Рыцарь Спиркреста

Тайный парень

Софи

В течение следующих нескольких недель кафе становится самой приятной частью моего дня. Поначалу это напрягает — изучать цены, готовить кофе, работать на кассе. Но Джесс такая спокойная, а Фредди, который формально является нашим руководителем, такой милый, что нервы вскоре проходят.

Чем больше времени я провожу на работе, тем лучше у меня получается. В мою шестую смену Джесс даже уходит в библиотеку, чтобы поработать над заданиями, и большую часть смены я работаю одна.

А вот Фредди никогда не пропадает. Он обычно находится в офисе, управляет заведением или печет лакомства, которые мы продаем в блестящих витринах. Тем не менее, мне никогда не бывает одиноко, и Фредди даже советует мне брать с собой книгу, чтобы я не скучала.

По сравнению с медленно нарастающим давлением в школе, кафе — это столь необходимое убежище.

Что касается Эвана, то с тех пор, как он вступил в этот союз, он стал гораздо более терпимым. Конечно, помогает то, что мне не приходится видеть его в школе, и то, что он явно старается быть мне симпатичным ради своих заданий.

Он продолжает спрашивать меня, куда я иду, каждый вторник и четверг, но поскольку он не может заставить меня ответить, я просто игнорирую его вопросы. Я вижу, что он все еще говорит что-то, пытаясь вывести меня из себя, но мне становится все легче и легче отмахнуться от него.

Может быть, отчасти это связано с тем, что я провожу время с Фредди и узнаю его получше.

Родители Фредди владеют кафе, и Фредди занимается им, пока они заняты управлением другим кафе, принадлежащим им в Лондоне. На самом деле Фредди мечтает стать художником, поэтому в свободное время он рисует и делает наброски. В кафе висит несколько его картин — унылые пейзажи и проникновенные портреты животных. Его мазки похожи на него самого: нежные и выразительные.

Чем больше я узнаю Фредди, тем больше презираю мальчишек из Спиркреста. Несмотря на то, что у них под рукой есть все возможности, они ничего с ними не делают. Кроме того, что они находят все новые и новые отвратительные способы продемонстрировать свое богатство, они не только не тратят время.

Но Фредди… Фредди увлечен. У него есть надежды и мечты. Личность вместо дорогих часов.

И ему действительно интересно со мной. Мы обсуждаем фильмы, которые нам нравятся, и книги, которые мы читали. Вместо того чтобы постоянно быть на взводе, как в случае с Эваном, я могу расслабиться рядом с Фредди, быть более мягкой версией себя.

Все идет гладко до тех пор, пока британская осень не наступает окончательно.

В течение всей недели облака нагромождаются на облака. Дневной свет становится таким же темным, как и сумерки. К среде дождь становится неизбежным. А в четверг, когда я сижу в такси на выезде из Спиркреста, грохочущий треск застает врасплох и водителя, и меня.

К тому времени, когда я добираюсь до дома Эвана, тучи уже сгущаются.

Дождь льет так густо и быстро, что я даже не знаю, как водитель видит что-то через лобовое стекло. Я благодарю его, выхожу из машины и бегу к дому Эвана, чтобы укрыться на его крыльце.

Лучшее, на что я могу надеяться, — это то, что дождь в конце концов прекратится. У меня есть маленький зонтик, но при таком ветре он бесполезен. Фредди ждет меня, так что, если дождь не прекратится, я просто перетерплю ливень и буду надеяться на лучшее.

Я жду целых пятнадцать минут, но дождь не собирается ослабевать. У моего плаща нет капюшона, но я надела шерстяную шапку и свои старые надежные сапоги. Хотя и то, и другое сможет защитить меня лишь на некоторое время, но что мне остается делать?

Пора отважиться на наводнение.

Эван

Я как раз выходил из душа, когда услышал, как пятнадцатью минутами ранее к подъезду подъехало такси. Поскольку из-за дождя мне пришлось прервать пробежку, я ожидал, что в любую минуту раздастся стук в дверь.

Очевидно, мне следовало знать об этом.

