Разрушительные истины

Глава первая

СИРША

Кто знал, что утопление может так сильно походить на любовь? Это как если бы вы хватали ртом воздух, задыхаясь от горячего дыхания, обжигающего ваши легкие. Это зазубренный нож, вонзающийся в центр вашей груди, вскрывающий уязвимость.

Затем приходит волна, затягивающая вас на дно, и чем дальше вы погружаетесь, тем больше она вас убивает.

Я всегда думала, что в мой последний момент все мое существование промелькнет перед моими глазами в виде коллекции воспоминаний и достижений за всю жизнь, но моя реальность гораздо мрачнее.

Здесь нет слайд-шоу смеха и любви, нет рождественских утренников или прошедших вечеринок по случаю дня рождения. Вместо этого смерть встречает меня сокрушительным беспокойством, явным разочарованием и кучей дерьмовых мечтаний, которые я никогда не осуществлю.

Возможно, я и была рождена, чтобы стать королевой, но когда я задыхаюсь на последнем вздохе, меня пронзает мысль: я покину этот мир не более чем сломленной, наивной девушкой.

Руки на моей шее загоняют меня под воду, забирая последнюю унцию жизни, текущей по моим венам. Наконец, мои размахивающие конечности прекращают борьбу, когда размытая фигура исчезает из поля зрения. Я на грани смерти, плыву сквозь облако цветочных лепестков, исчезая в темноте. Пока я дрейфую сквозь оцепенение, голос моей матери прорывается, придавая мне сил и умоляя бороться упорнее. Никогда не подпитывай свои страхи, Сирша. Потому что, если ты это сделаешь, они съедят тебя живьем.

Она права. Это не может быть моим последним отсчетом. Я отказываюсь покидать этот мир, запятнанный мужчинами, которые жаждут власти — власти, которая по праву принадлежит мне.

Используя каждую молекулу силы, которая у меня осталась, я заставляю свое тело оттолкнуться. Мои пальцы сжимают запястье Роуэна, в то время как я выпрямляю спину и подаюсь вперед, отталкиваясь от его недрогнувшей хватки. Мои ноги дергаются, когда я борюсь, чтобы получить хоть какое-то сцепление.

— Стой спокойно, ты, гребаная пизда.

Я хмурю брови, образуя морщинки вокруг закрытых глаз. Что-то в его тоне раздражает меня. Это отличается от бархатной бравады, к которой я привыкла, — более глубокий акцент, наполненный ненавистью и сочащимся отвращением. Дикий напев Роуэна когда-то лизал мою кожу с наполненным похотью желанием. Но теперь нет ничего, кроме презрения, и оно пронизывает меня насквозь, трогая до глубины души.

Из-за воды ему все труднее сохранять хватку. Мои длинные ногти впиваются в его плоть, раздирая руки, пока я пытаюсь пробираться через небольшие глубины. Тем не менее, я не сдаюсь, отказываясь сдаваться без боя.

— Черт, — ругается он, когда я царапаю кожу. — Ты заплатишь за это, сука.

Мои ноги становятся моим якорем, и я отталкиваюсь от старой латунной ванны и толкаюсь бедрами вверх, на мгновение выводя его из равновесия. Этого недостаточно, чтобы освободиться от его хватки, но моя голова вырывается из воды, и я, не теряя времени, делаю вдох через нос.

Протягивая руку, я хватаюсь за бортик ванны. Он толкается в меня, но мои руки держат меня твердо и неподвижно. Мои глаза ищут его, и как только я ловлю его взгляд, вспышка неуверенности переполняет меня, и дыхание, которое у меня было украдено, перехватывает у основания моего горла.

Я думала, что знаю эти глаза — те, которые обнимали меня и ласкали мою кожу невысказанными словами. Те же самые гребаные глаза, которые обещали оберегать меня, защищать от демонов, прячущихся в тени. Могла ли я ошибаться? Конечно, тот же оттенок зеленого с бесчисленными огненными крапинками осеннего золота сияет мне в ответ. Но мягкость, проблеск похоти, проблеск тоски, искорка озорства — все то, что делало меня дурочкой в глазах мужчины за маской, — исчезли.

