Развод со зверем. Он не отпустит

17

Меня отключило, кажется, ближе к концу фильма.… Помню только, что было так хорошо, как уже давно не было. Спокойно, тепло, уютно….

Наверное, я выбрала Севера когда-то за это чувство рядом с ним. Всю жизнь я была сама по себе, одна против всех. Мама в школу никогда не ходила, и я всегда стояла за себя сама. И гораздо позже — тоже. Да всю жизнь. А тут вдруг — Север….

Я улыбнулась в полудреме. И вскинулась в пустой кровати. За окном светло, а в спальне — пусто. Севера рядом не оказалось. И что-то подсказывало — его не было и поблизости. Вчерашний день кончился.

Но меня это внезапно не устроило. Я потянулась за стационарным и решительно набрала его номер. Тот всегда был записан на "единице". Отвечал он долго. Настолько, что я уже решила отбить звонок, но внезапно гудки прекратились.

— Слушаю.

И только тут я подумала, что напрочь забыла, как звонить мужу.

— Ты.… в операционной?

— Да.

А он не помнил , как мне отвечать.

— Доброе утро, — смущенно выдохнула я.

— Доброе, — неуверенно ответил он. — Что-то случилось?

— Ещё не знаю. Я только проснулась.

— Ты нашла мою записку?

— Нет, — насторожилась я. — В этом веке ещё оставляют записки?

— Надеюсь, — смущенно сообщил он и добавил громче: — Отсос.

— Не буду тебя отвлекать, — и я прокашлялась. — Ты позвонишь, когда сможешь?

— Да. — И я уже едва не положила трубку, когда услышала свое имя. — Алёна!

— Да, я тут.

— Спасибо. Что… позвонила.

— Не за что. Поз.вони. Позже. Пока.

Я ещё немного посидела, сжимаясь от смущения. Но мне нравилось это чувство. Несмотря на всё сказанное Севером вчера, сегодня я чувствовала только отголоски его вчерашней заботы и защиты. То есть, защита и забота были всегда….

Я вылезла из кровати и прошлась по квартире — пустота. Даже следов вчерашнего вечера не осталось. Диван застелен, посуда вымыта, и в гостиной не сохранилось ни единого следа того, что мы ужинали здесь и смотрели кино. Будто мне все приснилось.

Ну, нет, меня это больше не устроит! Я решительно стряхнула оцепенение и, повинуясь какому-то порыву, полезла в холодильник, вытащила продукты, разделочную доску и принялась готовить завтрак, оставляя как можно больше следов своего присутствия и вообще себя. Я загромоздила столешницу тарелками, нарезала сыра, налила меда и накапала его бусин по всему столу и даже на пол! Сварила кофе, разбрызгала молоко, и, разведя полный бардак, направилась в душ, довольная собой.

А, может, нам начать всё сначала?...

Я стояла, прикрыв глаза, под струями воды и прислушивалась к себе.

Мне так нужно было, чтобы Север показал мне свои эмоции, дал понять, что ему не всё равно, что его интересует не только секс со мной, но и нечто больше.… И вчерашний день взорвал мой прежний мир также, как и когда-то — сам Север своим признанием, что он — другой. Удивительно, что для этого мне пришлось стать уязвимой, проиграть дело самым жутким образом и впасть в отчаяние, но он сразу подхватил меня на руки, не дав упасть во всех смыслах.

У Севера плохо с эмоциями. Действия ему всегда даются лучше. Только я лишила его возможности действовать, и он.… стал тем, кем стал — холодным, застывшим, бесчувственным. Но теперь он снова может действовать, давая понять без слов, что он — всё тот же.

Может, ещё раз попытаться пройти с ним семейную терапию? Это три года назад меня убило правдой, но это было давно, и, может, мы бы могли снова попробовать?

Только выйдя из душа, я вспомнила про записку. Она обнаружилась на зеркале в ванной. Север приклеил ее на каплю геля для чистки зубов. Сложно поверить, чего ему стоило поступиться идеальной чистотой зеркала. Я усмехнулась этой мысли, но когда прочла его сообщение, настроение испортилось.

«Я заеду в одиннадцать, и поедем на похороны».

