Разрушительные истины

Глава тридцать четвёртая

ЛИАМ

Нет хуже чувства, чем осознание того, что иногда любви недостаточно. На этой неделе меня поразила ужасная правда — ты не можешь заставить кого-то полюбить тебя, любя его сильнее.

В глубине души я не сомневаюсь, что Сирша Райан любит меня, но после того, как я увидел ее в октагоне в понедельник вечером, сражающейся с Роуэном, осознание поразило меня, как гребаная молния; она не просто любит его, она поглощена им — таким, какой он есть на самом деле.

Когда они были на этом ринге, ничего за его пределами не существовало. Они были против всего мира. В тот момент я знал, что, когда придет время, я никогда не буду тем, кого она выберет.

Конечно, она любит меня, но она не влюблена в меня, не так, как в него.

Сирша Райан заслуживает всего мира, но не я держу его в своих руках.

Итак, сегодня вечером я позволю себе один последний танец, один последний момент, но потом я ухожу навсегда. Но сначала я должен встретиться с другим демоном, вцепившимся мне в спину.

Застегнув свой смокинг, я крадусь по коридору к двери спальни моего отца. С глубоким вдохом я наполняю свои легкие и проталкиваюсь внутрь.

— Девин? — спрашивает он, ловя мой пристальный взгляд, отражающийся в зеркале от пола до потолка, когда он застегивает рубашку для сегодняшнего мероприятия синдиката. — Все в порядке, сынок? — Прикусив нижнюю губу, я делаю шаг вперед, сокращая расстояние между нами. Когда он застегивает рукава на своей рубашке, он поворачивается ко мне лицом. — В чем дело? Я думал, ты уехал за Сиршей на ее вступительную вечеринку.

— Да, я скоро уйду, но сначала хотел поговорить с тобой.

— Ну, тогда выкладывай. У меня нет времени на всю ночь.

Ярость обволакивает мой язык, но я сдерживаюсь, не желая доставлять ему удовольствие. Вместо этого я расправляю плечи и выпрямляю спину.

— С меня хватит, папа.

Его лицо искажается, черты искажаются гневом и замешательством.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря «с тебя хватит»??

— Мне надоело быть твоей марионеткой. Какой бы идиотский план у тебя ни был, чтобы считать Киллибегс своим, оставь меня в покое.

Он делает шаг вперед, выпрямляясь передо мной, и из его ушей вырывается пресловутый пар.

— Что за гребаная шутка. Ты пошел и сделал единственную вещь, которую я говорил тебе не делать, не так ли? Намочил свой член и позволил своему сердцу включиться.

— Это не имеет никакого отношения к Сирше. Это я стою за себя и за то, чего я, блядь, хочу. Всю мою жизнь ты пытался превратить меня в свою мини-версию, но это не то, кем я хочу быть.

В глубине души я слышу слова, которые Роуэн произнес на прошлой неделе в своем домике у бассейна. Наступает момент, когда ты должен решить, является ли человек, на которого ты пытаешься произвести впечатление, тем, кем ты хочешь стать. Что касается меня, то я был чертовски молод, когда понял, что никогда не хотел быть отражением дьявола. С этого момента я знал, что сделаю все, что потребуется, — и перенесу любой ад, который мне предстоял, — чтобы вырваться из-под его тени.

— Ты, эта гребаная жизнь, — моя рука обводит комнату, — Все, за что выступает синдикат, я покончил со всем этим.

Его щеки пылают от ярости.

— Синдикат — это не вариант, Лиам. Это укоренилось в тебе. От этого никуда не деться. Ты родился в этой жизни, и это бремя ты будешь нести с собой до самой смерти. У тебя нет права голоса.

Он может запугивать меня сколько угодно, но я не передумаю. После сегодняшней ночи я ухожу из синдиката, с его разрешения или без него.

— Пошел ты. Это моя жизнь и мой выбор. И на этот раз я выбираю себя.

Развернувшись на каблуках, я направляюсь к двери, не тратя больше ни секунды на объяснения того, что он отказывается понимать. Рука уже на дверной ручке, когда его голос останавливает мой следующий шаг.

— Что случится с Беван, если ты сейчас уйдешь? Ты действительно думаешь, что она создана для руководящей роли в этой семье?

Оглядываюсь через плечо, мои глаза пылают ненавистью к мужчине, которым я когда-то стремился быть.

— Беван станет вдвое лучшим лидером, чем ты когда-либо был, если это то, чего она решит, что хочет.

— Вот тут ты ошибаешься, Девин. Если ты уйдешь от роли следующего главы его семьи, у нее не будет выбора. Может, тебе стоит подумать об этом, прежде чем портить будущее своей сестры из-за того, что тебе разбила сердце такая маленькая шлюшка, как Сирша Райан.

Стоя рядом с Роуэном в большом вестибюле Райан мэнор, слова моего отца тяжелым грузом ложатся на мои плечи, но я делаю все возможное, чтобы отодвинуть их на задний план, чтобы насладиться этой последней ночью с Сиршей.

Мой взгляд прикован к красавице, спускающейся по императорской лестнице. Слои тюля струятся по ее бедрам, когда она проводит руками по лифу без бретелек, сжимая талию своего темно-синего бального платья с блестящей накладкой, которая выглядит как тысяча сверкающих фиолетовых капель дождя в зимнем ночном небе.

