть… Не мучай его, откажись, заставь возненавидеть, — ее слова грузно застыли в воздухе.

Прикрываю глаза.

Как же больно слышать правду из ее уст, то, в чем я боялась произнаться себе, она легко и просто озвучила вслух. Но я не могу решиться на это, пока под моим сердцем бьется еще одно, крохотное и беззащитное.

— Я понимаю что ты чувствуешь…

— Правда?! — усмехаюсь я, а тоскливая злость и чувство протеста разрывает мне сердце. — Понимаете?

— Да! — негромко сказала эрна, кладя руку на свой плоский живот.

— Я знаю, что у тебя был разговор с Ардой…

Растерянно смотрю на нее.

— Она хочет убить моих мальчиков… твоими руками. Умрешь ты … умрет и он… ваши души связаны. Ты его истинная…

— Он не умрет, — отворачиваюсь от нее, сжимая под собой край стула.

— Не остановишь его, он уйдет за тобой сам… Ты видела, что происходит с трэптами, когда они теряют свою пару?! Хочешь чтобы он также закончил?!! — крикнула она, стукнув ладонью по столу.

— Нет, я просто хочу жить! — заорала я, вскакивая со своего места, не заботясь о том что нас могут услышать. — Хочу… чтобы жил он и наша дочь, — всхлипываю. — Мы вместе.

— Бесполезная лживая болтовня, — сухо и резко ответила мне, будто специально выбирала слова поострее.

Она поднялась:

— Если хочешь, чтобы он жил, — тогда не давай ему надежды! — зашипела мне через стол. — Когда настанет этот день, отпусти его! Не ломай ему жизнь…

Отворачивается от меня, собираясь уйти.

— Почему?! Почему Иштар, а не Витар?! — кричу ей в спину. — Почему помогаешь ему, а не его брату?

Она обернулась, израсходовав всю свою ненависть ко мне, ответила:

— Витар точная копия матери, а ее я ненавидела… — задумчивым взглядом осмотрела меня, а затем отвернулась и скрылась в дверях.

— Арви, не сейчас! — увидев служанку, смахнула слезы, прогоняя ее.

— К господину, пришел тэрн.

— А я здесь при чем?!

— Он хочет с вами поговорить…

— Этого мне еще не хватало…

— Я тоже не рад, что между воинами и ним стоишь ты… — хриплым голосом раздалось за ее спиной.

Это был тот же тэрн, с которым разговаривал в таверне Иштар.

Я смотрела на него и чувствовала, что во мне нарастает отчаяние, оно наполняет мою голову тяжелой и отравляющей мутью.

— После такого, не думаю, что кто — то захочет продолжать с вами разговор…

— Мне некогда с тобой любезничать, тебе нужно донести до Иштара, что это сражение будет последним для всех, если он не вмешается, — во взгляде этого тэрна не было ничего человеческого.

— Если мой муж считает, что не нужно вам помогать, то я не буду ему перечить.

— С каких пор?! — рявкает он, — та, что дерзила самому мэрну, перестала перечить своему мужу? — шепотом прорычал он.

— Спроси у него сам, — тихо ответила, понизив голос.

Он усмехнулся мне в лицо, прожигая наглым и циничным взглядом.

— Если так пойдет и дальше, его брат скормит твоего мужа стервятникам, а это, — указал на мой живот пальцем, — вытащит из тебя, не дав ему и родиться. Хочешь сохранить свою жизнь и его, делай, как говорю! — шипит он.

— Я разрешал тебе оставаться наедине с моей женой? — угрожающе спросил Иштар, спускаясь по ступеням, видя мой испуганный и заплаканный вид.

Тэрн обернулся, поприветствовав Иштара.

— Псы твоего брата прочесывают местность, забивая до смерти каждого, кто против его правления. Границы около нашего города ослаблены, а безумные твари спятили, кромсая наших солдат. Нам с ними не справиться. От силы продержимся месяц, а то и меньше. Времени больше ждать нет.

В глазах Иштара зашевелилось нечто темное, страшное. Надвигалась буря, и нам с ней было не справиться. Иштар предупреждал меня, подготавливал.

Не сейчас, прошу только не сейчас…

Мы застыли в ожидании его ответа.

— Два дня, — холодно произносит мой мужчина, а я медленно опускаюсь на стул, прикрывая глаза.

Полумрак спальни скрывал мокрое от слез лицо. Я сильнее сжала кулаки, не позволяя себе разрыдаться в голос.

Огни отдаленных поселений мерцали тусклыми огоньками, словно подрагивающие миражи. Загорались в одном месте, погаснув, вспыхивали в другом…. Как бы я ни хотела держаться, у меня не получалось.

Его взгляд я сразу ощутила на коже: он скользнул по плечам, по оголенной спине, спускаясь ниже.

Иштар стоял в дверях, не решаясь войти.

Обернулась к нему, бледная, с опухшими красными глазами в потеках черной краски.

У нас осталась всего одна ночь на двоих.