Устроившись в мамином уголке для чтения, я заглядываю в окно сквозь шторы. С этой точки зрения мне открывается прекрасный вид на крыльцо. Там сидит Софи Саттон, как и подобает гордой и упрямой девочке.

На ней большое серое пальто, шляпа и большие старые ботинки, ноги поджаты под себя. Конечно, она слишком горда, чтобы попросить меня войти. Или боится. С Софи трудно сказать.

Я не ношу часы, но бросаю взгляд за угол на уродливые старинные часы Patek Philippe, которые висят на стене над каминной полкой моего отца. Пятнадцать минут. Пятнадцать минут она сидит на холодных ступеньках, обняв себя руками, и ждет.

Когда она наконец встает, меня пронзает острый клинок триумфа. Наблюдать за тем, как разбивается ее гордость, когда она стучится в мою дверь, будет так сладко, и я уже предвкушаю вкус этого.

Только вот, конечно, Софи натягивает свою шерстяную шапку на голову и уши и спускается по ступенькам крыльца прямо в сторону проливного дождя.

— Чтоб тебя, — прорычал я, вскакивая на ноги.

Я оказываюсь у двери раньше, чем она успевает добежать до конца ступенек. Она вздрагивает, когда я окликаю ее: — Саттон!.

Она испуганно оборачивается. Ее глаза скользят по моему телу, а затем снова поднимаются, почти слишком быстро, чтобы я успел заметить. Но это напомнило мне, что на мне только боксеры и полотенце, обернутое вокруг плеч.

Румянец окрашивает ее щеки, и по моей груди распускаются нити темного удовольствия. Мне хочется сказать ей, что она может выглядеть как угодно. Я всю жизнь занимаюсь спортом, тренируюсь по строгому расписанию и входила в состав команды Спиркреста по регби вплоть до прошлого года, когда мне пришлось прекратить занятия из-за травм.

Я знаю, как выглядит мое тело. Я много работал над тем, чтобы оно выглядело именно так.

Так что если Софи хочет на это посмотреть, я могу выглядеть на все сто. Я хочу, чтобы она смотрела.

Но ее глаза крепко прикованы к моим, когда она воинственно восклицает: — Что?.

Я поднимаю голову к небу. — Ты же не собираешься идти в город в этом?

Она поднимает бровь. — Нет? А что я буду делать, летать?

Я закатываю глаза. Для такого умного и начитанного человека она может быть такой глупой, когда захочет. Я держу дверь открытой. — Не будь такой чертовски упрямой. Заходи уже.

— Пока ты разгуливаешь голышом? Нет, спасибо.

— Чего ты боишься, Саттон? — спрашиваю я с ухмылкой. — Никогда раньше не видела голого парня?

Она выглядит совершенно не впечатленной. — Ни одного, которого я не хотела бы видеть.

Я сужаю на нее глаза. Она не хочет сказать, что видела голого парня? Сдержанная, заносчивая Софи? Без шансов.

— Но как бы я ни была очарована всем этим, — уныло продолжает она, — мне нужно кое-куда зайти.

— Ладно, не заходи. Просто подожди здесь, хорошо?

Она сужает глаза и колеблется.

— Саттон, я серьезно. Подожди.

Софи смотрит на меня долгим взглядом и ничего не говорит, но и уходить никуда не собирается. Поэтому я закрываю дверь и бегу вверх по лестнице в свою комнату. Я надеваю первую попавшуюся под руку чистую одежду: черные треники и белую футболку, носки и свои старые белые кроссовки, которые я ношу в основном, когда куда-то еду.

Накинув на плечи полотенце, потому что волосы еще влажные, я хватаю первую попавшуюся связку ключей, которая лежит в столе в папином кабинете. К тому времени, когда я сажусь в Porsche Boxster, я уже ожидаю, что Софи уедет.

Но она все еще там, и она действительно садится в машину. Ее поза говорит о дискомфорте и недоверии. Она сидит с прямой спиной и скрещенными ногами, прижимая к груди рюкзак.

В машине играет негромкая музыка, басы бьются как пульс. Я чувствую металлический жар машины, запах моего шампуня, теплую ваниль Софи. Мое сердцебиение учащается, хотя для этого нет никаких причин.

