Разрушительные истины

Глава десятая

СИРША

Сон ускользает от меня.

Я не знаю, сколько времени прошло, но мне кажется, что прошли часы с тех пор, как я начала считать узлы в больших деревянных опорных балках на потолке спальни. Мой разум перескакивает с одной мысли на другую; мой мозг настолько перемешан, что не может сосредоточиться на одной мысли более чем на несколько секунд, прежде чем ухватится за следующую.

Наконец, сев прямо в кровати, я прислоняюсь к изголовью и оцениваю остальное, что меня окружает. Все в этой комнате знакомо, от мягких штор цвета румян и постельного белья в тон до слабого мускусного запаха сырости, оставшегося после месяцев — или, в данном случае, лет — отсутствия мебели. По крайней мере, простыни пахнут свежестью. Я предполагаю, что моя мать стирала их, когда трусливо сбежала, оставив своего единственного ребенка на произвол судьбы.

Горечь обвивает мое сердце спиралью, сжимая так сильно, что оно может разлететься вдребезги. Трудно не осуждать женщину, которая вырастила меня, особенно когда я понятия не имею обо всем, чего она и Лоркан ожидают от меня. Возможно, мне следовало выслушать ее, когда я приехала, но у меня не было свободного пространства, чтобы слушать. Мне нужно было немного передышки вдали от всего этого белого шума, где я могла бы переварить события последних нескольких недель. Но, кажется, ничто не рассеивает туман.

Когда пару часов спустя мои мысли все еще путаются, я откидываю одеяло, соскальзываю с двуспальной кровати и роюсь в подходящем прикроватном шкафчике в поисках моего старого заводного фонарика, я чувствую себя победительницей, когда мои пальцы нащупывают его, спрятанного в задней части ящика.

К счастью, моя спальня находится на первом этаже в задней части коттеджа, поэтому я надеваю кроссовки Nikes и вылезаю из окна с одной целью в голове. С каждым шагом мои ноги проваливаются в губчатую траву, но вскоре я забываю о том, чтобы испачкать свои чистые кроссовки, когда знакомое чувство спокойствия охватывает меня, когда в поле зрения появляется край озера.

Мои ноги приветствуют причал, и слышимый скрип эхом разносится по мирному небу. Старое дерево знавало лучшие времена — рассыпающееся по краям и покрытое скользким зеленым мхом, — но я не позволяю этому отпугивать меня.

Осторожно ступая, я подкрадываюсь к краю и опускаюсь, чтобы сесть. Наконец, я поднимаю подбородок к пурпурному небу, закрываю глаза и слушаю, как малиновки поют серенаду в честь прихода рассвета. Впервые за несколько недель я позволяю себе расслабиться и ослабить бдительность, чувствуя себя полностью единым целым с окружающей природой.

Есть что-то волшебное в том, чтобы болтать ногами над водой, когда ветер треплет твои волосы, и это как никто другой облегчает душу. Девин и я часто приходили сюда, чтобы полюбоваться закатом, когда были детьми. Тогда все казалось таким простым. Я была просто обычной девушкой, тусующейся с милым парнем, наслаждаясь бесконечными летними днями.

Но это было тогда. Сейчас все изменилось — Девин, Лачи, мама — все, что я когда-то знала, все ушло. Изменилось, превратилось во что-то неузнаваемое. Я цепляюсь за прошлое, которого на самом деле никогда не существовало. Каждое мое воспоминание было совершенной иллюзией.

Лиам, Лоркан, Айна.

Они не те люди, за которых я их принимала. Как мне доверять правде, когда моя жизнь — не что иное, как конструкция из лжи?

Озерный воздух наполняет мои легкие, когда я делаю затрудненный вдох. На тяжелом выдохе я открываю глаза, и моя голова наклоняется вправо, осматривая большой крайний столб, удерживающий пирс на месте. Слеза скатывается по моей щеке, и я не могу не вспоминать, когда появилось вырезанное сердце.

D + S

4EVR

Мои пальцы обводят выдолбленные буквы, выгравированные глубоко в дереве, и впервые с тех пор, как моя жизнь развалилась на части, я позволяю себе сломаться.

Как я дожила до этого момента? Когда мой мир разлетелся на миллиард неузнаваемых кусочков, которые я не знаю, как собрать обратно? Когда все вокруг меня стали разными версиями людей, которых я знала?

Мое тело дрожит, когда волна неукротимых эмоций вытекает из моих слезных протоков. Мои плечи трясутся, и дыхание застревает в горле, срываясь с губ неприятным хрипом. Всего этого чертовски много — тяжести этого мира, моей новой жизни, обмана, в который все это завернуто.