Я сокращаю разделяющее нас расстояние. Медленно подхожу к нему, заглядывая в серьезное лицо своего мужчины.

Кончиками пальцев прохожусь по мужественному и колючему подбородку, не сводя с него внимательного взгляда.

В его глазах полыхало дикое пламя, на миг делая их похожими на раскаленные докрасна угли. Своей рукой накрывает мою, и нежно целует в раскрытую ладонь.

— Я прощаю тебя… — произношу полушепотом, запоминая каждую черточку его лица, морщинки, что собрались в уголках его глаз, каждый заживший рубец на его смуглой коже после кровопролитных боев.

Улыбаясь, делаю глубокий вдох, а у самой на глаза наворачиваются слезы от предстоящей разлуки.

Накрываю пальцами его горячие губы, не хочу, чтобы он меня утешал…

— Я прощаю тебя… за ту боль, что ты причинил мне… — не отрываю глаз от его, темных и опасных как бархатная ночь над горящем жерлом вулкана.

Я поглощала его тьму, впитывала ее прохладу, обволакивала ее вуалью свою душу.

— Я должна тебя ненавидеть, Иштар, — глухо произношу я, еле сдерживая слезы от его бушующих чувств, что вибрацией проходят через мое тело.

Его тело сразу напрягается под моей ладонью, что лежала на его обнаженной крепкой груди. Взгляд стал невыносимо тяжелым…

— Но я полюбила… всем своим сердцем, всей душой, — запустила пальцы в его густые волосы.

У нас было только здесь и сейчас, я и он. Холодное небо и серебряная луна. Острые пики скал и мягкие изгибы песчаных барханов. Поглощающая наш шепот тишина и разрывающий рев трэптов в наших душах. Мы знали, что время ускользало от нас, как тягучая мутная вода. Но мы молчали об этом, запрещали себе осквернять последнюю ночь осколками несбывшихся надежд. Мы молчали, когда хотелось кричать.

Нам не нужны были слова. Только стук сердец, бьющихся в унисон. Боль его и моя. Два обреченных сердца. Две искалеченные души. Крепкая неразрывная связь, что вскоре оборвется… она вплелась в наши души смертельным узлом.

Лишь наша дочь дала мне познать истинный трепет этого мужчины ко мне, его животную страсть, его ревность, его чувства ко мне… С каждым днем я видела его необъятную любовь к ещё не родившейся дочери. Его заботу, неумело проявляющуюся по отношению ко мне.

Мой мужчина. Мой воин. Тот, с кем я познала боль и с кем повзрослела за миг. Кого приручила и в чью ловушку попала сама. Тот, кто терпеливо молчал, когда делала больно, сгорая в объятиях с другим, не подозревая о нашей истинной связи, что держала его в огненных оковах ревности. Не слышала его зова, закрывала глаза на его попытки достучаться до меня. Прости, Иштар, что так поздно все осознала…

Мягко коснулась губами его губ. Вложила в этот поцелуй свою тлеющую душу, все то, что хотела сказать, но боялась.

Короткая щетина приятно царапала кожу.

— Я зла на тебя, часть меня хочет разорвать тебя в клочья, другая… — шепчу ему в губы. — Другая… желает касаться тебя, Иштар… стать частью твоего горячего сердца… заполнить собой твои мысли… Любить…

— Ама-р-р-ра… — его глубокий и сильный голос, от которого подгибались колени, а внизу живота закручивалось огненное пламя.

Иштар мягко очертил мою линию скул, стирая с лица соленые капли, которые не переставали скользить по щекам.

Хрипло выдыхает мне в губы, целует, сжимает мои бедра, вдавливая в свое возбуждение.

— Мне страшно Иштар… — мое признание застывает влажной прохладой на его коже. — Хочу чувствовать тебя… Больше ни о чем не думать… — стону ему в губы, отдаваясь его сильным рукам.

Он не раздумывая, хватает мою руку и направляет её вниз, скользя по его твердым мышцам живота, запуская мою ладонь в брюки, сжимая ею свою горячую и пульсирующую плоть.

Наше дыхание потяжелело.

Тело изнывало по его прикосновениям. Он обхватил мою талию, и притянул к себе. Я продолжала неумело ласкать его возбужденную бархатистую плоть, наблюдая за его реакцией, как он с трудом сдерживал рвущееся из груди глухое рычание.

Задрожала всем телом от рычащих горловых интонаций, покрываясь мурашками. Его обжигающе нежные поцелуи… Такие осторожные поначалу, и такие жадные и отчаянные под конец. Он осторожно вдавливал меня в себя, ласково поглаживая живот, опуская руки на поясницу.

— Возьми меня, Иштар, — мой голос был полон желания и нестерпимого томления.

Резко повернул к себе спиной, вжимаясь в мои ягодицы своим твердым возбуждением. Смертельное нечто двигало нашими телами. Разрывало грань между светом и тьмой. Между разрушающей бурей и умиротворенным оазисом. Посасывая мочку уха, он продолжал дразнить, спуская платье с моих плеч к ногам. Его рука шире развела мои ноги, в то время как другая скользнула в белье, лаская набухший узелок, ощущая мою влагу и жар. Его хрипловатый голос звучал сейчас особенно возбужденно и властно.