Ее близость манит. Я отчаянно хочу, чтобы она что-нибудь сказала, чтобы она дала мне хоть что-то, за что я мог бы ухватиться и потянуть. Любое взаимодействие между мной и Софи — это всегда противостояние, борьба, но здесь, вдали от Спиркреста, в маленьком салоне спортивного автомобиля, правила как будто изменились.

Как мне подойти к ней, когда она так близко? Без Молодых Королей, которые окружают нас, чтобы убедиться, что я никогда не сокращу расстояние между нами? Без Спиркреста, который напомнит нам, что мы принадлежим к разным мирам?

Молчание затягивается. Софи ничего не говорит, даже не смотрит в мою сторону. В конце концов, я заговорил первым.

— Ну что? Ты скажешь мне, где тебя высадить?

— На центральной улице.

Я жду, но она больше ничего не говорит.

— Где-то конкретно на центральной улице?

— Нет.

Так как понятно, что больше она мне ничего не даст, я еду дальше. Давненько я не ездил на " ручнике", но это быстро возвращается ко мне. В рычаге переключения передач, в чутких педалях под ногами есть что-то приземленное. Что-то успокаивающее в контроле над машиной — таком контроле, который я мог бы только пожелать иметь над Софи.

Она смотрит в окно и ничего не говорит.

Уже несколько недель я гадаю, куда она пропала, и уже несколько недель она не дает мне абсолютно ничего.

Но у Софи может быть только одно занятие в свободное от учебы время.

Софи никогда ни с кем не встречалась в Спиркресте. Даже если бы она делала это тайно, я бы знал. Я бы уничтожил любого, кто посмел бы приблизиться к ней. Но мне никогда не приходилось этого делать, потому что я очень старался, чтобы все знали об особом внимании, которое я уделяю Софи.

Особое внимание, благодаря которому она всегда остается отчужденной и неприкасаемой.

Не то чтобы мне нужно было так уж много работать — Софи сама прекрасно держит себя в изоляции. Ее открытое презрение к детям Спиркреста и высокомерная самоуверенность помогают ей держать других на расстоянии.

Чудо, что у нее вообще есть друзья.

Но я не наивен. Если Софи не встречается с парнями из Спиркреста, это не значит, что она вообще не встречается. Может быть, она и не обладает полированным блеском и идеальной внешностью самых красивых девушек школы, но она отнюдь не плохо выглядит.

Ее внешность особенная: густые темные брови, глаза с тяжелым веком, строгий пробор по центру, густые блестящие каштановые волосы. Длинные конечности и широкие плечи делают ее почти атлетической, но при этом у нее жесткая осанка старой школьной учительницы. Ее походка длинная и властная. Она выделяется даже тогда, когда пытается слиться с толпой, от нее исходит высокомерие.

Все в ней жестко и непреклонно, но именно это и делает ее такой интригующей.

Мне хочется испытать ее на прочность, посмотреть, как далеко она сможет прогнуться, прежде чем сломается. Но то, что я так чувствую, не означает, что красота ее темных глаз, пухлых губ и гладкой кожи осталась незамеченной другими парнями.

А Софи привыкла к тому, что парни в Спиркресте либо насмехаются над ней, либо игнорируют, так что я готов поспорить, что какой-нибудь парень сможет проскользнуть мимо ее защиты, если будет достаточно мил с ней.

Эта мысль одновременно возбуждает и приводит в ярость.

Я украдкой смотрю на нее. Она прислонилась к окну, подбородок подперт ладонью. Я хорошо знаю эту позу — она всегда так сидит, когда глубоко задумается. О чем она думает? О своем тайном парне?

Если бы у Софи был тайный парень, как бы он выглядел? Зная Софи, можно предположить, что он был бы старше. Умный, вежливый, начитанный. Он изучал бы что-нибудь претенциозное, например, классику или философию. Он, вероятно, очаровал бы ее и заставил бы улыбаться.

