Развод со зверем. Он не отпустит

47

Неделя пролетела быстро.

Мы с Севером много говорили, отсыпались, отъедались и гуляли в окрестностях до гудящих от усталости ног. Ну, я — точно. Кажется, это был тот самый медовый месяц, которого у нас не случилось прежде. Север показывал мне поселок, окрестности, знакомил с людьми и не только. Население в поселке было непривычно сплоченным — то, чего так не хватает людям в больших городах. Дома здесь не запирались, все друг другу помогали и знали всё обо всех.

Однажды мы попали на семейное застолье, а в другой раз стали свидетелями обряда взросления, который оборотни проводят всем мальчикам в одиннадцать лет. До этого я и не задумывалась, что у этого народа, как и у людей, — богатая история и всё, что к этому прилагается — обряды, поверия, традиции.… Удивительно, но хранительницами традиций и памяти предков у них являются женщины. Они живут в общине при храме на краю поселения. Сам храм открыт круглые сутки, а служат там исключительно вдовы.

Сегодня я проснулась рано и, пока Север спал, отправилась на прогулку в булочную. Ощущение безопасности в этом мире быстро стало обыденностью. Теперь, даже встречая волка или медведя на улице поселка, я лишь слегка настораживалась, но больше от неожиданности. Оборотни сильно отличались поведением от обычных животных. Нет, конечно, они не пользовались мобильными и не водили машины, но то, что они — разумны, замечалось очень быстро.

Сегодня мне попались папа-медведь с медвежонком, переходившие дорогу по пути в лес. Медведь не обратил на меня никакого внимания, чего бы не сделал обычный зверь. Я только усмехнулась, коротко глянув им вслед. Не верилось, как же все быстро поменялось. Один шаг навстречу, и целый новый мир у моих ног. И не только мир, но и будущее в нем.

Я не говорила Северу, но в глубине души я уже приняла его предложение начать все сначала. От того, что происходило между нами сейчас, уже невозможно отказаться. Север всегда меня будоражил, а чувства к нему напоминали какую-то нездоровую зависимость. Но теперь всё было иначе. Да, он по-прежнему заставлял мое сердце скакать по углям, когда мы были вместе, но помимо страсти между нами появилось то, чему я не давала шанса — нежность, понимание, доверие… и чувство моей вины, что уж. Раньше вину за наши несчастливые отношения чувствовал только он.

— Доброе утро, — улыбнулась я, отвечая на входящий.

— Доброе, — хрипло отозвался Север в трубке, — ты где?

— Пошла за булочками. Тебе взять что-нибудь?

— Себя. Как ты так тихо прошмыгнула?

— Мой бывший муж — оборотень, — улыбнулась я, — поэтому приловчилась…

Он усмехнулся в ответ:

— Ну, понятно. Жду тебя.

— Скоро буду.

Я улыбалась всю дорогу домой. Чувство влюбленности? Оно самое. Будто мы с Севером только встретились, и все у нас впереди. Да, глупо, но мне хотелось себе это позволить...

В гостиной вкусно пахло кофе. Я скинула кроссовки и направилась в зону кухни, замечая Севера у кофеварки. Он стоял, оперевшись на столешницу с чашкой кофе, и следил за моим приближением, улыбаясь все шире.

— Привет, — прошептала я, скользнув в его объятья.

— Привет….

Только внезапная хрипотца в его голосе и еле заметная прохлада во взгляде вмиг уронили кусок льда на грудь.

— Что такое? — выдохнула я, всматриваясь в его лицо в поисках подтверждения.

Север прикрыл глаза и прижал меня к себе сильнее не оставляя мне шанса надеяться, что показалось.

— На меня завели уголовное дело по факту убийства пациента…

— Что?! — вырвалось у меня.

Я отстранилась, впадая в ступор, но тут же принимаясь лихорадочно соображать. У меня не было опыта в ведении таких дел, но не нужно быть в этом вопросе подкованным, чтобы понимать — это всерьёз и надолго.

— Чёрт, — выдохнула я безжизненно и протерла лицо.