— Повтори, ли-а-н-на…

— Что… что ты… ах… — мои глаза закатывались от наслаждения, голос срывался от стонов.

Языком прошелся по моей шее.

— Хочу тебя, Иштар… — пролепетала я, жадно глотая воздух, дотрагиваясь руки, которая продолжала гладить меня между ног.

Он медленно избавил меня от нижнего белья. Уложив на кровать, стал не спеша очерчивать ореолы сосков языком, нежно посасывая их. Скользя языком вдоль пупка, наслаждался тем, как я вздрагивала от удовольствия. Мой рот приоткрылся, его пальцы вошли внутрь, не задумываясь, вобрала их, слыша довольное рычание любимого мужчины.

Повернул боком к себе, прижимаясь к моим ягодицам своей налитой вставшей плотью. Слегка стиснув их, приподнял мою ногу. Вновь коснувшись горячим членом моей чувствительной зоны, слегка надавив на влажные набухшие складочки, постепенно вошел, растягивая меня медленно и с наслаждением. Он позволял привыкнуть к нему, продолжая ласкать меня пальцами, не отрываясь от моих губ, шеи… Сжимая мою грудь, он начинал ускоряться, затем снова возвращался в начальный дразнящий и манящий темп, вынимая свой распухший от возбуждения член, чтобы снова толкнуться в горячее влажное лоно.

Мир замер — его будто больше не существовало для меня. Не было никого кроме Иштара.

Меня и его.

Мы оба сдались. Попали в ловушку, сгорали в объятиях смертоносной и невозможной любви… но как же она умело дарила запретное наслаждение, как убивала нас своим ядовитым и отрезвляющим горьким поцелуем. Наше наказание и вознаграждение. Личное исцеляющее пламя и погребальный костер. Живой огонь, на который летишь и сгораешь, осыпаясь белым пеплом.

Наши языки, что сплелись в сладострастном поцелуе, больше не желали бороться. Лишь невыносимо любить. Остро и больно. До солоноватой крови на губах. От заканчивающегося воздуха в легких, до застывшей жизни в наших окаменевших сердцах…

Горячие губы… лёгкие укусы… нехватка воздуха… Его движения стали глубокими, резкими. Дыхание тяжелым и сбивчивым.

Мы уничтожали друг друга, освобождая наш разум от отравляющих мыслей. От тех, что душили и не давали спокойно любить. Глубже. Сильнее. С привкусом боли. С криками на губах вырывалась ноющая боль из моего сердца. Я умирала в его руках и возрождалась вновь. Медленно погибала… и мне было не страшно. Не в этих сильных руках, что прижимали к мощному телу. Он выпивал мои стоны, не оставляя ни капли. Я буду только его и больше ничья.

То, что таилось во мне, вырывалось наружу. Извергалось как вулкан, жгучей лавой застыв перед его силой. Перед этим жестоким и ласковым по-своему зверем. Я полностью для него раскрылась. Обнажила душу и сердце. Наши губы не целовали, а наказывали.

Один запретный обволакивающий поцелуй вмиг сменился несколькими отрывистыми, затем глубокими… Я часто дышала, со вздохами с губ срывались откровенные стоны. Он целовал мою шею, оставляя красные отметины от своих губ. Руками ласкал тело, уверенно, с жадностью. Как хозяин, получивший свою желанную драгоценность. Касался груди, едва задевая соски, доводя до мурашек… до громких криков.

Последняя ночь.

Его глаза терзали меня жестокой правдой, которую мы оба знали, но скрывали друг от друга. Опустила взор, не в силах вынести этот обжигающий доминирующий взгляд на себе.

Толчки стали еще сильнее, интенсивнее. Я перестала что-либо соображать, лишь зная, что люблю его. Этого грубого, жестокого и опасного мужчину.

От его быстрых движений мои стоны перетекали в крики.

В одно мгновение нас пронзил острый импульс, захлестнув с головой горячей волной удовольствия.

Прикусив кожу на моем плече, он сделал ещё один резкий глубокий толчок и излился внутрь…. Выгнулась, впиваясь в его бедро ногтями, протяжно простонав от сумасшедшего оргазма.

По его крепкой груди стекали холодные капельки пота, срывались на черную шелковую простынь. Мои влажные волосы прилипали к лицу и спине. Все еще пульсируя во мне, Иштар потянулся ко мне за поцелуем, обнимая так крепко, словно боялся потерять и хотел укрыть от любой опасности.

Повернувшись к нему, обессилено опустилась на его грудь, слушая, как бешено бьётся родное сердце. Как же я хочу, чтобы этот миг запечатлелся в вечности…

Наши руки все еще были переплетены, когда мы встретили рассвет и соединились в прощальном поцелуе перед долгой разлукой…