Я возвращаю взгляд на дорогу, на ряд светящихся красных стоп-сигналов впереди. Движение в город медленное из-за почти слепящего дождя, и мои мысли блуждают, заманивая на скользкую дорожку вопросов. Каково это — быть этим парнем, обладать вниманием и привязанностью Софи? Водить ее на свидания, держать за руку и разговаривать с ней, не осыпая оскорблениями? Проводить с ней время, ничего не делая, просто слушая музыку или лениво касаясь ее длинных волос, пока она читает книгу?

Когда я представляю себе это, мой разум проигрывает фильм об отношениях с Софи, где я выступаю в роли парня.

Мы находимся в моей спальне, она лежит на моей кровати, делая аннотацию к какому-то скучному экземпляру книги, которую она изучает. Моя рука гладит блестящую длину ее каштановых волос. Я бы попытался поиграть в игру на своем телефоне, но меня отвлекает ее легкая сосредоточенность.

Не потому, что я хочу быть ее парнем, а потому, что я не могу представить, чтобы кто-то другой был в центре ее жизни.

Она подняла бы на меня глаза, и я заметил бы, какие мягкие и приятные для поцелуев у нее губы. Моя рука коснулась бы ее щеки, обвила бы ее шею, медленно притянула бы ее к себе. Она прильнула бы ко мне, ее рот открылся бы под моим, мой язык скользнул бы по ее. Потом я притянул ее к себе, просовывая руки под рубашку, искал пальцами…

— Остановись.

Голос Софи пугает меня настолько, что я напрягаю мышцы на шее и поворачиваю голову.

На секунду я испугался, что подумал вслух и что Софи пытается помешать мне выразить какое-то глубокое и тревожное желание. Но она уже отстегивает ремень безопасности — мы выехали на центральную улицу.

Кроме того, если бы она услышала, о чем я думаю, то, наверное, выбросилась бы из движущейся машины. Я знаю, я бы так и сделал.

Я останавливаю машину на стоянке у цветочного магазина. Софи взваливает на плечи свой рюкзак и тянется к ручке двери, но колеблется.

— С..спасибо, что подвез.

Ее благодарность неожиданна и немного выбивает меня из колеи. Я пожимаю плечами.

— В любое время, Саттон.

Больше она ничего не говорит. Она выходит из машины, захлопывает дверь и убегает под дождь. Ее большие ботинки шлепают по лужам, когда она перебегает улицу и исчезает в дверях магазина. Я смотрю на вывеску, вглядываясь в нее сквозь густую серую пелену непрекращающегося дождя.

Золотые буквы на зеленой вывеске гласят: "Маленький сад". Винтажная картина с изображением чашки кофе говорит о том, что это кафе.

Я припарковался на некоторое время, но Софи не вышла. Кроме нескольких старушек, больше никто не заходит. Если Софи встречается со своим тайным бойфрендом, то он уже внутри. Дождь падает слишком густо, чтобы через окно можно было разглядеть что-либо, кроме неясного сияния золотых огней и очертаний растений.

На какую-то дурацкую секунду у меня возникает желание выйти из машины и зайти в кафе.

Тогда бы я знал наверняка. Я бы увидел, как выглядит человек, достойный любви Софи. Но если я войду в кафе, у меня нет шансов, что она меня не увидит. А если она узнает, что я следил за ней, то, понятно, будет в ярости, и я буду выглядеть жалко. Я даже не могу придумать подходящего оправдания.

Поэтому я поворачиваю ключ в замке зажигания и отправляюсь домой.

Несмотря на то, что я еду с ощущением, что только что отвернулся от битвы, я знаю, что лучше.

Потому что я не собираюсь уступать Софи какому-то другому парню — какому-то ничтожному ничтожеству из какой-то дерьмовой британской деревушки. Я слишком много работал над тем, чтобы сделать Софи неприкасаемой, чтобы никто и никогда не смог приблизиться к ней при мне.

Но на этот раз я сам все испортил.

Потому что у меня был прекрасный повод держать Софи рядом с собой, и я отказался от него, как идиот. Я не понимал, что стоит на кону, когда заключал сделку с Софи. Мне и в голову не приходило, что Софи будет искать то, чего она никогда не получит в Спиркресте, за его пределами.

Очевидно, я недооценил ее.

Теперь мне остается только найти способ вернуть ее к себе. На этот раз ей не удастся так легко уйти.