— Алён, — Север сделал разделивший нас шаг и вернул меня в свои руки. Я вцепилась в него и уткнулась лбом в грудь, — ещё ничего не ясно….

— Нужно возвращаться в Москву?

— Да.

Стало трудно дышать, но я едва ли замечала свое состояние, пытаясь представить, что именно нас теперь ждет…

— Тебя могут посадить до окончания суда.

— Алён, посмотрим…

— Тебе кто-то звонил?

— Да. Неважно….

— А Святослав в курсе?

— Святослав тут не при чем, — напряженно ответил он и обхватил меня за плечи, заглядывая в глаза: — Разберемся, хорошо? Выдыхай…

А я смотрела в его глаза и никак не могла выдохнуть. Да я и вздохнуть могла с трудом! Всё это — слишком серьёзно! С одной стороны, в мире людей все и везде решают связи и деньги. Но, с другой, я понятия не имела, насколько это приемлемо для Севера…

Когда я собиралась в комнате, слышала, как он говорил по телефону со своим начальником. Вернее, Север по большей части хмуро молчал, коротко отвечая. Когда он отбил звонок, я выглянула из спальни и увидела, как он стоит, уперевшись в столешницу руками и свесив голову.

— Ты считаешь себя виноватым, — тихо констатировала я.

Он вскинул голову, и наши взгляды встретились, но я отвернулась и зажмурилась. Север не будет защищаться. Он считает, что смерть пациента — его ответственность. Представить, что он начнет использовать какие-то лазейки лишь ради того, чтобы избежать заключения, — немыслимо.

— Ты не поможешь другим людям, если сядешь, — обернулась я резко, — все могут ошибиться.…

— Не надо, — перебил он меня, оттолкнулся от столешницы и направился в спальню.

— Вот только не возвращайся к прежнему себе, — направилась я следом, — пожалуйста….

Он обернулся от кровати:

— Я считаю себя виноватым, да. И я не могу отмахнуться от ответственности за эту смерть, Алёна. Что от меня тогда останется?

— Тот, кого я люблю и без кого не собираюсь жить! — повысила я голос. — Ты просил меня себя простить! Разе с тобой — не та же проблема?

— Нет, — покачал он головой. — Ты была растеряна и одинока, а я — профессионал, который не должен был оперировать. Я сознательно пошел на риск, хотя мог отказаться от операции. И мне отвечать.

Я опустила голову и спрятала лицо в ладонях.

— Ладно, — выдавила еле слышно. — Хорошо…

Собрались мы в тишине, и всю дорогу до Москвы провели в молчании. Мне хотелось спросить, будет ли Север вообще пользоваться услугами адвоката или признает свою вину и сядет в тюрьму, но я предпочла молчать. Только, когда за нами закрылась дверь квартиры и тишина достигла своего апогея, я обнаружила, что хочу привычно начать кричать на Севера, чтобы хоть как-то его встряхнуть, вывести на эмоции и какие-то поступки…

Но вместо этого я опустила взгляд на коробку с цветами, которую мне так и не довелось вывезти отсюда, постояла, переводя дух, и принялась ее вскрывать. Север растворился в тишине квартиры, я же погрузилась в то, что меня так отвлекало последнее время.

— Тебе помочь? — послышалось вдруг тихое за спиной, когда я уже начала вытаскивать горшки на пол, расставшись с идеей перетащить в оранжерею всё разом.

— Да, можно.…

Я растерянно проследила за тем, как Север поднял коробку и понес ее в кухню, и устало последовала за ним.

— Наверное, это все только выбросить, — начала я, когда он поставил коробку возле пруда.

— Ну, я хотя бы посмотрю? — и он вскинул на меня взгляд и улыбнулся, а у меня стал ком в горле.

Но я кое-как кивнула:

— Я поняла, что ты выбирал для оранжереи в основном растения, которые переносят долгое отсутствие полива и вообще стрессоустойчивые, — начала лепетать я что-то бессвязное, лишь бы мы не молчали.

— Да, я не люблю, когда у меня кто-то умирает….