У меня так много вопросов, и я не знаю, с чего начать.

Роуэн Кинг. Все, что я знала, изменилось в ту секунду, когда он вошел в мою жизнь.

Как мог один человек обладать силой, способной повернуть мой мир вокруг своей оси? Глупая, наивная Сирша. Я думала, что его ложь была восхитительной, но ничто, абсолютно ничто, не могло подготовить меня к тому, как он взорвал мою жизнь разрушительной истиной.

Поднимая руки, я прячу лицо в ладонях, заглушая звук моей разбитой души, когда он вырывается из моей груди.

Я хочу вернуться во времена, когда скучного и обычного было достаточно. Когда моя мать была не более чем чрезмерно заботливой женщиной, а мой отец был мечтой наяву, которую я вызвала в своем воображении. Все, чего я когда-либо хотела, — это стабильной жизни, где-нибудь, что я могла бы навсегда назвать домом. Вместо этого я запуталась в паутине, запуталась во всех нитях.

— Не возражаешь, если я присяду, куколка?

Неуверенность в голосе Лоркана отрывает мои ладони от лица, заставляя мои глаза переместиться на него. Исчез костюм, который он носил в Киллибегсе, и его заменили старая футболка группы Dire Straits и поношенные, потертые джинсы. Его татуированные руки выставлены напоказ, но руки глубоко засунуты в карманы. Его плечи выдвигаются вперед, пока он ждет моего ответа. Он чем-то похож на человека, которого я когда-то знала, только менее непостоянный.

Без слов я пододвигаюсь, освобождая достаточно места, чтобы он мог опуститься рядом со мной, пока я смотрю на воду. Тишина застилает небо, пока я жду, когда он скажет то, ради чего пришел сюда. Но после нескольких оглушительно тихих мгновений я нарушаю тишину первой.

— Ты чего-то хотел? — Я поворачиваю к нему голову, наблюдая, как его глаза обшаривают каждую деталь моего лица.

Его взгляд удерживает мой, и впервые я узнаю глаза, которые так похожи на те, что смотрят на меня в зеркале каждый день. Будучи ребенком, я никогда не замечала сходства между нами. И хотя я в основном похожа на свою мать, я вижу в чертах Лоркана неуловимую черту себя.

— Я знаю, тебе нужны ответы.

— Тогда отдай их мне.

Его кадык вздрагивает от сглатывания.

— Мое чувство вины съедает меня заживо. Я презираю то, сколько времени я потерял с тобой, защищая тебя и твою мать. Может показаться, что мне никогда не было дела, потому что меня не было рядом, пока ты превращалась в женщину, которой ты стала, но я обещаю, куколка, это не может быть дальше от истины.

Резко вздыхая, я сохраняю свой ответ сильным и непоколебимым.

— Тогда почему ты это сделал? Что было важнее твоей семьи?

— Дитя двух провинций — это то, что не сулит ничего хорошего в синдикате. Это противоречит всем когда-либо написанным правилам, и если когда-нибудь разойдется слух о твоем происхождении, мишень на твоей спине распространится на каждый уголок Ирландии. Я слишком сильно люблю вас обоих, чтобы позволить этому случиться. Всегда было сверхкритично держать мою роль в твоей жизни в секрете, Сирша. Это не значит, что я не знал каждую деталь о тебе. Мы проводили здесь лето, и когда оно должно было закончиться, твоя мать рассказывала мне о каждом аспекте твоей жизни. Я был там на каждый день рождения, прятался в тени, наблюдая, как ты становишься прекрасной королевой.

Его слова потрясли меня до глубины души. Конечно, дни, которые мы все провели на этом самом озере, были волшебными. Лоркан, мама, Девин-Лиам и я всегда были вместе. Рыбачили, плавали, катались на велосипедах по грунтовой дороге. Он был внимателен, научил меня основам того, как наслаждаться прекрасным видом на природу. Но это не объясняет секретности. Они должны были сказать мне, что он был больше, чем просто нашим соседом по дому.

— Мы должны были сказать тебе раньше. — Лоркан озвучивает мои мысли вслух. — Я отказался от всего, чтобы уберечь двух любовей моей жизни. Я ушел от всего, что когда-либо знал, когда переехал в Киллибегс, чтобы убедиться, что ты остаешься незамеченной. Всякий раз, когда Габриэль был близок к тому, чтобы найти тебя и твою маму, я помогал ей снова исчезнуть. Быть Райан — это огромная сила, куколка. Но не дай Бог, Габриэль узнает, что ты тоже Рейли. Он не остановится ни перед чем. Вот почему перемещение тебя стало необходимым. Мы с твоей мамой нуждались в твоей безопасности, пока не пришло время тебе занять его место в синдикате.