Эти глаза другие, более темные, безжизненные и лишенные эмоций. Приходит осознание. Это не тот человек, который шептал обещания и предлагал правду.

— Доннак, — прохрипела я. Кажется, дьявол пришел, чтобы закончить то, что он начал. Не сегодня, блядь, придурок.

— Во плоти. — Злоба окутывает его слова, когда он шипит в ответ: — Ты действительно думала, что я оставлю тебя в живых после прошлой ночи? — Его губы изгибаются в усмешке. — Мой брат должен был убить меня, когда у него был шанс, милая. — Слизкая сладость скатывается с его языка и пронзает меня снаружи, заставляя мои внутренности заледенеть от ненависти. Тем не менее, я отказываюсь позволить этому ублюдку победить.

— Как ты думаешь, что он почувствует, когда я подброшу твой изнасилованный труп к его порогу? С твоей киской, тщательно выебанной и истекающей моей спермой, — продолжает Доннак, дразня меня своими ядовитыми словами.

Ярость кипит у меня под кожей, разжигая что-то неукротимое. Ни за что на свете я не позволю этому ублюдку воплотить в жизнь свои больные, извращенные фантазии. Я убью его первой или умру, пытаясь.

Краем глаза я замечаю выход из этого беспорядка — большую бело-голубую фарфоровую вазу. Обхватив одной рукой запястье Доннака, я протягиваю свободную руку к дорогой вазе на подоконнике рядом с ванной. Мои кончики пальцев едва касаются старого антиквариата, но я продолжаю пытаться.

Доннак снова окунает меня, но прежде чем я погружаюсь под воду, я набираю в легкие как можно больше воздуха, а затем использую обратную инерцию, чтобы сместиться вправо. Когда мой новый план приведен в действие, борьба внутри меня вырывается на свободу, толкая меня вперед. На этот раз я спешу. Протягивая руку, я хватаюсь за горлышко вазы и подтягиваю ее к его голове. Фарфор разбивается о его висок с резким треском, заставляя Доннака пошатнуться. Затем, словно инстинктивно, он отпускает мое горло, и его рука устремляется к голове, когда он рычит:

— Гребаная пизда.

Нет времени колебаться. Я выскакиваю из ванны, разбрызгивая воду повсюду, и бросаюсь к двери. Мои плечи поднимаются и опускаются, когда мое прерывистое дыхание танцует в такт моему неровному сердцу. Каждый вдох резким ударом воздуха проникает в мои легкие, но я не останавливаюсь. Издав еще один приступ задыхающегося кашля, я ворвалась через открытую дверь ванной комнаты в главную спальню.

Мой взгляд падает на пистолет, который Роуэн дал мне ранее, лежащий на прикроватном тумбочке. Я бросаюсь к краю кровати, зная, что это моя единственная надежда покинуть эту комнату живой. Я почти на месте, когда пальцы хватают меня за мокрые локоны и дергают назад. Жгучая боль распространяется по коже головы, заставляя мои глаза слезиться от пронзительной боли, когда крик срывается с моих губ.

— Не так, блядь, быстро, ты, маленькая пизда. Ты действительно думала, что эта жалкая попытка сработает? — В его голосе звучит нервирующий юмор. — На этот раз ты не уйдешь.

— Помогите! — Я кричу, но это бессмысленно. Мы за много миль отовсюду. Замок на холме больше не мое безопасное убежище. Это пустой ад, далекий от какого-либо спасителя.

— Никто не придет, милая. Но, во что бы то ни стало, продолжай кричать. — Он притягивает меня ближе, обнимая свободной рукой за талию и прижимая мою обнаженную спину к своей груди. — Мне нравится, как звучит твой страх. — Затем, когда он опускает рот, его мерзкое дыхание скользит по моей коже, и мой желудок переворачивается, когда желчь поднимается к горлу. Его хватка на мне усиливается, и он отрывает меня от земли. Я дрыгаю ногами в воздухе, и он хрюкает, когда мой взмах локтем встречает его грудную клетку. — Гребаная сука. — Боль слизывает его слова.

