Развод со зверем. Он не отпустит

28

— Мне нужно знать, возможно ли вытащить Алену под залог.

— Скоро всё узнаем….

— А ещё мне нужно ехать к ней.

Наши взгляды встретились.

— Ты не в состоянии, — сурово постановил Свят.

— Я обещал ей, что всё решу, а она там одна.

— Север….

— Выяснишь, где она?

— Сожри, мать твою, эклер! — прорычал он. — Ты был в обмороке, пока я тащил тебя к пруду!

— У меня уже все под контролем.

— Это у меня все под контролем — ты, эклеры и ведро! Мне страшно было сейчас! До ужаса! Я думал, что не вытащу тебя!

— Ладно, я ем.… — Я послушно запустил пальцы в коробку и выудил оттуда пирожное.

— Кофе, — пододвинул он чашку.

— Спасибо, Свят, что приехал.

— Я знаю, что ты сделаешь то же самое, когда придёт моя очередь ползать перед кем-то на пузе.… — И он усмехнулся невесело.

Какое-то время мы сидели молча. Я жевал эклер, не чувствуя вкуса, а перед глазами всё стояла Алёна. Босиком. С кроссовками в руках. Боялась на меня посмотреть…. Она снова меня боялась.

Когда же она это сделала?

— Отец рассказал мне, что мама сделала от него аборт. Пока он искал её год, — тихо сказал Святослав.

— И как он пережил?

— Кто его знает? — пожал он плечами. — Как-то пережил. Если бы не пережил, не было бы ни меня, ни сестры, ни нашей семьи. — Он помолчал немного, прежде чем продолжить. — Но никто не может быть таким, как мой отец. И в другое время я бы за это выпил.

— Алёна правильно сделала… — хрипло заключил я. Только бездна боли медленно расползалась в груди. Во рту снова пересохло, но я упрямо протолкнул глоток кофе в глотку, приказывая зверю заткнуться. — Беременность ее бы доломала. А так — она у меня есть.

— Что между вами поменялось? — спросил Свят, нервно барабаня по экрану мобильного. — Вы будто.… Не знаю, как это сказать.… Будто не виделись давно, и, наконец, встретились.

— Так и есть, — вымучено улыбнулся я. — Зверь познается в беде….

— Это всегда имело смысл.

Его мобильник пиликнул, и я вцепился в друга взглядом.

— Есть место, ответственный за возбуждение уголовного дела, — заговорил он сосредоточенно, изучая полученную информацию. — Арестовали врача, которая проводила подпольные аборты. А она слила весь список клиенток. Дерьмово….

— Объясни.

— Затянется. Пока всех соберут, пока допросят…

— Поехали.

— Да.

Я опрокинул остатки кофе в горло и поднялся из-за стола.

*****

Пару дней назад мне все казалось безнадежным. Но это и близко не шло в сравнении с тем, каково мне было сейчас. Вот теперь, сидя в одиночной камере в пустоте и тишине, я имела возможность сравнить. И, несмотря на то, что тут было вполне тепло и комфортно — мягкая скамья, чистое помещение, отдельная уборная с водой и туалетом — меня трясло.

Не об этом ли мне собиралась сообщить Жанна? Что гинеколога, у которого мы с ней сделали аборты, арестовали? Похоже на то. Но почему же Жанна отменила встречу?

Прошло около часа, прежде чем двери в камеру открылись, и на пороге встал незнакомец в официальной форме. Оборотень.

— Алёна Князева, — взглянул он на меня, сверившись с планшетом.

— Да, — кивнула я устало.

— Пройдемте за мной.

Спустя несколько минут пути коридорами ведомства я оказалась в комнате для переговоров. Допросной ее назвать язык не поворачивался. Светло, почти уютно, стол и несколько стульев. Тут пахло кофе и даже каким-то интерьерным ароматом. Надо же. Интересно, до какого уровня переговоров заключенные находятся в таком комфорте? Мне давали понять, что рассчитывают на сговорчивость?

В своем предположении я убедилась уже через десять минут, как только один из двух следователей-оборотней, сидевших передо мной, разложил мне все положение дела. Второй молча наблюдал за происходящим, по большей части глядя то в стол, то в стенку, то в мобильный. Морда у него была какая-то неприязненная. Он будто терпел всю ту любезность, с которой со мной общался его коллега.

— На данном этапе проводится следствие, — заключил благожелательный следователь.

— А вы уже задержали всех предполагаемых клиентов обвиняемого врача? — не вытерпела я, посмотрев ему в глаза. — Как-то шустро.…

— А вы считаете, что их было несколько? — заинтересованно подался он вперед.

— Ну, это логично, если обвиняемый в незаконной деятельности врач проводил эту самую деятельность какое-то время, ведь так?