— Что, если я не хочу? — Капризный ребенок внутри меня поднимает голову. — Кому-нибудь из вас когда-нибудь приходило в голову спросить меня, что мне нужно? Едва прошло две недели, а я уже столкнулась лицом к лицу со смертью. Я не создана для такой жизни, Лоркан.

— Вот тут ты ошибаешься, куколка. — Его глаза встречаются с моими, и я не отстраняюсь, когда его ладонь накрывает мою руку. — Ты больше, чем ты думаешь. Выкованная кровью отцов-основателей, ты была рождена, чтобы быть королевой. Уважение можно только заслужить и обрести верность, но сила… сила исходит из сердца. То, чего у тебя в избытке.

Мой пульс подскакивает от адреналина, давая жизнь моему уставшему телу. Мог ли он быть прав? Достаточно ли я сильна, чтобы справиться со всем, что этот мир бросает на меня?

— Я знаю, ты напугана, куколка. — Блеск загорается в его проницательных глазах, а губы растягиваются в широкую улыбку. — Но тебе нужно проглотить этот страх. Голод — хороший соус, когда в качестве блюда подается сила.

Внезапно у меня вырывается зевок, и я подношу руку ко рту, чтобы сдержать его.

— Извини.

— Не стоит. У тебя была тяжелая пара недель. Почему бы тебе не вернуться и не попытаться немного отдохнуть, прежде чем утром поговорить со своей мамой.

Как бы мне ни было неприятно уступать его нежному требованию, мое тело и разум кричат мне о какой-то отсрочке от безумия. Кивнув, я поднимаюсь с причала, но когда поворачиваюсь, чтобы уйти, меня мучает один вопрос.

— В машине … что Лиам просил тебя передать мне?

Веки Лоркана плотно сжимаются, а губы смыкаются. С протяжным вдохом его ноздри раздуваются, когда он медленно открывает глаза и смотрит на меня поверх бровей.

— Это был не Лиам. Это был Роуэн.

Мои ноги несут меня вперед, беспокойство срывается с моих губ.

— О Боже мой. С ним все в порядке? Что случилось? Где он?

Лоркан расправляет плечи, и материал его футболки натягивается на широкой груди, когда он выпрямляет спину.

— Роуэн — большой мальчик, куколка. Беван и Лиам с ним. Там все будет в порядке.

Облегчение опустошает мои легкие.

— Слава Богу, с ним все в порядке. Я позвоню Беван, когда вернусь в свою комнату.

— Не надо! — Лоркан поднимается со своего насеста и делает шаг вперед, сокращая расстояние между нами.

— Почему нет? Мне нужно убедиться, что с ним все в порядке. — Я ни в коем случае не стану вдаваться во все, чем мы с Роуэном делились в поместье — по очевидным причинам, — но Лоркан знает, что мы с Роуэном проводим время вместе, так что для меня нет преувеличения беспокоиться о нем и его благополучии.

Его глаза тускнеют от чего-то, что я не могу точно определить, но когда его губы опускаются, я узнаю разочарование. Не во мне, но для меня.

Предвкушение щекочет каждый нерв в моем теле, но я заставляю себя сохранять невозмутимость, на лице нет никаких эмоций.

— Что он просил тебя рассказать мне? — Взгляд Лоркана скользит к его ногам, прежде чем переместиться вверх и перехватить мой взгляд. — Что он сказал, Лоркан?

— Каждый ангел хочет искупить демона, но некоторые демоны не хотят меняться. Bhí tú mo botún is mó.'

Типичный Роуэн, загадочный, как всегда, использующий почти забытый язык, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

— Что вообще означает эта фраза?

У Лоркана перехватывает горло, когда он проглатывает привкус на языке.

— Это означает «ты была моей величайшей ошибкой».

Если бы у разбитого сердца был звук, это была бы тишина, такая чертовски громкая, что поглощает каждый дюйм души человека, пока все, что он чувствует, — это ошеломляющее чувство оцепенения, выбивающее дыхание из легких. Глаза застилают слезы, свирепое жжение прожигает мой нос.

Я ничего не говорю, поворачиваюсь и ухожу.

— Сирша, подожди.

Мои зубы впиваются в нижнюю губу, и срабатывает мой защитный механизм. Я бросаю взгляд через плечо.

— Слишком поздно разыгрывать заботливого отца, Лоркан.