Внезапно моя спина ударяется о матрас, и Доннак ползет надо мной, прижимая меня к себе. Оседлав мою талию, он берет мои руки и поднимает их над моей головой, скрепляя их на месте. Затем свободной рукой он тянется, чтобы сорвать с себя маску.

Солнечный свет, льющийся через окно, падает на его лицо, подчеркивая оттенки черного, фиолетового, желтого и синего, синяки вокруг носа, челюсти и глаз.

— Посмотри хорошенько, блядь. Эти синяки — твоя вина, и теперь ты заплатишь за каждый удар, который Роуэн нанес мне. — Его язык проводит по нижней губе, облизывая глубокий опухший порез, который все еще покрыт засохшей кровью. — Только на этот раз мой ублюдочный брат не будет спасать тебя.

Его хватка на моих запястьях усиливается, и он трется своим отвратительным членом о мою обнаженную киску. Рвота подкатывает к моему горлу, но я заставляю кислоту задержаться и вспоминаю день в спортзале.

Я плюю ему в лицо.

— Королева знает, как спасти себя.

Я могу это сделать. Лиам научил меня, как избежать именно этого захвата. Подумай, Сирша. Подумай.

Я слегка покачиваюсь, приподнимаясь всем телом на кровати, и располагаю руки под углом в девяносто градусов.

— Прекрати, блядь, дергаться. — Доннак оказывает большее давление, но я не позволяю ему сдерживать меня. Я двигаю бедрами вверх, толкаясь до тех пор, пока его тело не выгибается, и он не теряет равновесие. Я быстро поворачиваю голову влево, когда Доннак падает вперед, ослабляя хватку на моих руках, чтобы удержаться, прежде чем врезаться лицом в изголовье кровати. Без колебаний я прижимаю руки к бокам, прежде чем обхватить ими его торс. Он пытается вывернуться из моей хватки, но я цепляюсь за него, просунув свою руку сквозь его и наваливаясь всем весом тела на его локоть. Правой рукой я переворачиваю его на спину. Это происходит так быстро, что застает его врасплох, когда я ударяюсь лбом о его нос, прежде чем спрыгнуть с кровати, чтобы схватить пистолет.

Целясь прямо в него, я наблюдаю, как кровь течет из его ноздрей, когда он поднимается с кровати. Поднеся руку к лицу, он вытирает капли тыльной стороной ладони.

— Плохой ход, милая, — усмехается он, направляясь ко мне.

Мои руки дрожат, пытаясь удержать пистолет ровно.

— Подойди еще ближе, и я отстрелю твой гребаный член.

С его губ срывается смешок.

— Я сильно сомневаюсь в этом. У тебя дрожат руки. — Он делает шаг вперед медленными, точными шагами, почти как лев, а я его добыча. — Ты когда-нибудь в кого-нибудь стреляла?

Я не отвечаю.

— Я так и думал.

— Я серьезно! Не подходи ближе. — Я демонстративно снимаю предохранитель, хотя каждый дюйм моего тела вибрирует от страха, адреналина и шока. Этот больной ублюдок не победит. Ломая голову, я пытаюсь вспомнить, что Роуэн прошептал мне на ухо, когда мы стояли вместе в коридоре. Я проигрываю его урок в уме — он позади меня, его дыхание танцует на моей шее.

Обхвати рукоятку руками. Твой захват должен быть высоким и крепким. Между твоей плотью и пистолетом не должно быть зазора. Выровняй прицел. Не нажимай на спусковой крючок до тех пор, пока оба прицела не выровняются.

Доннак делает еще один шаг. Мое время на исходе.

Теперь стреляй.

Я нажимаю на гребаный курок.