Разрушительные истины

Глава двадцать четвертая

РОУЭН

Входная дверь моего домика у бассейна сотрясается от непрекращающегося стука. Я сегодня не в том гребаном настроении, чтобы иметь дело с нетерпеливыми мудаками. Я все еще не отошёл после вчерашнего, и тот, кто, блядь, стоит у моей двери, может отсосать мой огромный член.

Стук становится громче, когда я откидываюсь на спинку дивана, ставлю пятки на кофейный столик и подношу косяк к губам. Вдыхая, я чувствую знакомое жжение, обжигающее мои легкие. Моя голова откидывается на спинку сиденья, когда я вытягиваю шею и смотрю в потолок, выпуская облако дыма в комнату.

— Ри, открой эту гребаную дверь, пока я не вышиб ее с петель. — Рев Деверо проникает в мои уши, но я скорее сяду на коробку с ржавыми гвоздями, чем сделаю все, о чем меня попросит придурок.

Протягивая руку, я беру пульт от Smart TV и увеличиваю громкость в своем открытом приложении Spotify. «All The Things I Hate About You» Huddy blares гремит сквозь объемный звук, когда настойчивый стук Лиама напоминает мне, почему я сижу здесь, чертовски злясь на Сиршу. Конечно, я толкнул ее в его объятия, но особого сопротивления не было. Она пошла добровольно, и это бесит меня больше всего на свете.

Ярость Лиама тонет в тяжелом ритме, и я сижу, наслаждаясь травкой, задаваясь вопросом, сколько времени потребуется ему, чтобы понять, что дверь не заперта.

Оказывается, не так долго, как мне бы хотелось. Дверь со свистом распахивается с неистовым треском, врезаясь в стену за ней и сбивая мое пальто с вешалки.

Ублюдок только что пинком распахнул мою дверь.

Выключив телевизор, я поднимаюсь с дивана и бросаю на него яростный взгляд.

— Какого хрена, Деверо? Была ли необходимость выбивать мою дверь? В следующий раз попробуй нажать на дверную ручку, прежде чем Дэниел ЛаРуссо войдет в твою комнату.

В одно мгновение он перепрыгивает через меня и прижимает к стене.

— Когда, черт возьми, ты собирался мне сказать?

Слишком высоко, чтобы меня это ебало, я спрашиваю:

— Что заползло в твой ствол и сгнило?

Его предплечье прижимается к моей шее, добавляя намного больше силы, чем, черт возьми, необходимо.

— О, я не знаю, Роуэн. — Он надавливает сильнее, перекрывая доступ воздуха к моему мозгу. — Как насчет того, как ты посвятил меня в свой грандиозный план, но, блядь, забыл упомянуть важную деталь.

Я приподнимаю бровь, казалось бы, меня не смущает его ярость. Мои пальцы хватают его за руку, и я отрываю ее от своей шеи.

— Во-первых, о чем, черт возьми, ты говоришь? А во — вторых… — я подхожу к нему, расправляю плечи и вторгаюсь в его пространство, — в следующий раз, когда ты дотронешься до меня, я уложу тебя. Сделка или никакой гребаной сделки.

— Пошел ты. — Лиам толкает меня в грудь, отбрасывая меня назад. — Ты так чертовски зациклен на последствиях своих собственных решений, и ты забываешь, что я делаю тебе одолжение, а не наоборот.

— Прекрати это, Ди… — Мой локоть сталкивается с его грудной клеткой, давая мне достаточно времени, чтобы обойти его и поменяться нашими местами. Моя рука летит вперед, и я хватаю его за шею, прижимая его спиной к стене. — Не веди себя так, будто ты ничего не выиграл от нашего соглашения. Я вручил тебе гребаные ключи от королевства. Все, что тебе нужно сделать, это обеспечить ее безопасность. К счастью для тебя, Доннак пропал без вести со дня нападения Сирши, что дает тебе достаточно времени, чтобы засунуть свой член туда, где ему не место.

Моя хватка усиливается, и лицо Лиама приобретает более глубокий оттенок красного. Его глаза впиваются в мои, предупреждая, что я отказываюсь принимать. Следующее, что я помню, этот жирный ублюдок бьет меня в челюсть своим железным кулаком. Испуганный птицами, парящими у меня перед глазами, я ослабляю хватку и отступаю на шаг назад.