— Вероятно, — играл в дурака он. — Но пока что задержаны только вы.

— Интересно, почему же? — усмехнулась я.

— Потому что только против вас у нас есть свидетельские показания.

На этом нужно было заканчивать говорить. Я отвернулась, демонстрируя отказ от дальнейшего разговора.

— Некая Жанна Примаева. Знаете такую? — продолжил следователь, и у меня сперло дыхание.

Я хоть и смотрела в стенку, взгляд мой дрогнул, а горло дернулось. Перед оборотнями невозможно было разыграть отсутствие эмоций. Они почувствуют отклик. Пришлось сделать несколько медленных вдохов, чтобы успокоить сердце.

Жанна, значит, дала против меня показания. Зачем, несложно предположить. "Подруга" продала меня за то, что её собственное имя из списка клиенток акушера навсегда исчезнет.

Стараясь не впадать в панику, я принялась мыслить. Если Жанна хочет избежать расправы от мужа, она должна будет отвести от себя подозрения по максимуму. А это значит, что доказать тот факт, что я воспользовалась предложенной услугой, она не сможет. И все ее слова — клевета. Врач, которая выполнила для нас обеих эту процедуру, не оставляет улик. Никого тут не притянут и не арестуют. Кроме самого врача.

Я набрала воздух в легкие и повернула голову к тому, кто со мной разговаривал.

— Я хочу знать, на каком основании меня сегодня арестовали, — заявила решительно. — Вы обязаны предоставить ваши неопровержимые улики того, что я виновна.

Тут послышался смешок от прежде молчавшего напарника, и он, наконец, поднял на меня взгляд.

— Алёна Князева, — медленно произнес он мое имя, скалясь, — тебе твои адвокатские навыки тут не помогут. Хватит строить из себя святую праведницу. Тут больше никто не будет делать вид, что мы все — люди. Достаточно, детка. Угомонись. По-хорошему.

Его учтивый коллега опустил взгляд и сложил руки перед собой, будто сдавая полномочия.

— Что? — опешила я.

— У меня к тебе послание. От больших и важных нелюдей, — он подался вперед, складывая локти на столе. — Ты ошибалась, полагая, что тебя прикроют и на этот раз. Муж твой со связями и прочие, благодаря кому ты творила всякую хрень. Но на этом пора успокоиться, поняла?

— Конечно, поняла, — презрительно усмехнулась я.

Ублюдок сузил на мне хищно глаза:

— Я могу тебя пристрелить сейчас и сказать, что была попытка сопротивления и побега. Хочешь? — оскалился он. — И никто мне ничего не сделает, понимаешь? Думаешь, как я заставлю тебя сопротивляться и попробовать сбежать на камеру? О, у меня много опыта в данном вопросе…

Он довольно ухмылялся. Сначала. А потом вдруг продемонстрировал мне плавно удлиняющиеся клыки, на что я прикрыла глаза и вжалась в спинку стула. Послышался ехидный смешок.

— Что, Аленка, уже не такая смелая? А то и на похороны приперлась, хоть и просили тебя не лезть… Не без охраны, конечно. Сам Горький-младший явился, надо же.… Ты глазки-то открой. Вот так. — Он усмехнулся мне уже обычной человеческой рожей. — Но это, к сожалению, не наша программа на сегодня. Сегодня мы вернем тебя мужу. Ты права, официально оснований держать тебя здесь, к сожалению, нет. Но, говорят, что с мужем вы не ахти как ладите, да? — И тут он подвинул мне планшет, на котором была приостановлена запись. — Ты смотри, как его ударила новость о твоем аборте втайне от него.…

Он запустил запись, сделанную через открытую дверь нашей квартиры. Меня уже увели, а Север.… он сначала стоял, окаменев. А потом медленно опустился на пол, будто в него выстрелили…

— Кажется, он сражен новостью наповал, — довольно заключил мой собеседник. — Наверное, захочет тебя увидеть сегодня до смерти.…

Они рассчитывали на то, что Север не справится с ударом, не сможет сдержать зверя и попросту убьет меня.

— Знаешь, сука, — прошипел вдруг с ненавистью оборотень, — Ингвар покровительствовал многим сильным кланам. По-настоящему поддерживал, защищал, как отец. Он оберегал и обеспечивал благополучие. Но, благодаря тебе, он больше не сможет этого делать. Нет такой человеческой самки, жизнь которой могла бы стоить нам этого покровительства. Тебе повезло, что тебя привезли сюда. А не куда-то на обочину по частям.

«По частям ты побоялся, ублюдок», — подумалось мне, но я благоразумно сдержала язык за зубами. Да и, стоит мне отцепить его от зубов, те начнут клацать от страха.