Пылающая для Древнего. Пепел

Глава 48

Луна еще не встретила Солнце, а одиночество уже удавкой затягивалось на моей шее.

Каждый раз, когда я оставалась в комнате одна, она с наслаждением сжимала мое горло и не давала вздохнуть. Утягивала в свой беспросветный мрак.

Судорожно делаю вздох, касаясь шеи.

Еще одна в моем списке мучительная бессонная ночь. Кинула потерянный взгляд на смятую постель, прислушиваясь к давящей тишине. Она была такой звенящей и невыносимой…

Зажмурилась, прикрывая уши, сдерживая вырывающийся из груди горестный крик.

Подтянув ноги, спрятала лицо в коленях, погружаясь во мрак.

Время тянулось издевательски медленно, словно густая сахарная патока стекала с кончика ножа вниз. Капля за каплей ударялась о дно погребальной ямы с едва уловимым звоном.

Порывистый ветер с шипением ворвался в окно спальни, срывая простынь.

Сердце взволнованно забилось в груди… затрепетало…

Иштар…

Жадно вдохнула воздух, сжимая в кулак атласную ткань на груди.

Тревожно всматриваюсь в темноту и жду, что через секунду-другую снова увижу родное лицо, услышу его бархатный глубокий голос…

Безмолвное завывание ветра…

Грудь сдавила немая боль.

Слезы скатились по щекам, смывая надежду.

Это лишь ветер. Насмешка неуправляемой стихии.

Вера оказалась такой сладкой, но вот ее послевкусие… отдавало ядовитой горечью.

Отрешенно смотрю на оставшийся на подушке след от головы, на скомканную простынь по бокам, на одеяло, что наполовину сползало на пол.

Прикрываю глаза, ощущая, как нечто древнее, затаившееся в недрах теней моей спальни, наблюдало за мной. Ожидало своего триумфального часа. Манило к себе.

Немой зов, невидимая толстая нить, еще сильнее утягивала меня всё глубже в бездну диких земель.

Подчиняюсь непреодолимой тяге.

Дрожащими руками стягиваю сорочку и торопливо накидываю вчерашнее платье, брошенное на тахту.

Беззвучно спускаюсь по каменной лестнице. Шаг за шагом приближаюсь к массивный двери. Вырываюсь наружу и срываюсь на бег, исчезая в густой ночной тьме.

Проваливаюсь в холодный песок, как в трясину, стертыми в кровь, босыми ногами, но я не останавливаюсь, продолжаю идти вперед.

Кусачий ветер трепал подол платья, то ли утягивая во мглу, то ли остерегая от этой затеи.

Со злостью стиснув зубы, сжала кулаки и сдавленно застонала. Каждый мой мускул тела был напряжен, а чувства болезненно трепыхались в груди.

Я сломалась. Сломалась под тяжестью горя.

Я не способна вырвать надежду с корнем из своего сердца. Отпустить того, кого люблю больше жизни.

Каждую ночь я ждала его шепот в мертвой тишине нашей спальни.

Подрагивающими кончиками пальцев касаюсь своих губ, мягко скольжу вниз по изгибу шеи, замирая на ключицах…

Я тосковала по запаху его кожи, поцелуям, ласковым прикосновениям его рук…

Закусываю губу, вглядываясь в бескрайнюю пустыню, обращаясь куда-то внутрь себя.

Ветер визжал, доносил запах разложившейся плоти, переплетался с моими волосами, образуя огненные вихри, через которые не пробивался лунный свет.

Кровоточащее сердце тянулось к Иштару во мрак. Оно ритмично забилось о рёбра, застучало в барабанных перепонках, разрываясь отчаянной музыкой.

Грусть пронзила мое тело, двигала им, задавала мучительный ритм одиночества и скорби.

Всхлипываю, обнимая себя за плечи, слушая стук своего сердца. Его прощальный крик в пучине безмолвия, просящий о помощи, но не находящий нигде отклика.