— Это намного больше, чем Доннак и твой кусок дерьма, отец. — Лиам хватает меня за рубашку и поднимает над ногами. Свесив пальцы ног, я парю над полом. — Но ты уже знаешь это, не так ли?

Мои руки взлетают, и, используя силу верхней части тела, я хватаюсь за его вытянутую руку обеими руками и качаю бедрами вперед, обхватывая ногами его талию. Лиам быстр, но я еще быстрее. Я выбиваю его из равновесия, и мы падаем на землю, размахивая руками, без пощады. Используя свое положение в своих интересах, я оседлываю его талию и пускаю в ход кулаки. К сожалению, этот ублюдок знает, насколько я измучен после выходных, и использует это в своих интересах.

Ситуация выходит из-под контроля. Мы катаемся по кругу, обрушивая друг на друга семь оттенков дерьма, попутно разрушая это гребаное помещение. Наконец, когда он оказывается подо мной во второй раз, Лиам прижимается к моей груди, крепко прижимая руки к бокам. Прежде чем я понимаю, что происходит, он взмахивает локтем вверх, ударяя меня по носу. Из моей ноздри течет кровь, и когда я протягиваю руку, чтобы смахнуть ее, Лиам сдвигает бедра влево, сбрасывая меня с себя, как взбрыкивающего жеребца.

Следующее, что я помню, я лежу на спине, уставившись в потолок. Из меня вырывается маниакальный смех, когда я закрываю лицо руками. Проходит несколько мгновений, прежде чем я отрываю голову от пола и смотрю на Лиама. Он прислоняет свою жалкую задницу к стене, когда его голова опускается на колени. Наконец, он поднимает взгляд, и я вижу поражение в его глазах впервые за долгое время.

— Почему ты не сказал мне, что Сирша — дочь Лоркана?

— Вот. — Я бросаю Лиаму нераспечатанный пакет с горошком, затем опускаюсь в кресло лицом к нему, прижимая пакет с замороженными картофельными дольками к носу.

Его ворчливый ответ вызывает у меня желание засунуть оливковую ветвь, которую я только что протянул ему, в задницу. К счастью для него, меня больше волнует, как он выяснил, что Лоркан — отец Сирши, чем провоцирование второго раунда.

— Как ты узнал?

— Сама сказала мне. — Его глаза находят мои, но больше всего меня бесит самодовольная улыбка, украшающая его губы.

Если отбросить гнев, ничто, и я действительно ничего не имею в виду, не может остановить то, как мое сердце проваливается до глубины души. Если Сирша действительно поделилась этим лакомым кусочком информации с Лиамом, она, должно быть, доверяет ему больше, чем я предполагал. Мои пальцы сжимают мой импровизированный пакет со льдом, ненавидя то, как это откровение проникает под мою кожу. Я недооценил связь, которую они разделяли, когда были детьми, потому что для нее так быстро поверить после всего, через что она прошла … это единственное, что имеет смысл.

— А как насчет тебя? — Спрашивает Лиам. — Когда она тебе рассказала?

— Она этого не делала. — Ерзая на стуле, я беру свой металлический портсигар с кофейного столика и достаю сигарету. Зажав ее между губами, я беру зажигалку и щелкаю кремнем, зажигая пламя. Как только я зажигаю, я вдыхаю, распространяя никотин по легким. Я не тороплюсь, наслаждаясь притяжением, прежде чем, наконец, продолжить. — Лоркан сказал.

Лицо Лиама вытягивается, и я представляю, что он чувствует что-то очень похожее на то, что я чувствовал несколько мгновений назад — неважное и заменимое.

— Как давно ты знаешь?

— Что это? — Мои губы кривятся. — Двадцать гребаных вопросов!

— Не будь придурком. Просто ответь.

— Пару лет. — Два, если быть точным.

— Невероятно. — Лиам качает головой. — В течение многих лет я ходил в эти домики, и что, он забыл упомянуть об этом?

— Ну, у тебя не самый лучший послужной список по части того, что ты держишь рот на замке. Можешь ли ты винить его?

Лиам откидывается назад, откидывая голову на спинку дивана.

— Я был просто ребенком, Ри. Я, блядь, не знал ничего лучшего.

Я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени.

— Может быть, и так. Но она его дочь. Есть чертовы люди, которым он доверил бы защитить ее, когда сам не может.

— Да? — Он повторяет мои движения, его глаза как лазеры сфокусированы на каждом моем движении. — Что делает тебя таким чертовски достойным?