Я вернулась в кухню, и, пытаясь прийти в себя, принялась наводить порядок, когда у меня вдруг зазвонил мобильный. Не сразу сообразив, где он, я сделала пару кругов вокруг стола, пока не поняла, что Север убрал его на зарядную станцию, не позволив аппарату разрядиться. Он всегда так делал. Проверял все мои гаджеты и раскладывал по зарядным устройствам каждый вечер. Я вообще не заботилась об этом, привыкшая к тому, что он всё равно разложит все по местам. Мне казалось, что это — его способ меня контролировать, давать мне понять во всем, что без него я здесь ни на что не способна. Мне и в голову не приходило, что это все — его способ заботиться без слов. Ну, по крайней мере, на него вчерашнего это больше похоже.

К моменту, когда я взялась за мобильный, звонок оборвался, а энтузиазма начать новую жизнь поубавилось. Проверив пропущенный, я сразу же перезвонила, не задумавшись.

— Господи, ну куда ты делась? — недовольно поинтересовалась Жанна, едва приняв звонок. — Я уже и не знаю, что думать! Алёна? Ты тут?

— Ты же не даешь слова вставить, — покачала я головой и направилась с чашкой кофе к панорамному окну, за которым колыхалась зелень оранжереи.

С Жанной мы познакомились в реабилитационном центре. Когда рядом вдруг обнаруживается человек, попавший в такую же передрягу, что и ты, это скрашивает одиночество и облегчает отчаяние. Жанна тоже оказалась юристом. Она считала, что приблизилась к такому возрасту, в котором выйти удачно замуж — редкая удача. Говоря о себе и своем «вурдолаке», как она называла мужа, она иронично посмеивалась, что у её «удачи» чёрный юмор.

После выписки из реабилитационного центра мы продолжали общаться. Я бы даже назвала наши отношения дружбой, но в современном представлении, а не в той детской идеальной версии, когда «друг в беде не бросит, лишнего не спросит». Мне казалось, что Жанна всегда готова использовать всех и вся для достижения своих целей. Но я никогда не вставала поперек ее интересов, поэтому наши отношения ничем не омрачались.

В новой жизни Жанна продолжила карьеру юриста, специализируясь на бракоразводных процессах. Только она разводила людей, а я — оборотней.

С мужем у неё сложились вполне нормальные отношения, хотя никакой страсти она к нему не питала. А когда напивалась, признавалась, что испытывает к своему «вурдалаку» только отвращение….

Мы встречались иногда по выходным в каком-нибудь баре, надирались там хорошенько и сбрасывали накопившийся стресс. До того момента, пока Жанна однажды не стала горланить про вурдалака посреди ночного клуба. С тех пор я себе не позволяю расслабляться в её обществе, предпочитая оставаться на чеку.

— Я услышала об убийстве твоей клиентки, переполошилась! А тут ты ещё и трубку не берешь! Я уже дозвонилась до твоего руководителя, слышишь?

— Ну ты даешь, — восхищенно усмехнулась я.

— Сочувствую, — вздохнула она. — Твой босс сказал, что за тобой вчера муж приехал.

— Да.…

— Что думаешь?

— Еду на похороны сегодня.

— Ну и правильно. Бедная девочка настрадалась со своей сволочью, но и дня не смогла побыть свободной.… — В нашем неприятии нового мира мы с Жанной были солидарны. — Ты как со всем этим?

— Пока не понимаю, что делать…

— Так и твой что? Не орал?

— Север? — усмехнулась я. — Нет.… Он не орал даже тогда, когда я предложила ему развестись.

— Серьёзно? — усмехнулась Жанна.

— Не знаю. Теперь уже ни в чём не уверена.…

— Мда.… Алёна, может, увидимся?

— Можно, но…

— Слушай, не хотела тебя сейчас пугать… — вдруг перебила она, — но у меня есть новости. И они откровенно дерьмовые. Знаю, что тебе сейчас не до этого….

— Что такое? — насторожилась я.

Она вздохнула:

— Разговор вообще не телефонный. Поэтому и предлагаю встретиться.

Я только прикрыла глаза, тяжело сглатывая:

— Хорошо. Давай сегодня вечером. Можешь?

— Да.

— Ты, может, хоть намекнешь?..

— Ну.… скажем так, твоя идея о разводе с мужем вполне может оказаться своевременной.