Развод со зверем. Он не отпустит

52

Только тут у меня зазвонил мобильный.…

*****

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — насупился Серафим, глядя на здание Министерства.

Мы стояли недалеко от ворот и смотрела на двухэтажное здание с высокой старомодной дверью. С боков от входа безжизненно болтались флаги….

— Я хочу попробовать, — решительно заявила я. — Раф, ну ты же сделал бы для любимого человека всё то же самое. Ведь так?

— Провокационно, — укоризненно посмотрел он на меня.

— А у тебя есть такой человек?

— Есть.

— А если бы ты понимал, что от этой встречи может зависеть ее свобода, но она с большой долей вероятности саботирует её вовсе, потому что не верит в успех дела?

— Почему ты не поговорила об этом с Севером?

— Я говорила. Но ты должен знать Севера. Он выслушал, кивнул… и всё равно сделает по-своему.

Мы помолчали, и я добавила:

— Он тихо сходит с ума от невозможности проводить операции.

— Да, я знаю, что его отстранили…

— А я теперь знаю, сколько людей лишились шанса на жизнь, — оживилась я и потрясла папкой в руке. — Он один мог их спасти. И, скорее всего, он тоже об этом знает.

— Сложно, — неодобрительно покачал головой Раф. — Так и каков план?

— Поговорить с истцом. — Я вздохнула. — Слушай, хуже не будет. Север никогда не заступится за себя эмоционально. А какой тогда смысл встречаться с потерпевшим?

— А ты собираешься добавить процессу эмоций….

— Я хочу поговорить. Понять, что вообще движет этим человеком, ведь вина хирурга не доказана, но он упорствует в намерении посадить моего мужа.

— Может, он руководствуется своими мотивами, которые не имеют ничего общего с эмоциями, — хмурился Раф.

— Тогда бы он и не согласился на встречу.

— Ну, кто я такой, чтобы тебя отговаривать? Ты же уже всё решила….

— Пошли.

Мы прошли до двери, только Рафа внутрь не пустили. Он помрачнел ещё больше.

— Слушай, тут полно людей и охраны….

— Охрана тут чисто номинальная, — всматривался он в пункт пропуска, — да и людей не так много. Хорошо хоть, что вход один…

— Раф, не нагнетай. Все будет нормально. Ты там внутри не нужен.

— Ладно, — со скрипом, но поддался он. — Жду тебя здесь.

— Если появится Север, постарайся ему не показываться…

— Он всё равно узнает, что ты его опередила. Кроме того, тут некуда деться. А я отсюда не уйду.

— Это нормальная практика для адвоката — встретиться с другой стороной заранее. Я ничего плохого не совершаю.

— Тогда и я не буду прятаться, — отрезал он. — Удачи тебе.

— Спасибо, — просияла я и направилась к проходной.

Пропуск мне выдали довольно быстро, и это придало уверенности.

— Подождите здесь, — кивнул мне провожавший на кресло в приемной. — Вас позовут.

Я села и медленно вздохнула, прикрыв глаза. Нужно как-то на время забыть о том, что я — адвокат своего мужа. Иначе я могу начать импровизировать, а это всегда плохо. Пусть мы и не на суде, а в неформальной обстановке.

— Алёна Владимировна, — позвала меня секретарь, и я с готовностью поднялась, — проходите.

Мне оставили полураскрытые двери, и я изящно скользнула в проем. Министр сидел за столом, отвернувшись к окну, и встречать меня, видимо, не собирался. Если бы он олицетворял своей внешностью эффективность министерства здравоохранения, ничего здравого оно бы не предвещало. Иван Анатольевич Знаков был мужчиной за пятьдесят с избыточным весом и внушительной лысиной, гладкая поверхность которой поглотила весь рефлекс от красных штор и горела мне знаком «СТОП».

Но я сжала челюсти и поперла на "красный свет", проходя к его столу без приглашения:

— Иван Анатольевич, здравствуйте. Я — Алёна Владимировна Князева, адвокат…

— Здравствуйте, — обернулся он ко мне. — Вы пришли одна?

