Развод со зверем. Он не отпустит

44

В ноги ударило противной слабостью, и я опустилась на ближайшее кресло. Теперь, когда знаешь всё, назад пути нет. И это кажется чертовски сложным, ведь больше не будет оправданий. Теперь Север спрашивал и предлагал разделить с ним ответственность.

— Мне нужно время, Север.

— Ладно, — спокойно согласился он. — Тогда нам нужны планы. На сегодня, завтра.… Как насчет отпуска?

Я улыбнулась:

— Мне нравится. Иди сюда….

Он не спеша направился ко мне, а у меня застрял вдох в груди. Всего, чем я привыкла любоваться, теперь можно коснуться. Всё, чем я восхищалась, от чего дрожала и задыхалась, снова рядом. Север опустился на колени передо мной и, обняв мои ноги, потянул меня к себе. То, что мы поставили на паузу в машине, сорвалось на моем вздохе, когда он сжал мои бедра сильнее. Его прикосновения били током, ладони обжигали, уверенность парализовывала и вынуждала сдаваться.

Только всё ощущалось далеко не как в первый раз. Нет, начать сначала у нас не выйдет.

Он соскучился. Как и я. Но его голод не шел в сравнение ни с чем. И как он его сдерживал — тоже. Иногда выдержка давала слабину, и моя кожа расцветала его отметинами — тонкими росчерками от когтей или следами от сжатых пальцев. На каждый такой след Север напряженно задерживал дыхание и замирал, давая мне отдышаться. Извиняться не имело смысла. Я знала, что он старается, и эта дикость причиняет ему боль едва ли не большую, чем мне.

Нет, мы не начинали заново.…

…. мы продолжали, разделив ответственность.

*****

Не верилось, что Алёна снова моя, в моих руках….

Как же я по ней соскучился…

По ней прежней.

Вернее, нет. Алёна не была прежней. Она была другой, но такой близкой, родной, единственной и.… я сходил по ней с ума. Кажется, порвал её бельё, спеша прижать к себе кожей, захлебнуться в ее запахе и согласии. Мне хотелось кричать о том, как я люблю её, но вместо этого я давал волю когтям и силе желания, теряя контроль.

Голова шла кругом от того, как всё с ней знакомо и как по-новому. Нежность, забота, привычный стон от первого движения навстречу, ощущение проникновения и наслаждения.…

Как я собирался её отпустить?

Никогда не отпущу.

Мой зверь становился неуправляемым от близости с этой женщиной.

Я бы никого не нашел, да и не искал бы…. После такого не ищут, да и не живут вообще.…

Её вкус разливался во рту, подчиняя меня самого. Мне казалось, что обладать этой женщиной запредельно, но я никогда не обладал ей на самом деле. И от этого осознания хотелось брать её всё жестче, подчинять в каждом движении и заставлять кричать и задыхаться подо мной. Да, зверь это любил, но пусть. Может, его это устроит, и он тоже простит.…

Тут Алёна взвизгнула и раскрыла на меня покрасневшие от слез глаза.

— Прости, — пришлось всё же выдавить мне, и я поспешил поцеловать её в укушенную губу. — Прости.…

Она тяжело дышала, всё ещё дрожа от разрядки. С меня же пот лился ручьем от постоянного самоконтроля.

— Кажется, это меньшее из того, что я могла от тебя ждать, — наконец, выдохнула она и прикрыла глаза, откидываясь спиной на диван.

— Это — слабое оправдание, — возразил я, любуясь ей сверху.

Мне нравилось, что мы разговариваем, хотя я всё ещё в ней, и слова каждую секунду могут обернуться стоном. Но говорить хотелось всё больше. И я решил попробовать дать себе свободу.

— Ты…. я восхищаюсь тобой.… — Голос охрип, показался незнакомым. — Что бы ты ни решила, куда бы ни пошла, ты будешь моей единственной.…

Алёна застыла на мне взглядом, всё ещё тяжело дыша.

— Чёрт, Север, я постоянно ловлю себя на мысли, каким бы ты был, если бы был человеком, — вырвалось у нее. — Только мне все кажется, что теперь я бы не отказалась от всего этого необъяснимого в тебе.… И что это — какой-то психический диагноз.

Я усмехнулся и стянул ее в свои объятья. Мы приняли душ вместе, а я все ловил себя на чувстве, что очень боюсь не оправдать её доверие. И Алёна это почувствовала:

— Ты нервничаешь, — заметила она, когда я накинул на ее плечи полотенце.

— Да.

— Не стоит. Тебе надо расслабиться. Ты слишком привык жить в напряжении.

— Я постараюсь.

— Пошли.