Удары сердца вводили в транс, влекли в темницу несвязных образов, миражей.

Расправляю руки и начинаю кружиться, подставляя мокрое лицо ночной прохладе и мерцающим звездам.

Сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее, пока все звезды не стали сливаться в одно мерцающее облако.

Холодный ветер сплетался с пальцами в безумный страстный танец, поднимая вверх песок и образуя песчаные вихри.

Я была ветром, бурлящей рекой, жалящим пламенем.

Каждое движение — борьба.

Темп нарастал.

Пряди волос пылали, хлестали по лицу, взмывали в небо и опускались, как пружины.

Делаю круг.

Еще один.

Еще….

И еще…

Пока осколки воспоминаний не превратились в языки ядовитого пламени, что яростно пытались отомстить за себя, набрасываясь друг на друга, выбивая из сил.

Бешеные удары в груди.

Сбившиеся дыхание.

Резко остановилась, вглядываясь куда-то, в темноту, куда не дотягивались холодные лучи серебряной луны.

На едва различимой границе тумана, я увидела его силуэт…

Боль стиснула сердце.

Отсветы звезд озаряли Иштара, очерчивая тёмные контуры его серьёзного лица.

Пошатнувшись, делаю неуверенный шаг в его сторону, хочу броситься вдогонку, но стоило мне сделать еще один шаг… как его фигура растворилась в тумане.

Развеялась точно дымка… Соединилась с бесформенными безликими тенями….

— Нет… — глухой шепот срывается с губ.

Рухнула на колени и пронзительно закричала в густую ночную тишину:

— Ненавижу тебя! Будь ты проклят!

Вою, срываю голос до хрипа, впиваясь в песок до побелевших костяшек.

Эхом разносится вой отчаяния, наполненный такой болью и безнадежностью, что пробудившиеся трэпты, откликаются на мой исступленный клик, сокрушительным ревом.

Я разбита. Уничтожена. Опустошена.

Животный рев трэптов.

Пронзительный рык полный боли.

За ним еще один.

Еще и еще… пока не наполнилась холодная ночь понимающим рыком всех древних созданий и не разорвала им дрожащую тишину.

Я задрожала и прикрыла глаза.

Мощная буря опасных зверей двигалась в мою сторону, откликаясь на мой внутренний зов.

Мой крик звучал эхом в звериных сердцах.

Трэпты понимали мою боль. Разделяли ее. Принимали, как свою.

Я чувствую, как горло сводит судорогой от подступающих слёз. Как надежда и вера не в силах унять мою жуткую агонию.

Закричала, что есть сил, выпуская ярость, дерущую изнутри на куски, обнажая свою душу.

Ложусь на песок и тихо захожусь в плаче.

Внутренняя пустота, которая, как черная хворь, с каждым часом становилась всё больше и больше.

Я проклинала судьбу и себя.

Каждый проклятый день я желаю услышать его голос во тьме. Увидеть еще раз его образ. Хочу, чтобы вернулся ко мне.

Желаю чувствовать его, слышать…

Я не могу без тебя, Иштар…

От рыданий содрогается тело.

Холодный ветер пробирается под тонкую ткань, обжигая своими леденящими иглами.

Всхлипываю, не замечая под собой мощную вибрацию песка.

Горячее дыхание лизнуло кожу.

— Камаль… — мой тихий шепот слился с его рыком, уносясь вдаль.

Исходящий от трэпта жар согревал меня, обволакивал заботой, поддержкой.

Еще громче завыла, крепко стискивая под собой кулаки.

Когда-то я обратила Ратмира в пыль… Предала их двоих…

Сдерживая вой, погрузила пальцы в песок, приподнимая их над ровной гладью, разрешая лёгкому ветру сдуть пыль с моих рук.