— Заранее, — позволила я себе его поправить с улыбкой, — мне хотелось поговорить с вами перед встречей с моим клиентом.

— Мужем, — поправил он меня в свою очередь. — Ведь Север Князев — ваш муж. — Он поерзал в кресле. — Алёна Владимировна, у меня нет столько времени. Я вообще не вижу смысла в этой встрече…

— Примите мои соболезнования.

— Спасибо, — безразлично отозвался он.

Что-то не похоже было, что он страдал от этой самой потери. Прав был Раф.… Но я не сдавалась.

— Но позвольте вам также сообщить, что такие же точно соболезнования сегодня принимают родители двенадцатилетней Саши Вороновской…. — И я раскрыла папку, вытаскивая дело Саши и укладывая на стол перед Знаковым.

— Какое это имеет отношение…. — начал он.

— Север не будет себя защищать, — жестко парировала я. — Он подавлен случившимся и убежден в своей виновности несмотря на то, что подтверждений тому нет. И он готов принять любое наказание. Но я считаю важным заявить, что пострадают пациенты. Те, кого он мог спасти…

— Послушайте, Алёна Владимировна, — Знаков подался вперед, складывая руки на груди, — вы, кажется, ни черта не понимаете в тонкостях. Врачу, который допускает роковые ошибки, приводящие к смерти пациентов, доверять других больных опасно. Для этого и существует система уголовного наказания….

— Север взялся за сложный случай вашего отца и не справился. Но он справился с сотней операций за последний год. Это сто спасенных жизней….

— Вы в чём пытаетесь меня убедить? Что врач, допустивший и признающий свою ошибку, должен остаться безнаказанным?

— Я говорю о том, что этот врач виновен лишь в том, что не оправдал ваших надежд. Но спас многие жизни до вашего отца и мог бы спасти ещё и этих пациентов.

И я высыпала на стол остальные папки.

— Каждый день, что Север Князев не может оперировать в Институте, отнимает жизни людей! — припечатала я.

— Хватит! — рявкнул Знаков, приподнимаясь в кресле. — В деле вашего мужа будет разбираться комиссия! Заберите это.… — И он небрежно смахнул папки со своего стола. — В дальнейших встречах не вижу никакого смысла.

Я сгребла папки, сложила перед собой в стопку и принялась убирать их одну за другой в портфель. Знаков с раздражением следил за мной.

— Знаете, вы ни разу не упомянули вашего отца, — тихо заметила я. — Я полагала, что его смерть лишила вас чего-то большего, чем просто его физического присутствия в вашей жизни….

— Да, лишила, — процедил он, — нескольких месяцев его жизни, которые я бы мог использовать.… — Он осекся. — В Институте меня убедили, что операция могла бы дать отцу ещё пару лет. Мне обещали целых два года! — Он отвернулся, и я заметила, как дрожит его второй подбородок от нахлынувшего негодования. — Знаете, Алёна, хирурги института, конечно, может, и ни в чём не виноваты…. но то, как мной попользовались с корыстными целями, я простить не могу. Руководство института использовало мою нужду, намереваясь заполучить благосклонность Министерства…. А я так этого оставить не могу.

— Вы хотите сказать, что мой муж и сотни пациентов расплатятся жизнями за ваше желание отомстить Институту?

— Вам пора, — отрезал Знаков.

Я вышла из его кабинета на негнущихся ногах и прислонилась к стенке. Уже несколько минут в кармане джинсов жужжала мобилка, и я автоматически приложила ее к уху.

— Алён, — послышался голос Святослава, — мы не доехали до Министерства. Северу позвонили и сказали явиться для заключения под стражу до суда….

Но осознать сказанное я не успела. В коридоре послышался шум и крики, а когда я обернулась к лестнице, успела увидеть немногое. Незнакомку с пистолетом, направленным прямо на меня, Рафа в шаге от нее и толпу охранников, бегущих по лестнице. Я только успела, что отвернуться и сжаться, когда раздался выстрел.