От нее, блядь, захватывает дух. Ее темные волосы собраны на затылке, и тонкие пряди обрамляют ее высокие щеки и пухлые губы. Мое сердце замирает на полуслове, когда ее глаза встречаются с моими, и она одаривает меня одной из своих идеальных улыбок. Каждый ее шаг замедляет время, и все, что я вижу, — это она. Горько-сладкий момент, когда я знаю, что когда сядет солнце, я больше никогда не назову ее своей. Я никогда не думал, что добровольно откажусь от нее, но где-то за последние несколько недель ее счастье стало для меня важнее, чем мое собственное. Если я не сделаю этого, наступит время, когда синдикат заставит ее сделать выбор, и если я не уйду сейчас, то никогда не уйду. Зная Сиршу, она бы никогда не выбрала между нами, не разбив себе сердце, так что я сделаю это за нее.

Когда ее ноги ступают на последнюю ступеньку, я сокращаю расстояние между нами, игнорируя ворчание Роуэна позади меня. С этого момента все ее дни будут принадлежать ему. А пока я пользуюсь каждой секундой, которая у меня есть, запасаясь воспоминаниями.

— Ты выглядишь экстравагантно, дорогая.

— Что ж, спасибо, мистер Деверо. — Ее янтарные глаза сверкают, когда она изучает меня и мой смокинг взглядом. — Ты и сам выглядишь не так уж плохо.

Следующим ее приветствует Роуэн, склоняясь перед ней, как какой-нибудь Прекрасный принц. И, если отбросить торжественное настроение, все представление, которое он разыгрывает, смехотворно, но оно заставляет Сиршу улыбнуться.

— Твоя карета ждет, mo bhanríon.

Через несколько минут мы едем к месту назначения, и неприятное ощущение в глубине моего нутра усиливается, заставляя мою ногу подпрыгивать, когда Роуэн ведет свою машину по извилистым дорогам в сторону Килл-Касла. Со своего места на заднем сиденье я наблюдаю, как Сирша и Роуэн общаются, обмениваются смехом и ссорятся из-за радиостанции. Их разговор затухает до фонового шума, когда их пальцы сплетаются вместе, покоясь на ручке переключения передач. Выглядывая в окно, я позволяю своему разуму мчаться вскачь, теряясь в размытой линии деревьев, борясь самому с собой за свое решение. В глубине души я знаю, что она не моя, и не была такой с тех пор, как мы были теми беззаботными детьми, заблудившимися в бесконечных летних днях.

Как только мы прибываем к месту назначения, мы с Роуэном становимся по бокам Сирши, и когда мы проходим через двери в главный бальный зал, все взгляды устремляются на нас. Со всех сторон члены синдиката со всего Изумрудного острова пристально смотрят на будущую Королеву Киллибегса. И хотя ей предстоит пройти еще два испытания, я не сомневаюсь, что она добьется успеха. Вместе, взяв Сиршу под руки, мы с Роуэном ведем ее через зал на танцпол.

Как только мы оказываемся в центре, я молча прошу Роуэна уделить мне минутку, указывая подбородком в сторону бара. Его брови морщатся от раздражения, но он, должно быть, правильно прочитал выражение моего лица, потому что подчиняется.

— Я собираюсь сходить за напитками. — Он наклоняется, быстро целует Сиршу в лоб, прежде чем смерить меня убийственным взглядом. — Не выпускай ее из виду.

— Я не буду.

Как только он уходит, мое сердце бешено колотится в груди, страх и тревога смешиваются, когда они текут по моим венам. Нуждаясь унять поток нерешительности, бурлящий в моем животе, я наклоняюсь, приближая рот к ее уху. Как будто так и было задумано, из динамиков, установленных рядом с домашней группой, доносится следующая песня — медленная версия «Purple Rain» для фортепиано и струнных.

— Дорогая, можно мне пригласить тебя на танец?

Лицо Сирши озаряется улыбкой, когда я протягиваю ладонь, одна рука все еще спрятана за спиной. Портрет идеального джентльмена. Соглашаясь, она кивает и кладет свою ладонь в мою. Затем, обхватив ее талию свободной рукой, я притягиваю ее ближе к своей груди. Она прижимается к моему подбородку, и я кладу свою голову на ее макушку, наслаждаясь ароматом ее лаванды. Вместе мы растворяемся в этом покачивании, и я позволяю тексту песни омыть меня.

— Скажи мне, вольная птица, что ты в нем находишь?

Ее подбородок приподнимается, и янтарные глаза впиваются в мои.

— Все, чего он не видит в себе. — Ее ответ укрепляет решение, которое мне нужно принять.

Прижимаясь своим лбом к ее, мы продолжаем танцевать под медленный, мрачный ритм.

— Ты хочешь знать, что я вижу в тебе? — спрашивает она, пронзая сквозь мою внешность мучения в моей голове и сердце. Когда я не отвечаю, она добавляет: — Ты — мое безопасное место для приземления, Дев. И когда этот безумный мир угрожает столкнуть меня с края, я знаю всем сердцем, что ты будешь рядом, чтобы подхватить меня, если я упаду.

Я ничего не говорю, цепляясь за надежду, что, может быть, я все еще смогу быть таким для нее, когда все это закончится.

Когда песня подходит к концу с нежным касанием клавиш пианино, я протягиваю руку и касаюсь ее подбородка.

— Я люблю тебя, вольная птица.