Молю его забрать мою муку, обратить в прах…

Трэпт медленно заключает меня в кольцо своего туловища, ограждая от той боли, что вырывалась наружу. От пронзающего ветра, от той тьмы к какой я рвалась.

Связь с трэптами давала мне сил жить дальше, заглушала на время мою невыносимую боль.

С нежностью провожу по песку кончиками пальцев, выводя на нем плавные линии.

Мое дыхание замедлялось, а веки тяжелели.

Тихое рычание над головой, превращалось в убаюкивающую мелодию.

Закрываю глаза и уплываю в сновидческое марево, где не было скорби. Где еще детьми мы с братом бегали по песчаным барханам, очарованные мощью древних созданий. Где когда-то я верила в любовь и боготворила богов…. Где в мыслях была властна над своей судьбой.

Позволяю себе заснуть и снова очнуться в руках своего обеспокоеного верного друга.

Глубокая морщина залегла между его бровями.

Он тяжело сглотнул. Желваки на его лице отчетливо выделялись в свете выглянувшей из-за облаков луны.

Мой пустой, неживой взгляд был устремлен на мужчину.

Шрам молчал, он знал, что никакие слова не помогут мне облегчить боль от огромной сочащейся раны, которая возникает в груди после потери самого близкого человека.

Мы смотрели друг на другу и видели в наших взглядах только скорбь, что разрывала наши сердца, ту, что осела на дне наших душ неподъемной глыбой.

Тошнота медленно подобралась к моему горлу, не давая вырваться крику.

Закусываю губу, заглушая вырывающийся тихий скулеж.

По изуродованному лицу Шрама потекли горячие слезы:

— Ш-ш-ш… — прижимает к груди, укачивая как ребенка.

Звук давался ему тяжело, а язык едва ворочался от непосильного груза, свалившегося на его плечи…

Ведь он обещал ему… нас беречь и защищать.

Смерть Иштара изменила всех нас…

— Сделай уже что-нибудь! Так больше не может продолжаться! — глухой и хриплый крик Шрама вырывает меня из беспокойного сна. — Если не поможешь ей, я лично порву тебя на куски и выколю твои проклятые желтые глаза!

Устало поднимаюсь с теплой постели и прислушиваюсь к их спору.

— Это связь убьет ее, — тихо прохрипел от отчаяния мой друг.

Я представила, как Шрам сейчас от безвыходности схватился за голову, устремляя взгляд в пол.

— Мне больно смотреть, как она умирает. Растворяется в этом безумии каждую чертову ночь! Иштар… если я… — голос Шрама дрогнул.

Сжимаю под собой атласную простынь.

— Если я… позволю ей умереть… — тихо продолжает мужчина. — Ее окутывает тьма, что с каждым мигом затягивает в свою погребальную яму. Она не просто танцует в пустыне, испытывая судьбу на прочность….она призывает свою смерть! Каждую ночь я думаю, что она будет для нее последней…

— Не забывай, кто она… — спокойный ответ Рашита. — Хоть она и потеряла свою силу и бессмертие, но в ее жилах по-прежнему течет кровь Древних! Она потеряла не мужчину, а истинную пару… тебе стоит помнить об этом! А значит…

Звонкий разъяренный удар по столу кулаком:

— Если она сдохнет, клянусь всеми стервятниками и кто еще остался в этом чертовом пекле… я посажу тебя на кол, ты будешь медленно гнить на нем, пока не сдохнешь!

— Значит, так тому и быть, — ровный беззаботный голос Рашита. — Прими то, что неизбежно.

Отворачиваюсь от своей закрытой двери и безразлично смотрю на мрачные стены.

— Скоро Иша вступит в свое совершеннолетие…. Я не могу проследить за обеими. Ты будешь присматривать не только за Шалли, но и за его матерью, пока я обеспечу им безопасность на день единения! — тяжело вздохнув, приказал Рашиту Шрам.

Грузные удаляющиеся шаги.

Моя девочка…