Мой язык скользит по нижней губе, за ним быстро следуют зубы. Я обдумываю его вопрос, копая глубже, чем считал возможным.

— Ты отказался от нее ради шанса во всем. Я отказался от всего ради шанса быть с ней.

— Все изменилось. — Лиам хлопает рукой по столу, его переполняет гнев. — Я больше не тот ребенок, Роуэн. Она кое-что значит для меня. Больше, чем синдикат.

Я крепко сжимаю зубы, и ревность просачивается сквозь меня. Я знал, что это был вероятный исход, когда уходил от нее, но, услышав это вслух, у меня раскалывается сердце. Мои кулаки сжимаются в шарики, а ногти впиваются в мягкую плоть ладоней. Под поверхностью пещерный человек бьет себя в грудь, повторяя слово моя.

Желание вскочить со своего места и перерезать Лиаму горло почти слишком соблазнительно… Но я создал это. Теперь мне нужно расплатиться за сделанный мной выбор.

— Как ты это делаешь? — Лиам прерывает мои мысли вопросом. В его голосе звучат задумчивые нотки.

— Делаю что?

— Говоришь своему отцу, чтобы он шел нахуй.

— Полегче. — Я поднимаюсь со стула, подхожу к бару с напитками под телевизором и достаю бутылку "Джеймсон" и два стакана. Поставив стаканы на кофейный столик, я щедро наливаю нам обоим и пододвигаю один стакан к Лиаму. — Три слова, одно за одним.

— Весело. — Лиам тянется за своим стаканом, когда я падаю обратно на свое место.

— Ты хочешь мой честный ответ?

— Я спросил, не так ли?

Залпом выпивая виски, я снова наполняю его и отвечаю.

— Наступает момент, когда ты должен решить, является ли человек, на которого ты пытаешься произвести впечатление, тем, кем ты хочешь стать. Что касается меня, то я был чертовски молод, когда понял, что никогда не хотел быть отражением дьявола. С этого момента я знал, что сделаю все, что потребуется, — и перенесу любой ад, который мне предстоял, — чтобы вырваться из-под его тени. Не поймите меня неправильно, — продолжаю я, — противостоять ему всегда нелегко. Черт возьми, ты видел меня в субботу. Но у Габриэля Кинга и Оливера Деверо есть одна общая черта. Они оба думают, что они неприкасаемы. Они процветают за счет власти и жадности. Победить их — это марафон, а не спринт. Тебе нужно играть с ними в их собственную игру и выжидать подходящего момента.

Я тянусь к шахматной доске на приставном столике рядом с моим креслом, и взгляд Лиама следует за мной.

— Затем, когда они думают, что контролируют доску, ты нападаешь. — Указательным пальцем я опрокидываю черного короля, и он катится по доске, прежде чем упасть на пол. — И шах и мат.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — Его брови хмурятся, глаза сузились от сомнения.

Мои плечи приподнимаются при вдохе.

— Нравится тебе это или нет, Лиам, мы на одной стороне доски — защищаем одну и ту же королеву.

Его голова опускается на ладони, плечи поднимаются и опускаются в такт тяжелому дыханию. Наконец, он снова переводит взгляд на меня.

— Я не могу защитить ее от всего гребаного синдиката, Роуэн. Мой отец, Доннак, Габриэль… с ними я могу справиться. Но мы здесь говорим обо всей гребаной организации. Реальность такова, что как только они узнают, что она наследница Лоркана, начнется настоящий ад.

У меня было предчувствие, что до этого дойдет. Он увяз слишком глубоко, влюбляется слишком быстро и слишком сильно. Как и я, он никогда не откажется от нее, не сейчас. Не полностью.

— О чем ты говоришь? — Я подталкиваю, нуждаясь в разъяснении того, что, по моему мнению, он выкидывает.

Лиам проглатывает свою гордость, не сводя с меня глаз.

— Меня недостаточно, Роуэн. Мы оба нужны ей.

— Ты прав, но это не то, чего она хочет. Она сама это сказала… — или, скорее, пропела, — она сделала свой выбор. И я тоже. — По крайней мере, я так думаю.

Затем Лиам говорит последнее, чего я когда-либо ожидал.

— Как бы мне ни было неприятно это признавать, ты ошибаешься. Ее сердце принадлежит нам обоим.

Я откидываюсь назад и наклоняю голову набок.

— Докажи это.